В Ленту

Улочки с советской застройкой всегда вгоняли меня в тоску. И примешивался страх. Кому как ни мне, приезжему из Сибирской провинции, было положено знать, что с наступлением темноты по таким улицам лучше не бродить, огрести там проще простого.
Но голосу разума я внимаю далеко не всегда, о чём часто жалею.
Поэтому предложение Полины пойти в «Ленту» самым коротким путём – через эти улочки, принял безоговорочно.

Идём, рассуждаем о символизме в современной литературе. Я уже устал объяснять ей, что для меня символы ничего не значат. Для меня главное – сюжет, герои, мысли, которые пытается передать автор. Я не ищу глубинного смысла в деталях, концепция для меня важнее.
В общем, разговор сугубо литературный.
Хотя даже в нём я умудряюсь немало материться.

По тротуару, несмотря на позднее время, всё ещё ходят люди. Не то что бы их много, но порой рожи снуют то там, то сям. Я немножко напряжён, потому что рожи эти не внушают мне доверия, как и не внушали бы любому, кто идёт в одиннадцать вечера, рассуждая о символизме в современной литературе.
Во всяком случае, мне так кажется.

Я заранее знаю, что спор этот не приведёт ни к чему. Хотя не совсем так. Он приведёт нас к «Ленте», где мы закупимся продуктами. Я буду задумчиво бродить в стеллажах с пивом, проклиная, что уже не купить ничего выше 5 градусов. Бредовый закон бредовой системы. Но такая какая есть – сами голосуем за неё в своей стране.
Полина будет закупаться более целенаправленно, но в отделе с хлебом и всяческой выпечкой будет метаться от полки к полке, пытаясь понять, что же больше подойдёт к сегодняшнему чаю с ароматом клубники со сливками. Я равнодушен к мучному, да и хлеб ем редко, поэтому ничего дельного не посоветую. Длиться её метания будут минут десять.

В общем, обычный сценарий обычного шоппинга.
Чёртово ограничение чёртовых градусов.

Впрочем, возможен другой сценарий.
Ведь это улочки с советской застройкой, по которым мы идём.

Расклад таков: из унылого двора с зачахшими и ещё не покрытыми снегом деревьями, выскочат трое. А может четверо. А я уставился в землю, сутулюсь, да ещё и джинсы у меня в обтяжку. В общем, дело дрянь. Я подниму голову, гордо смотря вперёд, выпрямлю спину, но джинсы сдадут во мне говнюка, и тут уже нет вариантов. Сколько бы я не прибавлял шагу, да так, что Полина едва поспевает, они всё равно меня окликнут. А игнорирование будет нагнано и наказано. Именно так: они нагоняют меня и наказывают. Полина бежит, зовя на помощь, но даже те редкие рожи, что снуют то там, то сям, не спасут меня, какое им дело. Мерзкие рожи.

«Тупые бесчувственные ублюдки», - буду орать я, падая от первого же удара.
И ору я это вовсе не тем, кто пинает меня, уже упавшего, по жопе. Они как раз совсем не такие, потому что пинать могли бы не по жопе, а, например, в живот, и тогда пиши пропало. Ору я это тем, кто не придёт спасать меня, не вызовет полицию. И тому дрищеватому парню в форме на другой стороне улочки я тоже это ору.

Лучше бы я дошёл до «Ленты» и купил пива, пусть и не крепче пяти градусов.
Из двух зол я выбираю меньшее.

А добра в данном случае не существует. Я не встречу в магазине прекрасную девушку, которая возжелает со мной познакомиться, и даже не попаду случайно под машину по пути в этот магазин. Иных приключений тоже не будет, разве что, уже на обратном пути я напьюсь своей фляжкой с виски, что завалялась где-то в сумке, и буду распевать песни. А Полина будет сгорать со стыда, потому что ей приходится идти со мной, не бросать же.

Но это будет уже другая история.
Впрочем, даже в ней полицейский не удостоит меня вниманием.