Ну куда, в самом деле, может пропасть Ангел?!

Он снова куда-то пропал. И я стала ужасно беспокоиться! Ну, куда, в самом деле, может пропасть Ангел?! Какие у него могут быть дела, кроме как за моей душой бессмертной приглядывать, да советы давать?!
   Тем не менее, пятые сутки он бессовестно пропадал. Вот ровно  пять суток, как свалил своим крыльями кактус с подоконника, похлопал мне ими прощально и пропал...
Сначала я думала, что полетает себе в тонких слоях атмосферы и прилетит как миленький. Но он не прилетал. Первый вечер без него был каким-то плотным, спрессованное время пролетело очень быстро и я, толком, не успела осознать его отсутствия. Ночью мне снились разлетающиеся в разные стороны перья, новые дыры на его джинсах, и густая пенка сливок, которую он счастливо слизывал со своего пальца. Он напрочь не признает ложки!
   Второй день принес много проблем и хлопот, все складывалось далеко не так, как всегда, и мне было трудно найти время, чтобы задуматься о том, где этот бездельник вообще находится. Вечером я приготовилась к его прилету: открыла окно, зажгла свечки и даже включила его излюбленного до дырок на коробке диска Моцарта. Вы думаете, он прилетел?! Нет! А я все сидела и ждала, пока свечки не прогорели  донельзя. Окно я захлопнула с треском! Выкинула огарки свечек, а немного погодя, вслед за огарками в мусорку последовал диск вместе с драной коробкой. Впрочем, диск стало жалко, и я немного брезгливо, вытащила его обратно на свет Божий, протерла... Куда положить-то?! Пришлось и коробку достать обратно. Ночью пошел снег. И где он там, бедный, шляется...
   Третье утро я плохо помню. Гулко грохало в висках (это ошалевшее сердце качало кровь туда-сюда, пытаясь дать мне немного подышать), я нашарила ногами тапки, даже встала на твердь земную правой(!) ногой, и все! Сразу начался день четвертый.
Не люблю я цифру "4". Ей всегда не хватает одной единицы для того, чтобы стать  "пятерка", "отлично", "молодец" и "здорово!" Вот и день был такой же... Не-до-день.
И среди рваных звуков больничной жизни всё мне слышался  тихий шелест то ли крыльев, то ли его спокойного голоса. Я поняла, что он, наверное, бросил меня, наказал за мои злые слова и мысли. Потом я подумала, что Ангелы не умеют обижаться и наказывать. У них другая работа. И бросать они кого не могут. Значит, он улетел по делу. Значит - он вернется! Надо только его дождаться!!!
   И вот сегодня пятые сутки, как его нет. Пятые сутки... Душа моя бесхозная уже скукожилась от всего на нее навалившегося и прячется за моим "Эго", глупая...Как будто за "Эго" можно спрятаться или на него рассчитывать. Эго всегда в отказе ото всех и всего...
Пять суток ожидания и тревоги, размышлений и терзаний, упреков  и обещаний самой себе, пристального вслушивания в тишину Вселенной в ожидании едва заметного нечуткому уху человека шелеста шелковых перьев, прорезающих своей легкостью и белизной мрак Хаоса. И тишина! Черт бы ее побрал! Ти-ши-на...
    Звон разбитого стекла был слышен на все отделение. Благо, что пациенты тут в основном лежачие и тихие. Реанимация же. Так, капельницы булькают, кнопочки клацают, моторчики гудят... А тут такой звон и грохот. Прямо на белый, тысячу раз крашеный плохонькой краской подоконник, наступает нога в ботинке, грязном таком, с высокой шнуровкой. Потом становятся видны рваные джинсы. Сто раз говорила ему, давай новые купим, стыдно же перед людьми, у всех Ангелы как Ангелы, а мой - оборванец! А он говорил: "Какая разница. Я же Ангел"  и улыбался своей неземной улыбкой. Вот точно такой, как сейчас, которая появилась на его обращенном ко мне лице.
    Как всегда, крылья не помещались в оконный проем, и я физически ощутила его боль, когда он неловко протаскивал эти ангельские примочки сквозь старую  больничную оконную раму. Но он все-таки влез, опять уронив что-то с соседской тумбочки. Легко спрыгнул  подоконника и подошел ко мне. В руках у него была охапка ромашек, огромных садовых ромашек с яично-желтой серединкой и плотными, белоснежно-матовыми  лепестками. Я знаю, что вообще-то ромашки пахнут больницей, а садовые - вообще не пахнут. Но мне показалось, что сейчас эти цветы пахли Радостью и Светом.
   Его прохладная рука легка на мой лоб, принося долгожданное  облегчение и снимая тукающую в висках и затылке боль.
- Ты же сказала, что  для полного счастья тебе просто необходимы ромашки. Прости, что так задержался... Далеко летать пришлось. А там - плохие метеоусловия...
Он засмеялся и похлопал крыльями, с которых мелкими брызгами посыпался на меня тающий снег. Ромашки он положил мне на грудь, и дышать мне стало сразу намного легче.
   Набрав полную грудь воздуха, я заорала на все отделение, не замечая его округлившихся глаз:
 - Миленький мой! Никогда, слышишь - НИКОГДА не оставляй меня! Не смей меня оставлять одну! Ни ради каких ромашек! НИКОГДА МЕНЯ НЕ ОСТАВЛЯЙ!!!

Сегодня ангел мой, промерзший и голодный,
меня спасал, трудясь за целый год.
У бытия воруя карты из колоды,
он беды отводил, как только мог.
А я?!  Что моя воля против божьей?!
Ругалась, плакала, бледнела тонкой кожей,
сползала холодеющей спиной,
негнущейся походкой шла домой...
Прикрыл собой, отмазал у небес.
Надолго ли? Пока сама не знаю.,
А он ведь любит...И с проблемами, и без,
ценой себя от бед меня спасая.
Снимите же с него безбрачия обет!
и нимб возьмите, и верните тело!
Пусть будет человек!
Мне без него - темно...
Мне быть одной по жизни надоело.