Убийство среди камней

Мистер Шерлок Холмс сидел в своем излюбленном кресле с высокой спинкой и махал сложенным вчетверо листком бумаги.
- Мой дорогой Ватсон! Вы только взгляните на эту телеграмму. Я хотел бы услышать ваше мнение об этом.
Я развернул лист бумаги. Выцветшая пожелтевшая бумага, быстрый неровный почерк, излишне деловой, официальный тон послания.
Телеграмма была от профессора Спиллоу, давнего друга Холмса. В ней он сообщал о своем последнем увлечении - он вместе с рабочими и своим другом, профессором Лейзенби, проводил раскопки у Стоунхенджа. Он просил срочно приехать моего друга на раскопки, призрачно намекая о каком-то деле. Макс Спиллоу просил приехать и меня, доктора Ватсона. Закончив читать телеграмму, я поднял глаза на Холмса, который в нетерпении тер рука об руку.
- Что вы думаете об этом, Ватсон?
Мне ничего не оставалось делать, как строить всевозможные гипотезы, извлекая из скупых строчек потаенный смысл послания.
- Судя по неровному почерку, можно сделать вывод о том, что профессор Спиллоу очень спешил. Некоторые строчки сбиваются, буквы то утолщаются (наверное, чернила профессора стали высыхать), то бледнеют... Могу лишь сказать, что дело, о котором намекает Спиллоу, действительно не терпит отлагательств!
Казалось, Холмс был удовлетворен моими выводами. Он наклонился ко мне, и заговорщически прошептал:
- Я скажу вам больше - профессор Спиллоу не тот человек, который станет беспокоиться из-за пустяков! Я был свидетелем его лекций, которые он преподавал в Оксфорде, а затем и в Кеймбридже. Конечно мои познания в археологии очень скудные, но я не мог не зажечься тем азартом, которым пропитаны все его работы. Тем более он является одним из авторитетнейших специалистов в области археологии и древних захоронениях. Во многих библиотеках мира хранятся его многочисленные монографии, доклады и выступления.
- В таком случае нам следует позавтракать и отправляться в путь! Не стоит заставлять мистера Спиллоу ждать.
Словно по мановению волшебной палочки в гостиную вплыла миссис Хадсон. Для меня остается загадкой то, каким образом ей удается узнать о том, когда ее "подопечные", как она нас часто называла, принимали решение о завтраке.

*  *  *
Позавтракав, мы отправились к Стоунхенджу. Кэбмэн нам попался очень ловкий - он со скоростью ветра домчал нас к раскопкам. Я очень часто читал о Стоунхендже, об этом немыслимом творении, о происхождении которого до сих пор ведутся споры и ученые дискуссии. Но все те, кто хотя бы раз в жизни посещал его, говорят о том, что этот старинный памятник архитектуры и культуры производит неизгладимое впечатление.
Раскопки велись у подножия Стоунхенджа и по его периметру. Перед нашим взором предстали многочисленные палатки из грубой ткани темно-болотного цвета, различный рабочий инвентарь, такой как кирки, лопаты, ломы, были сложены в большие деревянные ящики. Нас окликнул чей-то взволнованный голос, принадлежавший по моим наблюдениям человеку средних лет.
- Мистер Холмс! Как я рад вас видеть! Вы правильно сделали, что взяли с собой доктора Ватсона.
- Позвольте вам представить, мой друг, профессора Спиллоу.
На меня смотрел человек средних лет. Его черная курчавая шевелюра была взлохмачена и покрыта пылью и частичками песка. Прокуренные усы профессора, похожие на подкову, уныло свисали по обе стороны рта. Натруженные мозолистые руки его делали короткие похожие на взмахи движения. Угол левого глаза то и дело дергался в нервном тике - виной тому было либо слишком нервное возбуждение, либо хроническое недосыпание - известно, что археология несет с собой не только огромный интерес в изучении древностей, но и многочисленные лишения, такие как отсутствие элементарных средств ухода и нарушенный сон.
Макс Спиллоу протянул мне руку. На его измученном лице появилась улыбка.
- Рад познакомиться с вами, доктор! Спешу сказать вам, что я являюсь давним вашим почитателем - ваши записки чрезвычайно увлекательны...
Я не мог скрыть румянца смущения, который в мгновении ока проступил на моем лице.
Я много раз говорил, что Холмс - необычный человек. Причиной тому не является его дедукция и феноменальная память, вовсе нет. Просто его никак нельзя впечатлить каким бы то ни было явлением или пейзажем. Вот и сейчас его не привлекли древние камни, которые рука Созидателя превратила в подобие огромных каменных голов великанов, вечно хранящих покой и тишину.
- Профессор Спиллоу. Мы прибыли к вам на раскопки из-за срочного дела, о котором вы намекали нам в своей телеграмме... Я бы хотел...
Тело Макса Спиллоу сотряслось от сильного кашля. На его выпуклых глазах выступили слезы. Спустя несколько секунд приступ кашля прекратился, дав тем самым профессору возможность говорить.
- Произошло невероятное, мистер Холмс. Сегодня рано утром мы нашли на Алтарном камне тело Джонатана Лейзенби! Мой коллега был мертв!
- На Алтарном камне?
Я впервые слышал о таком. Профессор Спиллоу посмотрел на меня с непониманием - он наверняка думал, что если об этом камне знает он и его коллеги, то, скорее всего он должен был известен и нам, простым обывателям!
- Сперва мне следует провести небольшую увлекательную экскурсию по месту раскопок. Я с уверенностью могу заявить, что загадка Стоунхенджа является одной из самых таинственных и загадочных загадок мировой истории - ведь до сих пор неизвестно кто и с помощью каких средств труда смог построить такое...
Было ясно, что профессор сел на любимого конька. Нам ничего не оставалось делать, как проследовать за ним. 

