Краткая история России-4

Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!


Краткая история России-4. IХ–ХVII в.в. Продолжение.


ХVI век. В разгаре эпоха Великих географических открытий.
В 1553 г. Англию покидает королевская экспедиция в составе трех небольших кораблей. Они отправляются на северо-восток.
Путь к берегам северных гипербореев – мифическому народу, населяющему северные пределы доступного мира, оказался суров и опасен: ледяное дыхание Арктики, жестокие штормы Ледовитого океана, теряющиеся в туманах, неприступные гранитные берега. Но на покрытых снежными пятнами мысах стояли приметные знаки, оставленные человеком. Это были следы пребывания поморов – русичей, вышедших из новгородских земель.
Английские корабли не смогли пройти Северным морским путем. У них для этого не было ни сил, ни ресурсов. Два меньших судна потеряли из виду флагманский корабль и их экипажи погибли. Но третий добрался до краев, населенных московитами.
Капитан корабля Ричард Ченслер побывал у Ивана Грозного и вручил ему грамоту от английского короля. В ответ Иван Грозный передал ему грамоту, разрешающую английским купцам беспошлинную торговлю. (7).

Русская дипломатия выработала оригинальную форму заключения мирного договора (каждая из сторон не желала показать себя его инициатором, так как это считалось проявлением слабости) - "перемирье по печалованью". Скорее этот остроумный и тонкий прием впервые был подсказан царю И. Висковатым в 1553 г. во время русско - литовских переговоров в Москве. Именно по его предложению в обоих экземплярах "перемирных" грамот было записано, что царь согласился на перемирие лишь "по печалованию" своих бояр, которые просили его "учинить" Сигизмунда II Августа "в мире". Впоследствии литовские дипломаты очень сожалели, что опрометчиво допустили внесение в текст договора столь двусмысленной формулировки. С их стороны это была серьезная оплошность.(38).

В 1553 г. литовские дипломаты в Москве отказались признать царский титул Ивана Грозного. Не желая портить отношений с Сигизмундом II Августом, который сам не дал своим послам полномочий именовать русского государя "царем", Грозный обвинил королевских представителей в том, что они по собственной воле не пожелали признать за ним царский титул.(38).

В 1553 г. литовским послам была оказана меньшая "честь", поскольку в это время Сигизмунд II отказался признать за Иваном Грозным право на царский титул.(38).

В середине 16 в., когда Сигизмунд II Август не признал царского титула Грозного, королевских посланцев часто заставляли спешиваться дальше от дворца, чем это было принято в первой половине столетия.(38).

Для людей 15 - 16 в.в. целование креста на определенном письменном тексте означало признание его истинности. В то время, когда в Польско - Литовском государстве не признавали царский титул Грозного, Сигизмунд II Август прибегал ко всяческим уловкам, стремясь целовать крест лишь на своем экземпляре договора, где было пропущено слово "царь", а не на обоих, как издавна было принято в русско - литовской дипломатической практике. Целование креста на обоих экземплярах означало бы невольное признание королем царского титула Грозного.
В 1554 г. посольству В. Юрьева в Люблине было заявлено: "Исстари того не бывало, что на обеих грамотах королю целовати!". Это утверждение заведомо не подкреплялось традицией.(38).

В 1554 г. И. Висковатый, будучи в шапке, взял у Р. Ченслера королевские грамоты, но когда вручал их Ивану Грозному, шапку снял. Посольский дьяк на аудиенции то олицетворял своего государя, то вновь являлся в обычном своем качестве государева слуги.(38).

Русский гонец Ф. Вокшеринов в 1554 г. сообщал, что дворяне его свиты на обеде в Вильно сидели "против короля, стол поставлен у другие стены, кабы по нашему околничее".(38).

Когда в 1554 г. русские послы в Вильно отказались вторично идти на переговоры с литовскими "панами радными", лишь однажды побывав на приеме у короля, им напомнили, что незадолго перед тем и литовские послы, видев "государские очи" один раз, "по дву крот( дважды) на обмове сидели" (инцидент был вызван спорами по поводу царского титула Грозного.(38).

Отправляясь в 1555 г. в Коломенский поход, Иван IV оставляет в Москве в качестве советников при слабоумном брате царя Юрии, которому формально было поручено управление столицей в отсутствие царя, И.М. и Ф. Шуйских (Ф. Скопин - Шуйский умер в 1557 г., а И.М. Шуйский - в 1560 г.).(39).

К середине 16 в.  были сокрушены довлевшие над Поволжьем мощные ханства - Казанское и Астраханское, осколки некогда единой Золотой Орды. Территория страны к этому времени достигла 4 млн. кв. километров.
В 1555 г. Ногайская орда предложила Руси быть " заодин на всех недругов". Еще через несколько лет впервые запросил у Москвы спасительного союза сибирский хан Едигер. В эти же годы обратились с просьбой "оборонить" их земли от крымского хана и османского султана черкесские князья. Иван IV обещал им "беречь, как возможно".(37).

В середине 16 в. дела у поработителей Сибири пошли хуже. Сибирские ханы издавна враждовали с бухарскими, и в конце концов дело дошло до большой войны. Сын бухарского правителя Кучум, собрав большую армию кочевников, двинулся завоевывать Сибирь.
Положение сибирского хана Едигера стало критическим. Выход оставался один - искать помощи у России, с которой он еще недавно враждовал.
В январе 1555 г. по замерзшим рекам прискакало в Москву сибирское посольство. Упав в ноги 25- летнему Ивану IV, послы Тегрул и Панчяды от имени хана ударили челом, прося царя, чтобы он "всю землю Сибирскую взял под свое имя и от сторон ото всех оборонил и дань свою положил".
Царь думал недолго. Он объявил, что принимает Сибирь под государскую руку, а дьякам велел сделать добавление к своему пышному титулу - "всея Сибирския земли повелитель".
Сразу же определили и дань с новых владений - 30 тысяч соболей каждый год.(37).

1555 г. - книга шведского историка и географа Олауса Магнуса "История Северных народов".(38).

1555 - 1560 г. - сооружение храма Василия Блаженного в Москве.(37).

На Красной площади находится жемчужина древней русской архитектуры – Покровский собор (собор Василия Блаженного), построенный в 1555-1560 г.г. русскими зодчими Постником и Бармой. Этот собор является ценнейшим архитектурным памятником. (7). (В. Луценко).

В 1555 г. появилась Разбойная изба, которой были "разбойные дела приказаны". (37).

В 1555 г. было принято Уложение о воинской службе. Армия достигала теперь 150 - 200 тысяч человек. Такой не располагала ни одна европейская страна. Это была огромная сила. Она позволила сокрушить Казанское ханство, с которым Россия вела борьбу больше полустолетия. В честь этого события был сооружен на Красной площади знаменитый Покровский собор.(37).

1556 г. - присоединение Астраханского ханства к России.(37).

Расположенное в низовьях Волги Астраханское ханство было одним из последних осколков Золотой Орды. С его падением открылись широкие возможности для торговли с восточными странами, уменьшились опасности вторжений.(37).

В Москве ,в 1556 г. литовские дипломаты "сильно" пытались пробиться на конях к дворцовым лестницам.(38).

В 1556 г., когда представители Сигизмунда II Августа в очередной раз отказались признать царский титул Грозного и писать его "царем", в качестве доказательства права русских государей на этот титул послам продемонстрировали ряд документов прямо в "ответной" палате. "А говорите, - заявили бояре, - что государь ваш не пишет государя нашего того для, что иные никоторые государи нашего царем не пишут... И коли вам о том ведома нет, а нашим речам не верите, ино во се грамоты цесаревы и иных государей, и вы смотрите тех грамот, как в них писано!". Показаны были грамоты императора Максимилиана I, испанского короля Филиппа II, королей Дании и Швеции. Послы предложили эти документы направить для ознакомления Сигизмунду II Августу. Бояре отвечали, что подобные грамоты никогда никому не показывают, и тем более "непригоже" сокровища государевой казны отправлять за границу. "А мы ныне вам их показали, - заключили свой приговор бояре, - спору для и безделново для вашего упрямства".(38).

П. Шуйский оставался наместником Казани до 1557 г.(39).

В Турции угощение предшествовало собственно аудиенции. Человек, отведавший угощение султана, уже не мог причинить ему зла.
В 1557 г. Стамбул посетил польский посол Е. Отвиновский.(38).

В 1557 г. Иван Грозный запретил "встречать" шведов, потому что во дворце "наперед того, при великом князе Василье встречи им не бывало, а учинили им встречу после". Апеллируя к традиции, царь восстановил нормы, попранные в годы его малолетства, причем этот запрет соблюдался и позднее, вплоть до смерти Грозного. Не всегда в эти годы "встречали" и датских дипломатов, а во время боевых действий между Россией и Речью Посполитой лишались встреч и литовские посланники и гонцы.(38).

В 1557 г. Эрик ХIV прислал Ивану Грозному кубок с крышкой - часами.(38).

Когда в 1557 г. шведское посольство в Москве подписало договор о мире, на обеде "наряд был платью и судом болшой".(38).

В 1557 г. Иван Грозный, готовясь открыть военные действия в Прибалтике, всячески подгонял чересчур медленно, по его мнению, двигавшееся ливонское посольство.
(38).

И. Гофман сообщает, что царь, разгневавшись в 1557 г. на ливонских послов, в приступе бешенства рвал на себе одежду.(38).

Веками длившееся противостояние России и Ливонии то обострялось, то временно затухало. Противоречия накапливались.

Положение обострилось, когда ливонский магистр Фюрстенберг в сентябре 1557 г. заключил союз с польским королем Сигизмундом II Августом. Договор был направлен против Москвы, поэтому возникла угроза новой войны.(37).

