Какой класс освободит нас?

Поскольку наступает такой кризис, какого мало не покажется, так как  практически национальная «олигархия» (и всё такое) практически продаёт Россию  международному капиталу как дядю Тома в романе Бичер-стоу.  «Мы не верим», что такое возможно, потому что как можно в такое верить. Но логика последних 25 лет происходящего у нас в стране и в других странах, должна подсказать, что всё ж возможно.  Кто способен преодолеть самогипноз своего «неверия»  в т о, что наша российская перспектива – «жить в хижинах», обращает внимание на факты и  рассудительный анализ происходящего, тот  задастся  сакральным для россиян вопросом «Что делать?». 
В духе привычного с советских времен представления о революции, мы формулируем: «Нас спасет рабочий класс». Но если мы склонны не столько формулировать и повторять  нечто привычное и, как бы это сформулировать, «каноническое», а видеть вещи реально и исторично (это тоже, кстати, вполне канонично, вполне по-марксистски), то возникнет вопрос:  а революционен ли рабочий класс-то? 
Вспоминается эпизод из фильма «Большая перемена»,  где учитель вечерней школы приходит на завод, разузнать, почему один из учеников  прогуливает занятия. Начальник ученика (играет Ролан Быков) ему прямо говорит: «Учиться не зачем, я больше тебя, учителя,   зарабатываю. И я -  жмот».  То же самое по смыслу Ленин излагает в работе «Что делать?», когда говорит об уровне экономических требований так называемого рабочего тред-юнионизма. Заклятый оппортунист Каутский  о том же:  рабочий не хочет никаких революций, он хочет выполнения своих экономических требований, и всё.
Так как быть? Революционен ли рабочий класс по-марксистски или только мелкобуржуазно революционен как жмот в исполнении Ролана Быкова?
Иногда эту тему (помня о великих достижениях  рабочих движений и пролетарские революции в России и других странах) обозначают, как то, что рабочий класс перестал быть  революционным гегемоном.
Выйти из тупика  этого  вопроса в рамках марксистского понимания можно лишь с помощью следующих теоретических выводов.
Рабочий класс никогда не был коммунистически революционен. И Маркс, и Ленин, пользуясь термином «рабочие –пролетарии», имеют ввиду совершенно иной класс, чем рабочие.  Не новый уровень сознания, не продвинутостью  с помощью партийных теоретиков, а  другой класс. Промышленные рабочие в своей революционности создают профсоюзы и социал-демократические партии, типа партии Каутского. Дальше этот «рабочий класс не поднимается», боле того, этот «рабочий класс» охотно подержит и братоубийственную войну и даже фашизм.  Последовательные политические требования установления диктатуры пролетариата и построения социализма – это требования только «революционного пролетариата», который очень сильно отличается от просто «рабочих». Более того,  рабочий –коммунист (имею ввиду устремленность к общественным идеалам), рабочий-крекстьянин, рабочий-специалист  являются одним классом. То есть, то что  Ленин называл «союзом рабочего класса и крестьянства» в купе созданием партии, оснащенной передовой теорий и нацеленной к со на социалистическую революцию, это был этот саамы класс коммунистов. Между классом коммунистов и классом промышленных рабочих нет тождества.
Совершено очевидно, что класс коммунистов может появиться только «искусственно» и без собирания его воедино политической организацией и научной теорией такой класс не возникнет.  Средний класс, интеллигенция, крестьяне могут усвоить теоретические моменты теории, но у них нет той организованности, промышленной квалификации и принадлежности к экономическому базису, как у рабочих. И конечно же, именно масса рабочих, которые не имеют перспективы для своего  существования, экзистенциально заинтересованы в теории, которую они  не знать без  коммунистических интеллектуалов.  Интеллектуал-коммунист заинтересован в «союзе» с рабочим классом и наоборот,  коммунист из среднего класса также заинтересован и в интеллектуалах и в рабочих,  рабочим и мыслителям нужна поддержка в их коммунистической борьбе со стороны  специалистов, разночинцев и даже бизнесменов. Так что весь этот, казалось бы, конгломерат коммунистов есть один класс с общим интересом, и заменить интерес коммунистического класса, классом рабочих, значит  всё напутать.
Но мы знаем, что несмотря на многоукладность в обществе существует основная формационная пара «эксплуататор и эксплуатируемый».  Не бывает  крепостного без крепостника, капиталиста  без бедняка.  Почему наряду с просто классом рабочим, склонным к экономическим забастовкам, созданию профсоюзов и т.п., вдруг возникает «класс коммунистов»? И какому «новому» эксплуататору он противостоит?