*  *  *

Мы поднимались по крутому склону холма, на котором то и дело сновали туда сюда люди. Профессор Спиллоу шел впереди нас, однако это ему совершенно не мешало - уверенным тоном университетского лектора он рассказывал мне и Холмсу о Стоунхендже.
- Нас с Джонатаном всегда интересовало все, что связано с древними веками и загадками, ответы на которые так и не были даны величайшими учеными. Уильям Стьюкли и Эдмунд Галлей изучали происхождение Стоунхенджа. В своих многочисленных трудах они утверждали о том, что "строители" обладали знаниями о магнетизме, тем самым они смогли выровнять сам памятник по направлению на северный магнитный полюс. Ученые пришли к выводу о том, что сам памятник датируется 460 годом до нашей эры, однако они ни одним словом не обмолвились о том, кто могли быть строителями этого древнего сооружения.
Макс Спиллоу замолчал. Он указал мне и моему другу на сам Стоунхендж. Я часто видел статьи в "Таймс" о нем, однако хочу сказать, что увиденное зрелище поразило меня до глубины души.
Мы направились к своеобразному входу в сердце Стоунхенджа. Путь нам перегородил неизвестный человек с жидкими обвисшими волосами, в жалкой потрепанной одежде, на которой преобладали светло-зеленые цвета. Его старые поношенные башмаки были облеплены грязью - из-за чего его обувь, которая была сперва черной, превратилась в коричневую, если не сказать "ржавую". Он смотрел на нашу компанию исподлобья - черные брови были нахмурены. Казалось, что этот человек замышляет что-то недоброе.
- Спиллоу, прекращай свои раскопки! Ни к чему хорошему они не приведут. Я ни один раз предупреждал Лейзенби, однако этот фанатик меня не послушался. Теперь видите, что с ним произошло - сама Природа покарала этого эгоиста!
Произнесенная тирада не произвела никакого впечатления на Макса Спиллоу. Он вежливым голосом представил нам незнакомца.
- Хочу представить вам Айри Уэлли - лидера местных виккан. Мистер Уэлли обвиняет нас в разграблении Святой Земли - так он называет прилежащую территорию Стоунхенджа.
Стоит сказать, что я никогда не слышал о викканах. Профессор уловил мой удивленный взгляд.
- Виккане, доктор Ватсон, это секта почитателей природы...
Произнесенное профессором разгневало Уэлли.
- Мы не "почитатели" как вы выразились! Мы последователи древних друидов - тех, кто превыше всего ставил Мать Природу; тех, кто говорил о сохранении в первозданном виде природных богатств; тех, кто ценой собственной жизни заставлял прислушиваться к зову, идущему из самой сердцевины Земли... 
Казалось, что молодой человек может говорить бесконечно, но что-то остановило его. Было что-то такое, что отражалось в глазах высокого господина в клетчатой кепке и с трубкой в узких аристократичных губах.
- Не смотрите так на меня, мистер. Мы дружелюбные виккане - никто из нашего ордена не пошел бы на мерзкое убийство! Наш метод - листовки, демонстрации и прочее, но никак не убийство!
Сказав это, Уэлли повернулся спиной, и отправился в противоположную сторону. Холмс задумчиво смотрел ему вслед.