Иван Грозный в 1558 г. "велел класти" шубы на литовских послов в его присутствии. Это происходило на прощальной аудиенции.
На Западе и даже в Речи Посполитой русских послов платьем не одаривали.(38).

В Москве по возможности старались использовать своих толмачей, состоявших при Посольском приказе, - крещеных татар, ливонских немцев. Толмачам, которые приезжали с послами, не доверяли. В особенности это касалось польских и литовских переводчиков при западноевропейских миссиях. Услуги этих лиц отметались заранее, ибо в них не без основания подозревали шпионов.(38).

Иван Грозный "не жалеет денег, дабы узнавать, что творится в иных королевствах и землях". Царь имеет " связи при императорском, королевском и княжеских дворах через купцов, которые туда приезжают; он хорошо снабжает их деньгами для подкупа, чтобы предвидеть все обстоятельства и предотвратить опасность".
Лучше всего русская разведывательная служба была поставлена в литовских землях, где она опиралась на сочувствие православного населения. Грозный не раз выказывал поразительную осведомленность по многим вопросам не только внешней, но и внутренней политики Польско - Литовского государства. За рубежом собирали даже слухи ("что в людех носитца"), которые сами по себе, независимо от их истинности, были показателем общественных настроений и умело использовались русскими дипломатами в ходе переговоров. На протяжении всего 16 в. тайные связи с зарубежными агентами находились в ведении посольских дьяков.
"Муж добрый, отправленный на чужбину, дабы там лгать на пользу отечеству", - так определял назначение посла английский дипломат 16 в. Г. Уоттон.
В Москве бытовало мнение, будто все литовские посольства "делаются неправдою", чтобы" которое время чем попроизволочити". Не доверяли и другому ближайшему соседу - Швеции.(38).

На западных границах России развитие торговых связей сдерживалось своекорыстной политикой немецкого купечества. Торговое объединение северо-немецких городов - Ганза - не раз прибегало в союзе с агрессивной Ливонией к торговой блокаде России. Используя все выгоды посреднической торговли между Россией и Западной Европой, за бесценок скупая русские товары, чтобы тут же перепродать их с десятикратным барышом, Ганза никого к прямой торговле с русскими не подпускала - ни англичан, ни голландцев, ни испанцев.
Сохранять такое положение позволяло то, что Россия имела небольшой и очень узкий выход на Балтику - устье Невы и кусок прилегающего к нему побережья. Торговые пути на Запад уже на первой сотне миль были прочно перекрыты силами шведов, Ливонии и немцев.
В 15 - 16 в.в. освоен северный путь на Запад вокруг Норвегии. Русские познакомили с ним англичан. В 50-е годы 16 в. на этой трассе начались регулярные плавания. Английские купцы получили "пристанища корабельные" в устье Северной Двины, право торговать по всей России, а на Москве учредить английский гостиный двор.(37).

Перед началом Ливонской войны в 1558 г. П. Шуйского отозвали из Казани для руководства военными действиями на Западном фронте в качестве первого воеводы Большого полка, т.е. главнокомандующего, а уже в сентябре того же года в Александровской слободе царь благодарил П. Шуйского и его соратников за большие успехи в боях и награждал их шубами, кубками, аргамаками, доспехами, землями и кормлениями за взятие Новгородка Керепети, Юрьева, Лаюса, Ракобора и других городов.(39).

Дальнейшее экономическое развитие Русского государства настоятельно требовало выхода к Балтийскому морю, т.к. Россия крайне нуждалась в развитии торговли и установления культурных связей с Западной Европой. В связи с этим Иван Грозный (1533-1584) начал военные действия против Ливонии (Прибалтика). Борьба за Прибалтику длилась 25 лет (1558-1583) и тяжело отразилась на внутреннем положении Русского государства. (7). (В. Луценко).

1558-1583 г.г. - Ливонская война.(37).

С началом Ливонской войны внешняя политика России чрезвычайно усложнилась, и переговоры по конкретным вопросам должны были вести подготовленные люди, обладавшие специальными знаниями, владевшие приемами дипломатического искусства, способные, если нужно, применить различные уловки и хитрости, чего сам царь, естественно, сделать не мог без урона для "государской чести".(38).

Она началась в январе 1558 г., а к лету боевые действия развернулись с полной силой. Ливония затрещала, как ветхий сарай под напором урагана.
11.05 сдалась Нарва.
В июне сложили оружие гарнизоны нескольких мощных замков.
19.07 пал Дерпт(Юрьев).
Немецкие феодалы - рыцари, безжалостно угнетавшие трудолюбивых эстов, в панике бежали из многих замков, а местное население доброжелательно встретило русские войска. Фактически совершился добровольный переход прибалтийских народностей на сторону России, что немало содействовало успехам русских войск, их быстрому продвижению в сторону Ревеля(Таллинна) и Риги. Взять их в 1558 г. не удалось.
В марте 1558 г. русские неожиданно предложили уже размышлявшим о капитуляции ливонцам перемирие на полгода. Сняв из Ливонии почти все войска, 28- летний царь Иван Грозный двинул их на юг, на войну с Крымом( задача - силой "замирить" крымского хана, может быть, даже вообще сбросить его в море и восстановить южные древние границы Киевской Руси, упиравшиеся в Черное море).
Итак, не закончив одной войны, правительство опрометчиво ввязалось в другую.
По собственной неразумной воле Иван Грозный ввязался в войну на западе и на юге.
(37).

В 1558 г. бывший казанский хан Шах -али "у государя ел, а стол был в Столовой избе, а после стола царь Шиг- алей у государя пировал долго вечера".(38).

В 1559 г., когда Иван Грозный утверждал договор с Данией, крест лежал на золотой "мисе, а под крестом застенок от образа, жемчюги сажен, з дробницами".(38).

В 1559 г. Иван Грозный не принял у датских послов часы с еретическими, по его мнению, изображениями знаков Зодиака. Послам он сказал, что ему как христианскому царю нечего делать с этими " планетами и знаками".(38).

Перемирие 1559 г. с Ливонией имело пагубный для хода Ливонской войны характер. Магистры ордена воспользовались нежданным подарком самым лучшим образом. Понимая, что Ливония уже не в состоянии в одиночку противостоять России, рыцари отдали Орден под "протекцию" польскому королю и великому князю литовскому Сигизмунду II Августу. А епископ острова Эзель (Сааремаа) передал свое владение заботам короля Дании, который сразу же прислал на остров своего брата герцога Магнуса.
Локальный русско - ливонский конфликт стремительно разросся, приобрел европейский масштаб. Вместо слабой Ливонии, России теперь противостояли несколько сильных держав.
Иван Грозный понял ошибку, но было поздно. Активность действий на юге была резко сбавлена.(37).

Объясняя в 1559 г. литовским послам причины Ливонской войны, бояре вспоминали Евангелие от Матфея: "Аще в котором дому не приимут вас, прах от ног ваших отрясете во свидетелство их". И далее: "Целихом Вавилона и не исцеле, и несть ему откуды помощи". Известно, что в качестве одной из причин Ливонской войны было распространение в Прибалтике лютеранства. "Вавилон" - это впавшая в ересь лютеранская Ливония. А поскольку учение Лютера и в Литве находило все больше сторонников, то даже взятие Изборска отрядом литовского воеводы Полубенского декларировалось как "плен Сиона от Вавилона". Царь наказывал Ливонию за "вины", совершенные по отношению не только к нему самому, но и к богу.(38).

В 1559 г. литовский посол В. Тышкевич добивался заключения перемирия.(38).

Посольство И. Гофмана в Ливонию и Русское государство в 1559 - 1560 г.г.(38).

Царь угощал послов только на последней аудиенции: чаша с медом или вином как бы скрепляла достигнутую договоренность. Если стороны не приходили к соглашению, питье не подносилось, и в 1559 г. Иван Грозный на прощальной аудиенции литовским послам меду "не подавал того деля, что дело некоторое не зделалося".(38).

В 1559 г. П. Шуйского вместе с И. Мстиславским срочно направили из Москвы к Пскову, где активизировался противник. Вторым воеводой у него был боярин А. Басманов, один из главных вдохновителей опричнины.(39).

1560 г. – смерть Анастасии Романовой, жены Ивана Грозного.

В грамоте, отправленной в 1560 г. польскому королю Сигизмунду II Августу от имени Ивана Грозного (написана, возможно, И. Висковатым), содержится следующее рассуждение: "Всем государем годится истинно говорити, а не ложно, светилник бо телу есть око; аще око темно бывает, все тело всуе шествует и в стремнинах разбивается, и погибает". Иными словами, если монарх не знает действительного положения вещей ("око темно"), если ему ложно истолковали политическую обстановку (в данном случае речь идет о причинах Ливонской войны), то это может привести к непоправимым последствиям для всего государства ("тела"), ибо государь - "око" своей державы.(38).

Иные из посланий к иностранным монархам, написанных от царского имени, диктовал сам царь, но в большинстве случаев он лишь выслушивал уже готовый текст и вносил коррективы. А порой и эта функция передоверялась Боярской думе.
Посольский дьяк грамоты к иностранным монархам сам не писал, поручая это подьячим, и только исправлял текст - "чернит и прибавляет что надобно и что не надобно". Этот вариант утверждался сначала Боярской думой, затем думой в присутствии царя.(38).

Летом 1560 г. посольских обедов в Кремле не бывало по причине: " в те поры был на Москве пожар великой".(38).

В 1560 - 1562 г.г. П. Шуйский и И. Мстиславский регулярно докладывали Ивану IV о боевых успехах.(39).

