Фотомодель

 
  Кузмин разбирал документы на своём рабочем столе и мучительно думал, что делать.  Финансовое состояние его архитектурной мастерской было катастрофическим. Нужны были заказы, а их становилось всё меньше и меньше.  Тот строительный бум, который начался в девяностые годы, пошёл на спад.  Неожиданно разбогатевшие новые русские, понастроили себе загородных особняков, элитных домов в Москве и потребность в архитектурных проектах  пошла на спад.  Теперь заказы на разработку проектов стали поступать в основном от чиновников и руководителей предприятий и бандитов всех мастей.  Финансовые источники этой группы людей дурно пахли, но выбирать было не из чего и приходилось на них работать.  Зажужжал зуммер интеркома, а потом раздался голос секретарши:
  -Савелий Петрович, к вам Козырев пришёл.
  -Пусть входит.
  -Добрый день, Савелий Петрович!  Что-то не получается у нас с заказом Нечаевой, она все три варианта эскизных проработок забраковала, может ей спроектировать загородную виллу подобно вот этому замку, - сказал он и развернул на столе красочный плакат с рекламой какой-то косметики.  На огромном цветном плакате была сфотографирована красивая девушка на фоне старинного замка с башенками и портиками в готическом стиле.
  -Нет!  Она просила что-то совремённое, но с намёком на старину, а тут сплошная готика.  У меня появились некоторые мысли по этому проекту, и я их сегодня озвучу на совещании, - ответил Кузьмин своему заму.
   -Хорошо, подождём, но всё-таки присмотрись внимательнее к этому замку.  В нём много полезного и красивого, - кивнув на плакат, Козырев ушёл.
Кузьмин встал со своего кресла и, подойдя к столу для совещаний, всмотрелся в плакат.  Его заинтересовал не замок, его поразила фотография девушки.  В её взгляде было что-то такое, что заставляло задуматься.  Как знаменитая Монна Лиза в картине Микеланджело, она неуловимо улыбалась.  Как будто уголки губ тронула эта улыбка, но дальше дело не пошло, и глаза остались серьёзными, в них застыл немой вопрос.  Кузьмин несколько раз брал в руки рекламный плакат и изучал так заинтересовавшее его женское лицо.
   На следующий день он опять взял в руки глянцевый плакат и стал пристально изучать детали.  Обнажённые плечи девушки производили впечатление, что у неё роскошное тело, а тонкие и длинные пальцы рук, скрещенных на груди, говорили о музыкальности их обладательницы.  Об этом косвенно говорили и ногти, красиво ухоженные и почти коротко остриженные.  Поражала структура кожи рук.  Она была идеально гладкой и мягкой.  Есть же такие специалисты, фотографы, что кожу рук могут показать бархатистой и нежной, подумал он, продолжая любоваться прекрасным творением рекламного бизнеса.  Девушка была похожа на его первую любовь, которая ничем в своё время не закончилась, но всю жизнь не исчезала из его памяти.  С кем бы он ни встречался, за кем бы он не ухаживал в последующем, он всегда всех женщин сопоставлял, сравнивал с ней.  Девушки нутром чувствовали это и исчезали с его горизонта сами, понимая, что сердце его занято чем-то или кем-то.
   В течение недели он, время от времени, подходил к плакату и любовался прекрасными чертами незнакомки, а потом не выдержал и позвонил своему другу, который работал в рекламном бизнесе.
   -Костя привет! Узнаёшь?
   -Савелий, ты?!  Хрыч ты старый.  Когда, наконец, мы встретимся?
   -Давай хоть сейчас.  У меня к тебе даже просьба есть.  Помоги отыскать одну красотку.  Не спрашивай какую, при встрече всё объясню.  Давай как всегда, в Метрополе.
   -Через два часа буду там.  Сёвка, аж, не верится, что мы встретимся.  Ну, пока, до встречи.
   В ресторане Савелий объяснил другу, какая у него проблема и в чём нужна помощь и показал рекламный плакат.  Костя долго изучал цветное фото, а потом предположил по манере исполнения, что этот рекламный плакат, безусловно, изделие Франции, но девушка, как это, ни странно, похоже, русская и он приложит все возможное и невозможное, чтобы выполнить просьбу друга.  Через две недели он позвонил и продиктовал Савелию адрес электронной почты девушки с плаката.
   -Савелий, с тебя ящик коньяка.  Мне помогала вся редакция моей фирмы.  Пришлось даже просить помощи у нашего посла во Франции.
   -Костя, нет проблем, завтра же пришлю!  Спасибо, ты настоящий друг, выручил.
   Придя, в свою пустую квартиру, он сел за компьютер, чтобы связаться с Некрасовой Людмилой (так звали незнакомку с плаката), но потом задумался и не стал этого делать.  Он просто включил компьютер и стал печатать письмо.

          Здравствуй милая девушка!

   Так и хотел обратиться, милая незнакомка, ибо именно так я обращался к Вам целых две недели, рассматривая Ваш портрет на рекламном плакате, пока друзья не нашли ваши координаты и имя.  Наверное, у Вас много поклонников и они Вам порядком надоели, но не беспокойтесь, я не буду Вам докучать.  Единственное, что Вам грозит, вот это письмо. Когда-то, много лет назад, я любил девушку, очень похожую на Вас.  Но жизнь жестока и моя любовь осталась нереализованной и саднящей, незаживающей душевной раной.  Нет, я не озлобился, не стал сексуально озабоченным, но я сломался.  Мгновения любви, пусть и чисто платонические, которые у меня всё-таки были с моей возлюбленной, исчезли, так и не воплотившись в семейные узы, а жаль.  Простите, это так, к слову, Вам, безусловно, не интересны чужие жизненные перипетии, вероятно и своих забот хватает.  Судя по Вашему портрету, который очень удачен, но в нём есть и нечто, что мне лично говорит о Вашей не лёгкой судьбе.
   -Зачем я вам пишу?
   -Не знаю.  Просто порыв.  Возможно, завтра я об этом пожалею, но сегодня я с вами, милая девушка.
   Нет, я не извращенец.  Обыкновенный чиновник, вернее архитектор и чуточку бизнесмен. 
   -Что мне от вас нужно?
   -Ничего.  Возможно несколько лет назад, я бы бросился завоёвывать ваше сердце, ведь вы так похожи на мою первую любовь.  Скажу откровенно, я честно не знаю, зачем пишу это письмо, считайте это просто капризом взбалмошного мужика, возможно даже, что это письмо никогда не отправится в ваш адрес.
   Луна заглядывает в окна моего загородного дома и поднимет целую волну тревожных мыслей.  С детства не люблю этот призрачный свет.  Он всегда нагоняет на меня тоску и тревогу, вы тоже не любите луну и её свет.
   -Откуда знаю?
   -Просто догадка.  Нет, упаси боже, я не наводил о вас такие подробные справки, только электронный адрес, и всё.
   Уголки ваших губ чуточку дрогнули, вы начали улыбаться, но тут же одёрнули себя.
   -Зачем? Мне так нравиться ваша непосредственность, но вы её почему-то стесняетесь. У меня нет желания лестью втереться к Вам в доверие, это письмо просто мои мысли вслух и фантазии.
