Не каждый проходит свой тест

               
      
В годы моей работы в ЦНИИАГ и в МИЭА у меня практически никогда не было проблем с получением путёвок на лечение. Несколько раз в профкоме мне выделяли тридцатипроцентные  курсовки в санаторий “Дорохово”, а также путёвки в санатории в Звенигороде,  в Боржоми и других курортных местах, куда я обычно отправлялась летом, заполнив в районной поликлинике медицинскую карту. Однако с годами получение медицинской карты стало осложняться непредвиденными обстоятельствами: в моём анализе крови несколько лет подряд РОЭ (реакция оседания эритроцитов) была тридцать пять, из-за чего участковый терапевт отказывался заполнять мою медицинскую карту. Каждый год мне приходилось убеждать врача, что после санатория мои показатели придут в норму. Так оно и бывало. Каждый раз я упрекала врача в том, что лечить меня никто не хочет, а когда мне предоставляют путёвку в санаторий, мне не оформляют медицинскую карту. На это мой участковый терапевт Хохлов неизменно отвечал: “Мы лечим в основном насморки, а до серьёзных дел у нас руки не доходят”. Позже он перешёл на работу в 71-ю городскую больницу. Мне всегда было интересно узнать, удаётся ли ему хотя бы там заниматься серьёзными случаями? И каков результат его усилий?

Я решила разобраться в проблемах со своим здоровьем сама. Поскольку терапевты в поликлинике N147 оказались совершенно бессильны поставить мне какой-либо диагноз, а я часто болела ангинами, то я обратилась за консультацией к отоларингологу, которая сказала, что миндалины не могут давать такую высокую РОЭ. Врач Стольцер даже пыталась уговорить меня не делать операцию по удалению миндалин. Её доводы были достаточно убедительными. Она говорила, что в случае, когда не установлен диагноз, делать операцию – всё равно, что перебегать дорогу перед мчащимся автомобилем. Она была неравнодушная, эта врач. Тем не менее, я пренебрегла её предостережениями и, посоветовавшись  ещё с несколькими врачами,  всё же получила направление на госпитализацию.
После операции раны в горле заживали очень долго. Миндалины были удалены, зато с тех пор у меня хронический фарингит. В больнице в одной палате со мной лежала женщина, у которой было гноетечение из уха. Ей сделали очень сложную операцию:  долбили черепную кость. Я с ужасом вспоминала, что, несмотря на мои протесты, в шестьдесят девятом году мой муж Николай окунул меня с головой в море, что имело самые серьёзные последствия, но тогда, к счастью, врач, доктор медицинских наук Глинка всё же сумела остановить у меня аналогичный процесс.

После операции показатель моей РОЭ остался прежним. Тогда я обратилась к хирургу в районной поликлинике. Осмотрев меня, хирург обнаружил на моём животе увеличенные лимфоузлы и направил в туберкулёзный диспансер. Там мне сделали реакцию Пирке и, поскольку реакция была положительной, направили в загородную туберкулёзную больницу, где мне провели две операции, сделав биопсию двух лимфатических узлов: одного у основания шеи, другого – под мышкой. Исследования операционных срезов показали, что туберкулёза у меня нет. При выписке мне выдали срезы с рекомендацией показать их в институте крови. Здесь врач с очевидной тревогой в глазах взяла препараты и через какое-то время с видимым облегчением вернула их мне со словами: “С нашей стороны у вас всё в порядке”. Позже моя знакомая Марина, косметолог, видя у меня на шее двухсантиметровый шрам, каждый раз сетовала, зачем я сделала эту операцию. Однако, как показали последующие годы, с лимфосистемой у меня действительно было не всё в порядке.

Когда с результатами исследований, проведённых в туберкулёзной больнице и институте крови, я снова пришла к врачу-фтизиатру, она горько вздохнула и произнесла: “Да скажите своему участковому терапевту, чтобы он послал вас на исследование желудочно-кишечного тракта!” Я снова была при своих высоких показателях РОЭ, зато, когда после больницы вышла на работу, то услышала от нашего сотрудника Володи Зыкова, что все мои коллеги волновались за меня. Это было неожиданно и трогательно.