В феврале 1561 г. Иван Грозный "печать старую меншую, что была при отце его, великом князе Василие Ивановиче, переменил, а учинил печать новую складную: орел двоеглавной, а среди его человек на коне, а с другие стороны орел двоеглавной, а среди его инрог".(38).

В 1561 г. русская дипломатия поднимала вопрос о съезде на границе не послов, а самих государей - Ивана Грозного и Сигизмунда II Августа. Но встреча эта не состоялась из -за начала военных действий.(38).

В 1561 г. англичанину А. Дженкинсону было поручено передать какие - то грамоты Ивана Грозного эмиру бухарскому.(38).

Начало 60-х годов для хода войны выглядело благополучно. Со шведами, стремясь обезопасить северо - запад, заключили 20- летнее перемирие. Оно не продержалось и двух лет - пересилила алчность шведских феодалов, зарившихся на русские, карельские, эстонские земли Прибалтики.(37).

1561 г. - захват Швецией Ревеля и Северной Эстонии.(37).

Попытки добиться мира на западном направлении оказались безуспешны - Великое княжество Литовское и Польское королевство оставались резко враждебными России. Война продолжалась.(37).

В 1562 г. Иван Грозный не велел приставам после обеда ехать с медом к литовскому посланнику Б. Корсаку, ибо "король прислал грамоту недобру".(38).

1562 г. - конец существования Тевтонского ордена.(37).

К хранящемуся ныне в Копенгагене экземпляру договора 1562 г. между Иваном Грозным и Фредерико II была привешена массивная золотая печать царя (булла) около фунта весом на сплетенном из золотых нитец шнуре с двумя большими шелковыми кистями, украшенными жемчугом Но на русском "противне" того же договора печать была не из золота, а восковая; к 1626 г. она уже "растопилась".(38).

25.04.1562 г. загорелся чердак в Постельной палате - личной канцелярии русских государей. Пожар удалось потушить.(38).

Декабрь 1562 г. - поход Ивана IV к Полоцку.(39).

В ноябре 1562 г. Иван Грозный сам возглавил поход на запад. Под царские знамена созвали почти все наличные силы - 18 тыс. конных дворян, каждый из которых привел одного - двух боевых холопов, 7 тыс. стрельцов и 6 тыс. служилых татар - всего больше 50.000 человек.
Шли в направлении Полоцка. Эта крепость была замком, запиравшим путь по Западной Двине, и прикрывала стратегически важный путь на столицу Литовского княжества.
В первых числах февраля русская армия подтянулась к стенам крепости. Расставив мощную артиллерию, воеводы быстро сокрушили стены полоцкого острога, и оборонявшиеся отступили в последнюю цитадель - Верхний замок.
13.02 орудия через завалы битого кирпича и камня были втащены внутрь разрушенной крепости. Двое суток тяжелая канонада сотрясала полоцкие окрестности - шел методичный обстрел Верхнего замка.
Цитадель горела во многих местах, рыцари несли большие потери.
15.02 полоцкий гарнизон сдался.
Это был временный успех, мало повлиявший на общий ход войны. Уехав из армии, царь приказал воеводам наступать дальше, но никакого наступления не вышло - ни сразу, ни потом.
Потянулись месяцы и годы вялой, но изматывающей войны.
За каждым поражением виделся Ивану Грозному злой умысел подданных. Многие воеводы сложили головы не на поле брани, а на царском дворе и московских площадях. Казни и ссылки стали буднями политической жизни.(37).

Одним из важнейших стратегических пунктов противника на русско - литовском фронте являлся Полоцк, очень сильно укрепленный город, закрывавший пути на литовскую столицу Вильно. Насколько велико было значение этой крепости, видно из того, что в походе на Полоцк в январе 1563 г. участвовал сам Иван Грозный, а армия включала в себя почти все вооруженные силы России: 18.105 дворян (их сопровождало до 20 - 30 тысяч вооруженных холопов), 7219 стрельцов и казаков, более 6.000 служилых татар. Общая численность ополчения составляла 31.546 человек, а вместе с вооруженными холопами - около 50 - 60 тысяч.
В этом походе П. Шуйский шел воеводой Большого полка, которым командовал двоюродный брат Ивана Грозного князь В. Старицкий. Полоцк был взят, но в результате боевых действий его стены и укрепления сильно пострадали.
В феврале 1563 г. П. Шуйского посадили в Полоцке наместником и воеводой. Перед ним стояла задача восстановления всех разрушенных укреплений города, с которой он успешно справился. Взятие Полоцка было самой крупной победой русской армии в Ливонской войне, после чего началась полоса неудач. (39).

После взятия Полоцка в 1563 г. Иван Грозный, желая наглядно продемонстрировать в Крыму успехи русского оружия, послал хану "полоцкого взятья" жеребца в полном убранстве и "двух литвинов добрых".(38).

После первых побед русских войск в Ливонии к грамотам Ивана Грозного как напоминание об этих победах прикладывалась дополнительно печать царского наместника Ливонии с изображением двуглавого орла, попирающего лапами гербы магистра ордена и дерптского епископа.(38).

1563 г. – смерть митрополита Макария. (77).

В 1563 г. в Крым отправился русский посол Афанасий Нагой - царь вел войну на западных границах и всеми силами стремился удержать Девлет - Гирея от набега на Русь, направив его на литовские "украины".(38).

Когда в 1563 г. литовские послы не выполнили распоряжения приставов и отказались въезжать в Москву в указанное время (вечером, а не утром, поскольку из -за военных действий пышной встречи им не полагалось), то царь приказал выдавать послам съестные припасы в таком количестве, что "толко б мало им мочно сытыми быти".(38).

"Оборонить и заступить" Сибирь в условиях начавшейся Ливонской войны Иван IV не смог. В 1563 г. Кучум сокрушил войска Едигера. Захваченного в плен сибирского хана по приказу Кучума умертвили.
Сев на Сибирское "царство", Кучум еще 7 лет потратил на то, чтобы прекратить сопротивление и смуту среди местных племен, выступавших за добровольное присоединение к России и не желавших подчиниться новому завоевателю. Приведенные им отряды бухарцев беспощадно преследовали и обирали местное население, силой насаждали ислам.
Все отношения Сибири с Россией Кучум сразу же разорвал и задумал даже идти на нее войною. "Хвалится хан сибирской салтан итти в Пермь войною", - сообщает одна из грамот того времени. Однако реальной силы для борьбы с Россией у Кучума не было, и скоро он решил помириться с Москвой и обезопасить себя с этой стороны.
В грамоте, посланной Ивану IV, хан, ни словом не помянув о прежних даннических отношениях Сибири и России, именовал себя "вольной человек Кучум царь", предлагал жить "в упокое", а заключал послание едва прикрытой угрозой: "И ныне похошь миру, и мы помиримся, а похошь воевати, и мы воюемся!".
Через несколько лет он выполнил свою угрозу. Перейдя Урал, войска сибирских татар опустошили большую территорию входивших в состав России приуральских племен. Мечтой Кучума было полное изгнание русских из Пермского края. Успеха в ее осуществлении он не добился, но земли российского Приуралья разорил изрядно.
(37).

В 1564 г., после того как хан Девлет - Гирей, нарушив присягу, совершил опустошительный набег на русские земли, в Москве было задержано и на несколько лет сослано в Ярославль крымское посольство Янболдуя - "для Девлет - Киреевы неправды".(38).

В 1564 г. после обеда в честь крымских послов, что уже в середине 16 в. было большой редкостью, "царь и великий князь пировал".(38).

Швеция, пользуясь ослаблением России, все глубже влезала в Прибалтику.
В 1564 г. она захватила Ревель( Таллинн), Пярну и другие города Эстонии. Литовские войска терзали русское приграничье, захватывая то одну крепость, то другую.(37).

В январе 1564 г. П. Шуйского направили из Полоцка к Орше. Этот поход закончился катастрофой, покрывшей позором голову прославленного полководца.
Будучи уверен, что недавно разбитый наголову противник не представляет в данное время большой опасности и не способен к наступательным действиям, П. Шуйский шел "оплошася, не бережно и не полки (не строем), и доспехи и всякой служебной наряд везли в санях". Этим воспользовались литовские воеводы Н. Радзивилл и Г. Хоткевич, следившие за его маршем. Выбрав удобную позицию, они напали на шедшее по тесной лесной дороге русское войско. Потерявшая строй, фактически безоружная армия П. Шуйского не смогла оказать серьезного сопротивления и была разбита наголову. Сам П. Шуйский также сложил голову в этом бою.(39).

В слепой ярости Грозный кидался без разбора и на правых и на виноватых. По неизвестной причине казнили смоленского наместника Н. Шереметева, а его старший брат подвергся опале. За отказ одеть "машкару" (дурацкую маску) на пиру у царя был схвачен в церкви, вытащен на площадь и убит один из героев битвы под Полоцком - князь Репнин, а через несколько часов, во время утренней молитвы, покончили с князем Кашиным. Ожидая неминуемой опалы, в апреле 1564 г. бежал в Литву А. Курбский. Узнав об этом, Грозный еще больше впал в ярость.(39).

В 1564 г. подался к литовскому князю один из лучших полководцев Ивана Грозного князь Андрей Курбский. Скоро он прислал царю послание, в котором писал, что "воинский чин" и все другие люди в государстве царем "без милосердия мучимы".
"Жаловать мы своих холопов вольны, - отвечал ему Иван Грозный, - а и казнить вольны тоже!".(37).

