Послание с того света. Посвящается Ласкиной Галине

   
   После часа блужданий в Интернете и на сайте «Одноклассники», я собирался уже отключить компьютер и сидел в раздумьях.  Никого, кого хотел отыскать, так и не нашёл.  Неожиданно на дисплее компьютера появилось сообщение неизвестного абонента.  Я редко общался посредством компьютера и был немало удивлён, что кто-то со мной желает общения, поэтому ответил.  Последовало короткое молчание, за которым состоялся диалог, повергший меня в шок:
   -Михаил Васильевич, это вы лично у компьютера?
   -Да, а в чём дело?
   -Вы извините, но можно я это проверю?
   -Вы хотите, что б я включил Skype?
   -Нет, я вас никогда не видела, так что ваше изображение мне ничего не даст.  Просто ответьте на один вопрос, и я точно буду знать, что это вы, а не член вашей семьи.  Дело в том, что меня просили передать вам лично, одно послание.
   -Какие-то шпионские игры, ну да ладно, задавайте ваш вопрос.
   -Михаил Васильевич какое прозвище было у брата Ласкиной Галины, с которой вы в детстве встречались?
   -Васяня! И что дальше?
   -А дальше сообщите мне ваш электронный адрес и читайте послание.  Если будут вопросы, то я каждую субботу, после семи вечера, выхожу в одноклассники, мои координаты остались на вашей странице.  Почти уверена, что вы выйдете на меня, мама очень хорошо разбиралась в людях. До встречи. Жду ваш адрес.
Я сообщил свой адрес и с нетерпением стал ждать почту.  Включил принтер, чтобы перенести всё на бумагу. Электронным носителям информации я по старинке не доверял.
   Заварив крепкого кофе и откатав всю полученную информацию, я сел в кресло и стал читать переданное мне послание.  Это, по сути, был дневник Ласкиной Гали, с которой мы дружили в школе, начиная с восьмого класса вплоть до окончания школы.  Перед глазами проплывали сцены детства, отрочества и первого увлечения противоположным полом.  Мне было жаль далёкого прошлого, жаль не сбывшихся надежд, жаль короткой судьбы человека на земле.  Мы порой к этой жизни человека так расточительно относимся, что только спустя годы начинаем понимать, что мы наделали.  Вот типичный случай, и я привожу его  дословное, без каких бы то ни было купюр и исправлений.  Это послание с того света в буквальном смысле.



   Я не знаю, что это.  То ли письмо, адресованное ЕМУ, то ли просто мои мысли вслух, записанные компьютером на лазерный диск и связанные с НИМ.  Вероятно, это просто своего рода воспоминания, которые родились из-за НЕГО.  Короткая история моей короткой жизни.
Все мои подруги в школе давно заметили мои взгляды в ЕГО сторону и не раз подковыривали меня.  Даже пытались уверовать меня, что я выбрала не тот объект для воздыхания.  Мол он рыжий, веснущатый, и нос картошкой.  Но сердцу, как говориться, не прикажешь.  Он нравился мне.  Не знаю за что.  Что-то в нём было такое, что подкупало меня.  И хоть я редко, а вернее всего-то несколько раз общалась с ним по комсомольским делам, но, тем не менее, ОН произвёл на меня впечатление.  Ещё мы несколько раз встречались, когда вместе участвовали в спортивных соревнованиях, защищая честь нашей школы в районе.  Да, не красавец, и ничем особенным не блистал, но мне импонировало ЕГО поведение.  Он был секретарём комсомольской организации школы.  Его уважали и учителя, ученики школы и, как это ни странно, местная шпана.
   Чем только он не увлекался.  Охотой, рыбалкой, парусным спортом, коллекционировал яйца местных птиц, собирал литературу по уфологии и многое знал по этому вопросу.  От него я впервые узнала про существование Высоцкого.  У него было много его песен, которые я даже не слышала.  Эти песни Высоцкого были записаны на магнитофонную ленту.  Магнитофона тогда ни у кого в селе не было, и он проигрывал эти записи на магнитофонной приставке «Весна», которую он ставил на обыкновенный проигрыватель для пластинок.  Сейчас это убожество даже трудно представить, а тогда это было нечто.  И ОН одним из первых в селе полюбил песни Высоцкого и привил это и мне.
    Мне лично он нравился своей увлечённостью во всём, недетской начитанностью и спортивными достижениями во всех видах спорта.  Я делала всё от меня зависящее, чтобы он на меня обратил внимание, но, увы и ах, у меня ничего не получалось.  Если ОН и обращался ко мне, то только как к старосте класса, и не больше того.
Но однажды мне дико повезло.  Его друг Костя пригласил мою подругу Томку пойти на берег реки за первыми цветами.  Костя неровно дышал по отношению к Томке и делал всё, что мог, чтобы произвести на неё приятное впечатление.  Ещё везде был снег, но под бугром у реки, в болотине, где было затишье от ветра, земля на южном склоне уже прогрелась, и там зацвели подснежники и весенние фиалки.  А в средине болотины, на сухом островке, кто-то, когда-то и зачем непонятно, посадил крокусы и теперь они там цвели.  Никто в деревне не знал про это чудо, только я, ибо любила первые цветы и, как только они появлялись, лезла в болото и любовалась ими.
   Подруге нравился этот самый Костя, пригласивший её за цветами, но деревня есть деревня, если бы их увидели вдвоём, то безусловно пошли бы пересуды, а ей этого не хотелось и она сказала ему, что придёт не одна, а со мной.  Ну а Костя захватил с собой ЕГО, своего лучшего друга.  Мне повезло, случайность сыграла в мою пользу.  Господи, я была на седьмом небе.  Когда мы все встретились и пошли через болотину к острову, то выяснилось, что цветущие там крокусы посадил их там ОН, но зачем это сделал, не смог объяснить.  Он был очень импульсивный человек, и ему захотелось посадить на островке цветы, и он это сделал.  Любовь к цветам ему привила его тётка, которая очень любила природу и приучила к этому своего племянника. Кстати, как он в последствии мне сказал, она же приучила его любить стихи, и он иногда их стал даже сочинять сам.