*  *  *

Наконец, мы дошли до своеобразной тропинки, ведущей к центру Стоунхенджа. Навстречу нам шел человек в штатском. Он был одет в клетчатый жакет. Крупными шагами он добрался до нас, и его маленькие, похожие на бусинки, глазки с лукавым подозрением уставились на моего друга-детектива.
- Мистер Холмс! Вот так встреча. Никогда не угадаешь, где сведет нас с вами судьба - в мрачной и вонючей канализации, или же в старинном особняке с приведением...
Сказав это, мужчина издал какой-то сиплый звук. Лишь натренированный слух мог бы разобрать в этом звуке что-то похожее на смех.
- Инспектор Лестрейд. Я рад вас видеть.
Губы Холмса дрогнули в подобии улыбки.
- Доктор Ватсон, мое почтение!
Я был несколько смущен той театральщиной, которую разыгрывал перед нами инспектор столичной полиции.
- Извините, что опередил вас, мистер Холмс, но когда происходит убийство, полиция должна быстрее всех оказаться на месте.
- Я понимаю...
Лестрейд обернулся, и что-то гневно закричал молодому упитанному констеблю, который задумавшись, осматривал огромные камни.
- Где было найдено тело?
Профессор Спиллоу повел нас к небольшому, но углубленному рву, который окружал по периметру весь Стоунхендж.
На дне рва покоилось тело Джонатана Лейзенби. Это был человек средних лет с седыми усами и морщинками вокруг глаз. Он лежал навзничь. Холмс спустился в ров, и сел на корточки. Детектив принялся осматривать жертву и место преступления. Мы с профессором и инспектором стояли недалеко от прославленного детектива, внимая каждому его слову.
- То, что Лейзенби лежит навзничь говорит о том, что перед смертью он видел своего убийцу. Кинжал, воткнутый в левый бок убитого, деталь может быть и важная, но совершенно лишняя. Не удивлюсь, если окажется, что убийца воткнул его в жертву уже после того, как профессор скончался.
Холмс обратил внимание на то, что под ладонями жертвы песок был взрыхлен. Это значит, что смерть к убитому подходила постепенно, следовательно, агония имела место быть.
Детектив остановился взглядом на груди Джонатана Лейзенби. Правой рукой Холмс провел вдоль груди убитого. Его брови были нахмурены.
- Так я и думал - многое начиняет проясняться!
Шерлок Холмс не стал вдаваться в подробности.
- Инспектор, можете сказать доктору, чтобы он забирал тело в морг. Покойный мне больше не понадобится. Прикажите констеблям оцепить место преступления. Также поставьте несколько полицейских охранять ров.
- Есть, сэр!
Инспектор кинулся исполнять приказания.
- Позвольте поинтересоваться, кто финансирует ваши раскопки? Какой бы интересной наукой не была бы археология, она требует огромные затраты - причем не столько физические, сколько финансовые...
Макс Спиллоу сказал:
- Молодой герцог Эйнсли спонсирует нашу маленькую "экспедицию".
Я не мог скрыть своего изумления.
- Тот самый Эйнсли?
- Нет, доктор Ватсон! Старый Эндрюс недавно скончался от лихорадки, которую он подцепил где-то в Африке. Теперь всем заправляет его сын Том.
Фамилия Эйнсли была известна каждому мало-мальски образованному лондонцу. Многочисленные вывески на банках, доходных домах, пабах говорили о разносторонней деятельности, которой занимались известные всему миру имена Эндрюса и Тома Эйнсли.
- Я бы хотел поговорить с молодым Томом, если вы не возражаете.
- К сожалению, Том еще несколько дней назад уехал с раскопок по делам фирмы.
Мы услышали женский крик, наполненный горем, слезами и отчаянием. Он возвысся до высоких частот, утопая в душном летнем воздухе.
Из палатки, находившейся неподалеку от места преступления, выбежала женщина. Она побежала вниз по склону, на ходу вытирая заплаканные глаза.
- Это Элизабет Лейзенби - вдова покойного...
Громкий плач, достигнув своего апогея, стал постепенно стихать.
- Она никак не может ужиться со столь горькой вестью. Она первая нашла тело своего супруга.
- Мне надо с ней поговорить. Быть может она заметила что-нибудь интересное или необычное, такое, что смогло бы пролить свет на произошедшую трагедию.