Излив в своем послании бесчисленные обвинения в адрес самого А. Курбского и всех его родных и близких, Иван Грозный переходит к описанию проступков князей Шуйских. Он пишет: "И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в бережении (в опекунах) учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей были главные изменники, ис понимания (поимания) их выпускали, и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дяди нащего княж Андрееве дворе учал жити, и на том дворе, сонмищем июдейским, отца нашего и нашего дьяка ближнего Федора Мишурина изымав и позоровавши, убили; а князя Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разные места заточиша, и на церковь вооружашася, и Данила митрополита, сведше с митрополии, и в заточение послаша; и тако свое хотение во всем учиниша, и сами убо царствовати начаша. Нас же с единородным братом моим, святопочившим Георгием, питати начаша яко иностранных или яко убожейшую чадь. Мы же пострадали во одеянии и в алчбе! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино вспомянути: нам бо в юности детская играюще, а князь И.В. Шуйской седит на лавке, лохтем опершися о отца нашего постелю, ногу положа на стул, к нам же не прикланяйся не токмо яко родительски, но ниже властельски, рабское ничто же обретеся. И такова гордения кто может понести? Каково же исчести таковая бедне страдания многа, еже от юности пострадах? Многажды же поздо ядох не по своей воле! Что же убо о казнах родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалование, а все себе у них поимаша во мздоимание, а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда нашего и отца нашего себе поимаша, и тако в той нашей казне исковаша себе сосуды златыя и сребреныя и имена на них родителей своих возложиша, бутто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей у князя Ивана Шуйсково была шуба мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли б то было их старина, и чем было сосуды ковати, ино лутчи шуба переменити, а в исходке сосуды ковати. Что же о казнах дядь наших глаголати? Но все себе восхитиша. По сем же на грады и села возскочиша, и тако горчайшим мучением многообразными виды имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующих же от них пакости кто может исчести? Подовластных же всех аки рабы себе вотвориша, рабы же своя аки вельможи сотвориша; правити же мнящеся и строити, и, вместо сего, неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерну ото всех сбирающе, и вся по мзде творяща и глаголюще.
И тако им многа лета жившим, мне же возрастом тела преспевающе, и не восхотев под властию рабскою быти, и того для князя И.В. Шуйского от себя отослал, а у себя есми велел быти боярину своему князю И.Ф. Бельскому. И князь И. Шуйской приворотя к себе всех людей и к целованию приведе, пришел ратию к Москве, и боярина нашего князя И.Ф. Бельского и иных бояр и дворян переимали советники его Кубенские и иные, до его приезду, и сослали на Белоозеро и убили, да и митрополита Иоасафа с великим бесчестием с митрополии согнаша. Тако же и князь А. Шуйской с своими единомысленники пришед к нам в избу в столовую, неистовым обычаем перед нами изымали боярина нашего Ф.С. Воронцова, ободрав его и позоровав, вынесли из избы да убити хотели. И мы посылали к ним митрополита Макария, да бояр своих Ивана, да В.Г. Морозовых своим словом, чтоб его не убили и оне едва по нашему слову послали его на Кострому, а митрополита затеснили и манатью на нем с ысточники изодрали, а бояр в хребет толкали. От преставления матери нашия и до того времяни шесть лет и пол не пересташа сия злая".(39).

Первое послание датировано 5.07.1564 г., т.е. написано 21 год спустя после событий, описываемых Иваном Грозным, накануне введения опричнины.
Заголовок первого послания: "Благочестивого великого государя царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича послание во все его великой России государство против клятвопреступников, князя Курбского с товарищами, об их измене".(39).

Сетования Ивана-4 в послании к Курбскому, в котором он упрекает П. Шуйского в неповиновении: лишь после седьмого напоминания П. Шуйский и А. Курбский выступили из Пскова против немцев. В данном случае речь идет о походе, в результате которого было занято около 20 ливонских городов и за который победителей осыпали царскими наградами. В послании нет упоминаний о разгроме армии П. Шуйского под Уллой, сыгравшем столь роковую роль в дальнейшем ходе Ливонской войны.(39).

Летописные данные полностью расходятся с утверждением Грозного в его послании Курбскому о самозванном характере опекунства Василия и Ивана Шуйских. Позднее это осознал и сам Грозный. Редактируя Царственную книгу, он оставил относящиеся к Шуйским сведения, в корне противоречившие его собственным жалобам в послании к Курбскому, без каких - либо поправок и примечаний. Иван Грозный понял и нелепость обвинения И.В. Шуйского в недопустимом поведении в присутствии малолетних царевичей в домашних условиях и не включил этого рассказа в сделанные им приписки к тексту летописи.
Не включил Иван в приписки к летописям и свои излияния по поводу безудержных хищений опекунами великокняжеской казны, тем более что свидетелей этим преступным деяниям из -за возраста быть не могло, а сплетни исходили, по-видимому, от людей, враждебных Шуйским. Ни Иван Шуйский, ни его брат Василий не имели никакого отношения к фактам воровства.(39).

А. Курбский писал свою "Историю о великом князе Московском" по прямому заказу польских и литовских магнатов.(38).

В 1564 г. царь Иван Грозный предложил митрополиту Макарию на его печатях заменить черный воск красным, ибо именно красный цвет считался более приличествующим высшей власти - светской или духовной, что отражало влияние византийских традиций.(38).

В 1564 г. хитрым и лицемерным заявлением об отречении от престола Иван Грозный добился общего признания его права на неограниченный произвол. Формой этого диктаторского произвола стала опричнина. (37).

Введение опричнины («опричь» – кроме, особо, отдельно). Царство страха. Царь лично принимал участие в пытках и казнях противников.
Через 2 месяца – новая жена – Мария. Ребенок прожил 5 недель. Мария умерла (отравлена - ?).
Марфа Собакина (третья жена) – скончалась через 16 дней, не дожив до официальной свадебной церемонии (отравлена - ?).
Через 2 месяца – четвертая жена – Анна Колтовская. Через 3 года сослана в монастырь.
Быстро сменяя друг-друга – еще две жены – любовницы. (77).

В 1565 г. Иван Грозный создал для искоренения "крамолы" особую гвардию опричников( несколько тысяч человек во главе с самым кровожадным царским сатрапом Малютой Скуратовым).(37).

В послании к митрополиту от 5.01.1565 г. - буквально накануне введения опричнины - главным пунктом обвинений бояр являются их измены и нанесение убытков государству именно в годы, предшествующие совершеннолетию Ивана IV ("до его государьского возрасту"), т. е. в основном в период регентства Шуйских. Однако первыми жертвами террора становятся главный герой покорения Казани князь А. Горбатый и его сын Петр, а также все близкие им люди.(39).

15.02. 1565 г. – царь Иван Грозный, в январе того же года уехавший из Москвы в Александровскую слободу (ныне подмосковный Александров) и там объявивший об отречении от престола из-за «гнева» на приказных людей, духовенство и бояр, а затем, по челобитью последних, согласившихся на предоставление царю чрезвычайных полномочий, вернулся в Московский кремль и объявил о введении опричнины. Целью опричнины, как учреждения «особого» двора с особой территорией, войсками, финансами и управлением, было всестороннее устранение «крамолы». (7).

1565 - 1572 г.г. - Опричнина Ивана Грозного.(37).

А.Б. Шуйский, видный государственный деятель и полководец в царствование Ивана-4, участник покорения Казани, казнен вместе с сыном Петром в начале опричного террора в 1565 г.(39).

В годы опричнины блестящую карьеру делает И. А. Шуйский, сын убитого псарями, по указу Грозного, А. Шуйского. Он женит своего третьего сына Дмитрия на дочери всесильного любимца Грозного - Малюты Скуратова. Дмитрий становится не только зятем Малюты, но свояком двоюродного брата царя по матери князя И. Глинского, а также и второго любимца царя - Бориса Годунова, женатых на двух других дочерях Малюты.(39).

В 1565 г. по распоряжению царя была изготовлена новая печать Новгорода - "место(престол), а на месте посох, а у места в сторону медведь, а з другую сторону рысь, а под местом рыба". Эта печать применялась исключительно в связях со Швецией, поскольку они осуществлялись через новгородских наместников.(38).

Духовенству присяга была запрещена. На постановлении Земского собора 1566 г. целовали крест все участники, за исключением лиц духовного звания.(38).

В 16 в. само напоминание о былой зависимости от Орды воспринималось в Москве как оскорбление. Об этих черных страницах истории следовало забыть как можно скорее.
В 1566 г. послы Сигизмунда II Августа заговорили было о прежнем владычестве ордынских ханов над Москвой, ссылаясь на польские хроники, но дьяк П. Григорьев наотрез отказался признать истинность подобных известий: "И мы того не слыхали, чтобы татарове Москву воевали, того не написано нигде, а в свои кроники что захотите, то пишите!". Посольский дьяк знал, что в официальной истории, предназначенной для дипломатических нужд, эта страница была лишней: согласиться с тем, что сказанное послами - правда, означало нанести урон царской "чести".(38).

В 1566 г. бояре от имени царя требовали у послов возвращения Подолья, мотивируя это следующим образом: "И брат бы наш (Сигизмунд II Август) то с души предков своих свел, того б нам поступился, штоб то на душе предков его не лежало".
Согласно логике этих "высоких речей", король, вернув Подолье, мог отчасти искупить грехи своих предшественников на престоле, захвативших эти земли у предшественников Грозного. Однако, когда послы в своих "высоких речах" требовали возвращения Смоленска, бояре отвечали, что предки царя и предки короля, завоевав различные земли, "на суд божей отошли" и живым не следует судить мертвых: "Какое то христьянство, что божей суд восхищати?", то есть предвосхищать Страшный Суд.
(38).

Приставы при литовском посольстве Ю. Ходкевича в 1566 г. были обязаны всячески отрицать введение опричнины.(38).

