Глава 28

        Глава 28

                Акация набирала цвет, но уже не было того окна, в которое так упорно пыталась заглянуть одна из её веток. На месте палисадника зеленела молодая крапива. Только вишнёвое дерево, засохшая наполовину яблоня и покосившиеся столбы от изгороди напоминали о том, что когда-то на этом месте было человеческое жилище. Воспоминания накатывали одно за другим и Алина продолжала сидеть соляным столбом. Она задумалась и совсем забыла, что не одна. На другом конце лавки сидел Ковалёв-старший. Степану тоже было что вспомнить. С семьёй Трофимовых его связывало многое. Стёпка рос безотцовщиной и тянулся к дядьке Степану Трофимову, а тот всегда выделял мальца, тёзка как-никак. Когда не стало соседа, Стёпка стал опекать соседскую девочку Надю Трофимову, и сразу задумал, как только закончит школу, женится на ней. История вроде самая простая, житейская, но всё пошло наперекосяк. Мать Стёпки зачем-то встала поперёк его счастья. Зачем? Этого он понять не мог. Она сильно не любила тётку Полину, и всегда старалась насолить ей, а заодно доставалось и ему. Потом он догадался, что завидовала его мать семейному счастью Трофимовых и продолжала ревновать даже после того, как обе стали вдовами.

            Когда разоряли усадьбу соседей, Ковалёв лежал в стационаре. Жена приехала в больницу и рассказала, что среди бела дня лихие люди разворотили и увезли в неизвестном направлении дом Трофимовых. Степан принял новость близко к сердцу и вечером не мог заснуть. После полуночи прокрался к выходу и сбежал из больницы. У знакомого сторожа, охранявшего стоянку автомобилей, выпросил на время велосипед и к утру был в деревне. Ковалёв убедился, что дома действительно нет, тщательно осмотрел место, нашёл старинную Библию, иконы и медное распятие. Странно, что воры не позарились на православные святыни, возможно, орудовали не русские или в спешке забыли про сундук. Ковалёв ходил по обломкам соседской усадьбы, переживая эту трагедию как свою собственную.

         Ковалёв загасил очередной окурок и посмотрел на Алину, его внезапно осенило:

         – Алина, ты в сельсовет сходи. Там Виктор Иванович, бывший директор школы, теперь работает. Хороший мужик, может что и подскажет.

         – Директор школы? Я его знаю. И Аню Кириллову знаю. Спасибо вам, Степан Иванович!

         – Извини, меня дочка, что так вышло. Не по-человечески это. Задушил бы тварей.
 
         Ковалёв тяжело поднялся и ушёл. Алина подумала, что сосед правильно советует, и надо обязательно заехать в сельский совет. Может быть, что-то удастся выяснить. Она достала из кармана телефон, связи не было. Посмотрела на часы, надо поторопиться.

         Совершенно очевидно, что разбираться с воровством дома теперь уже поздно, но и так оставлять не годится. Здание сельского совета по новой моде было обшито сайдингом бежевого цвета. На обновлённом фасаде красовалась блестящая вывеска – администрация сельского самоуправления деревни Лучистое. "Теперь самоуправление больше походит на самоуправство. Надеюсь, что хотя бы Виктор Иванович остался прежним" – подумала Алина.
 
         Кириллов курил у окна и видел, как у крыльца остановился голубой седан. Алину он узнал сразу. Виктор Иванович ждал её появления. Добрые люди уже донесли, что внучка Трофимовых приехала. Глава поселкового совета ломал голову над тем, что ему говорить теперь, будет ли наследница качать права, ведь усадьба числилась в наличии. Время такое настало, сильно народ поменялся. Кириллов нервно загасил окурок и сел за рабочий стол.
 
         – Здравствуйте, Виктор Иванович. Можно к вам?

         – Здравствуй, Алина. Заходи. Присаживайся. – Кириллов кивнул на стул.

         Алина села, чувствуя, что вот-вот расплачется и не могла сразу начать разговор. Виктор Иванович посмотрел на девушку и выдохнул, нет такая не станет наступать на горло:

         – Видишь, дочка, какие дела у нас творятся. Что тут скажешь. Горе. Это случилось ещё при Егорове. Леонид Ионович даже заболел от этого и слёг. Колхоз спасти не смог, а тут ещё такая напасть, не выдержало сердце у старика. Когда меня выбрали главой посёлка, я сразу поехал в районное отделение милиции, но там только руками развели. У них целый шкаф с такими же заявлениями. Орудует какая-то шайка. Высматривают бесхозные дома по деревням, разбирают и увозят. Головорезы вооружены и людей в страхе держат.