   Савелий отложил в сторону клавиатуру компьютера и задумался.  Мысли о неизвестной девушке ушли куда-то в сторону, их заслонили более животрепещущие вопросы с персоналом мастерской.  Как ни жаль людей, но придется часть персонала сократить, только так можно было удержать фирму на плаву.  Так и не придумав ничего стоящего, он пошёл спать.
Утром, придя на работу, собирался уже пойти по отделам своей фирмы, как вдруг неожиданно зажужжал зуммер интеркома, и секретарша своей обычной скороговоркой сообщила, что к нему пришла посетительница и просит её принять по неотложному делу.
   -Ну, если неотложное дело, тогда проси, и принеси, пожалуйста, два кофе и что-нибудь к нему.
   Через несколько секунд в кабинет вошла изыскано одетая красивая дама неопределённого возраста, но явно не старше сорока лет.
   -Здравствуйте! Извините ради бога, что заранее не договорилась о встрече.  Но дело в том, что я через день улетаю в Европу, а тут совершенно случайно узнала от знакомых про вашу фирму и вот я тут.  Я два года пытаюсь сделать проект дачи, но, к сожалению, даже эскизные проработки, сделанные в проектных фирмах, меня не устраивают.  И ради бога, не поймите меня превратно, я не требою бог знает чего, просто, наверное, я плохо объясняла, чего хотела.  Я уже почти отчаялась, а тут узнала про вас, и мне так расписали вашу фирму, что я решилась ещё раз попытать счастья.
   -Какой дом вам нужно спроектировать и в чём его сложность?
   -Обыкновенное бунгало, где много света, свободного пространства, воздуха и, конечно, всех современных удобств.  Мне по великому блату достался участок на берегу озера, в красивейшем месте и испортить его бетонным монстром или фешенебельным кирпичным замком мне не хочется.  Мне нужно бунгало из дерева, немного под русскую старину, но в совремённом дизайне.  Если можно так сказать – большая деревенская изба на космической орбите.
   -В самом вашем пожелании много противоречий в архитектурном плане.  Задача не простая, может быть, поэтому вам никто и не угодил.
   -Савелий Петрович!  Видите, я даже сходу запомнила ваше имя.  Знаете, чтобы меня понять, вам просто нужно увидеть мой участок и озеро.
   В это время вошла секретарша и принесла кофе и печенье.  Когда она вышла, то бросила внимательный изучающий взгляд на посетительницу, которая, не обратив на секретаршу внимания, тут же продолжила прерванный разговор.
   -Савелий Петрович!  Ну, будьте настолько милостивы, поддайтесь капризу взбалмошной бабы и не говорите - нет.  У меня в распоряжении ровно сутки, чтобы уладить все формальности и спокойно улететь.  К сожалению, я не могу отменить или изменить дату отлёта.  Из-за меня не станут переносить дату показа мод, со мной просто разорвут контракт, а это проклятые деньги для этого самого бунгало.
   Только тут Савелий Петрович внимательно посмотрел на посетительницу и понял, что перед ним оригинал с того самого плаката, который возмутил его обычное спокойствие.  Просто до сего момента он как-то невнимательно смотрел на девушку, тем более что часть её лица скрывала широкополая соломенная шляпка.
   -Людмила Петровна!  Я глубоко сочувствую вашим тревогам и в силу своих возможностей, постараюсь вам помочь.
   -Или я схожу с ума, или здесь какая-то мистика.  Придя в вашу фирму, я из-за волнения, не представилась, а вы так походя, как будто мы давно знакомы, обращаетесь ко мне по имени отчеству.  Вы что, внук Флеминга?  Я не настолько знаменита, чтобы меня знал глава архитектурной фирмы.  Вы меня просто вгоняете в шок.  Пожалуй, мне потребуется не кофе, а что-нибудь покрепче.
   -Нет проблем!  Коньяк, виски, ром, текилу?  Хоть я и знаю ваше имя, но не знаю ваши пристрастья.
   -Начало мне нравиться.  Что же будет в дальнейшем?
   -А в дальнейшем осуществиться ваша мечта о загородном бунгало.  И даже более того, я чуточку пофантазирую.  Представьте себе такую картину: на берегу озера красивая беседка, и в ней вы, со своим мужем, детьми и собакой, сидите в этой беседке и пьёте кофе со сливками, или чай из самовара.
   -Эта пастораль мне нравится.  Но семью ещё надо создать, а детей необходимо нарожать.  Пока мне это как-то не удавалось.
   -Какие ваши годы.  У вас всё впереди.
   -Это вопрос философский.  А возвращаясь к нашим баранам, хочу всё-таки спросить - так вы способны на неадекватные поступки?  Сможете поехать посмотреть мой участок? И откуда вы знаете моё имя отчество
   -Когда дама так просит, я просто не имею права ей отказать. А на счёт имени, может быть, когда-нибудь, если будет соответствующая минута, то я Вам поведаю о моём источнике.
   -Не очень понятно, но не смею настаивать. Тогда вперёд, машина у подъезда.
   Дав указание секретарше отменить намеченное на сегодня совещание и предупредив, что он не вернётся, Савелий спустился со своей посетительницей вниз и, усевшись в огромный внедорожник, они покатили на север области.
   -А я смотрю, ваш бизнес приносит неплохие дивиденды, этот внедорожник, намечаемый дом в миллион баксов, может ещё есть и личный самолёт?
   -Нет, самолёта нет, но на бунгало должно хватить.  А знаете, какая мне сейчас бредовая мысль пришла.  Я ведь свой участок ещё не обмыла, а это противоречит русским обычаям, может быть из-за этого и с проектом не получается.  Давайте совместим полезное с приятным и обмоем моё приобретение.  Как вы на это смотрите?
   -Что ж, гулять, так гулять.  Давайте тогда заедем в магазин и отоваримся для пикника.
   Набрав необходимых продуктов и спиртного, они продолжили путь, всю дорогу обсуждая архитектуру будущего бунгало и благоустройство участка.  За разговором, который был с множеством отступлений от основной темы, они, в силу своих характеров, стремились прощупать друг друга на предмет, кто есть кто.  В этих отступлениях каждый из них, невольно поддаваясь своим впечатлениям от неожиданного знакомства и рождёнными от этого эмоциями, стремился поглубже познакомиться с собеседником, узнать его привычки, а главное понять характер.  На удивление, такая пикировка, затрагиваемые темы разговора, а главное реакция собеседника, как это ни странно, нравилась обоим.  На некоторые затронутые темы их взгляды были диаметрально противоположными, но это не вызывало раздражения, а приводимые аргументы, подтверждающие их точку зрения, если и не вызывали капитуляцию, то вызывали уважение оппонента.  Это вызывало невольную симпатию друг к другу, восхищало, что перед каждым из них находится достойный соперник, но одновремённо это и настораживало.  Каждый начинал понимать, что эта случайная встреча, может серьёзно изменить их взаимоотношения, привести к непредсказуемым поступкам и в корне изменить жизненный уклад каждого.  Их обоих смущало скоропалительность возникающей привязанности друг к другу, и каждый из них знал мнение собеседника на этот счёт.  И, тем не менее, каждый из них не хотел прекращать это исследование внутреннего мира своего визави, всё глубже и глубже увязая, в паутине предрасположенности друг к другу.
   Приехав на дачный участок, Савелий увидел ровный квадрат редкого леса с вековыми соснами, огороженный высоким забором из профнастила, при этом одна сторона квадрата отсутствовала, и приходилась на залив озёра, клином врезающийся в территорию участка.