В 1566 г. члены посольства Ю. Ходкевича, как раз в то время, когда им нужно было ехать в Кремль, решили отстоять обедню в церкви у себя на подворье и не вышли к приставам до ее окончания. Сделано это было с очевидной целью - заставить ждать себя во дворце, чтобы поднять престиж короля. "А у прежних послов того в обычае не было, чтобы государю послов долго ждати". Долгое ожидание было унизительно для царя, и на следующей аудиенции Иван Грозный отплатил представителям Сигизмунда II Августа той же монетой: приставы доставили их в Кремль к положенному сроку и вынудили ждать, пока царь отстоит обедню в Благовещенском соборе.(38).

В 1566 г. Иван Грозный на посольском приеме литовских послов представил им наследника - старшего сына царевича Ивана Ивановича. Наследнику престола было тогда 13 лет.(38).

В 1566 г. царь литовских послов "жаловал, им говорил, чтоб ели и пили". Еще реже он разговаривал с послами.(38).

Сам Иван Грозный, по - видимому, владел польским языком. В 1566 г. на личных переговорах с литовскими послами он сказал Ю. Ходкевичу: "А которые будет речи полским языком молвишь, и мы то уразумеем".(38).

В 1566 г., договариваясь о встрече на границе Ивана Грозного и Сигизмунда II Августа (это свидание так и не состоялось), бояре сообщили, что когда король прибудет в царский шатер, то "государь ему почесть учнет держати, как кто у себя гостя подчивает".
Приглашение посла к монаршему столу было "честью" для него, отсутствие такого приглашения - "безчестьем", что часто влекло за собой обиды и иностранных дипломатов в России, и русских - за границей.(38).

К. Варшевицкий, польский дипломат и мыслитель конца 16 в., в своем сочинении "О после и посольствах" разработал принцип строгого соответствия между личными качествами посла и страной, куда тот должен был быть отправлен с наибольшей пользой для Речи Посполитой.
В Москву, как считал Варшевицкий, следует посылать людей предусмотрительных, осторожных, способных терпеливо вести на переговорах долгие "торги".(38).

Когда - то Швеция и Ливония поддерживали отношения преимущественно с Новгородом. Но и к середине 16 в. Москва продолжала настаивать на сохранении этой традиции - шведские и ливонские посольства сначала прибывали на берега Волхова, где их принимал новгородский наместник, а уж потом доставлялись в столицу. Ливония считалась зависимой от Габсбургов, а Швеция лишь недавно освободилась из - под власти Дании. Кроме того, королей из династии Ваза Иван Грозный не числил среди своих "братьев", как и магистров Ливонского ордена.
Тем самым Швеция, еще недавно бывшая владением датской короны, как бы приравнивалась к Новгороду - царской вотчине. Шведская дипломатия неоднократно предпринимала попытки ликвидировать этот обычай, добиться права на прямые контакты с Москвой, но Иван Грозный не уступал. В 1567 г. после заключения мирного договора царь наконец- то обещал Эрику ХIV "его пожаловать, от намесников отвести", однако союзник вскоре лишился престола, а новый король этого "жалованья" уже не был удостоен.(38).

1567 г. - сделана попытка заключить русско - шведский союз.(38).

В 1567 г. литовский посланник Ю. Быковский предстал перед Грозным посреди воинского стана.(38).

В 1567 г. на приеме литовского посланника Ю. Быковского царь сидел на престоле в доспехах.(38).

В 1567 г. был заключен русско - шведский мирный договор о разграничении сфер влияния в Прибалтике и военном союзе, направленном против Польско - Литовского государства. Этот договор был крупным успехом русской дипломатии; в ознаменование его Иван Грозный Эрика ХIV "пожаловал, учинил его с собою в братстве". Однако вскоре союзник был свергнут с престола, а нового шведского короля Юхана III, расторгнувшего договор с Россией, царь "братом" уже не признал.
(38).

Жена Юхана III - Катерина Ягеллон, сестра Сигизмунда II Августа, к которой прежде безуспешно сватался сам Иван Грозный.(38).

В 1567 г. литовский посланник Ю. Быковский был посажен под замок, потому что грозил Ивану Грозному войной и в грубой форме требовал возвращения Полоцка, четырьмя годами ранее приступом взятого русскими войсками. Быковскому "пришла немочь", и он "опух от духу и от тесноты". Само заточение продолжалось недолго, и вскоре его освободили.
В 1568 г. началась эпопея, когда на протяжении ряда лет русских дипломатов в Швеции и шведских в России подвергали оскорблениям, сажали под арест, ссылали в отдаленные области.(38).

В 1568 г., когда король Эрик ХIV, заключивший союз с Россией, был свергнут с престола герцогом Юханом Финляндским (будущим королем Юханом III), русский гонец в Стокгольме А. Шерефетдинов заподозрил, что этот почти бескровный переворот - всего лишь комедия, фарс, нарочно разыгранный шведами с единственной целью - ввести в заблуждение русское посольство И. Воронцова и не выполнить взятых на себя по договору обязательств о совместных действиях против Речи Посполитой.
Эту же трактовку переворота 1568 г. повторил сам Грозный, некоторое время считавший нового шведского короля подставным лицом. Царь писал ему: "И то уже ваше воровство все наруже - опрометаетесь, как бы гад, розными виды". На самом деле переворот произошел настоящий: Эрик ХIV был заключен в тюрьму, где и умер. Но Грозный полагал, что его обманывают, что король лишь переменил обличье подобно сказочному змею ("гаду").(38).

В 1568 г. на переговорах в Москве литовские послы потребовали возвращения Полоцка, за 5 лет перед тем взятого русскими войсками.(38).

"Яз, государь хрестьянской, презрев свою царскую честь, с вами, брата моего слугами, изустне говорю!" - так в 1568 г. Иван Грозный начал переговоры с послами Сигизмунда-2 Августа.(38).

В 1568 г. литовские послы в Москве хотели привесить к "приписи" договора красновосковые печати. Бояре им этого не позволили, и в итоге были привешены посольские печати на зеленом воске.(38).

В 1569 г. по приказу Ивана Грозного умертвили князя Владимира Старицкого. Подкупленный царский повар заявил, что князь Владимир дал ему яд и просил подсыпать в царскую еду. Царь вызвал Владимира в Москву. На подмосковной ямской станции поджидали его опричники во главе с самым кровожадным царским сатрапом Малютой Скуратовым. Здесь и заставили Владимира выпить яд.(37).

Через Новгород и Псков ехали скандинавы - шведы и датчане, а также представители магистров Пруссии и Ливонского ордена. Посольства Речи Посполитой прибывали чаще всех прочих - отношения между ближайшими соседями были напряженными.
До Люблинской унии( 1569 г.) и какое -то время после ее заключения Великое княжество Литовское сохраняло значительную политическую самостоятельность, имело свое войско, свою "раду". Именно оно поддерживало дипломатические связи с Россией. Не реже чем раз в 2-3 года стороны обменивались посольствами.(38).

Иван Грозный посылал дары своему вассалу, датскому принцу Магнусу, которого царь сделал королем Ливонии в 1570 г.(38).

С 70-х годов 16 в. на пути следования посольского поезда начали выстраивать стрельцов. Вначале им надлежало стоять непосредственно у дворца, а с 80-х годов - и вдоль городских улиц. Длина стрелецкого строя могла быть различной. Для гонцов стрельцы выстраивались только возле дворцовых лестниц, для посланников - по Красной площади, а также внутри кремлевских стен; при проезде послов "великих" стрелецкие шеренги порой тянулись от подворья до царской резиденции. В руках стрельцы держали "ручницы" (пищали), но иногда стояли и без оружия.(38).

В 1570 г. посольство Я. Скратошина отказалось по приглашению приставов немедленно ехать на аудиенцию, после чего были высланы стрельцы, чтобы не допустить послов к Благовещенской паперти и заставить их спешиться возле Архангельского собора, где в те годы обычно сходили с коней литовские гонцы, а также послы датского и шведского королей, которых Иван Грозный не признавал "братьями".(38).

Трубачи польского посольства в 1570 г., "едучи посадом, в трубы трубили, чего изстари у прежних послов не бывало". Это вызвало недовольство. Порядок въезда оговаривался заранее и поляки нарушили его умышленно, дабы въехать в Москву как победители.(38).

Когда один из членов польского посольства в 1570 г., сам не явившись во дворец, прислал Ивану Грозному часы с кем-то из своих товарищей, царь приказал их тут же сломать, ибо "царскому величеству то гневно стало, что такой молодой паробок  ссылается с царским величеством подарки, а не сам к царскому величеству принес".
(38).

В 1570 г. Иван Грозный не мог стерпеть упреков польских послов, ставивших под сомнение его царскую щедрость. Когда Миколай Талваш, один из послов заявил, что дары, присланные ему от царя взамен приведенной им лошади, малоценны ("Миколай запросил цену, что тот мерин не судит"), Грозный в ярости приказал зарубить эту лошадь на глазах у посла. Таким поступком он отвел от себя упрек в недостойной государя скупости.(38).

Недовольный поведением польской миссии Я. Скратошича, Грозный призвал в приемную палату шута ("блазна") и велел ему передразнивать изысканные поклоны польских шляхтичей. Затем царь сошел с престола и сам стал ему кланяться, показывая, как это нужно делать. На этой же аудиенции Грозный приказал зарубить коня, приведенного в подарок послами, затем взял снятую с него сбрую и "насмевался" над гусарским конским убранством. Подобные инциденты были вызваны необузданным темпераментом и психической неуравновешенностью царя: в беседах с иностранными дипломатами он часто приходил в возбуждение и даже, как подметил литовский посол Л. Буховецкий, повторял сказанное "по дву крот" (дважды). Припадки неукротимой ярости, которым царь был подвержен в зрелые годы, держали придворных в постоянном страхе.(38).