         – Я понимаю, конечно, Виктор Иванович, прошло несколько месяцев. Кто теперь этим будет заниматься. Помогите мне оформить документы. Я буду строить новый дом на том же месте.

         – Разумеется Алина, я всё подпишу. Сейчас дочка со мной живёт. Аннушка. Она юрист по образованию. Думаю подскажет, что надо делать. Ты же её знаешь.
         – Конечно, знаю.
 
         – Слушай. Она сейчас дома. Поезжай и поговорите с ней.

         Анна училась с Павликом в одном классе, и Алина бывала в доме у Кирилловых, когда Виктор Иванович работал директором школы. Кириллов ценил талант Павла и старался всячески поддержать. Закупал на средства школы краски, альбомы и кисти. Что-то приобретал на свои деньги, купить всё это юному художнику было не на что. Учитель не сомневался, что мальчик оправдает своё прозвище Суриков.

         Алина подъехала к дому Кирилловых. Во дворе под деревянным навесом сидела молодая женщина в спортивном костюме, безрукавке и в белой косынке. Она чистила картошку. Алина вышла из машины, подошла к невысокой калитке и сказала:

         – Здравствуй, Аня!

         Анна повернула голову, присматриваясь, кто бы это мог быть. Она не сразу узнала Алину. Оставила свои дела и пошла на встречу гостье: 
    
         – Алина! Какая встреча. Не ожидала. Рада тебя видеть.
 
         Она отворила калитку и впустила Алину во двор. Подруги детства искренне обнялись. Так бывает, нежданная встреча помогает понять людям, что между ними сохранились общие воспоминания и тёплые отношения.
 
         – Я тоже рада тебя видеть, Аня. Хорошо выглядишь.

         – Свежий воздух. – махнула рукой Анна.

         Женщина улыбалась, но потухший взгляд, говорил о том, что живётся ей совсем несладко.

         – Давно здесь?

         – Почти год.

         – Не ожидала тебя здесь увидеть.

         – Сама не ожидала, что придётся вернуться.

         Анне не хотелось рассказывать, почему вернулась в Лучистое.

         – Пойдём в дом. Становится прохладно.

         Зашли. Последний раз в гостях у Кирилловых Алина была ещё школьницей. Ничего не изменилось с той поры. Всё та же горка со стеклянными дверцами на кухне, стол и старые стулья. Хлебосольство в этом доме оставалось неизменной традицией. Анна сразу принялась накрывать на стол:

         – Молодец, что заехала, сейчас пообедаем.

         Алина спохватилась:

         – Ой, постой, Аня. У меня там продукты в багажнике. Я же собиралась переночевать и закупилась.

         Лицо Анны сделалось строгим:

         – Знаю, Алина. Беда такая. Просто ужас. Мы с папой были шокированы произошедшим. Он и в район ездил, но всё без толку. Кому теперь есть дело до простых людей.

         – Ой, Анюта, до сих пор не могу в себя прийти. Глазам своим не поверила. – сокрушалась Алина.

         – Представляю. Ехала на Родину, а дома нет. Это ужасно. Мы с папой хотели тебе сообщить, но не знали, где тебя искать. Ты в каком театре служишь?

         – У меня сотовый. Я тебе номер телефона оставлю.

         – У нас только стационарный, здесь связи нет.

         – Я заметила. Связь пропала, как только свернула с трассы.

         – Но ты звони нам на домашний в любое время, даже если меня не будет. Или папе в контору.

          – Ты решила уехать?

          – Пока не решила, но думаю.

          – Понятно. А я хотела просить тебя о помощи. Буду строить новый дом на том же месте, надо оформить все необходимые документы.

         – Без проблем, Алина. Всё что в моих силах.

         – У меня сейчас сьёмки и в театре много работы. Да, если честно, я не очень разбираюсь в таких делах. Если ты согласна, я оставлю на твоё имя доверенность.

         – Хорошо, Алина. Договорились. Всё сделаю.

         – Спасибо, Анюта.
 
         – Пока не за что.

         – Подожди. Сейчас принесу пакеты.

         – Не надо. У нас всё есть.

         – Аня! Не везти же мне их обратно.

         Анна посетовала на то, что жизнь в селе очень переменилась – люди стали чужими друг другу. Молодёжь поголовно в Москву перебралась, а её столица отпугивает своей суетой. Алина была очень благодарна Анне, что не стала расспрашивать про сьёмки и роли. Актёры люди суеверные в том, что касается работы. Особых успехов у неё ещё не было и хвалиться пока нечем. Анна понимала, что в актёрской профессии все достижения видны сразу, зачем задавать лишние вопросы.

