Два с половиной решения

         Вглядываясь в окна дома напротив, я все еще думал о ее исчезновении. Она не просто пропала, а скорее испарилась. Даже воспоминания таяли, как будто кто-то стирал их пыльной тряпкой с доски. Люди часто отказываются верить в то, что их не устраивает. Они могут оттягивать понимание до последнего. До того момента, когда ничего хорошего в воспоминаниях уже не останется. Я не хотел верить, но передо мной был четкий факт. Она попросту испарилась. Номер ее телефона был заблокирован. В туристическом агентстве, в котором она работала, мне сказали, что два дня назад она просто написала заявление и уволилась. Единственная наша общая знакомая не видела ее уже пару недель, так что ничего вразумительного мне не сказала. Я закурил еще одну сигарету и стал вглядываться в наглухо зашторенное окно. Мимо проносились машины, дворники монотонно и отточено убирали тротуар. Один взмах — и груда листьев понеслась в сторону. Другой — и с краю дорожки появилась небольшая желтая горка. Я слушал шуршащий звук метлы, и мне казалось, что кто-то отчаянно пытается подмести у меня в голове. Солнце дотянулось до края ее окна и осветило плотную бледно-зеленую занавеску. Я представил себя в ее квартире. Там, на четвертом этаже с видом на проспект, было тихо и темно, точно тебя окунули в вакуум. Ни звуков, ни воздуха, ни света. Только ее потертый красный диванчик и стереосистема на столе напротив.

         Когда я впервые вошел в эту комнату, мне показалось, что уютнее не придумать. Только самое необходимое. Никаких вазочек или мягких игрушек. У дивана небольшой квадратный ковер с глубоким ворсом. Однажды мы пили херес прямо на полу, и она постоянно улыбалась. А потом сказала, что я похож на одного альпиниста, который попал в книгу рекордов Гиннеса, как самый молодой человек, взошедший на Эверест. Несколько лет назад при подъеме на Эльбрус он повредил позвоночник и через неделю умер на больничной койке.

         Глядя в ее окно, я попытался представить, как на ледорубах поднимаюсь по отвесной ледяной скале, и тут она трескается. Я падаю в расщелину и ударяюсь спиной об острую льдину. Завывает ледяной ветер, а товарищи не могут дотянуться до меня, и мне приходится четыре часа ждать вертолет спасателей.

         Я закрыл глаза и еще раз не глядя закурил. Дым наполнил легкие, никотин впитался в кровь и понесся по венам, зрачки под веками едва расширились. Было тревожно. Во всем этом не оставалось особого смысла. Чувство собственной беспомощности, как если спалить омлет поутру. На тротуаре с другой стороны дороги сидел бездомный. В руках у него был большой лист картона с надписью «Я самый счастливый». Поднявшись со скамьи, я перешел дорогу на зеленый и дал бродяге немного мелочи.
         — У тебя тоже все получится, — сказал он мне, улыбаясь.
         Я улыбнулся в ответ и зашагал в сторону трамвайной остановки. Желтый лист, кружась, упал девушке на мороженое. Она нахмурилась, подошла к урне и выбросила рожок. Потом покрутила в руке лист с белыми сливочными разводами и сунула туда же.