Хозяйка

Весна набирала обороты.  И столь спешное посещение Егоровной дачного участка было вызвано обеспокоенностью: не подтопила ли вода двор, не проникла ли в подвал. После полудня при безветренной погоде, так припекало, что казалось, солнце находится рядом.  Оно катилось по коньку крыши соседнего домика и в каждом тихом закутке двора устраивало ванны ошалевшим воробьям. Там, где прежде возвышались сугробы, снег осел, уплотнился и теперь, схваченный предрассветным морозцем, не проваливался даже под солидным весом Егоровны.  Поэтому она не пошла по натоптанной обледенелой тропке, а благополучно перевалила через сугроб вдоль северной стены дачного домика.  Добралась до калитки.  По-хозяйски окинула взглядом двор.  Он был огорожен высоким забором из остроконечного неошкуренного горбыля разной длины.  Так было задумано и  спроектировано самой Егоровной  в целях маскировки, чтобы дезориентировать незваного гостя.  С одной стороны, если теперь смотреть на территорию,  создавалась иллюзия неприступной крепости. С другой, – что ценного  может храниться за таким убогим,  трухлявым забором? Протиснувшись в щели, прозорливый взгляд Егоровны моментально изучил тамошнюю обстановку и передал сигнал в её мозг: пересчитать кирпич, сложенный под стеной.  Ей нередко говорили, что с такой интуицией, наблюдательностью и подозрительностью хорошо бы работать в следственных органах.  А соседи меж собой, шутя, передергивали, что, дескать, если Егоровна будет на даче проводить лето безвыездно, то собакой обзаводиться – лишняя забота.  Потому как чутье Егоровны на воров проверено временем и куда надежнее.

Ключ в весящем замке островерхой калитки вытанцовывал под пальцами хозяйки.  Он податливо вздрагивал, но открываться не желал.
«Всё ясно, – перевела дух Егоровна, увидев приближающегося  к ней человека в короткой замызганной куртке. – С такими ногами и без ключа через забор перешагнёт. То-то слухи были: по дачам мужик двухметровый шастает».
 – Ты куда идешь? Тебе что здесь надо? – задала она свой традиционный вопрос.
- Я работу ищу.  Подкалымить…
- Работу… Подкалымить…Вы тут ходите, ищете, а у нас потом замки не открываются, – пошла в атаку Егоровна. – Поворачивай свои оглобли.
- Так я ж хотел…
- Знаю, чего ты хотел, – прервала хозяйка. – Вот сейчас милицию вызову и сразу тебе хотеть перехочется.
Верзила повернул обратно и, тяжело ломая пласт снега, зашагал прочь.

Кирпич был пересчитан и, к удивлению Егоровны, все сошлось один в один. А вот с досками начиналась головоломка. «Вот сюда… точно сюда была отложена доска самая широкая, без сучков – заготовка для подоконника.   Нету!  Все другие целы, а этой нету, – запаниковала хозяйка. – Да тут и думать нечего: сосед Васильич спёр и пропил».  Но осмотр внутренних помещений домика спас репутацию Васильича. Это муж занес доску в дом, чтобы зимой под мокрым снегом иль дождем не кисла.  Опять же – школа Егоровны.  А ее уже привлек шум работавшего неподалеку механизма. Передвижная насосная станция отбирала скопившуюся между домами поселка воду и сбрасывала её подальше.
-Давно качаете? – подойдя, поинтересовалась Егоровна.
 - Давно. Да толку мало – не убавляется, – после продолжительной паузы промямлил парень в форменной одежде желтого цвета.
- И не убавится. Вон, за тем кустом – низина. И все, что вы качаете, течет обратно в поселок.

Рабочие, недовольно пофыркивая, неспешно направились за раскидистый куст.  А внимание Егоровны привлекла группа женщин, собравшихся на прилегающем к поселку пустыре. Скорее, не группа, а толпа – больше было похоже на то, что они не стояли организованно, а именно толпились: смыкались в круг, переходили с места на место, толкались, размахивали руками.  Одна из них усердно совершала крестное знамение. А кто-то бежал туда с ведром. «Да чему же там гореть?»  Егоровна укорила шаг.

- Святой источник, святой источник, - разносилось в воздухе, когда она подошла ближе. К ней бросилась бойкая, сухощавая старушка.
- Уже и за батюшкой послали, – восторженно осведомляла она, вертясь вокруг Егоровны. – Слава Тебе, Господи! Родник-то, чистый какой. Водица-то – серебряная.  Как она пошла…как пошла… – стрекотала старушка, –  Малой прибежал, кричит, пойдем скорее, баба, там речка начинается. Да разве ж, говорю, это простая речка – святой источник пробудился – послание Господне. Я – со всех ног сюда. Водицы набрала.  А тут и другие бабы подоспели.

Интуиция Егоровны зашла в тупик. Ведь и в самом деле приближается большой православный праздник. Никак – послание Свыше.  Но некое шестое чувство ей подсказывало: что-то здесь не так. Она осмотрелась на местности. Простой расчет показывал: место появления источника находится как раз на линии: водозабор – город.
- Батюшка не нужен будет, – уверенно заявила она. –  В водоканал звоните. Здесь городской водовод проходит.  Грунт осел – труба и лопнула.

Народ, попавший впросак, и ошарашенный таким внезапным поворотом дела, впал в растерянность.  А преодолев границу контрастов, –  из огня да в полымя – стал возмущаться:
- Много ты знаешь.  Умница выискалась: грунт осел…батюшка не нужен…
 - Богоотступница, – заверещала знакомая старуха.  Она была лишена праздника. И всему виной – эта вероломная.

Тонкий слух Егоровны перехватил ещё одну минорную ноту, которая проникла из гущи толпы.  И она имела следующее звучание:
- Сама бы ты лопнула. Где ни появишься, везде настроение испортишь.

Егоровна молчала. Конечно, ей было обидно. Кому она нужна здесь, –  правда.   Сладкий самообман куда желанней истины.  Обстоятельства складывались таким образом, что Егоровна решила экстренно сворачивать деятельность своей черепно-мозговой лаборатории, пока её основательно не разгромили.  Ей в след из толпы еще доносилось недоброжелательное шипение, кода она, ступая по целине и выбирая сухие островки густой прошлогодней травы, чтобы не скользко было, медленно шла к своему двору. Она шла и, может быть впервые в жизни, никому по пути не дала совета, не сделала ни одного справедливого замечания. Пусть живут, как умеют.  Весна вон как разгулялась. Со своими бы делами справиться.