Женская логика

         В понедельник в райкоме ждали отчёт по взносам, план работы на следующий квартал, данные по комсомольско-молодёжным бригадам и прочее, прочее, прочее... Не скажу, что всё держалось на бумажной отчётности, но будь ты хоть трижды гениальным организатором, инициатором и членом райкома или окружкома, не сдай во время бумаги, в кабинетах и кабинетиках райкома комсомола получишь такую головомойку, что мало не покажется. В общем, ничего плохого в этом не было. Просто любая работа требует чёткости, организованности и учёта, а сроки и бумаги дисциплинировали буйных комсомольских вожаков. Поэтому, поздним воскресным утром я с остервенением колотил двумя пальцами по клавишам моего верного «Ундервуда». Собственно это был не «Ундервуд». На загогулине над кареткой тусклым золотом значилось «Прогресс», но из уважения к почтенному возрасту пишмашинки, я звал её «Ундервуд». В ходе производственного процесса машинка отчаянно дребезжала, позвякивала и повизгивала всеми своими суставами, но чётко пробивала три, даже четыре закладки и это меня устраивало. А многочисленные царапины и щербины на когда-то чёрном лаке казались боевыми ранениями и шрамами. Поставив последнюю точку, свои размашистые автографы на нужных листах, и уложив всё в папку, я был готов к завтрашней поездке в райком.
          По короткому зимнику дорога составляла всего сто десять километров, летник подлинее – сто пятьдесят. Но километры на Чукотке величина относительная. Зимой, попав в сумасшедшую круговерть «южака», можно было сутки – двое пробиваться сквозь снежные заносы при нулевой видимости. Летом, в затяжные дожди, мелкие тундровые речушки превращались в ревущие мутные потоки, которые с трудом и то не всегда могли преодолеть мощные тракторы К-700. Правда, было ещё и воздушное сообщение. Серо-зелёные неприхотливые «Аннушки» доставляли пассажиров в аэропорт райцентра за сорок минут, но полёты были предсказуемо-нерегулярными и поселковые предпочитали наземный транспорт. Допив, неизвестно какой по счёту, стакан чая, я решил от нечего делать, позвонить в райцентр своей давней подруге – взбалмошной и болтливой умнице, завучу средней школы, Нине Григорьевне Скворцовой, т.е. просто Нине. Она была дома. Поздоровавшись, поговорили о том, о сём, я, между прочим, сообщил, что завтра буду в Певеке и постараюсь зайти. «Ой, как жалко», протянула Нина. « Чего жалко?» – не понял я. «Да на днях первые пароходы пришли, я достала свежую капусту, картошку и сейчас варю шикарный борщ». У меня, честно говоря, потекли слюнки. На базах давно закончились   свежие овощи, а сушёные и квашеная капуста ¬изрядно надоели. Умять тарелку свежего борща - много ли человеку надо для счастья! Я с подхалимскими нотками в голосе поинтересовался размерами кастрюли, но в ответ получил информацию о готовящемся сегодня пиршестве с друзьями и заверения, что на мою долю, вряд ли, что останется. Ну, промолчи или обнадёжь маленькой кастрюлечкой, спрятанной в холодильнике, так нет – на тебе. И не понятно за что... Задумавшись над явлением под названием женская логика, я вдруг краем уха уловил далёкое и нарастающее тарахтенье авиационного мотора. Есть Бог на свете, подскочил я на стуле! Дело в том, что у нас не было аэродромной службы как таковой. Стояла на окраине маленькая метеостанция со штатом аж в два человека, и аэропорт района, справившись о погоде, посылал свою зелёную стрекозу на прииск. Сделав в крутом вираже круг над домами и взъярив всех собак, самолётик уходил на аэродром в полутора километрах от посёлка. Это был расчищенный и слегка укатанный пологий склон сопки, на краю которого сиротливо торчала тонкая железная мачта с болтающимся полосатым конусом. Тем временем к диспетчерской прииска подруливал дежурный ПАЗ и все желающие, не более тринадцати человек, кто с вещами, кто налегке, отправлялись на посадку. Стоимость услуги ¬- пятёрку - оплачивали уже в районном аэропорту. Мой паспорт и небольшая наличность постоянно валялись на полке жиденького комсомольского сейфа, повседневно-парадная форма на мне, и, прихватив папку с бумагами, сдёрнув с вешалки лёгкую кожаную куртку, я ринулся к автобусу. Короче, через полтора часа, с учётом дороги из аэропорта в Певек, уже заполнял анкету в гостинице. Лояльно настроенные администраторы не обижали «известного деятеля» с прииска «Комсомольский» и место я получал всегда. Бросив в номере папку, из автомата в холле позвонил Нине Григорьевне снова. Вот, мол, над бумагами у себя корпею, расстраиваюсь по поводу свежесвареного борща и прочее... Подтвердив возможность завтрашней встречи, через пятнадцать минут стоял у входа в двухэтажную малосемейку. Здесь на первом этаже уважаемая последовательница Макаренко и Сухомлинского занимала довольно просторную комнату, заполненную приличной библиотекой, диваном и множеством всяких вышивочек, выжженных фанерочек, разных коряжек –подарков от признательных учеников. В углу за занавеской несколько полок с нехитрым кухонным скарбом, небольшой холодильник и электроплитка на столике. Типичное жильё молодой, одинокой северной интеллигентки, где я бывал довольно часто и чувствовал себя почти как дома. Из-за оббитой войлоком двери на моё постукивание донеслось протяжное, немного манерное «Да-а-а». На диване с кучей пёстрых, всевозможных размеров подушечек, забросив соблазнительно обтянутую шерстяным трико ножку на колено другой, с толстенной книгой в руках, возлежала Нина Григорьевна. Посреди комнаты стоял большой зелёный таз с грязной водой и половой тряпкой в нём. Они отдыхали. Борщом не пахло.
              В общем, я оказался бессовестным обманщиком, нечестным человеком и уже не помню кем ещё. Всё это тоже касалось вопроса о женской логике, которая на то и женская, что не поддаётся никакому объяснению. Выслушав ещё несколько «комплиментов» в свой адрес, я поспешил ретироваться в сторону ближайшего гастронома за чем-нибудь соответствующим свежему борщу. Всё-таки я успел выяснить, что капуста и картошка в наличии есть. Вернувшись, отметил про себя идеальный порядок в комнате, которую наполнял волшебный запах закипавшей на плитке оленьей грудинки. Все остальные компоненты ритуального блюда готовились уже в четыре руки. Обнаружился даже пакет с сухими сливками, которые после некоторых манипуляций превратились в подобие свежей сметаны. А обещанные друзья так и не появились...