Боцман
Через два года матерого кобеля по кличке Боцман знали уже не только спасатели, но и соседи по мысу Артур в бухте Большой Улисс: моряки – катерники и экипажи вспомогательных судов, которых Боцман иногда навещал. Кличку свою пёс заслужил благодаря своей фантастической, необъяснимой любви к морю и флотскому порядку. Каким-то необъяснимым образом он узнавал о случившихся на море авариях раньше всех на Тихоокеанском флоте. По крайней мере, за час до оповещения спасательного отряда оперативным дежурным флота о пожаре на море, Боцман взбегал по трапу на дежурный противопожарный катер и никто оттуда согнать его уже не мог.
– Боцман! – спрашивали у пса спасатели. – Когда тебе успел позвонить оперативный?
Боцман в ответ только приветливо повиливал хвостом.
Любимое место его было – бак катера. Там он гордо стоял, как впередсмотрящий. «Шкивало», катер взлетал на волнах, и пушистый хвост Боцмана как гюйс развевался по ветру.
Удивительно, но этот морской волк, несмотря на качку, весь в брызгах, твердо стоял на лапах и не боялся соскользнуть в морскую пучину. И морской болезнью не страдал.
В огонь Боцман не лез, боялся, но всегда внимательно следил за работой экипажа спасательного корабля. Когда из огня выводили спасенных людей, то пёс скакал возле них, радостно оскалив зубы.
В перерывах между морскими походами Боцман нес караульную службу. Он четко знал границы дислокации нашей спасательной бригады и никого посторонних на территорию не допускал. Всех матросов, мичманов и офицеров нашей бригады Боцман знал в лицо, а чужих яростно облаивал.
Феноменальной памяти на лица он достиг благодаря постоянному присутствию на построениях личного состава кораблей.
Любили его все, кроме «самовольщиков». Почему военные моряки идут в самовольную отлучку? Тут два варианта - либо к девушкам, либо выпить. Ближайший магазин, где можно было купить вино или водку располагался в бухте Малый Улисс, в двух километрах от места нашего базирования. Туда вела «тропа Хо Ши Мина» через дубраву. В любом случае, если матросы уходили в самоволку – к своим девушкам или просто в магазин, по возвращении от них почему-то однозначно разило спиртным. Боцман органически не переносил этот запах и чуял его за версту.
В темноте он встречал нарушителей дисциплины яростным лаем.
- Да, заткнись ты! – шипели на него «самовольщики». – Вот же тварь поганая!
Через минуту появлялся дежурный по части и всех «прихватывал». Изымал закупленную для «годков» водку и записывал фамилии для утреннего доклада командиру бригады капитану 1 ранга Макарову.
После гауптвахты матросы мелко и гадостно мстили Боцману, как могли:
засовывали в пирожок с печенкой пакетик с молотым красным перцем, красили его шкуру масляной, зеленой краской, мазали зад скипидаром, напяливали на него рваную тельняшку и смеялись над ним, когда он пытался её снять. Самое главное, выкидывали его с противопожарного катера или водолазного судна, когда Боцман забегал на трап по тревоге для выхода в море на оказание помощи. Для того это была жуткая трагедия. Пёс жалобно выл на берегу у трапа, пока, кто-то из начальства не пускал его на катер.
Как у всякой собаки у него был свой человеческий любимчик. Со всеми своими невзгодами и обидами на разгильдяев он приходил к матросу – первогодку аварийно-спасательной партии Диме Сергееву.
- Что, опять тебя обидели? – спрашивал, почесывая Боцмана за ухом , Дима.
Он, выстригал Боцману окрашенную шерсть, мазал раны зеленкой и йодом, выпрашивал у флагманского врача специальные таблетки при отравлении и запихивал их собаке в пасть.
Дима всегда угощал Боцмана деликатесами: то косточкой от борща, то куском сахара-рафинада и читал в собачьих глазах безграничную преданность любимому человеку.
А погиб Боцман, как настоящий моряк – утонул в море, спасая своего друга матроса Дмитрия Сергеева. Сбитый струёй из лафета водяной пушки за борт, Дима тонул у борта горящего судна-сухогруза. Суконная шинель, набухла и тянула в пучину. Всё было в дыму, и никто ничего не видел. Пёс метался у борта, жалобно скуля, а потом прыгнул в холодную осеннюю воду к своему товарищу.
Что происходило в его собачьем мозгу? Ведь все равно до берега он бы Диму не дотащил, а на палубу не поднял бы. Он прыгнул, чтобы поддержать друга на плаву, хоть как-то ему помочь.
Моряк вцепился в Боцмана мертвой хваткой и висел на нём, уже захлебнувшимся, мертвом, пока сверху его не увидели и бросили спасательный круг. Дима разжал руки, хватая круг, а Боцман медленно ушел на почти стометровую глубину.
После него в нашей бригаде всех последующих псов называли кличкой «Боцман», но моря они не любили, «самовольщиков» не отлавливали и особой преданности к людям не выказывали. Разве, что ластились, выпрашивая лакомство.
Фото из открытых источников WWW.
Свидетельство о публикации №212120301581