   -Что, и залив входит в состав участка?
   -Как это ни странно, но входит.  Этот участок получил один из членов правительства, но его сын что-то натворил такое, что его срочно отправили в Париж, где у меня была квартира.  Мы собственно просто документально обменялись собственностью, они оформили на меня участок, а я им отдала квартиру.
   -Да, участок замечательный.  Этот «Шишкинский лес» и залив, входящий в территорию участка, многого стоит.
   -Мне бы, безусловно, такой участок никто не дал.
   -Но это, уважаемая Людмила Петровна, наряду с красотой, создаёт определённые трудности.  Летом придётся на границе участка по озеру делать плавающее боновое заграждение от не прошеного посещения, а зимой, или перед её наступлением, растягивать сетчатый забор.
   -Я уже думала об этом, но инженерные решения явно не мой профиль мышления.  Мне на этом участке всё досталось в том виде, как вы это видите сейчас.  С уже возведённым забором, обустроенным вагончиком для сторожа и строителей.
   -Да, здесь точно придётся поломать голову, над соблюдением природоохранного законодательства.  А пирс для яхт и лодок предусматривать?
   -Не знаю, будет ли у меня яхта, но лодка точно будет.  Поэтому пирс нужен обязательно.  Учитывая особенности участка, я и хотела, чтобы вы увидели всё собственными глазами и делали проект, который бы не испортил это благословенное место.  Однако это всё мы обсудим в процессе нашего пикника.  Надеюсь, шашлык вы пожарить сможете в этих полевых условиях.
   -Нет проблем.
   Они занялись сбором дров, разведением костра, обустройством быта на несколько часов пребывания на необжитом дачном участке, где было проблемой найти два куска катанки или два кирпича для устройства импровизированного мангала.  Но даже в этих обычных житейских мелочах, они мгновенно понимали друг друга, порой без слов, с одного взгляда, жеста руки.
   -Савелий Петрович, у меня странное впечатление, будто я знаю вас уже много лет, меня это даже как-то шокирует и заставляет о многом задуматься.  Я в свой мир редко впускаю незнакомых людей, а мужчин - и того реже.
   -Нечто подобное творится и со мной, странно даже.  Мне точно известно, как вы сейчас поступите, или как отреагируете на мой поступок.
   Продолжая подшучивать, друг над другом, они, тем не менее, пожарили шашлык, сервировали импровизированный стол, сделанный на пеньке спиленного дерева, и с удовольствием набросились на еду.  Вышла только неожиданная заминка, когда встал вопрос о выпивке, но Людмила, минуту поколебавшись, решительно протянула пластиковый стаканчик к руке Савелия, в которой он держал бутылку.
   -А, где, наша не пропадала, наливай и мне.  Ты, надеюсь, заметил, какие у меня номера на машине? Она мне досталась в счёт взаиморасчётов за квартиру и участок. Я и сейчас езжу ещё по их доверенности и ещё ни разу меня не останавливали.  Негласные неприкасаемые номера, власть имущих, нашего несовершенного мира, - сказала Людмила, не заметив, что перешла в разговоре на ты.
   После сытного обеда, они сидели на дощатой лавочке у самой кромки воды и любовались прекрасным видом озера, живописного противоположного берега и невольно каждый из них задумался о жизненных перипетиях.


                Глава 2               

   На Людмилу накатили воспоминания о прошлой жизни, о первой романтической любви и совсем не романтических интимных отношениях со своим возлюбленным, с которым они быстро разошлись.  В последующей жизни взаимоотношения с мужским полом как-то не складывались, хотя и были увлечения, и взаимные симпатии, но до серьёзного, никогда не доходило.  На фоне мужчин, с кем она раньше встречалась, сегодняшний её спутник заметно выделялся по всем параметрам.  Он был отнюдь не красавец, но что-то в его облике было такое притягательное, что она даже покраснела от некоторых мыслей, проскользнувших в её голове.
Погода этим летом стояла такая жаркая, что кругом начались пожары, и в столице, и в близко расположенных от неё городах, стоял буквально смог, и было трудно дышать, а тут на берегу озера было так прекрасно.  Густой аромат соснового бора буквально щекотал ноздри запахом смолы, а от озёрной глади несло прохладой и неосязаемым, но явно присутствующим, ощущением огромного водного пространства, с его специфическим амбре.  От вида спокойного озера, которое, казалось, нежилось в своих берегах и лениво плескалось еле заметными волнами, возникло естественное желание искупаться.
   -А что если мы искупаемся? – как-то непроизвольно вырвалось у неё.
   -Да запросто, только у меня с собой нет плавок, но, надеюсь, вам не испортит настроение вид моих, извините, трусов.
   -Нисколько! Тут есть на что смотреть, более приличное, чем ваши трусы.
   Они разделись и бросились в воду, которая была в меру освежающей и приятно бодрила.  Это была её стихия с детских лет, и она так увлеклась плаваньем, что не заметила, как оказалась далеко от берега.  Её спутник как будто чувствовал, что она хочет побыть наедине со своими мыслями, не докучал ей своим вниманием.  Подумав о нём, она с удивлением для себя отметила, что он, пожалуй, единственный мужчина, который не заискивает перед ней, не старается понравиться, держится просто и с достоинством, но при этом в его поведении нет и намёка на снобизм, чисто мужской шовинизм.
   Когда Людмила вышла из воды, то увидела, что её спутник мирно спит в гамаке, в котором обычно отдыхал сторож.  Она не стала его будить, устроилась на скамейке у самого обреза воды и вновь начала перебирать этапы прожитых лет.  Ей всегда везло, все так считали.  Но за этим везеньем скрывались бессонные ночи во время учёбы, горы прочитанных книг, борьба с самой собой над преодолением своих недостатков, а их было в детстве предостаточно, так, по крайней мере, она считала сама.  Серьёзные занятия спортом, не дали ей просто обабиться, стать заурядной домохозяйкой, хотя в душе она любила тепло семейного очага, удобные шлёпанцы, халат и вкусные горячие блины по утрам, которые так вкусно готовила мама.
   Со смертью отца это как-то само собой отошло на второй план, и остро стоял вопрос о простом выживании в прямом смысле этого слова.  Было тяжело учиться.  Мама не могла помогать финансами, а на стипендию прожить было невозможно.  Приходилось изыскивать способы подработки.  Чем только не приходилось заниматься: и уборкой помещений в институте, и работой дворничихи в студгородке, и даже участием в массовках, при съёмке фильмов.  Вот на одной такой массовке ей дико повезло.  На неё обратил внимание режиссер фильма и предложил маленькую эпизодическую роль.  Она, как это не покажется странным, согласилась и эта роль у неё даже удачно получилась.  Режиссер фильма стал проявлять к ней неподдельный интерес и всё больше уделял внимания.  В общем, обычная банальная история неискушённой девочки, Людмила влюбилась.  И это с блеском было использовано.  Всё это она поняла слишком поздно, когда он ей предложил секс на троих, где третьим был его друг.
   Как она переживала, чуть не наложила на себя руки, но её спасло то, что фактически не было свободного времени.  В этот момент нужно было готовиться к защите дипломного проекта, и на самоедство не хватало времени.  Из своей короткой, но насыщенной любви, кроме горечи и разочарования, ничего не вышло.  Был только один положительный момент, Генрих, так звали «её» режиссера, познакомил её с людьми из сферы моды, которые в последующем и помогли ей стать фотомоделью, хотя и были определённые трудности с фигурой, которые, впоследствии, наоборот сделали её уникальной манекенщицей.
