Взрыв

 
   Сколько лет он приходит к Джону каждое утро? Пять? Да нет, пожалуй, побольше.
   
   Как ушли их жены – сначала его, потом, через пару месяцев, Джона, так и стал он каждое утро начинать с визита к старому другу. А что еще делать? Скучно без работы. Уж как они с Джоном мечтали о пенсии! Думали, вот тогда заживут: рыбачить будут, да летом - за черникой, зимой – на лыжах. А  что получилось? Сначала у Анны инфаркт, потом у Джанет. Дети далеко: его дочь хотя бы в Канаде, а у Джона сын вообще за тридевять земель, в Индии. Так и остались они, два старика, одни. Забыли вкус черничного пирога, который так здорово пекла его Анна, и наливка, как ни старайся, не получается такой крепкой и вкусной, как у Джанет. А тут еще Джон совсем сдал, из дома почти не выходит. Хотя чему удивляться? Поработай-ка столько лет на Литейном - не только диабет прицепится.


   К приходу старого друга Джон ставил чайник, поджаривал хлеб и расставлял  присланные сыном мраморные шахматы. Какое сегодня число? Шестое. Шестое декабря. По четным числам его очередь играть белыми.
 
   Игра была в самом разгаре, когда они услышали шум.
   Саймон подошел к окну:

 - Не пойму: бегут все из гавани, кричат. Подожди, сейчас узнаю.

   Он набросил тужурку, вышел на улицу, и едва не был сбит с ног.
 
 - Спасайся, дед, - на ходу крикнул ему моряк. – Сейчас рванет!

 - Там Джон... - начал Саймон, но кто-то схватил его за руку и приказал:

 - Беги! 

   И он побежал.
   Не понимая, куда, не зная, почему... бежал и думал: «А Джон? Как же Джон?»

   Раздался взрыв. Не просто взрыв: раскололась земля.

   Ослепительный свет, грохот, крики... камни, падающие с небес, и над всем этим адом набатно звонили колокола.

***

   Шла Первая Мировая Война.
 
   Утром 6 декабря 1917 года в удобной гавани Галифакса, где формировался караван военных транспортных судов, столкнулись два корабля: французский «Монблан» и норвежский «Имо».
 
   О том, что «Монблан» начинен взрывчаткой, знали только пять человек: контр-адмирал, капитан, лоцман и два офицера связи на берегу.
 
   2300 тонн пикриновой кислоты, 200 тонн тринитротолуола, 35 тонн бензола, 10 тонн порохового хлопка... Исключительно взрывоопасный груз.
   Смертоносный.

   При столкновении бензол разлился по палубе, и, понимая, что взрыв неминуем, капитан отдал приказ немедленно покинуть корабль. Экипаж лихорадочно спустил шлюпки и рванул к берегу.
 
   Приливное течение несло горящий корабль к гавани, где уже собрались любопытные: еще бы! не каждый день горят корабли.
 
   Люди прильнули к окнам, кто-то залез на крышу, чтобы лучше видеть, и никто не обращал внимания на двух офицеров, кричащих об угрозе какого-то взрыва.

  «Монблан» врезался в деревянный пирс №6.

   Часы на башне Цитадели показывали 9.05.


   Взрыв в Галифаксе – самый мощный неядерный взрыв в истории человечества.

   Две тысячи погибших, девять тысяч раненых, четыреста пятьдесят ослепших.
 
   Город был разрушен.


   Есть в Галифаксе улица Vincent street.
   Узнав об угрозе взрыва, Винсент Коулман, диспетчер железнодорожной станции Галифакс, вместе со вторым диспетчером покинул свой пост, но вернулся, чтобы остановить идущие в Галифакс поезда. Он успел отправить сообщение: «Остановите поезд. Корабль горит на 6 пирсе. Прощайте», но не успел отбежать далеко.

   Поезда остановились. Мир узнал о взрыве.

   Первая помощь пришла из американского Бостона: медикаменты, продукты,  передвижной госпиталь, врачи, сестры милосердия...
   Каждый год в провинции Новая Шотландия вырубают самую огромную и пушистую елку и отправляют в американский  Бостон в знак благодарности за помощь в те страшные дни.
 
   Галифакс не оставили наедине с бедой.
 
   Англия дала Галифаксу   $1000000.
   Австралия - $250000.
   Мэрия Лондона - $600000.
   Чикаго - $125000.
   Красный Крест Англии - $125000.

   Город получил более 30 миллионов долларов, медицинскую помощь, продукты, одеяла, палатки, стройматериалы, цемент, гвозди... но потребовалось несколько лет, чтобы Галифакс залечил свои раны.
 
***

   Саймон вернулся домой только через два дня.

   Постоял перед тем, что было когда-то его домом – Слава Богу, дочь далеко, и Анна не дожила до такого горя! - и направился к дому Джона.
 
   Пепелище. Ничто не уцелело.

   Кроме мраморной белой фигурки на обуглившейся шахматной доске.