Кома
В следующее же мгновение, которое так любезно одолжила мне память, я сидел на стуле в больничной палате. Простыня на кровати медленно вздымалась и опускалась. Медсестра, поправляя трубку для дыхания, что-то говорила. Серьезность ее лица, а также периодические взгляды в мою сторону, следует полагать, говорили о том, что эта речь была обращена ко мне. Я ее не слушал, а лишь смотрел на простыню. Медсестра продолжала что-то бубнить. Мне это в конце концов надоело.
- Скажите мне правду, она поправится?”, - разразился мой голос, отскакивая от стен.
По ней было видно, что она не ожидала такой прыти с моей стороны. Немного помедлив, она сказала.
- Мы считаем...что надежда...надежда всегда есть...
- Не говорите мне о надежде! Скажите лишь одно - каковы ее шансы!
Не в силах больше сидеть, я вскочил со стула, отчего тот упал. Мои руки мертвой хваткой вцепились в ткань халата медсестры. От сильного сжатия мои руки начали белеть.
- Я...я...не...вы должны верить и молиться.
Ее озабоченное лицо выражало странную помесь сострадания и страха, хотя вырваться она не пыталась.
Скрип двери возвестил о враче, который неторопливо вошел в комнату. По печальному выражению его лица я понял, что он хотел сказать.
- Ее шансы выбраться из комы минимальны
Врач, чьи слова в бесконечном повторении ершились в моем мозгу словно черви, строго и спокойно смотрел на меня, изучая мою реакцию. Затем нагнулся, ухватился за спинку стула и вернул его в прежнее положение. Еще мгновение и я снова бегу. Бегу не столько из палаты, сколько от себя. За мной никто не гнался. Заметив знакомый значок на двери, я ворвался в туалетную комнату. В зеркале передо мной отражался человек, которого я не узнавал. Мое лицо, столь ценимое женщинами за его красоту, теперь напоминало какое-то неуклюжее лицо молодого старика. Со злости я начал бить кулаком в зеркало. Затем еще и еще. Осколки сыпались в раковину. Выплеснув всю свою ярость, я ухватился за острый осколок зеркала и начал его сжимать в своей ладони. Кровь, до этого текущая мелкими струйками, стала убывать быстрее. Но я ничего не чувствовал, отчего еще больше злился. Жажда необходимости ощущать свое тело, ощущать, что я жив, никак не могла утолиться. Дверь позади меня громко распахнулась, и комнату заполнили люди в белых халатах. “Брось осколок”, - крикнул кто-то. Я обернулся. Немного простояв в таком положении, стал понимать, чего боялись эти люди. Теперь я стал думать о том же. Одно движение осколком по вене. Казалось, что может быть проще? Ничего. Но меня это не устраивало. Слишком просто. Эта жизнь. Нужно принять. Принять все как есть. Ища смысл в этой жизни, можно его найти, но это будет лишь оговорка, оправдание нашего существования. Какая разница, каким оно будет? Но единожды найдя для себя смысл, нужно будет следовать и подчиняться ему каждое мгновение, каждую секунду. Иначе нельзя. Сняв однажды маску, рискуешь снять скальп с лица. Мне снимать было нечего. И рука вдруг, повинуясь мысли, ослабла, и осколок звякнул о кафель, возвещая о начале нового нелегкого пути.
Свидетельство о публикации №212120101864