*  *  *
Холмс принялся изучать окрестности - вооружившись немаленькой лупой, он со вниманием рассматривал каждый отпечаток, исследовал каждую найденную частицу - будь то осколок древней бронзовой вазы или...
- Взгляните сюда, Ватсон!
Детектив легким движением кисточки очистил какой-то предмет от слоя пыли и песка.
Я неуверенно подошел к своему другу. Холмс указательным пальцем показывал мне на часть какого-то древнего горшечного изделия. Глаза его блестели лихорадочным блеском - я же в свою очередь не мог понять, почему Холмс придает этой детали такое огромное значение.
- Мои предположения подтвердились, Ватсон!
Тонкие аристократичные губы Холмса тронула едва заметная улыбка.
- Теперь мне становится ясно, что убийство было...
Однако нас прервали в самый неподходящий момент - хотя за многие годы нашего знакомства я уже успел ознакомиться с повадками и характером своего друга. Холмсу нравится подавать разгадку дела маленькими порциями. Это было похоже на то, как заботливая гувернантка небольшими кусочками шоколадного торта потчует маленькое дитя, заботясь о его здоровье.
К нам размашистым шагом подошел профессор Спиллоу.
- Мистер Холмс, Элизабет Лейзенби ждет вас в своей палатке. Вместе с ней находится там и герцог Эйнсли. Я предупредил их, что с ними вы хотите поговорить.
Холмс невозмутимо встал. Закурив свою трубку, он медленно произнес:
- Благодарю вас, профессор... Однако я должен сперва пройти в палатку жертвы.
Тон его был резок и категоричен.
- Покажите мне дорогу, профессор.
Мы втроем прошли в палатку, стоявшую неподалеку от места убийства.
В углу ее стояла среднего роста женщина. Она быстро просматривала какие-то бумаги. Просмотрев очередную, она скомкала и бросила ее на землю. Холмс неслышно подкрался, и поднял ее.
- Доброе утро, миссис.
Женщина вздрогнула, и мгновенно обернулась. Эта была невзрачная бледнокожая особа с безыскусной прической и огромных очках в роговой оправе. Тонким языком она облизала пухлые губы. Лоб был нахмурен. Сразу было видно, что женщина никакого визита не ожидала.
- Не миссис, а мисс!
- Это Элеонора Уайсмит - личная помощница Джонатана Лейзенби.
Холмс коротко кивнул. Он прошелся из одного конца палатки в другой с интересом рассматривая все, что находилось в ней. У небольшого деревянного стола он остановился. Его привлек макет Стоунхенджа, сделанный из слоновой кости.
- Чистая работа! - по тону Холмса было видно, что он был неподдельно восхищен работой.
- Что вы можете сказать о своем начальнике? Хороший ли был он человек?
Мисс Уайсмит молчала. Она исподлобья смотрела на знаменитого детектива. Казалось, что она его изучала, чтобы не быть застигнутой врасплох.
- Человек как человек... Со своими достоинствами и недостатками... Был фанатически предан своей работе, писал многочисленные статьи и монографии, а я исправляла текст. Скажу вам по совести - профессор Лейзенби был неграмотным человеком. Все его знаменитые работы стали известны в мире науки благодаря мне. Мне с раннего детства привили любовь к литературе, я работа журналистом и ...
Холмс прервал поток слов, обрушившийся на нас со скоростью водопада.
- Профессор много платил вам за работу?
- Сущие гроши! Он был очень экономным человеком - любил загружать людей непосильной работой, оплачивать которую он, однако, не любил...
- Вы знакомы с женой покойного?
- С этой напыщенной дурочкой? Близко не знакома - и не жалею об этом. Несколько раз она приезжала к мужу, и устраивала на глазах у всей экспедиции сцены ревности. Она бегала и кричала о том, какой нехороший ее муж, она называла его неверным и бесчестным...
- Не знаете ли вы причин ее ревности?
- Как же не знать... В последние месяцы как раз во время этой экспедиции Джонатан, в смысле профессор Лейзенби, очень сблизился со мной. Но скажу прямо, что я была не в восторге от этого... Его жена настоящая безумная женщина - она много раз кричала о том, что убьет своего мужа, или меня! Она кричала, что наймет убийц, которые пустят в ход нож или кислоту...
Помощница профессора замолчала.
- И все-таки вы миссис, а не мисс...
- Почему вы так решили?
- На вашем пальце еще свежа отметина от кольца. Скорее всего, вы еще замужем, но не хотите носить обручальное кольцо из-за бунтарства или несчастной любви...
Элеонора кивнула.
- Мы с Олливандером перестали понимать друг друга. Положение осложнилось и тем, что ему написала письмо и эта сумасшедшая, раскрыв тайну. Он приехал ко мне. Он устроил дикую сцену, ударил меня и прокричал, что больше не хочет меня знать, сравнив меня с...
- Можете не продолжать!
Наступила гнетущая тишина.
- Когда мы пришли в палатку, вы что-то искали среди бумаг покойного. Могу ли я поинтересоваться, что именно вы хотели найти?
- Наши любовные письма. Я хотела порвать их или сжечь - теперь-то я поняла, что это было лишь мимолетным увлечением, а не страстной  любовью.
Элеонора столкнула со стола большой белый журнал. Он упал на землю. Холмс поднял его, но не раскрывал и держал в руках.
- Знаете ли вы еще кого-нибудь, кто желал зла профессору?
- Откройте страницу под номером 106. Она вам подскажет...
Детектив открыл журнал, и быстро пролистав, остановился на названной странице. Он прочитал следующее:
"22.35 - Опять приходил Харгрейв. Его нотации мне порядком надоели! Опять этот старик сует нос не в свои дела! Сколько раз мы сходились в яростных дискуссиях, но в последнее время старик просто обезумел! Он пытался сжечь мой дневник, опрокинув на нее лампу! Я сказал Эндрю, чтобы он отправил своего отца к врачу, однако мне кажется, что он не послушается моего совета!"
Холмс задумался.
- Это было написано ночью, спустя некоторое время Лейзенби был убит.
Я не мог сдержать нахлынувшие эмоции.
- Получается, что этот старик, о котором говорил Лейзенби, был последним, кто видел его живым!
Холмс посмотрел на меня с некоторым раздражением.
- Не спешите с выводами, мой дорогой друг! Последним, кто видел профессора в живых, был убийца. У вас есть улики, что именно мистер Харгрейв убил Джонатана Лейзенби?
Я отрицательно покачал головой.