В 1570 г., напоминая литовским "панам радным" о переговорах Ивана Грозного в 1568 г., бояре писали, что царь, "для покою хрестьянского свою честь государскую презирая, сам с послы государя вашего говорил". Царь мог говорить лишь с собственными подданными.(38).

Когда шведы, в 1570 г. вызванные из 14- месячной муромской ссылки, простерлись на полу перед царским троном, Грозный велел им подняться и сказал: "Я - владыка христианский и не хочу, чтобы вы падали ниц передо мною".(38).

Вставали русские государи, лишь когда спрашивали о здоровье тех монархов, которых они признавали "братьями". Ливонский и прусский магистры, шведский король или грузинский царь на это рассчитывать не могли.(38).

Иван Грозный звал к своему столу ("хлеба ести") лишь тех лиц посольской свиты, которые привозили ему подарки.
Даритель и одариваемый вступают между собой в особую, магическую по природе связь. Эта связь могла восприниматься как условие действенности дипломатических контактов.(38).

Иван Висковатый, один из образованнейших людей России 16 в., книжник и знаток иконописи, возглавлял внешнеполитическое ведомство более двух десятилетий, с 1549 по 1570 г., когда был обвинен царем в государственной измене, в тайных сношениях одновременно с "турским" султаном, крымским ханом, эмигрантом князем А. Курбским и польским королем, которому Висковатый будто бы намеревался передать Новгород и Псков, и подвергнут мучительной публичной казни через рассечение: Иван Грозный "повеле казнити дьяка Висковатова - по суставам резати". Висковатый принял мученическую смерть на рыночной площади в Москве, гордо отказавшись просить о помиловании.
В памяти современников Висковатый остался как выдающийся дипломат и государственный деятель, заслуживший уважение и даже восхищение своих партнеров.
(38).

В 1570 г., упрекая королеву Елизавету I в том, что у нее "у всех грамот печати розные", Иван Грозный писал: "И то не государским обычеем, а таким грамотам во всех государьствах не верят. У государей в государстве живет печат одна".(38).

1570 г. - Грозный не без злорадства напомнил Сигизмунду II Августу, который отказывался признавать за ним царский титул, об унизительной для короля формулировке договора 1553 г.: "И то ли брату нашему честнее, что нас писати царем, или что нам за него печалуютца наши бояре?".(38).

Хотя Иван Грозный сватался и к Катерине Ягеллон, сестре Сигизмунда II Августа, и к Мэри Гастингс, родственнице королевы Елизаветы I, но эти попытки оказались безуспешными. В 1570 г. русские послы, желая, видимо, утешить уязвленное самолюбие царя, доносили из Польши, что, по слухам, Катерина Ягеллон, ставшая женой шведского короля Юхана III, "свейского не любит", ибо тот изменяет ей; как сообщали послы, она прислала Сигизмунду II Августу письмо, в котором сожалеет, что в свое время не вышла замуж за Ивана Грозного: "Хотя б, деи, яз у московского избу имела, ино б мне лутче шветцкого королевства!".(38).

Зимой 1570 г. был разгромлен горделивый Новгород, якобы поддерживавший Владимира Старицкого. Несколько тысяч новгородцев погибли от опричных правежей. Вся новгородская округа на 200 - 300 верст была разграблена. Сокровища Великого Новгорода - и церковные, и купеческие - перекочевали в царскую казну.(37).


Первые мероприятия (в городах много нарядно одетых дворян при проезде западноевропейских миссий) проводились в 70-х годах с целью скрыть от иностранных дипломатов последствия новгородского погрома, учиненного опричным воинством в январе 1570 г. Известия о кровавых событиях в Новгороде достигли многих европейских столиц, чему немало способствовало польское правительство.
(38).

В конце концов острие репрессий повернулось внутрь самой опричнины. В 1571 г. около сотни видных опричников отравил царский доктор Бомелий. А на следующий год царь отменил опричнину. Она сделала свое дело и ушла в прошлое.(37).

1571 г. - посольство И. Канбарова в Краков.(38).

1571 г. - набег крымского хана Девлет - Гирея на Москву.(37).

Пользуясь тем, что основные силы Русского государства были заняты Ливонской войной, крымский хан Девлет-Гирей в 1571 г. совершил неожиданный набег на Москву. Приближение татарских полчищ к Москве сопровождалось большими пожарами. В столицу сбежались толпы окрестных жителей, поднялось смятение. За какие-нибудь 4-6 часов Москва была превращена в груду пепла. От огня, охватившего опричный двор, загорелся и Кремль. На следующий день после пожара Девлет-Гирей ушел из Москвы. (7). (В. Луценко).

Во второй половине мая 1571 г. Девлет - Гирей, нарушив договор, совершил внезапный опустошительный набег на русские земли. По древнему обычаю ордынские и перекопские владыки, выступая в поход на Москву, предупреждали об этом великих князей, но на сей раз хан обошелся без предупреждения. 40- тысячная Крымская Орда, поддержанная ногайцами и черкесами, переправившись через Оку, легко рассеяла опричные отряды, которые не выдержали удара и разбежались, а земская армия начала отступать к столице. В этой ситуации Грозный покинул войско и бежал на север, дорогой скрываясь в лесах, где, как пишет Курбский, "вмале гладом не погиб". Не встречая серьезного сопротивления, Девлет- Гирей дошел до Москвы и поджег предместья. Дул ураганный ветер, огонь мгновенно охватил город. По преданию, пожар был настолько силен, что продолжался всего три часа: от страшного жара на звонницах плавились колокола и стекали в землю, оседали каменные церкви, погребая под собой укрывшихся в подвалах людей. Царь в это время находился в Александровой слободе. На улицах пылающей столицы началась паника. Население и войска устремились в Китай - город и Кремль, под защиту каменных стен. Множество горожан погибло в давке у крепостных ворот и на прилегающих улицах, еще больше - в огне и дыму. Летописец сообщает, что Москва - река "мертвых не пронесла" - вероятно из-за бревен и обломков, и позднее специальные нарочные были отправлены "пропроваживати на низ рекою мертвых", ибо хоронить их было некому - родственников не оставалось, гибли целыми семьями. Девлет - Гирей даже не сумел воспользоваться плодами своей победы - дотла спаленный город ограбить было невозможно; через день хан ушел из Москвы на юг, в сторону Рязани.(38).

В июне 1571 г. царь был потрясен случившимся. Он даже отправился в Кирилло - Белозерский монастырь, в монахи которого некогда хотел постричься. В течение нескольких недель после катастрофы Грозный не решался вернуться в сожженную столицу, хотя последнее время находился в Александровой слободе. Казалось, оживают худшие времена ордынского владычества.(38).

 В 1571 г. 40- тысячная армия крымцев напала на Москву. Татары тихим майским утром подожгли московские предместья и посады. В середине дня вдруг поднялась невиданная буря. Пламя и жар метнулись через крепостные стены. Пожар подобрался к башням Кремля и Китай - города. Загрохотали мощные взрывы - то рвались пороховые погреба. Три часа бушевал огненный смерч. Столица выгорела дотла, тысячи людей задохнулись и погибли в огне. Пожар был столь грандиозен, что Девлет - Гирей, поразившись "пожарному зною", приказал отступить от столицы.
Через несколько дней вернулся в столицу Иван Грозный. Города не было - он лежал в пепле и развалинах.
Царь осознал, что доведенная до разорения страна не в силах вести борьбу на западе и на юге. Он сообщил Девлет - Гирею, что готов отдать ему Астрахань, если тот заключит с Россией союз против ее западных и северных противников. Хан ответил отказом. Он полагал, что до полного крушения России остались считанные месяцы.
Разоренная войной, голодом, чумой и безумными внутренними погромами, страна уже многим казалась легкой добычей.
Положение России становилось критическим, каким не бывало, наверное, уже целый век - со времени решающей схватки с Золотой Ордой.(37).

В июне 1571 г., когда за стенами Кремля лежало едва успевшее остыть пепелище Москвы, чьи посады дотла были выжжены перекопскими наездниками, Иван Грозный дал аудиенцию крымскому "кильчею" Девлету - полномочному представителю хана Девлет- Гирея. В донесении, полученном Литовской радой тремя годами позже, сообщается: "И когда этот посол был на приеме, сам великий князь сел на своем государском месте, возложив на себя бараний шлык и надев сермяжный армяк, а перед ним держали топор; а сына посадил подле себя в таком же уборе". Автором донесения был Филон Кмита, староста пограничного литовского города Орша. Далее Кмита писал, будто царю был привезен от хана необычный и оскорбительный подарок - "нож голый"( без ножен), а Грозный в ответ послал Девлет - Гирею в качестве поминка простой топор. В "Пискаревском летописце"( 20-е годы 17 в.), рассказывается, что Грозный, принимая посланца Девлет - Гирея, "нарядился в серьмягу бусырь да в шубу боранью"( "бусырь" - рванина). Так же, по словам летописца, были одеты и присутствовавшие на аудиенции бояре.(38).