         После обеда они пошли на деревенское кладбище. На погост было не принято ходить вечером. Существовало такое поверье, что в сумерках души умерших могут заманить живых к себе в могилу. Скорее всего в таких страшилках был скрыт воспитательный смысл, чтобы отпугивать ребят. Нечего шататься по могилам предков без особой надобности. Нездоровое любопытство толкает подростков на неразумные поступки, а это уже серьёзная угроза для неокрепших душ.

           Какая-то женщина ходила по кладбищу с мешком и наводила порядок, собирая ветхие венки и разный мусор. Видимо она была не из робкого десятка, беспорядок на деревенском кладбище смущал её намного больше, чем возможность встречи с умершими земляками. Изгородь вокруг кладбища местами завалилась и поросла травой. Анна, подняла упавшую калитку, примотала куском проволоки к столбу:

          – Этой зимой ураган прошёл, а снега выпало мало, вот старый забор и не выдержал. Папа обращался к нашим предпринимателям, обещали починить. Но обещанного, говорят, три года ждут. Ты же знаешь, папу, он бы на свои деньги новый забор построил, но ему уже давно не платят и пенсию задерживают.

          – Там бабулька какая-то мусор собирает.

          – Это учительница математики, Елена Ивановна. Не такая уж она и старуха, ей чуть больше пятидесяти лет нет. У неё муж в Афганистане погиб, а единственный сын в Чечне. Прошлой осенью мать похоронила. Никого у неё больше не осталось. Такая судьба кого угодно в старуху превратит.
       
          – Бедная женщина. Смотри, а за могилой бабушки тоже кто-то ухаживает. – Алина удивилась, увидев на земляном холмике свежие цветы.

          – Это мы с папой. Ходим к маме и за твоими присматриваем. На Радоницу всех обошли.

          – Спасибо, вам!

          – Ну что ты, нам не трудно.
 
          Обратно шли молча. Возле магазина встретили Виктора Ивановича:

          – На кладбище ходили?

          – Да, папа.

          – Я так и думал. Мне ещё к Ковалёвым зайти надо и тогда уже домой. Анюта, ты предложила Алине переночевать у нас?

          – И то правда, Алина, оставайся.

          – Я даже не знаю. Если это удобно.

          – Конечно, удобно. И нам с папой веселее. Сейчас гости большая редкость.

          Вечер выдался тихим и на удивление тёплым. Алине захотелось пройтись по деревне.

          – Анюта, пойдём к речке сходим. К тому мостику, где всегда купались.

          – Пойдём.

          Берега реки заросли травой и кустарниками, не везде получалось подойти близко к воде. Алина удивилась:

          – Как заросла наша речка. Не купаются что ли теперь?
 
          Анна объяснила:

          – Возле старой дамбы купаются, там берег чище. Маленькие мы же не понимали, что коровы вокруг всю траву съедали, а теперь на водопой некого гонять стало. Колхозное стадо под нож пустили, и домашнего скота почти не осталось. Теперь вокруг деревни везде лебеда да крапива в человеческий рост. Даже тропинки некому вытаптывать, городских внуков в деревню калачом не заманишь, им Турцию или Египет подавай.

          – Грустно смотреть на это.
 
          – Грустно. Ты ещё школу не видела. Пустые классы. Разбитые окна фанерой заколочены. Папа страшно переживает. Он тогда свой первый инфаркт заработал, когда выбивал материал для строительства. А теперь никому не надо.

          – А окна-то зачем бить?

          – Кто их знает. Может стёкла вытащить хотели.

          – Это же школа! Как можно!?

          – Не знаю, Алина. Теперь всё можно. Одним днём живут.

          – Как же ты решила вернуться в деревню?
 
          Анна лишь неопределённо пожала плечами. Они прошли до Пятачка, немного посидели на уцелевшей скамейке.
            
          – Алина, ты замужем?

          – Нет и не была.

          – А я была. Мы с мужем в Твери жили.
 
          Алина поняла, что Анне неприятно об этом вспоминать и решила вопросов больше не задавать, но она сама начала рассказывать:

          – Я своего Коленьку любила до безумия. Как дрессированная собачка все его прихоти исполняла, красивый подлец. И я ничего не замечала. Сейчас даже странно вспоминать об этом. Морок какой-то. Не зря говорят – любовь зла. Когда муж остался без работы, кое-как перебивались на мою зарплату. Одна наша знакомая занялась челночным бизнесом и говорит мне, чего твой трутень диван продавливает, пусть лучше мне помогает сумки с товаром таскать. Я и предположить не могла, чем всё закончится. Так мой Коля и пристроился к чужому благополучию. А потом у Анжелы с бизнесом что-то не заладилось, долги у неё оказались большие. Она свою квартиру продала. И однажды явились они вместе и объявили мне, что будем жить втроём. Представляешь в моей однушке, которая досталась мне в наследство от бабушки.