*  *  *

Мы шли к палатке Элизабет Лейзенби. Холмс в очередной раз закурил свою излюбленную трубку.
- Харгрейв... Харгрейв... Уж не о Джоне Харгрейве говорил наш убитый?
- Вы правы мистер Холмс! С самого первого дня раскопок к нам приехал Джон Харгрейв - профессиональный оппонент Лейзенби. Он упрекал его в некомпетентности, фанатичности, и высказывал недоверие учениям Стьюкли и Галлея. Эти двое и раньше имели жаркие дискуссии, на которые приходило огромное количество народа. Мы, ученые, народ невоздержанный и непредсказуемый. Лишь ученые могут с жаром и криками спорить о тех вещах, которые имели место сотни, если не тысячи лет назад...
- Я читал в "Таймс" о Харгрейве. Это Титан Науки в прямом смысле этого слова, - сказал Холмс.
- К несчастью, пару недель назад случилось ужасное... У профессора Харгрейва случился удар. У него парализованы ноги - профессор перемещается на коляске.
- Несмотря на это, он все-таки с чисто немецкой пунктуальностью навещал своего оппонента! Лейзенби говорит, что Харгрейв в последнее время просто обезумел - скорее всего, Лейзенби был очень близок к открытию, которое бы пошатнуло основы современной археологии.

У входа в палатку нас встретила Элизабет Лейзенби. Красивая, эфемерная, удивительная - эти слова о ней. Заплаканные карие глаза, не гармонировали с отличной прической, которая была создана благодаря рукам самого изысканного парикмахера Лондона.
- Доброе утро, мистер Холмс! Доброе утро доктор Ватсон! Прошу вас, проходите в мое скромное жилище. Мы как раз обсуждали с Томом похороны Джонатана. Он обещал мне помочь. Сами знаете, обряд похорон чрезвычайно сложен - требуется написать массу приглашений, договориться о поставке живых цветов, обсудить все нюансы с гробовщиком...
Мы увидели чей-то силуэт в углу. Нам на встречу поднялся высокого роста и мощного телосложения красавец, который своей красотой мог потягаться с самим Аполлоном.
- Том Эйнсли. Рад с вами познакомиться, господа.
- Миссис Лейзенби вы любили своего мужа?
Элизабет остановилась на полпути и резко повернулась к Холмсу.
- Что вы хотите этим сказать?
На ее защиту встал сам герцог Эйнсли.
- Мистер Холмс! К нам уже не единожды заявлялась полиция, задавая свои глупые вопросы. Неужели вы не понимаете, что в нынешнем положении эти вопросы могут нанести вред вдове...
Герцог угрожающе взмахнул тяжелым кулаком, который словно средневековая секира, рассек воздух.
- Что делали вы, герцог, этой ночью?
- Я был на светском приеме. Мы с компаньонами праздновали покупку очередного земельного участка, идеально подходящего под массовую застройку. Я пробыл на приеме с 21.00 до 03.00. Это могут подтвердить ни один десяток людей, включая моего адвоката по земельно-имущественным отношениям сэра Леонарда Парвуса.
Холмс кивнул.
- И все-таки разрешите вам задать пару вопросов, миссис Лейзенби. Миссис Уайсмит говорила о сценах ревности, свидетелем которых она ни раз становилась... Как вы узнали, что муж вам изменяет?
Я заметил, как вдова украдкой посмотрела на профессора Спиллоу, который ответил на этот взгляд легким кивком головы.
- Я узнала это от Макса... Они были хорошими друзьями, их связывал дружба в четверть века. В наше время это является чем-то архаичным... Джонатан рассказал все Максу, а тот поведал мне. Макс - человек чести и высоких моральных качеств в отличие от моего покойного мужа! Он ни раз был в гостях у нашей семьи - он видел, что измена Джонатана нанесет огромный вред всем нам, включая малышку Дженни...
Элизабет замолчала.
- Что вы делали этой ночью?
- Я... У меня разболелась голова, мистер Холмс... Я приняла лекарство местного доктора, который прикомандирован к экспедиции... Я крепко заснула...
- И вы ничего не слышали?
- Нет. Успокоительное подействовало на меня моментально!
На этой фразе наш разговор был закончен.