Её воспоминания прервал проснувшийся Савелий, у которого от непривычки спать в гамаке, затекло тело, и он стал интенсивно прыгать и разминаться.
   -Прошу прощения, я от избытка эмоций, заснул.
   -Странная у вас реакция на эмоции.  Женщины не обижаются?
   -Уж, какая есть. А этот вопрос надо задавать им, а не мне.
   -Один один, но в мою пользу. Кстати, надо решить вопрос с дальнейшими нашими действиями. Мне не хочется возвращаться в Москву, в этот смог. Слабо провести вечер у костра на берегу прекрасного озера?
   -С огромным удовольствием. Но где вы будете спать, милая дама?
   -В машине. У меня всё есть для этого, а у тебя большой выбор. Или этот гамак, или вагончик сторожа.
   -Чудненько. Пойду за дровами.
   Вечер прошёл в пикировке по всем вопросам, которые только поднимались в разговорах. Людмиле импонировало такое поведение партнёра. В его действиях не было и намёка на угодничество, лесть. Если он и говорил комплименты, то это была просто обыкновенная форма элементарной вежливости и только. Её это даже в какой-то мере стало задевать. Но, в основном, вечер прошёл замечательно. У Людмилы давно не было такого отличного настроения. Костёр весело трещал, завораживал пляской пламени, навевал лирическое настроение. Казалось, она вернулась в детские времена. Иногда хотелось, чтобы партнёр проявил чисто мужскую настойчивость, и в некоторые моменты она не уверена, что смогла бы отклонить его ласки. Но у Савелия, ей так показалось, этого не было даже в мыслях. С ним было интересно, он многое знал в жизни. Видно она его здорово потрепала, но он не сник, не ожесточился.
   В какой-то момент вечера в кустах черёмухи, росшей на берегу, засвистел соловей. Савелий стал ему вторить, издавая рулады, ничем не хуже соловьиных. Птица вначале явно опешила и на какое-то мгновенье замолчала, но потом стала выдавать такие коленца, которые Савелий явно не мог воспроизвести.
   -А у тебя неплохо получается соловьиный свист.
   -Спасибо. Это у меня детская деревенская привычка сработала, дразнить самца.
   -А где ты родился?
  И он поведал ей о своём детстве, а она ему о своём. Когда они, наконец, расположились на ночлег, то Людмила долго не могла заснуть. У неё давно не было мужчины, и порой ей даже приходила в голову мысль, позвать Савелия к себе в машину, но если честно, то она боялась, что он может по каким-то причинам отказаться от этого. За весь день и вечер он ни разу, как это обычно делает большинство мужчин, не позволил себе даже намёка или шутки, за которой бы скрывались мысли о сексе.
   Утром, наскоро попив кофейку, Савелий с Людмилой поехали в Москву. Савелий был задумчив и не разговорчив. Людмила не лезла с лопатой в душу, а спокойно крутила баранку руля машины. Уже при подъезде к Москве, когда до города оставалось не более десяти километров, произошло дорожно-транспортное происшествие с их участием. По краям дороги был лес, на обочине сиротливо стояла автобусная остановка, в которой никого не было. Людмила  уже проскочила эту остановку, как вдруг почувствовала сильный удар в заднее правое крыло. Зад машины даже занесло, и она чудом удержала её на асфальте. Съехав на обочину, остановилась. Сзади их поперёк дороги стояла машина жигули с разбитым всмятку передом. Из под искореженного капота валили клубы пара, а из салона раздавался громкий визг ребёнка. Подбежав к машине, они увидели за рулём женщину, которая без движения лежала на рулевом колесе. Из её разбитой головы капала кровь. На заднем сиденье в детском кресле была девочка, которая громко плакала, непрерывно восклицая:
   -Мама, мамочка, что с тобой?
   Савелий подскочил к девочке, и, убедившись, что она не пострадала,  так как была пристёгнута ремнями безопасности, обежал машину и открыл водительскую дверцу. Женщина не подавала признаков жизни и Савелий начал щупать пульс на её шее.
   -Она жива. Звони 9 1 11, вызывай скорую помощь и ГАИ. Где у тебя лежит аптечка, - спросил он и, получив ответ, опрометью бросился к Людмилиной машине. Тщательно обследовав голову женщины и убедившись, что там нет осколков лобового стекла, которое было выбито при аварии, он начал бинтовать голову, заставив Людмилу сесть в машину, чтобы подержать голову.
   -Может её вытащить из машины? – спросила она.
   -Нет, лучше не трогать, вдруг повреждён позвоночник.
   Минут через пятнадцать приехала скорая и следом за ней машина ДПСников. Женщину вытащили и сразу увезли в больницу, а Савелий и Людмила начали разбираться с гаишниками. Девочка, которой было лет семь, продолжая всхлипывать, рассказала, как всё произошло. Они ехали от папы, с которым мама только что поссорилась.  Перед выездом на Дмитровское шоссе, машина забуксовала в огромной луже, которая была на их дороге и мама непрерывно газовала, пытаясь выехать из неё.  В какой-то момент машина вдруг резко рванула, выскочила на дорогу, и они врезались в нас. Всё было предельно ясно, но один молодой гаишник заявил, что нужно сделать проверку на алкоголь в крови, но капитан так глянул на него, что тот мгновенно замолчал. Боковым зрением Людмила видела, как капитан показал ефрейтору на номерные знаки машины и покрутил пальцем у виска.  В это мгновенье, Людмила хоть и не чувствовала себя виноватой в аварии, возблагодарила бога за блатные номера машины. Следы вчерашнего выпитого вчера вина наверняка были в её крови, и это могло сильно повлиять на исход дела, но, слава богу, всё обошлось. Гаишники, быстро составили протокол, и, вручив его хозяйке внедорожника, уехали на другую аварию, куда их уже вызывали.
   Было неясно, что делать с разбитым жигулёнком, с девочкой, которая всё еще всхлипывала. В момент отъезда ДПСников, эта мысль никому из них даже не пришла в голову. А время поджимало, и Людмиле уже нужно было ехать в аэропорт и улетать. Как будто прочитав её мысли, Савелий предложил ей уехать, а он тут разберётся и с машиной и с девочкой. Так она и сделала.


                Глава 3               

   Посмотрев вслед уезжающей машине, я спросил у девочки, как её зовут  и как можно найти сейчас папу. Девочка сказала, что звать её Верой, а папу я нигде не найду. Он теперь наверняка уже пьяный и они с мамой навсегда от него уехали. Куда собиралась поехать мама, Вера не знала. Такой поворот событий осложнял последствия этой аварии и в первый момент я даже растерялся, но затем, не мудрствуя лукаво, позвонил знакомому работнику автосервиса и попросил забрать в ремонт машину, а заодно и нас с Верочкой. Через полтора часа я с Верой уже был у себя в доме. Показав ей всё необходимое, в том числе и продукты в холодильнике, я умчался на работу, где меня уже искали.
