Бессмертные русские розы

                БЕССМЕРТНЫЕ РУССКИЕ РОЗЫ

 
        Истинное искусство корнями уходит в народ,  растворяется в нём и становится частицей народа. Так  произошло с банальными лирическими розами, которым суждено было прорасти в бессмертие. 
        Русский поэт Иван Мятлев, сегодня  почти забытый, в  1843 году в своём скромном поэтическом саду вырастил простые «Розы» – так называлось стихотворение.

Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!

       Стихотворение, в общем-то, не мудрёное, и вполне возможно через какое-то время эти «Розы» увяли бы среди многоцветия русской поэзии. Но случилось так, что  отросток от этих роз пересадили на другую почву, которая оказалась куда более пригодной для дальнейшей жизни. 
         Сначала Иван Тургенев для своего – теперь уже широко известного – «стихотворения в прозе» взял строчку Ивана Мятлева «Как хороши, как свежи были розы!» (После этого первоисточник забыли, и многие сегодня заблуждаются на этот счёт).
        Позднее, уже во времена советской власти,  в 1925 году к поэтическим розам обратился Игорь Северянин, так называемый «король поэтов», перед которым сегодня преклоняются  разве что самые-самые изысканные,  сентиментальные барышни. 
         Оказавшись вдали от Родины, Игорь Северянин, любивший смаковать «ананасы в шампанском» и вдохновенно терзавший бумагу  всякими заумными «поэзами», «грезами», вдруг однажды взял да написал неожиданно крепкие и по-мужски отважные «Классические розы», которые сегодня, в двадцать первом веке, пахнут как-то особенно  ярко, свежо и пронзительно. И такое возникает ощущение, будто вчера это было написано – будто про многих из нас «король поэтов» рассказал эту печальную историю:

В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны, –
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
 
Прошли года, и всюду льются слёзы...
И нет страны, и тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи нынче розы
Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут – уже стихают грозы,
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!


Вот что такое жизнь в литературе: только третий автор, в третьем поколении, смог использовать одну строку наподобие земной оси, на которой стала вращаться вселенная стихотворения.
Наполненное кровью и слезами личного страдания,  подкрепленное драмой  и трагедией своей  страны,  стихотворение это ушло в народ: последние строки нередко приходится слышать от многих русских  художников – в широком смысле этого слова.
 Во времена Советского Союза, когда можно было относительно легко и просто путешествовать с двумя-тремя червонцами в кармане, –   в ту пору судьба меня бросала на берега Прибалтики. Вспоминается Юрмала, залитая солнечным золотом – песчаные длинные пляжи вдоль Рижского взморья, которое хранит в себе следы Гончарова, Лескова. Вспоминаются Домский собор с его главным грандиозным органом, с помощью которого хоралы Баха достигают до самых великих высот мирозданья. И плещется, плещется в памяти  яркий лоскут лучезарного моря – белой чайкой летит вдалеке чей-то стремительный парус. И шумят и шумят по-над ухом могучие сосны  – кряжистые, древние, многолетними гребёнками ветров  зачёсанные в сторону берега. Вспоминается древний, любовно ухоженный  Таллин, омытый балтийскими волнами, овеянный бризом. Вспоминается старое кладбище, где успокоился  «король поэтов», на могиле которого выбиты щемящие слова:

            Как хороши, как свежи будут розы
            Моей страной мне брошенные в гроб!

    Сегодня это звучит как скорбное пророчество, под которым кровью подписались бы многие талантливые люди, чей духовный жар оказался ненужным, невостребованным  среди ледовитого времени новой России.