Явившись в приемную палату, надменный ханский посланец, сознавая исключительный характер своей миссии, позволил себе не поклониться Грозному. Посланец Девлет - Гирея " посолство правил" не стоя, а "присев на колени" (сидел на ковре напротив царского престола). Не вставал он и "к государским имянам". "Царь и великий князь сидел в обычнем платье, а бояре и дворяне были не в наряде".
Хан, с целью унизить Грозного, приравнять побежденного русского государя к "даньщику", намеренно направил к нему человека низкого происхождения, которого в Москве никак не могли признать послом. Таким образом, одежда царя и бояр соответствовала дипломатическому рангу, определенному для ханского посланца согласно его званию: "болшего" царского наряда тот был не достоин.
Филон Кмита писал о "ноже голом". Горсей рассказывает, будто на аудиенции крымский посол протянул Грозному нож, сказав что хан посылает его как "утешение" - пусть царь перережет им себе горло; это был, добавляет Горсей, "дрянной простой нож". Но посольская книга сообщает о ноже, окованном в золото и украшенном драгоценными камнями. Нож - символ войны и вражды, и недаром Грозный упрекал старцев Кирилло - Белозерского монастыря в том, что они в качестве подарка прислали ему "все ножи, кабы не хотячи нам здоровья".
"Кильчей" постарался сгладить зловещее впечатление, произведенное ханским даром. Он заявил, что раньше этот нож носил на себе сам Девлет - Гирей, а теперь посылает в подарок царю. Грозный подарка брать не велел, но впрямую от него тоже не отказался. Нож был вначале принят, а затем возвращен Девлету от имени "приказных людей", которые сочли подарок "непригожим" и как бы самостоятельно, по своей воле, решили его возвратить, оберегая царскую "честь".
Подобный дар был почетным лишь для подчиненного лица, символизировал старшинство дарителя. Принять ханский поминок Грозный не мог - это означало бы признание зависимости. Однако на прямой вызов царь тоже пойти не решился.(38).

Пребывание в Москве "кильчея" Девлета ознаменовалось "полным набором" церемониальных унижений, которым была подвергнута "честь" государя.
В своей грамоте, отправленной в Крым, Грозный поставил на первое место имя и титул хана, передал ему челобитье, а не поклон; в этой грамоте он даже не употребил собственный царский титул, ограничившись великокняжеским, что вообще в его дипломатической переписке было единственным случаем такого рода.(38).

Грозный не только пропустил в грамоте свой царский титул, но по его личному распоряжению к грамоте была приложена "печать меншая на черном воску", хотя обычно царские грамоты, адресованные хану, запечатывались печатью красновосковой. С одной стороны это явное самоуничижение. Но с другой, если вспомнить, что малая черновосковая печать использовалась для посланий царя крымским мурзам, - это, напротив, унижение Девлет- Гирея. Таков Грозный. Ни пропасти, ни даже четкой границы между гневом и покаянием, гордыней и смирением для него не существовало.
Ясно, что для Грозного унизителен был сам прием ханского посланца в разоренной, уничтоженной пожаром столице.(38).

Хан заявил претензии на политическое наследие Золотой и Большой Орды: потребовал уступить ему власть под Казанью и Астраханью. Царь обещал "поступитца" волжскими ханствами в пользу Крыма и лишь попросил об отсрочке.(38).

На приеме крымского посла Иван Грозный вместо "золотного" платья надел рваный сермяжный армяк, вместо "саженой" шубы - тулуп из овчины, а украшенную драгоценными камнями царскую шапку заменил бараньим "шлыком" ("шлык" - "плохая, измятая", даже "шутовская" шапка).
Для Ивана Грозного, любившего театральные эффекты в политике и в быту, одежда всегда имела особое значение. По словам голландца И. Массы, когда царь надевал красное платье, он проливал кровь подданных, когда черное, тогда людей убивали без пролития крови - топили и вешали; когда белое, то всюду веселились, "но не так, как подобает честным христианам".
Грозный славился пристрастием ко всякого рода переодеваниям, шутовским выходкам, часто жестоким и зловещим. Конюшего И. Челяднина, обвиненного в заговоре, по приказу царя одели в царское облачение и посадили на трон; сам Грозный издевательски преклонил перед ним колени, затем Челяднина убили, труп вытащили из дворца и бросили в навозную кучу.
Казнь князя М. Репнина молва упорно связывала с его отказом надеть скоморошью "машкару" на пиру.(38).

Это был последний успех крымцев, во всяком случае - успех такого масштаба. Когда следующим летом (1572 г.) Девлет - Гирей попытался повторить набег, он был встречен князем М. Воротынским на реке Молодь, близ Серпухова и наголову разгромлен в трехдневном сражении; в плен попал крупнейший крымский военачальник Дивей - мурза.(38).

Прошел год, и хан самонадеянно решил покончить с Москвой. После прошлогоднего триумфа он был настолько уверен в успехе, что накануне похода разделил между мурзами города и волости Руси.
В мае 1572 г. 50- тысячное ханское войско, усиленное турецкой артиллерией, вновь появилось у Оки. Броды через нее оказались надежно прикрыты. Вдоль реки тянулась цепь укрепленных засек. Войск у русских было гораздо меньше - удалось собрать к сроку 12 тыс. служилых дворян, 2 тыс. стрельцов да около 4 тыс. казаков.
Командовали армией воеводы Воротынский и Хворостинин.
В июле татары начали активные действия. Одна часть их войска прорвалась к Туле, а другая сумела захватить знаменитый Сенькин брод через Оку у Серпухова.
Ханская конница стала быстро переправляться. Хворостинин уклонился от боя и скрытно двинулся следом за татарами.
Вступить в бой полку пришлось, когда до Москвы оставалось всего 45 верст, -
Внезапный удар русских обратил в бегство отряды, которыми командовали ханские сыновья. Девлет - Гирей бросил в район завязавшейся битвы 12 тыс. отборных всадников. Хворостинин принял бой с троекратно превосходившим его по численности противником. Он сделал это сознательно, дав основным силам русских подойти к месту сражения и установить передвижную деревянную крепость - "Гуляй - город".
Когда она была установлена, Хворостинин стал отступать к ней, увлекая за собой татар, посчитавших, что победа близка. Когда они на рысях выскочили на широкое поле перед "Гуляй - городом", из-за его стен грянули мощные залпы. Дробосечное железо на глазах выкосило половину наступавшей конницы, и она в панике откатилась.
Через день татары решили штурмовать "Гуляй - город". Он неприступно стоял на высоком холме, окруженном наспех вырытыми рвами. На подходе к нему занимали позиции 3.000 стрельцов с пищалями. За шаткими деревянными стенами засел большой полк и артиллерия.
Всей тяжестью обрушилось на русских крымское войско. Скоро все до единого полегли, не сойдя с позиций, мужественные стрельцы, встретившие конницу в открытом поле. Яростная пальба русских пушек вновь сделала свое дело: понеся потери, конница откатилась.
Лучшего крымского военачальника Дивей - мурзу захватили в плен. Орда вновь ринулась на боевые порядки русской обороны. Однако новый приступ обошелся еще дороже первого. Перебитая пушечными залпами конница устилала все поле перед "Гуляй- городом".
2 августа хан предпринял последнюю попытку сокрушить хрупкую крепость. На этот раз татарам удалось пробиться к стенам "Гуляй-города". Во время штурма часть русского войска сумела скрытно покинуть крепость и обойти штурмовавших. В крепости остался лишь Хворостинин с небольшим полком. Он сдерживал штурм из последних сил, ожидая сигнала о выходе основных сил в тыл врага.
Получив его, Хворостинин приказал дать залп из всех орудий и, пока не рассеялся дым, бросил свой полк в дерзкую атаку. А с тыла на татар обрушился большой полк. Победа русских была полной. Татары беспорядочно бежали.
Намерения Крыма и Турции покорить Россию рухнули. Южные границы государства удалось обезопасить.(37).

Женитьба князя Рюрикова рода на дочери палача, видимо, очень понравилась Ивану IV, и организатор брака И. А. Шуйский в 1572 г. являлся уже первым боярином в опричнине, т.е. главой Опричной Думы. И. А. Шуйский погиб в бою в 1572 г. почти одновременно с Малютой Скуратовым, успев обеспечить своим пятерым сыновьям твердое положение при дворе Ивана Грозного.(39).

В 1573 г. в Стокгольме по - польски "правил посолство" русский гонец В. Чихачев: ему заявили, что шведский король "по полски сам горазд".(38).

В грамоте Грозного Польской раде(1573 г.), где речь идет о посольстве
М. Гарабурды, пригласившем царя на освободившийся после смерти Сигизмунда II Августа престол Великого княжества Литовского, претендент писал о себе: "Всю свою волю и хотение изъявили и приказали с Михаилом Гарабурдою о всем переговоря сами из своих царьских уст, как с своими прирожоными людьми". Личные переговоры царя с Гарабурдой выражали согласие Грозного занять предложенный ему престол. Ведь он разговаривал с послом, как со своим подданным. Поэтому здесь ни слова нет о "презрении государской чести". Переговоры царя с подданными другого монарха нарушали принцип иерархии отношений.(38).

В 1574 г., испытывая вполне понятное злорадство при известии о бегстве во Францию Генриха Анжуйского, чья кандидатура на польский престол годом раньше была предпочтена кандидатуре самого Грозного, царь об этом живо интересовавшем его событии беседовал на обеде с литовскими послами.(38).

В 1574 г. толмач одного из шведских посольств Авраам Нильсен, за 5 лет перед тем оставленный в Москве с целью "учить робят свейскому языку", был отпущен на родину. Однако до Швеции он не доехал. Русские власти задержали его на границе, в Орешке. У Нильсена обнаружили несколько бумаг, которые он "крал лазучством".
В числе прочих бумаг у толмача "повыимали" царские родословцы. Он "лазучил и выписывал родство государя нашего" по словам бояр.(38).

Накануне русско - шведского съезда в 1575 г. послам дополнительно предписывалось для вящей безопасности набрать из местных жителей "латышей 200 человек".
Русская делегация расположилась на одном берегу реки Сестры, шведская - на другом, а предварительные переговоры велись посередине моста. Шведские дипломаты перенесли на другой берег свой шатер для ведения переговоров.(38).