Когда я рассказал моему другу Виталику, свои впечатления от поездки, он, как всегда, разохался и заявил, что я сделал глупость, взяв Верочку к себе. Но я не стал его переубеждать, просто попросил его забыть обо мне на недельку и покомандовать на работе самому. Мне часто приходилось исчезать и мой незаменимый заместитель всегда с честью справлялся. Про таких часто говорят, что они не способны выдумать новый велосипед, но как исполнитель, он был действительно незаменим, ему можно было доверить любое дело, нужно было только поставить на нужные рельсы, с которых он сам, ни за что, не свернёт.
    В этот же день мы с Верочкой разыскали её маму. Она лежала в реанимационном отделении одной из московских клиник. В разговоре с врачами, я выяснил, что мама Веры пришла в себя и проявляла огромное беспокойство за свою дочь, не зная где она, и с кем. Я попросил врачей успокоить её, передал ей цветы и фрукты и написал записку, в которой всё объяснил и сообщил свои координаты и телефоны. После этого мы с Верой погуляли по Нескучому саду и вечером сходили на цирковое представление. Вера была очень разумной и не по годам серьёзной девочкой. Неурядицы в семейной жизни, лишили её счастливого детства. В девять лет она порой рассуждала как взрослый человек. Мне было жаль эту детскую старушку, размышляющую о совсем не детских вопросах, привыкшую ограничивать себя во всём и экономить на столь необходимых ребёнку вещах. Как-то, когда я принёс ей очередную игру и вручил её Вере, она, посмотрев мне в глаза, вдруг промолвила:
   -Ну, зачем это? Это для детей. А я и так вам благодарна за приют, за заботу о маме, хотя она вам совершенно незнакомый человек. Она сегодня звонила и сказала, что завтра её переводят в обыкновенную палату. Мы сможем поехать?
   -Конечно, сможем. Обязательно поедем. Мама, наверняка по тебе соскучилась.
   На следующий день, заскочив на центральный рынок, мы поехали в больницу. Надо было видеть эту встречу. И Вера, и её мама плакали от счастья. Завалив маму цветами и подарками, дочь неожиданно заявила:
   -Мама, скажи спасибо дяде Савелию, что он так о нас с тобой заботиться. Вот какого мужа нужно было выбирать, а не нашего пропойцу.
   И я, и мама Веры растерялись от таких слов девочки и не знали, как на неё реагировать. Первой нашлась она.
   -Спасибо вам за всё. Мне врачи говорили, что если бы не ваша перевязка моей раны, там, на дороге, я бы умерла до приезда скорой помощи.
   -Да о чём вы говорите, это святая обязанность любого, кто оказался рядом в такой момент.
   -Не скажите. Многие даже сбегают от таких ситуаций.
   Надо сказать, я впервые внимательно посмотрел на маму Веры. За свою жизнь я только однажды видел по-настоящему красивую девушку. Это было во времена студенчества. Помню, я тогда ехал в трамвае, когда в вагон вошла девушка с коньками на плече наперевес. Я буквально остолбенел от такой красоты и замер (возможно, разинув рот). Я неотрывно глядел на девушку и не мог отвести взгляд. Вероятно, девушка почувствовала мой взгляд и посмотрела в мою сторону и улыбнулась, увидев моё восхищение. Я смущённо отвёл глаза, но стоило ей отвернуться, как я вновь вперил в неё свой взгляд и неотрывно смотрел, как она стояла в проходе и не садилась, хотя свободных мест было полно. Через две остановки девушка сошла, вогнав меня в такой транс, что я проехал свою остановку. Я до сих пор помню взгляд её огромных карих глаз, в обрамлении длинных изогнутых ресниц, тонкие, резко очерченные брови, точёный нос, полные губы, округлый овал лица. Это было само совершенство, ни в чём не было изъяна. Гордая посадка головы, аккуратные уши, красивый волевой подбородок, и милое очарованье неземной улыбки, от которой было невозможно оторвать глаз.
   Вот и сейчас, когда я смотрел на Верину маму, меня будто током ударило. На меня смотрело то самое лицо, увиденное, бог знает когда. Его не испортили ни горькие складки, отходящие от носа, ни преждевременная паутина морщинок у глаз, ни горестное выражение лица. Как патина придаёт определённый шарм бронзовому памятнику, так и страдальческая улыбка лежащей в постели женщины придавали лицу какое-то внутреннее благородство и очарование. Глядя на её измождённое лицо, было сразу понятно, как много ей пришлось вынести в жизни, но её лучезарная улыбка сохранилась с тех далёких времён. Наверное, это изумление от увиденного, было написано на моём лице, что это заметила даже Верочка.
   -Савелий Петрович, что с вами? Вам плохо, - спросила она, взяв меня за руку.
   -Нет, всё нормально. Просто я сейчас вспомнил одну картину из далёкого прошлого, и она меня вогнала в транс. Извините, Зинобия Генриховна, - обратился я к маме Верочки:
   -Где вы жили пятнадцать лет назад, не у кинотеатра «СЛАВА»?
   -Да, а откуда вы знаете, - ответила она, бросив на меня заинтересованный взгляд.
   -И вы очень любили ходить на каток и у вас были коньки для фигурного катания с бело-чёрными ботинками?
   -Да! О господи, кто вы? Я вас не помню.
   -Вот выпишут вас из больницы, мы накупим вкуснятины, хорошего вина и сидя за столом, я расскажу вам о том, когда и при каких обстоятельствах я с вами встречался. Это будет стимул быстрее поправиться.
   -Вы меня заинтриговали, я теперь не усну, пока не вспомню.
   -А вот этого делать не надо. Спите спокойно и не о чём думайте, вы меня всё равно не вспомните.
   Мы ещё некоторое время побыли с Верочкой в палате и уехали домой. По дороге к дому, Верочка пыталась узнать у меня о том, о чём мы говорили с её мамой, но я был непреклонен и просил её немного подождать. Через день у Верочки был день рождения и в качестве подарка я купил ей сотовый телефон, о котором она давно мечтала. Теперь она каждый день звонила маме и узнавала о её самочувствии, а через две недели маму Верочки выписали, и мы с ней приехали её забрать. Зинобия Генриховна вышла к нам какая-то озабоченная и когда все сели в машину, она расплакалась.
   -Что случилось? – спросил я и, обернувшись к ней, посмотрел ей в глаза, но она опустила глаза и разрыдалась ещё пуще, а потом сквозь слёзы произнесла:
   -Стыдно сказать, но мне некуда ехать. Муж меня выгнал, родственников нет, есть друзья, но к ним нельзя, они сами на птичьих правах.  Когда мы с Верочкой попали в аварию, то ехали к моей подруге, но за то время, пока я лежала в больнице, у неё кое-что произошло, что исключает возможность нашего пребывания в её квартире.
   -Этот вопрос не стоит на повестке дня, едем ко мне, мы с Верочкой это давно решили.
   -С какой стати вам заботиться о нас? Мне и так неудобно, что вы всё это время содержали Верочку у себя.
   -Будь на моём месте, вы поступили бы точно так. Всё, разговоры окончены, едем домой.
   Весь вечер был посвящён разбору всего произошедшего, включая и ту встречу, которая произошла в студенческие годы в трамвае. Верочка заливисто смеялась, представив меня с открытым ртом. Она весь вечер сидела, прижавшись к маме, и как взрослая успокаивала её, говоря, что придёт время и на их стороне будет праздник. Поздно вечером, когда Верочка уже спала, я отдал Зинобии ключи от отремонтированной машины и показал её, стоящей под окнами дома.