          – Какой ужас! Аня, ты же юрист, что ничего нельзя было сделать?

          – Юрист. А что я могла, если они занимались любовью у меня на глазах.

          – Мерзость какая.

          – Вот именно, что мерзость. Собрала я свои вещи и уехала. Вот уже год живу в Лучистом. Как я могла влюбиться в такое ничтожество. Отцу ничего не рассказала, но он и сам всё понял.

          Алина вспомнила своего молодого любовника, именно любовника, возлюбленным его назвать нельзя. Закрутила интрижку от одиночества. Артём больше не давал о себе знать, и она молила бога, чтобы эта история осталась навсегда в прошлом. Делиться таким опытом ей было стыдно, и Алина замолчала. Она дала себе слово – или по любви, или никаких мужчин.

          За спиной раздалось сопение и характерное хрумканье. Алина оглянулась. Пять коров и три телёнка жевали траву. Животные паслись прямо на улице возле палисадников. Анна кивнула головой:

          – А вот и деревенское стадо.

          – И это всё? Помню какой рёв на всю округу стоял по вечерам. Я ужасно боялась коров.

          – А теперь тихо.

          – Опустела наша деревня.
 
          – Опустела. Хоть завтра бы уехала, но отца жалко. В Тумеево хочу перебраться, там, говорят, батюшка большое строительство развернул, женский монастырь восстанавливает. Ещё не решила, как папе об этом сообщить. А твоя мама сейчас где?

          – В Подмосковье. Мы с ней почти не видимся.
 
          – Нехорошо это. Надо навещать своих близких. Потом поздно будет.

          –  Знаю, Анюта. Я бы чаще ездила, но она мне не рада. Злится, а чего злится, я не знаю.

          – Мама говорила, что тётя Надя с детства своенравная была. История там какая-то странная. Степан Ковалёв к ней сватался, но не вышло у них почему-то. Потом твоя мать в город сбежала.

          – Она недавно снова замуж вышла. Понять не могу, Аня. Как же так оказалось, что мы с ней совсем чужие люди.

          – Печально.

          Алина посмотрела на подругу: «И почему Павлик влюбился в меня, а не в Аню. Прекрасная могла бы получиться пара. Странная штука жизнь. Как так получается, что добрая и умная Аня так несчастна». Из всех деревенских сверстников юный художник дружил только с Аней Кирилловой. У него было чутьё на хороших людей. Анна тоже подумала о Павле, и хотела спросить о том, знает ли Алина, что Павлик был влюблён в неё. Да так и не спросила. Зачем ворошить прошлое.

          За ужином Виктор Иванович стал рассказывать про Тумеевскую обитель:

          – Алина, а у нас своя достопримечательность появилась. Анечка, ты не рассказывала гостье нашу новость. В деревне Тумеево дети играли на развалинах старой часовенки и обнаружили замурованную в кладку икону Божьей Матери семнадцатого века. Когда монастырь разоряли, кто-то замуровал в стену святой образ. Представь, её достали, а она как новенькая. Удивительно. Семьдесят лет пролежала, и хоть бы что. Живая. Мироточит даже. Людская молва окрестила икону «тумеевской», желающих приложиться к чудотворному образу теперь хоть отбавляй. От шоссе километров пять не более. Там храм новый отгрохали, говорят красивый. Я не видел, Аннушка моя туда часто ездит. Расскажи Анюта.

          – А что рассказывать, такое видеть надо. Действительно икона мироточит, я сама была удивлена, не знала, что такое бывает. Завтра можешь заехать, тебе по дороге. Не пожалеешь. Там указатель есть. Недалеко может быть даже меньше пяти километров от трассы. Удивительная благодать в том храме. Хотя и новодел, но место давно было намолено. Сосны, дорожки из керамической плитки, а цветов вокруг храма целое море. Красиво.

           Впервые за весь день глаза Анны наполнились светом. Алина поняла, что подруга уйдёт в Тумеево. Глядя на этих милых людей, ей стало грустно. Как же всё сложно. Родной отец ни о чём даже не догадывается, а ей доверена тайна дочери. Она против воли сделалась носителем чужого секрета. После смерти бабушки у Алины не осталось человека, с кем она могла бы поделиться самым сокровенным.