В 1575 г. на русско - шведских переговорах князь В. Сицкий - Ярославский бросил наземь свой посох, заявив, что так же не может что - либо изменить в царском наказе, как этот посох не способен по собственной воле подняться с земли.(38).

В 1575 г. Иван Грозный стал претендовать на польский престол и для этого стремился заручиться поддержкой Максимилиана-2.(38).

Поездка в Россию Д. Фон Бухау в 1575 - 1576 г.г.(38).

Имперский посол Д. Фон Бухау в 1575 г. поднес Ивану Грозному трубку для курения еще неведомого русским "зелья", привозимого испанцами из Америки, и золотую букву М - начальную букву имени императора Максимилиана II.(38).

Особое расположение Грозного к Шуйским сказалось в 1575 г., когда представители всех трех линий этой фамилии были приглашены на очередную свадьбу Ивана IV.(39).

В 1575 г. Иван Грозный, во второй раз отрекшись от власти, посадил на престол татарского царевича Симеона Бекбулатовича( правнука хана Золотой Орды Ахмата, которого в 1480 г. разгромил на Угре дед Грозного Иван III). Он был неплохим полководцем и в ходе Ливонской войны не раз получал важные поручения и выполнял их успешно. В 1572 г. ходил против шведов к крепости Орешек, а затем на Выборг. Осенью того же года вместе с Грозным воевал в Прибалтике). Но реальная власть оставалась в руках Грозного. Недовольных новой причудой царя придворных казнили
(около 40 человек). Головы казненных царские сатрапы, разъезжая по столице, "метали" во дворы других недовольных.(37).

Никто, кроме наследника, не мог находиться на аудиенции непосредственно рядом с царем. Лишь изредка на приемах литовских дипломатов низшего ранга Грозный сажал возле себя своего загадочного заместителя Симеона Бекбулатовича (это был касимовский хан Саин - Булат, которому царь дал титул великого князя всея Руси и сделал номинальным правителем земщины).(38).

На несколько лет легче стало на западе: в Речи Посполитой возникло бескоролевье и она ослабила напор на российские границы. Эту передышку Россия использовала для борьбы с Швецией. Русским удалось отбить несколько крепостей, овладеть частью побережья.(37).
 
В августе 1576 г. Иван Грозный свел Симеона с престола. Свое возвращение он обставил новым маскарадом: знать пришла к нему с прошением "смилостивиться и вновь принять венец и управление", после чего было устроено новое торжественное посвящение на царство.(37).

Иван Грозный всегда отличался склонностью к ерничеству, к скоморошеству, к "изнаночному", по определению Д. Лихачева, юмору, сознательно смешивал политические и кровно - родственные категории.(38).

Литовскому посольству в 1576 г., с прибытием которого у Ивана Грозного вновь появилась надежда занять престол Великого княжества Литовского, "поставец был выбран изо всех поставцов, перед прежним с прибавкою".(38).

В 1576 г. на польский престол был избран трансильванский князь Стефан Баторий. Иван Грозный не признал его "братом". Он неизменно настаивал на превосходстве наследственного монарха над монархом выборным. В переписке между ними, изобиловавшей взаимными острыми выпадами, Грозный даже заметил однажды: "Тебе со мною бранитися - честь, а мне с тобою бесчестье".
Избрание Батория неизбежно влекло за собой резкое ухудшение отношений с Речью Посполитой, ибо означало победу той партии, которая выступала за войну с Москвой.
В Речи Посполитой существовала и влиятельная промосковская группировка, дважды предлагавшая либо самому Грозному, либо царевичу Федору занять вакантный польский престол - вначале после смерти бездетного Сигизмунда II Августа в 1572 г., затем - после внезапного отъезда из Кракова Генриха Анжуйского ( он был избран королем на элекционном сейме, но в июне 1574 г., узнав о смерти брата, Карла IХ, предпочел освободившийся французский трон польскому и тайно бежал в Париж).
В связи с этим у царя появились далеко идущие планы. Отказываясь от власти над собственно польскими землями, он хотел сепаратно занять престол Великого княжества Литовского, разорвать Люблинскую унию и таким образом бескровно объединить под своим скипетром всю территорию, входившую некогда в состав Киевской Руси.
С избранием Стефана Батория эти широкомасштабные замыслы рухнули.(38).

1576 г. - литовский гонец прибыл в Москву.(38).

В 1576 г. послы в Вене, "ответу смотрив", обнаружили, что хотя в нем и написан царский титул Ивана Грозного, зато пропущен великокняжеский. "Не ведают, што пишут, пьяни!" - оправдывался имперский пристав.(38).

1576 г. - дан обед в честь имперского посольства.(38).

Столица долго не могла оправиться от разрушений. В 1576 г. на предполагавшийся вопрос польских послов о причинах малолюдства московских посадов приставы должны были отвечать, будто царь приказал " за городом посадом не быти, и хоромы ставити велел малые".(38).

В 1577 г. Иван Грозный не принял шведского гонца, потому что "он латыш, молодой человек".(38).

В 1577 г. Стефан Баторий, уже задумав свой первый поход на Восток, не ратифицировал договор, подписанный в Москве посольством С. Крыйского, на тексте которого уже целовал крест сам Иван Грозный. Царь воспринял это с негодованием, которое было вызвано не только агрессивными планами польского короля, но и вопиющим нарушением старинного обычая. "Хоти послы что и не гораздо зделают, - писал Грозный, - а то не рушитца, терпят то до урочных лет (до сроков, определенных условиями договора); послы проделаютца (ошибутся), ино на них за то опалу кладут, а что зделают, тово никак не переделывают, а крестного целования не переступают!".(38).

В 1577 г. русская армия осаждала Ревель(Таллинн) почти полтора месяца. Но взять Ревель не удалось.
Ограниченные успехи вдохновили Ивана Грозного на поход против прибалтийских владений Речи Посполитой, королем которой сейм избрал трансильванского князя Стефана Батория.
Заняв несколько небольших крепостей, Иван Грозный приказал отпустить польских пленных.
Непродуманные действия царя, вновь расширившего конфликт в Ливонии, привели к обратному результату. Если до сих пор против русских действовали только литовские войска, то теперь Баторий бросил в бой польскую армию и немецких наемников.(37).

На Руси лебедь всегда считался птицей особой, приносящей счастье. В 1577 г. во время победоносного похода русских войск в Ливонию Иван Грозный, угощая в своем шатре пленного литовского воеводу Александра Полубенского, говорил ему о том, что встретил в Ливонии лебедей. Царь воспринял это как счастливое предзнаменование грядущих военных успехов.(38).

Последний вариант большой государственной печати Ивана Грозного датируется приблизительно 1577 - 1578 годами. Она имела те же изображения, окруженные эмблемами подвластных царю земель - воплощением его титула, которые были дополнены гербами недавно завоеванных ливонских городов. Известен также прикладной вариант этой печати с одной лицевой стороны.(38).

1578 г. - книга датского посла Я. Ульфельдта о его путешествии в Россию.(38).

В 1579 г., когда гонец В. Лопатинский привез царю "разметную грамоту" от Батория, выступившего с новым походом на русские земли, ему было сказано от имени Ивана Грозного: "Которые люди с такими грамотами ездят, и таких везде казнят; да мы, как есть государь христьянский, твоей убогой крови не хотим".
Ни до, ни после Ивана Грозного ни один из русских государей не позволял себе нарушать право посольской неприкосновенности.(38).

Грамоты русских государей, отправлявшиеся иностранным монархам, особенно польским королям, вначале обычно излагали ход переговоров, которые предшествовали данным. В 1579 г. Стефан Баторий, незнакомый с такой манерой дипломатической переписки, был удивлен размерами послания Ивана Грозного, иронически заметив: "Должно быть, начинает с Адама!".
Русские послы или гонцы везли к иностранному монарху одну - единственную грамоту царя.(38).

В августе 1579 г., тщательно подготовив наступление, Баторий захватил только-только вновь занятый Иваном Грозным Полоцк.
Армия Батория насчитывала более 40.000 солдат. Кроме того, против России действовала 17- тыс. шведская армия и ее мощный флот.
Ивану Грозному в условиях разрухи не удалось собрать и 30 тыс. воинов. Да и тех пришлось разбросать по разным направлениям - враги наступали с разных сторон.
Главным стало опасное наступление Батория. В августе 1580 г. он захватил Великие Луки. (37).

Блаженный Николай Псковский известен тем, что спас Псков от разрушения Иваном Грозным.
В феврале 1580 года Иван Грозный въехал на коне в город, где его в ужасе (но с хлебом-солью) ожидали псковитяне. Неожиданно навстречу царю проскакал верхом на хворостине Николка: «Иванушка, Иванушка, покушай хлеба-соли, а не человеческой крови». Опричники кинулись ловить блаженного, но тот растворился в толпе. При выходе из храма царь увидел, что Николка вновь здесь и зовет царя в келью, где лежал огромный кусок свежего мяса: «Покушай, Иванушка!».
- «Я не ем мяса в пост», - сурово ответил царь.
-«Ты делаешь хуже, ты питаешься плотью человеческой», - заметил ему юродивый.
Закипел Грозный и велел разграбить ризницу. Но Николка сказал ему строгим голосом: «Не трогай нас, а не то не на чем будет тебе бежать отсюда». И в тот же час пал лучший конь царя. (7). О. Мусафирова.

1580 г. – новая жена Ивана Грозного – Мария Нагая. (77).

В сентябре 1580 г., по случаю новой женитьбы царя, получает боярство Б. Годунов. (39).


Продолжение: http://proza.ru/2012/12/01/56.