   -Я никогда не расплачусь с вами за всё то, что вы сделали для нас с Верочкой. Даже жизнью я обязана вам. Вот так подставить плечо в нужную минуту стоит многого и знаете, если когда-нибудь вам что-то потребуется от меня, я вся вывернусь наизнанку, чтобы помочь вам в любом вопросе. Мы люди взрослые, надеюсь, понимаете, о чём я говорю.
   -Не делайте из меня идола. Давайте сменим тему.
   Мы ещё долго сидели, обсуждая жизненные перипетии, и она рассказала мне о своей жизни. Она вышла замуж ещё в студенчестве за аспиранта, подающего большие надежды в науке. Так оно и было. Он, шутя, защитил кандидатскую диссертацию, начал писать докторскую. В шаге от очередной защиты, параллельно занялся бизнесом. Появились шальные деньги, которые вскружили ему голову и он забросил науку и целиком переключился на бизнес, который неожиданно плачевно закончился. Он напрочь разорился, начал пить, появились сомнительные дружки, с которыми он пытался возродить бизнес, но ничего не получалось и он всё больше и больше повязал в долгах. Они продали квартиру и жили в чужой конуре, еле сводя концы с концами. Единственным источником жизни была зарплата Зинобии, часть которой пропивал муж. Его долг, за проигрыш в казино, был астрономическим и тот человек, кому он был должен, потребовал немедленного возврата. Но денег не было, и тогда кредитор заявил, что он забудет про долг, если муж уговорит Зинобию переспать с ним. Это предложение было озвучено, и когда она категорически отказалась от этого, он выгнал её. И именно в тот момент, уезжая от мужа, не зная куда ехать, она и попала в аварию с моим участием в этом. Уже заполночь, она ушла в комнату к дочери, а я к себе, в спальню.
   Утром мы с Зинобией разъехались по своим рабочим местам.  В моей холостятской жизни неожиданно появилась семья, пусть и условная, но семья. И я, и Зинобия делили хозяйские заботы пополам, а Верочка была связующим звеном между нами. Странно, но всем, включая и меня, нравилась наша совместная жизнь. Мы бурно обсуждали совместные мероприятия, походы в кино и театр, поездки на природу. Верочка из детской старушки превратилась в проказливого и остроумного ребёнка, который делал всё, чтобы нас с Зинобией сосватать. Да и Зинобия похорошела, у неё разгладились преждевременные морщинки, исчезла грустная усталость в глазах, она стала улыбаться своей обворожительной улыбкой с поволокой. Её формы округлились, налились живительной силой, придавая благородство дамы бальзаковского возраста. Это даже положительно сказалось на её работе, где Зинобию назначили старшим менеджером туристического агентства. Ей стали поручать вопросы, требующие согласования с властными структурами, которые она с блеском выполняла. Редко кто мог устоять перед её обаянием и недюжинным умом.
   Все, кто меня знал, считали теперь семейным человеком, а некоторые даже завидовали, что у меня такая красавице жена и попрекали своих жён за неряшливый вид, ставя Зинобию в пример, которая стала одеваться с иголочки, всегда модно и красиво. Она знала об этих пересудах, но относилась к ним с определённой долей юмора. Но однажды, когда я пришёл довольно поздно, она с неподдельной обидой спросила у меня:
   -А позвонить было нельзя? Я понимаю, что не жена тебе, но ты стал для меня нечто большим, чем муж. Да и Верочка волновалась. Ты не считаешь, что нам пора объясниться и ликвидировать эту непонятную ситуацию между нами.
   -Виноват. Прошу прощения. Больше не повторится. А объясняться давай не будем. Я рад, что вы с Верочкой у меня есть, но на дальнейшее развитие событий я, если честно сказать, просто не готов.
   -У тебя кто-то есть?
   -Никого нет уже несколько лет. Но за день до той аварии, что свела нас вместе, я встретил женщину как две капли похожую на мою первую любовь. Между нами ничего не было, но эта встреча подняла в душе такую волну, можно сказать цунами, что я растерялся и пока не готов делать осмысленных ходов. Прости, не будь этого, я бы давно попросил твоей руки и сердца, но я боюсь наказать и себя и тебя преждевременным поступком. Давай подождём….
   -Спасибо за откровенность, прости, что затеяла этот разговор. Кушать будешь?
   Наша жизнь вошла в свою нормальную колею, и я теперь не мог себе представить жизни без присутствия в доме Зинобии и Верочки. Был готов и проект дома Людмилы. Она недавно звонила и сообщила, что скоро ненадолго приедет. Я с нетерпением ждал этой встречи, которая должна была внести ну хоть какую-то ясность в мою личную жизнь. Но ясности не произошло. Она приезжала всего на два дня, была очень занята, второпях посмотрела проект дома, оставила деньги и просила нанять подрядчика для стройки. Мы не могли даже путём обсудить проект дома. Наше общение свелось к совместной поездке из аэропорта и обратно. Она была чем-то расстроена, но откровенного разговора не получилось, вокзальная обстановка не располагала к этому. Уже перед самой посадкой в самолёт, она обмолвилась, что у неё умерла мать, но нагружать меня ещё и похоронными проблемами просто постеснялась. Уходя, она попросила осуществлять авторский надзор за стройкой, но это было записано в контракте, который она, похоже, даже не читала. Я ей даже не успел рассказать про Зинобию и Верочку. В общем, жизнь потекла по накатанному руслу, как обычно.

                Глава 4

   Когда я очнулась в реанимации, то первое, что родилось в мозгу, были мысли о Верочке. Я, наверное, завозилась и датчики, которыми я была опутана, мгновенно сработали и в палате раздался тревожный сигнал. Через какое-то время ко мне прибежала медицинская сестра и обрадовано произнесла:
   -Ну, вот и славненько. Очнулась, значит, будем жить.
   -Сестра, где моя дочь, она жива?
   -Какая дочь? Тебя привезли одну, может дочь увезли на другой скорой помощи, нам это неизвестно.
   -Господи, ради бога, узнайте, пожалуйста.
   -Хорошо, только лежите спокойно и не волнуйтесь, - и, поправив на мне датчики, сестра ушла.
   Минут через двадцать она вернулась и сообщила, что дочь жива и здорова, но где она сейчас никто не знает, когда бригада врачей уезжала с места аварии, девочка оставалась там с отцом.
   -С каким отцом? Он был в стельку пьян, когда мы с дочкой от него уехали.
   -Значит, её подобрали гаишники, не бросили же её на дороге.
   -Голубушка, позвони ещё и узнай, пожалуйста.
   Но она ничего не узнала, хотя дозвонилась до тех ДПСников, которые были на месте аварии. Они предположили, что дочь забрал мужчина, бывший на месте аварии. Такое известие только подлило масла в огонь. Я уже ни чём не могла думать кроме, как о дочери. Порывалась встать и куда-то бежать, выяснять, где моя дочь. Но мне что-то вкололи и я вырубилась. Первое, что я увидела, когда очнулась, был огромный букет цветов на прикроватной тумбочке и улыбающуюся медсестру.
   -Нашлась твоя дочка. Она приходила с мужчиной и оставила номер телефона, где она находится. Так что не волнуйся, всё хорошо.
   -Спасибо. А можно позвонить?