Врачи-аллопаты всё же поставили мне диагноз. Это произошло спустя несколько лет и не где-нибудь, а в Онкологическом центре, о чём я писала в своих мемуарах “Психиатры в борьбе с недугом”.  В те годы многие телезрители не отходили от экранов телевизоров во время  лечебных сеансов Кашпировского и Чумака. Большой популярностью пользовались также передачи доктора Суханова “Помоги себе сам”. Частой гостьей доктора была целительница Виолетта Городинская. На экране телевизора она выглядела как сама нежность и доброжелательность. Меня, правда, несколько поразила её жеманность и неестественная улыбка, но я постаралась подавить в себе возникшее к ней негативное чувство. Над её головой висела икона, и она уверяла широкую телевизионную аудиторию, что имеет благословение от церкви и что недовольных  или обиженных среди её пациентов нет.
Мне было трудно не поверить такой женщине. В то время сама я ещё не приобщилась к эзотерическим духовным ценностям, и для меня – обывателя - личность экстрасенса была окружена ореолом таинственности. Мысленно я часто обожествляла этих людей, и поэтому с большой надеждой направилась в центр “Биотон”, который располагался в нескольких маленьких домиках под номером 16А на Звенигородской улице, достаточно близко от моего прежнего дома, понимая, что лечиться натуральными средствами предпочтительно, так как они не оказывают побочного действия.

Моё первое посещение центра состоялось в середине сентября 1993 года. Мне было назначено  лечение, включающее полное очищение организма, фитотерапию и массаж, на который, как меня предупредили, опаздывать было нельзя. Поэтому двадцать первого сентября в восемь часов сорок пять минут, то есть за пятнадцать минут до назначенной процедуры, я вошла на территорию центра. Вокруг не было ни души. Вдруг я увидела собаку, напряжённо наблюдавшую за мной. Я остановилась в нерешительности, а затем очень медленно направилась к домику, где должен был проводиться массаж. Собака (кажется, это была немецкая овчарка) немедленно бросилась ко мне и зубами крепко вцепилась в мою голень. В это время подоспел кто-то из пришедших на работу сотрудников центра и отогнал собаку. От неожиданности от произошедшего и огромной обиды я разрыдалась.
 
Конечно, вся в слезах, с дрожащими руками и ногами, повышенным тоном я выложила всё это Городинской. Поначалу она была любезна и уверяла меня, что конфликт будет улажен. В тот момент она полагала, что меня укусила какая-нибудь приблудшая собака. Но я настаивала, что это была именно её собака. Умея благодаря своим способностям воссоздавать события прошлого, Городинская провела “очную” ставку со своей собакой  по кличке “Дружок” и убедилась, что меня укусила именно её собака, о чём целительница и сообщила мне. В тот момент я даже удивилась, услышав её откровенное признание. Однако теперь события приняли для неё совершенно другой оборот, поскольку это была сторожевая собака её центра, и тут ситуация кардинально изменилась. Городинской и всего-то нужно было извиниться и проявить ко мне капельку сочувствия, но этого не последовало.
 
Тогда я обратилась в травматологический пункт поликлиники N 162, откуда я была направлена в городскую больницу N71, где врач констатировал наличие укуса и сделал мне прививку против столбняка. Кроме того, он грозил мне уколами против бешенства, если я не представлю справку об освидетельствовании собаки. Поскольку у меня вспухло место укола, то я смазала его фитоэмульсией, разрекламированной в центре “Биотон ”. Однако опухоль увеличилась ещё больше, и мне ещё раз пришлось обратиться в травматологический пункт. Посоветовавшись с друзьями, я потребовала у Городинской компенсацию за причинённый мне моральный ущерб, физическую травму, прерванное в самом начале платное лечение и, наконец, за порванные собакой шерстяные колготы.
 
И вот тут передо мной предстала не очаровательная целительница, а жёсткий, холодный администратор, которая опершись руками о стол и в упор глядя на меня,  железным тоном заявила, что никакой компенсации мне не будет, а если я подам в суд, то она организует свидетельства больных о том, что я сорвала лечебный день в центре (хотя в тот момент пришедших на массаж в центр было только двое). И я чётко осознала, что она действительно может сфабриковать любую фальсификацию, любые показания. В нашу жаркую перепалку вмешались добры молодцы центра, потребовавшие у меня “очистить помещение и не отнимать у академика драгоценное время”.

В этот момент мой друг Женя Шеметов, вместе с которым я пришла в центр и которого я  попросила поддержать меня в предстоящих трудных переговорах с целительницей, предложил Городинской бесплатно полечить меня, что было неким компромиссным решением. Она согласилась и тут же “полечила” меня пассами, о чём я впоследствии сожалела. К несчастью, тогда я многого не понимала. Это сейчас я знаю, что и целитель, и массажист должны отдавать своему пациенту только добрую энергетику. В противном случае они могут нанести его здоровью непоправимый ущерб.
 