*  *  *

Холмс отправился ко рву, в котором была найдена жертва. В этот раз детектив изучал землю, которая была испещрена следами.
Прошло долгих полчаса, наконец, детектив поднялся.
- Мы очень близки к завершению дела. Мне осталось поговорить с профессором Харгрейвом.

Подойдя к палатке оппонента, мы услышали взволнованные голоса, которые, судя по интонации, о чем-то спорили. Холмс не спешил выдавать свое присутствие. Сквозь шум, который производили участники экспедиции, до моего слуха доносились следующие обрывки фраз:
- Убийство...
- Но ты же не...
- Провидение все-таки...
- Этот Уэлли смог...
Холмс громко кашлянул. На детектива смотрела пара горящих энергией глаз. Профессор Харгрейв был похож на старого, но еще сильного льва - его седая шикарная шевелюра была очень похожа на львиную гриву. Крупный, мясистый нос, упрямый подбородок, тонкие губы - все это говорило о твердом характере знаменитого профессора.
- Вы должно быть знаменитый Шерлок Холмс?
Я был поражен обликом профессора Харгрейва - он как две капли воды был похож на злейшего врага Холмса, профессора Мориарти. Ученых отличал лишь тембр голоса.
- Мистер Харгрейв для меня большая честь познакомиться с одним из самых выдающихся профессоров современности...
Однако Харгрейв не дал закончить речь моему другу.
- Вы пришли узнать об этом пройдохе? О Лейзенби?
- Точнее о причинах, которые привели к столь трагичному концу.
- А с чего вы решили, что они мне известны? Не думаете ли вы, что я, больной и парализованный человек, встал со своей коляски и отправился вершить правосудие? Оказывается, вы не настолько умны, как описывают вас наши газеты!
На бледном лице Холмса вспыхнул ярко-красный румянец. Я понял, что своими словами профессор нанес моему другу тяжелое оскорбление. И я молил Бога о том, чтобы в минуту принятия решения о виновности Холмс был беспристрастен.
- Этот человек не мог называть себя археологом! Археологом нужно родиться - им нельзя стать! Этого пройдоху финансировал герцог Эйнсли - и я не удивлюсь, если узнаю, что львиная доля средств оседала в кармане этого Лейзенби и его подручной куклы...
И тут я заметил за спиной профессора тонкий силуэт, державшийся в тени во время нашего разговора.
Профессор проследил за моим взглядом.
- Не бойтесь - это не убийца! Это всего лишь мой сын Эндрю. Мне тяжело самому передвигаться, тем более по такой неровной почве, как здесь, на месте раскопок. Я невысокого мнения об умственных способностях своего сына, но скажу, что без него не смог бы ничего сделать... Мое нынешнее положение...
- Что вы делали этой ночью?
Тон, каким был задан вопрос, показался мне излишне резким и даже каким-то зловещим!
- Мы с Эндрю занимаемся небольшой гимнастикой - он поднимает меня с кресла, а я пытаюсь силой мысли передвинуть ноги... Этой ночью мы этим и занимались.
В подтверждении сказанного, сын коротко кивнул яйцеобразной головой с неживыми, как у рыбы глазами.

*  *  *

Холмс попросил меня найти инспектора Лестрейда. Мой друг еле слышно отдавал инспектору какие-то указания. Тот кивал головой, что-то записывая в свой потрепанный блокнот обгрызенным грифельным карандашом.
- Мой дорогой друг! Нам остается дождаться сведений, которые нам должен предоставить инспектор. Пожалуйста, пригласите всех, фигурирующих в этом деле, в палатку убитого. Назначьте встречу на 2 часа по полудни. Мне нужно кое-что проверить, а вы пока сходите на маленькую экскурсию вместе с профессором Спиллоу. Я убежден, что он расскажет вам массу интересного о Стоунхендже.