   -А вот этого нельзя, вот будешь получше себя чувствовать, тогда и позвоним, извини, мне надо к другим больным, - и медсестра ушла.
   В реанимации меня продержали несколько дней, и каждый день в больницу приходила дочь, и приносила мне передачи с фруктами и вкусными деликатесами и обязательной запиской, в которой дочка просила поправляться и ни о чём не думать. Как мне сказала нянечка, каждый раз Вера приходила не одна, а с мужчиной, с которым она весело щебетала. Нянечка даже подумала, что это отец девочки, так она к нему ластилась. Это меня очень расстроило. Мне было многое непонятно, но всё разъяснилось, когда из моей одежды принесли телефон, и я смогла позвонить дочери и всё разузнать.
   Когда дочь с Савелием Петровичем пришли меня навестить, то я уже смогла воочию увидеть нашего благодетеля, который, на удивление, мне понравился. Держался он просто и естественно, как будто знал меня много лет, просил ни о чём плохом не думать и быстрее поправляться. От него пахло приятным одеколоном и хорошим табаком. Ничем не примечательное лицо с кустистыми бровями, которые придавали ему сердитый вид, что совершенно не сочеталось с добрым взглядом его серо-зелёных глаз. Увидев его, я успокоилась за дочь. Весь вид Савелия Петровича внушал безграничное доверие и доброту, что так редко встречается в наше время.
   Дети сразу чувствуют эту душевную доброжелательность, и тянуться к ней. Вот и Верочка в телефонных разговорах со мной взахлёб говорила о нём. Теперь мы с ней общались по нескольку раз в день. Она рассказывала, как они проводят время, как питаются, как развлекаются. Для неё он был не просто дяде Сёвой, а старшим братом, товарищем, которому она могла поведать о самом сокровенном и тайном. Когда после больницы я тоже оказалась в его квартире и стала там жить, то и я порой удивлялась его поведению. Это был взрослый ребёнок и строгий учитель одновремённо. Его друзья, коллеги по работе, соседи, сразу восприняли меня, как его жену и он при этом только с хитрецой во взгляде улыбался, ничего не опровергая, а наоборот говорил, что ему дико повезло, и подмигивал Верочке, а мне целовал руку.
   Но эта двойственность моего положения выводила меня из равновесия. Роль фиктивной жены была не для меня. Я несколько раз пыталась снять квартиру и переехать, но Савелий Петрович и слышать об этом не хотел. А главное этого не хотела Верочка, и, глядя в её умоляющие глаза, я поневоле отказывалась от своих планов. А уж когда она пошла в школу, то я перестала даже об этом думать. Верочка за полгода жизни у Савелия Петровича из гадкого утёнка, из маленькой старушки, из забитой обстоятельствами золушки, вдруг, в одночасье, превратилась в принцессу. У неё появились друзья по школе, товарищи во дворе, которые часто приходили к нам и хозяин квартиры, когда у него было время, с удовольствием принимал участие в общении с детьми. Иногда ночью, лежа с открытыми глазами, мне хотелось встать и пойти в комнату к Савелию Петровичу, но было стыдно это сделать, тем более, я не знала, как он на это отреагирует. В его поведении, за всё время общения с ним, он ни разу не дал повода усомниться в его дружеских отношениях ко мне, и только.
   Однажды я не выдержала и попыталась вызвать его на откровенность, и он рассказал мне про свою первую любовь, про то, что она закончилась, не начавшись, и что он встретил женщину очень похожую на свой идеал, но пока не знает, к чему это приведёт.
Мы часто ходили в театр или концертные залы слушать классическую музыку, и я с удивлением отметила, что мне это тоже нравиться, хотя раньше у меня не было таких пристрастий. Можно сказать, что я впервые в жизни почувствовала себя счастливой и довольной жизнью, но вот эта неопределённость с Савелием угнетала меня. Однажды вернувшись из театра, я никак не могла расстегнуть молнию вечернего платья и обратилась за помощью к Савелию. Он ещё не лёг, но был уже в халате и сидел за компьютером. Зажёг большой свет и попытался мне помочь, но молния платья закусила легкую материю и расстегнуть её не удавалось. Наконец, молния подалась, но он с таким усилием это делал, что когда она поддалась, то он расстегнул её до самого пояса, и шёлковое платье мгновенно сползло с моих плеч на пол, и я предстала перед ним в одних ажурных трусиках. От неожиданности и он, и я застыли, не шевелясь, а затем он хриплым от волнения голосом, вдруг сказал:
   -Господи, какая изумительно красивая фигура, руки сами невольно тянуться погладить этот шедевр.
   -Я разрешаю, сделай милость…, - ответила я чуть слышно и повернулась к нему.          Мгновенье мы стояли в нерешительности, а затем он прижался ко мне и поцеловал долгим нежным поцелуем, от которого внутри у меня что-то взорвалось, и уже не помня себя, мы оказались в постели и всё, о чём я не раз мечтала, произошло, но значительно лучше, чем я себе до этого воображала.
Утром Верочка заметила наши сияющие физиономии, и лукаво глядя на нас, как-то по-взрослому спросила:
   -Неужели свершилось?! Я рада за вас, а ещё больше за себя.
   -А ты-то чему радуешься? – спросила мать.
   -Дорогие родители, ваше счастье, это и моё счастье, как я об этом мечтала, правда, правда.

                Глава4               

   Пришло лето. Закончился мой контракт. Продлить мне его не предложили, да я и сама знала, что пора завязывать с модельным бизнесом, надо уступать дорогу молодым. Моё время вышло, не заметила даже, как большая часть жизни проскочила, а ни семьи, ни детей, ни близких друзей на родине нет. Нет даже собственного угла, но Савелий обещал к моему возвращению достроить бунгало. Странно, но это, пожалуй, единственный человек на родине, кто мне наиболее близок. Надо к нему более серьёзно присмотреться, пора заводить семью. Из всех мужчин, с кем меня жизнь в последнее время сталкивала, это, по-моему, единственный, с кем бы я, пожалуй, с удовольствием пофлиртовала.
   Я часто вспоминала о своём желании, когда с ним впервые оказалась на своём участке. Да и внутренний мир Савелия мне очень близок. По крайней мере, я не увидела ничего такого, что могло в нём насторожить. Да, есть, над, чем подумать и поломать голову.
Как надоели эти гостиницы, фуршеты, ресторанная еда и вечные, масленые взгляды голодных самцов. Мне так захотелось домашнего тепла, семейного уюта, стоптанных шлёпанцев на ногах, кофе с круасанами в пастель, плечё мужа рядом с собой.
    Собрав свои вещи и купив Савелию подарок, простилась с Парижем, и вот я уже лечу в Москву. Меня встретил Савелий и сразу повёз показать своё детище. К участку была проложена гравийная дорога. Ворота открылись от сигнала на брелке ключей автомашины и вот мы подкатили к дому. Вид дома привёл меня в восторг. Вот именно о таком бунгало я и мечтала. Он производил впечатление островерхой ёлки, под нижними ветвями которой сделана веранда, опоясывающая дом с четырёх сторон. Первый этаж был сделан из оцилиндрованных брёвен, при этом каждое вышестоящее бревно было чуточку длиннее нижнего. И так до самого верха первого этажа. Поэтому второй этаж дома был больше по площади, чем первый. Второй этаж как бы консольно нависал над первым со всех четырёх сторон. И вот под этой консолью второго этажа была веранда. Второй этаж дома представлял собой две треугольные пирамиды, пересекающиеся под прямым углом. Окнами служили торцевые части этих пирамид, целиком выполненные из стекла.