В результате развития капитализма (со всеми его составляющими, которые не всегда учитываются, но определенно для него характерны:  рационально-научное мышление, развитие образования и научно-технический прогресс) происходит не только приближение к пределу рынка и процесс  зеркальный  обогащения и обнищания, происходит  прогресс технологий в геометрической прогрессии, так что уровень  материальной  технической  культуры в концу 20 века в сравнении с концом и тем более началом 19 века – это нечто, что просто неприлично называть одной формацией.  Бесспорно, что у новых господ в руках оказываются «основной пакет» таких неотехнологий, так что теперь эксплуатация становится не экономической, а на первый план выходит  управление за счёт разного рода технологий, как военных, так и идеологических.  В аксессуарах Муссолини, Гитлера была не только печать и грамотное население, но и радио, кино, автомобили. Невроз, созданный мировой войной подсказал формы манипуляции сознанием,  создав прецеденты массовых психозов.  Война не просто позволила перевести социальные требования в патриотические чувства, она явилась  новым средством пост-капиталистической эксплуатации.   
Ленин эту новизну обозначил термином «империализм», и  титульным его качеством выделил монополизм.  Но как раз этот монополизм  и позволял, как наращивать новейшие технологи, так и пренебрегать, манипулировать демократией (вспомним  операцию Рузвельта в вовлечение Америки в войну с Японией).
Ленин назвал «империализм» «высшей стадией». Ест ли у нас основания называть его другой формацией?  Принципиальны ли отличия класса просто буржуазии, от класса технологического пост-капиталистического общества.  Пост-капиталисты не просто очень богаты, и очень всё монополизировали, он чрезвычайно высокую оснащенность по сравнению с  «массой» и главное, с другой стороны массы имеют известное образование (а в чем-то  социальном даже более глубокое, чем буржуа в котелках)  и восстания с вилами, топорами и булыжниками  становится вещью архаичной, так что научно-идеологический генезис  сверхчеловеческого класса  становится насущной необходимостью. 
То, что Ленин называл  «революционной ситуацией»,    относительно социалистической революционной ситуации можно также рассмотреть как качество пост-капиталистического общества, как управление кризисом (кризис разоряет, банкротит  «простых» капиталистов ,  но «непростые» только выигрывают).  Общенациональный кризис – это существо пост-капитализма, он генерирует пару технологически оснащенный класс олигархов, где помещики, буржуазия, чиновники, либеральная интеллигенция  становятся одним целым,  «ужасы» и «безумия» созидаемые таким классом порождают  «класс коммунистов»  (коммунист – не мыслим без масс, без класса, но также и не мыслим без теории,  без передовой партии, без собирания всего-всех в свою армию). 
Потребность консолидироваться на основе научного социального идеала в условиях, когда господствующий  класс планеты разворачивает тотальный мировой геноцид – есть причина появления класса коммунистов . Но как спартанцы разоряли илотов, так и господствующий класс стремится подорвать консолидированных левых.   И пока консолидированные левые, люди устремленные к социалистическому бытию не осознают, что они есть коммунистический класс, которому присущи антиэксплуататорские идеалы  социальной справедливости, научное мировоззрение,  разносторонняя развитость, организованность и солидарность,  «белая армия, черный барон», будут  разорять, глумиться, терзать общество со всех сторон.  Мы не должны пудрить людям мозги, звать их на революцию или реформы – мы должны стать коммунистами и объединяться с другими коммунистами в единую футуристическую армию.
Но в языке есть такие явления как многозначность и синонимия. Одно слово может иметь разные значения, и чтобы вернуть внимание к нужному смыслу, подбирается новое слово, синоним. Первоначально «коммунист» относилось и к сторонникам теории Маркса и к анархистам. Поэтому научные коммунисты стали называться социал-демократами. Но и социал-демократы  выявили полярно разные смыслы:  одни стали буржуазными соглашателями другие большевиками. После Октябрьской революции с установлением СССР коммунизм и слово «советский» стали во многих случаях употребляться как синонимы.  Постепенно вместо большевик стали употреблять изначальное «коммунист», так как коммунисты-анархисты уже воспринимались как просто анархисты даже ими самими. После «реформ Хрущёва»   советское также стало двусмысленным, шизофреническим, так как с одной стороны, оно придерживалось идеалов советского, с другой стороны, в качестве десталинизации  их отвергало.   Сейчас понятие «коммунист»  распалось на ряд значений: это член той или иной партии, называющей себя коммунистической, человек ностальгирующий по советскому прошлому,  человек, у которого заела пластинка с советской риторикой, коммунист-революционер с исходным марксистско-ленинским смыслом ,но де же сторонники обстоятельного «исходного» смысла делятся на  тех, кто рассуждают на тему «настоящего марксизма» и те, кто  ищут практических решений и «чётаделают».   Выражаясь  теоретически, коммунист-революционер бывает либо бессознательным симулянтом, либо сознательным симулянтом, либо им самим.
 Весь ларчик открывается в том, как отделиться от симулянтов и защитить себя от симулятивного насморка.  То есть, вопрос заключается в «выздоровлении» класса-спасителя. Пока даже нет ясности «теоретической», «принципиальной». Пока даже не поставлен вопрос. Вернее, он поставлен вот тут.  Но как вы видите,  без определенного и чёткого ответа.  Где, где тот «гриша перельман», который решит   эту теорему?...  Может быть, как-то её решить по методу разрубания узлов Македонским?