Макс Спиллоу курил одну сигарету за другой. Его тело уже ни один раз сотрясалось в сильном приступе кашля.
- Видите, что эти рвы и валы параллельны? Так вот - они ведут прямо к реке Эйвон. В книгах вы можете встретить другое название этого прохода - "Авеню". Этот камень мы, археологи, прозвали "эшафотом" видите, он, словно лезвие гильотины, упал на землю? Здесь первоначально было четыре стоящих камня, однако теперь их осталось всего лишь два. Более всего с точки зрения истории интересен Алтарный Камень, - около которого древние друиды и современные ковены произносили волшебные слова и проводили могущественные обряды... Видите ли вы эти маленькие белые ямки? Они наполнены дробленым мелом, они удалены друг от друга на равном расстоянии и их ровно 56! Их открыл Джон Обри, наш с вами соотечественник. Многие ученые считали, что в давние времена Стоунхендж использовался как обсерватория, однако никаких подтверждений в пользу этой гипотезы мы не нашли... Недавно нашими предшественниками был найден скелет мужчины в одном из рвов. Его относят к 780-410 году до нашей эры! Вы можете себе представить, доктор Ватсон, какой ажиотаж витал над этим открытием?
Мне ничего не оставалось делать, как кивать головой и соглашаться с профессором. Хотя стоит сказать, что лекция произвела на меня неизгладимое впечатление - не секрет, что мои знания археологии оставляют желать лучшего...

В назначенное время я уже подходил к палатке Джонатана Лейзенби. И первый, кого я увидел, был...
- Холмс!
- Все верно, мой друг! Я вижу, что большая часть наших гостей уже в сборе... Не хватает только... А вот и вы, мистер Уэлли!
Я заметил, как Айри Уэлли неторопливо шагает по направлению к нам. Он кивнул мне и Холмсу. Его тонкие губы были изогнуты в пренебрежении. Оно и понятно - неужели последователю древних друидов интересна смерть какого-то профессора, который к тому же занимался уничтожением природы?! Однако интерес двигал всеми, кого мы пригласили на наше небольшое собрание.
Специально для этого были принесены стулья для женщин и деревянные ящики для мужчин. Кто-то решил стоя принять вызов детектива, а кто-то решил принять созданные "удобства".
Холмс обвел всех задумчивым взглядом - вот рядом с ним стоит Айри Уэлли. Его руки сомкнуты на груди, а глаза горят огнем вызова; по левую руку с ним стоит герцог Эйнсли, чья твердая крепкая рука сжимает протянутую руку Элизабет Лейзенби, севшую на принесенный стул. Рядом с ними на инвалидной коляске сидел профессор Харгрейв, который что-то увлеченно шептал на ухо своему сыну, присутствие которого даже и не ощущалось. Было видно, что на фоне отца он уходит на второй план. Позади сидевших из угла в угол ходила Элеонора Уайсмит. Непослушные пряди выпали из-за старого гребешка и торчали в разные стороны. В этот момент она была похожа на Медузу Горгону. Последним в палатку вошел Макс Спиллоу. Он, коротко извинившись, прошел и сел на деревянный ящик. Его щеки горели, а грудь то поднималась, то опускалась. Мне, как доктору, было понятно, что очередной приступ кашля был не за горами.
Холмс стал в центр палатки, и я в который раз отмечаю, что в такие моменты он как никогда похож на актера.
- Дамы и господа! С самого начала я был поражен излишней театральностью убийства - археолог был убит, а в его боку торчал старинный кинжал, который был совершенно излишним! Значит, убийца хотел, чтобы полиция и я вместе с ней был отвлечен от какой-то важной детали. Осмотрев убитого, я эту деталь и нашел! Сразу же с убийства был сорван покров таинственности! Друиды, Стоунхендж, ковены, лунки Обри...
Холмс мельком глянул на меня, а его глаза блестели загадочным хитрым блеском. Наверное, именно такой блеск был в глазах Чеширского Кота Льюиса Кэрролла! А тем временем Холмс продолжал...
- Все оказалось намного проще. Вчера ночью к Лейзенби приехал профессор Харгрейв. Возник очередной спор, в котором никто не хотел сдаваться на милость победителя! Хотя мне кажется, что в археологии победителей нет - есть только проигравшие... Спор продолжался некоторое время, скажем полчаса. Затем кто-то заходит в палатку, происходит новый спор, перерастающий в скандал с угрозами. И совершается убийство...
Холмс замолчал.
Нервы у всех были на пределе. Первой не выдержала Элизабет Лейзенби:
- Здесь вам не театр, мистер Холмс! Ни для кого не секрет, что отношения между мной и мужем в последнее время были испорчены (красноречивый взгляд на Элеонору Уайсмит), но не следует делать спектакль из совершенного убийства!
- Хорошо...
Палатка была похожа на один сплошной комок нервов. Краем глаза я заметил инспектора Лестрейда с двумя крупными констеблями.
- Я заметил, что грудь убитого была деформирована - она была, если можно сказать вогнута. Это факт номер один. Под убитым я нашел небольшое горшечное изделие, вдавленное в землю. Это факт номер два. У подножия рва я нашел пару следов от колес. Это факт номер три. Трава была придавлена. Это факт номер четыре. Соединив эти четыре факта перед нами проясняется облик убийцы...
Никакой реакции...
- Начнем с прихода в палатку Лейзенби незнакомца. Думаю, сперва разговор был вполне дипломатичный. Разговор был об отношениях между Джонатаном и Элизабет Лейзенби. Не найдя компромисса неизвестный ударил Лейзенби кулаком в грудь. Удар был такой силы, что грудь профессора сильно деформирована. Удар был нанесен прямо в солнечное сплетение, таким образом, убийца хотел навсегда расправиться со своим соперником. Далее он незаметно оттащил его в ров и бросил. Рядом с этим рвом находится палатка, в которой находится коллекция найденных экспонатов. Убийца ни раз там был - ему не составило никакого труда найти и взять нож, а затем всадить его в бок уже умершего профессора. Но идеальных убийств не бывает - это говорю вам я, Шерлок Холмс! В палатке убитого я нашел вдавленный в землю перстень с вензелем. А горшок и следы на траве завершили дело... Я прав, герцог Эйнсли?