После лечения пассами руководительница центра предложила мне бесплатный пропуск на посещение проводимых ею по средам в кинотеатре “Кунцево” оздоровительных сеансов. Я полагала, что инцидент во взаимоотношениях с Городинской был полностью исчерпан, и пришла на такой сеанс, заняв место где-то в конце зала. И вдруг в самом начале своего сеанса, совершенно неожиданно для меня, Городинская заявила со сцены перед большой аудиторией собравшихся в зале людей: “Среди вас сидит человек, который пришёл в центр не лечиться, а шантажировать меня”. У меня буквально потемнело в глазах. Я вскочила с места и в гневе выкрикнула: “Это безнравственно! Ваша собака укусила меня, когда я пришла на приём в ваш центр!”, после чего пулей вылетела из зала.

Замысел Городинской скорее всего заключался в том, чтобы настроить против меня зал и затем направить на меня его сконцентрированную энергию, способную вывести человека из строя. Подобные опыты Городинская демонстрировала на предыдущих сеансах. Она приглашала на сцену кого-либо из пациентов, а потом просила этого человека выйти из зала. Затем она предлагала присутствующим сконцентрировать своё внимание и плохо подумать об ушедшем человеке. Когда Городинская снова вызывала его на сцену, человек не мог оказывать целительнице, воздействующей на него, сколько-нибудь активного физического сопротивления. Он был попросту бессилен.

Я обратилась за консультацией в народный суд, но судья объяснила мне, что в России нет закона о защите чести и достоинства как при словесном оскорблении, так и при укусе собаки. Мне был причинён огромный моральный ущерб, который в правовом государстве непременно был бы компенсирован в установленном законом порядке. Что же касается материального ущерба, то он тоже, как мне кажется, был существенным: мало того что были разорваны шерстяные колготы, не было завершено также оплаченное лечение, то есть были выброшены деньги при моём тогдашнем небольшом окладе в 15000 рублей (тогда как после Павловской реформы цены исчислялись в миллионах), остался чёткий след от собачьих зубов и, наконец, возникла необходимость сделать прививку.

Тогда и, как я полагаю, и сейчас, иметь дело с Городинской весьма опасно, так как она вполне может использовать данную ей сильную энергетику с далеко неблагородной целью. Эта история показала, что такая, несомненно, духовно одарённая личность, как Виолетта Городинская, не прошла свой тест. В свою очередь, мне жизнь постоянно посылает практически одно и то же испытание – испытание на сдержанность и самоконтроль в выражении своих эмоций, когда нужно просто прочитать стих “Считай до девяти” или покинуть место назревающего конфликта, чтобы успокоить ситуацию.
 
 Возможно, я бы и не вспоминала об истории с Городинской, если бы её лицо слишком часто не мелькало на экране телевизора в различных телепередачах: “Помоги себе сам”, “III глаз”, в телеинтервью с Анэлей Меркуловой. Если бы Городинская была простым человеком, всё действительно было бы давно забыто. Но она выступала от имени Бога, и поэтому требования к ней предъявлялись совсем другие. Спустя год я лечилась у другого экстрасенса и, рассказав ему о Городинской, надеялась найти у него понимание и вызвать в нём негодование её поведением. К моему удивлению, экстрасенс, взглянув на эту ситуацию своим “внутренним взором”, сказал мне, что у Городинской самой имеются серьёзные проблемы, и её нужно лечить. И тут же, находясь от неё на другом конце Москвы, он дистанционно и при этом бесплатно начал её лечить.  Тогда я не понимала, что он и есть настоящий целитель, чистый и отстранённый от мирских разборок, поэтому в тот момент я обиделась на него и, не найдя у него поддержки, перестала посещать его сеансы.
 
Позже мне довелось познакомиться ещё с несколькими людьми, ставшими для меня примером высокой духовности и самоотверженности. С большой теплотой я вспоминаю Киру Валентиновну Асипову, врача-психиатра, директора школы экстрасенсорики в Сергиевом Посаде. В 1988 году с помощью сверхчувствительных фотоплёнок она впервые доказала материальность мысли и стала  обладательницей патента на  открытие. Её статью на эту тему я переводила на английский язык, а она, воссоздавая перед собой мой энергетический образ, лечила меня. Кира Валентиновна была для меня образцом доброжелательности и порядочности.

Спустя несколько лет я близко познакомилась и с другими истинно духовными людьми, которых знаю теперь уже много лет. Мне даже трудно себе представить, чтобы они в каких бы то ни было ситуациях проявили себя подобно героине телеэкрана, “целителю от Бога” Виолетте Городинской.