   Дом как будто парил над грешной землёй, настолько он казался лёгким и чем-то схожим со сказочной избушкой на курьих ножках. Южные стороны крыши были покрыты солнечными батареями. На первом этаже дома располагались большая прихожая, кухня-столовая, биллиардная и библиотека. В центре дома располагался лифт, вокруг которого вилась винтовая лестница на второй и третий этаж. На втором этаже были четыре спальни и на третьем, ванные комнаты, туалеты и кладовки. Когда я обошла всё хозяйство, полюбовалась из окон ванной на макушки деревьев леса, на далёкую линию горизонта, где лес уступами поднимался вверх, то у меня от радости даже защипало в глазах.
   -Савелий, сколько я ещё должна за этот дом?
   -Нисколько. На счету ещё осталась приличная сумма.
   -Ты волшебник! Именно о таком доме я и мечтала, здесь столько света и настоящего уюта. Не хватает только одного.
   -Позволь спросить, чего я упустил?
   -Не ты, а я. Не хватает детей и мужа. Слушай, я предлагаю это исправить немедленно, прошу твоей руки и сердца.
   -Круто! Ты не торопишься под влиянием минуты?
   -Нет. Я целый год над этим думала и это осознанное предложение, сделанное в нарушение всех принятых традиций. Не слышу ответа.
   -Любой ответ, кроме - да, будет даже оскорбителен. И я говорю да! Но есть одно но….
   -Твоё «но», обсудим в рабочем порядке за бутылкой вина, надеюсь, что в холодильниках есть чем закусить. Господи! Ты поцелуешь, наконец, свою невесту или я в тебе ошиблась?
   Савелий взял меня за подбородок, повернул к себе и долго пристально смотрел мне в глаза, а потом случилось то, что происходит в таких случаях. Мои накопившиеся за несколько лет эмоции прорвались наружу, и я была, кажется, слишком уж неадекватна и ожидала на нечто похожее с его стороны. Но он был более сдержан, что смутило меня.
   -Это и есть твоё «но»?
   -Извини. Я не хочу, чтобы наши отношения начинались с недосказанности.
   И тут он мне поведал о своей первой любви, о том, что я как две капли похожа на его первую любовь. Рассказал мне и о том, как искал мой электронный адрес, как писал неотправленные мне письма, как дикий случай привёл меня к нему. Поведал и о том, что произошло с ним после той аварии. Для меня это было концом света. Полчаса назад я чувствовала себя самым счастливым человеком на земле и всё вдруг рухнуло. Зачем мне этот дом, если в нём не будет его. Я вдруг осознала, что весь год только и думала о нём, о Савелии, и вспомнила, как он хотел мне рассказать в прошлый приезд о Зинобии и Верочке, но я была невнимательна и допустила непростительный промах. Своими руками я разрушила своё счастье.
   -Извини, твоё «но» больше, чем нет. Мне надо побыть одной и подумать.
   Он уехал, а я ходила по дому и меня уже не радовали ни окна от пола до потолка, которые открывались, поднимаясь и образуя козырёк, ни бассейн в подвальном помещении, вода которого нагревалась электричеством, вырабатываемым солнечными батареями крыши. Мне захотелось уехать из этого дома, но как только я представила казённый запах гостиницы, то тут, же передумала уезжать. Достала из холодильника коньяк, мысленно отметив, что это мой любимый, и пошла в спальню. Коньяк не помог и я навзрыд разревелась. Всё отрицательное, что накопилось за последние годы, вылилось морем слёз. Сколько я ревела, не знаю, но моё лицо буквально распухло, и когда я глянула на себя в зеркало, то на меня смотрела старая, больная женщина.
   Вспоминая Савелия, представляя его теперь уже как мужа Зинобии, я хотела найти в его поведении хоть что-то отрицательное, что помогло бы смириться с его потерей, но не могла найти ничего, что могло меня насторожить в его поведении. Как назло, всё, что приходило в голову, наоборот возвышало его в моих глазах. И этот дом, безусловно, шедевр зодчества, где всё так просто, красиво и функционально рационально. Да в Европе за такой дом, можно получить в пять раз больше того, что он затратил. Так ничего и не придумав, я отключилась и проспала больше двенадцати часов.
   Проснувшись, я ощутила дикий голод. Благо в холодильнике было всё необходимое, и я вновь, в который раз, мысленно поставила Савелию жирную пятёрку. Его вкусу и предусмотрительности можно было позавидовать. Заварив кофе и набрав продуктов, я устроилась на веранде. Пахло свежим сосновым деревом и сухим сеном, этот аромат исходил от кучки скошенной травы, заботливо высушенной и накрытой куском брезента. Даже такая мелочь говорила мне о многом, и я вновь чуть не разревелась. Господи, я своими руками отдала Савелия другой женщине. Ну, нет! Я просто так его не отдам. Мы ещё поборемся….    Эти мысли меня настроили совершенно на другой лад и не в силах подавить улыбку, я взяла телефон.
   -Савелий, здравствуй! Ты извини меня за вчерашнее поведение. У меня к тебе ещё одно деловое предложение. Только, чур, не перебивать, иначе я собьюсь и что-нибудь забуду из приготовленной речи. Ты с Зинобией в этом году был в отпуске? Ах, не был, прекрасно. Тогда предлагаю немедленно это сделать и, взяв в охапку Зинобию и Верочку, ты должен приехать с ними, как минимум на месяц сюда. Гарантирую отдых, от которого устанешь и наберёшься сил на целый год, а заодно научишь меня, как пользоваться всеми премудростями, которые ты тут настроил. Возражений не принимаю.
   Передай Зинобии и Верочке моё официальное приглашение. Кстати, откуда у неё такое имя, на Руси ни в одних святцах такого не найти. Я читала про одну восточную Зинобию, царицу персидского государства, владения которой простирались от берегов Африки, до теперешней Индии.   Оригинальная была мусульманка. Я осторожно подвожу тебя к одной мысли, которую озвучу чуть позже. Я ведь тоже на пятьдесят процентов мусульманка. У меня мама, Нуриэтта Даудовна, была ингушкой, а отец русским. Я и фотосессиях, чаще всего изображала восточных девушек. Улавливаешь мысль?
   Всё, взвесив, я пришла к мысли о гареме. Нашу проблему можно решить только так. Остаётся одно, официально превратиться в мусульман, но это проще всего. Мне, при моих связях, легко превратиться в Гюльчатай, да и тебя  я запросто могу сделать восточным шахом. Тебя устроит имя Абдула, или Абдала, нет, приятнее звучит, Омар ибн Сина. В общем, выбирай, дело за тобой и гарем будет в действии, надеюсь, я не смутила твоё целомудрие. Ладно, не сердись, шутки надо понимать…. А, впрочем, чем чёрт не шутит, когда бог спит…. До скорого…. Жду вас завтра и никаких отговорок. Неужели бы ты отказал в такой мелочи своей первой любви. Милый, ты всё понял? Не слышу ответа…. А, вот теперь услышала. Кстати, закрой рот, который ты открыл от удивления от услышанного монолога. Так завтра я вас жду во второй половине дня, пока, огромный привет Зинобии и Верочке. Целую!