*  *  *

- Вы говорите чушь, детектив! Во время убийства я был на рауте! Я вам говорил...
- Я не потрудился проверить ваше алиби. Железное алиби всегда наводит на определенные размышления... Вас видели с 21.00 до 23.30. После этого на рауте вас никто не видел. Вы все спланировали заранее - вы специально показались на глаза всем своим коллегам и компаньонам, а затем исчезли. Вы наняли кэб и поехали к Стоунхенджу. Кэб вы оставили в лесу, недалеко от места убийства - на тот случай, если вам придется спешно скрываться с места преступления. Вы любили и любите Элизабет. О мотиве убийства можно лишь догадываться - страсть, нежелание убитого ускорять процесс развода... Никто из наших действующих лиц не обладает такой силой, какой обладаете вы! На следующий день вы демонстративно приехали на своем форде, чтобы спутать мне карты. Но я все-таки приметил следы кэба. Кстати, я хочу вам отдать ваш перстень, герцог!
Я в нетерпении подошел к Холмсу. На его руке сиял золотой перстень с вензелем "Т.Э".
- Я столько времени потратил, чтобы найти этот злосчастный перстень!
Лицо герцога было серым от гнева.
- Я люблю Элизабет, более того я ее боготворю. Как могла такая женщина достаться этому чудовищу, этому фанатику - который помешался на своих горшках и черепках! Этот безумец, этот слепец не смог рассмотреть прекрасное в нашем современном мире... Вы правы, это я его убил!

*  *  *

Мы с Холмсом сидели в гостиной. Небольшие кольца дыма витали по комнате, создавая тем самым атмосферу эфемерности и неестественности.
- А причем здесь горшок Холмс?
- Совершенно непонятно, как горшечное изделие X века оказалось на глубине I века. Можем сделать вывод, что тело было брошено сильным мужчиной. Очередная улика против герцога. Герцог был единственным крупным мужчиной, который мог совершить и совершил убийство. Женщины были исключены почти сразу, а мужчины абсолютно не вышли фигурой.
- Кстати Холмс, вы читали "Таймс"?
- Еще нет, мой дорогой друг...
- Скоро над герцогом состоится уголовный процесс, который наделает много шума...
- Кто знает, Ватсон, кто знает... Деньги и влияние могут разжалобить самое жестокое сердце - будь то сердце судьи или государственного обвинителя, или же сердце клерка и сердце простого человека... Кстати наш друг профессор Спиллоу прислал нам письмо - он бросил курить и решил отправиться на один из известнейших курортов Франции. Спустя несколько месяцев, я надеюсь, он избавится от этого ужасного кашля.