   На правах хозяина плантации цветов, он разрешил нам нарвать букеты, а сам, между тем, из подснежников, весенних фиалок и белых крокусов собрал мини букетик.  Жёлтые, почему-то, не включил.  Много позже, когда я его спросила об этом, он объяснил, что жёлтый цвет – это цвет измены, и он чисто автоматически их не включил.  В середину букета он вставил корявую сухую веточку от дерева, но она не портила букет, а наоборот, делала его ещё красивее.  Сухая ветка резко контрастировала с нежными цветами и превратила механический набор цветов в прекрасную икебану.  Согласно правил, каждый вид цветов был на разной высоте.  Видно он изучал правила составления букетов икебаны.  И этот букетик цветов ОН, неожиданно для меня, в галантном полупоклоне преподнес мне.  Тот букетик я поставила в передний угол избы и по утрам, когда моя бабка вставала перед иконами и истово молилась богу, я вставала иногда рядом с ней и тоже молилась, но только этому засохшему букету.
   С тех пор как-то так само собой повелось, что мы стали регулярно гулять вчетвером по красивым окрестностям нашей деревни.  Моя подруга часто уединялась с Костей, уходя от нас, и мы с НИМ невольно оставались одни.  Боже, сбылись мои девичьи мечты, я была безмерно счастлива, но не знала, как себя вести, что говорить, чем занять Его, ибо боялась, что ЕМУ это надоест и ОН не будет ходить на эти свидания.  Бог миловал, и мы продолжали встречаться.  Мы любили гулять по окрестностям деревни, иногда уходя за несколько километров от неё.  Мы все, вчетвером, иногда возвращались под утро, когда вставало солнце.  Чем мы занимались?  Да это пожалуй невозможно объяснить.  Мы говорили о прочитанных книгах, о звёздном небе, о луне, о красоте природы и величии человека на земле.  Практически наверное не было тем, которые бы мы не затрагивали.  Нам было по семнадцать лет, весь мир лежал у наших ног.  Мы обсуждали своё будущее.  Это была какая-то эйфория чувств, мыслей, даже порой бесшабашных поступков.
   Про нашу дружбу поползли, как обычно в таких случаях, различные сплетни, в том числе и не совсем пристойные.  Но мы не обращали на это внимания, ибо, когда совесть чиста, то и грязь пошлятины не прилипает.  Когда мама спросила у меня о наших взаимоотношениях с НИМ, я помню, ей нагрубила.  А потом бросила в сердцах фразу, что мы даже ни разу не целовались и что пусть она не беспокоиться.
   Однажды моя подруга Тома рассказала мне, что как-то недавно Костя проговорился, что Миша, мой любимый Миша, оказывается, любит не меня, а какую-то Валю, которая раньше училась в нашей школе, но год назад переехала жить в Москву.  Со мной же встречается так, от нечего делать.  Этого Миша лично не говорил Косте, но тот именно так интерпретировал его  поведение и невольно оказал другу медвежью услугу.  Когда Тома сказала мне слова Кости, о любви Миши к Вале, боже, что со мной было.  Весь белый свет померк.  Три дня я лежала, не вставая с постели.  Мама забеспокоилась, не заболела ли я.  По простоте душевной я ей ляпнула про Валю.  Мама у меня была не образованная женщина, но удивительно умная и чуткая и очень тактичная.  Увидев мои слёзы, она тут же заявила:
   -Господи, дочка, да может это просто сказки.  Мало ли люди говорят, говорят что кур доят, да ведь у них и титек нет.  А даже если и правда про Валю, ну так что? Она девка справная, но ты ничуть не хуже. Вон какая красавица.  И Валя в Москве, а ты тут.  Борись за свою любовь.  Просто так ничего в жизни не даётся, просто так, даже чирей не вскочит.  Поставь себя так, чтобы он тебя полюбил.  Только ему не говори, что знаешь про Валю.  Борись, доченька, за своё счастье.
   Что я могла ей возразить?  Мама была права.  И я стала бороться за свою любовь. Если раньше, я чаще всего поддакивала, в разговорах с НИМ, то теперь, я высказывала свою точку зрения, обосновывая её и аргументируя.  Я порой подбивала всю нашу гоп компанию на такие авантюрные поступки, что иногда сама этому удивлялась.  Самое удивительное в том, что совет мамы сыграл свою роль.  Я это чувствовала кожей.  Миша по-другому стал на меня смотреть и по-другому относиться.  Если раньше он смотрел на меня, как на маленькую девочку, то теперь я всё чаще ловила на себе его восхищённый взгляд.
   Постепенно ко мне перешла роль заводилы компании, Миша был мозговым центром, Костя и Тома были мускулами исполнения.  Мы вместе ходили на речку купаться и загорать, вчетвером смотрели в клубе фильмы, а после них танцевали на пятачке или бродили по окрестным холмам вокруг деревни, выбирая наиболее понравившиеся нам места.  Иногда Костя и Тома уходили от нас с Мишей и мы оставались одни.  В такие моменты я терялась, не знала, что мне делать, как себя вести.
   Однажды, когда мы сидели на поваленном дереве, Миша заметил ползущего ужа и показал мне.  От страха я завопила и непроизвольно бросилась ему на грудь, ища защиты.  От моего визга ползущий уж, которого я так испугалась, ибо испытывала патологическую боязнь к змеям, мгновенно исчез.  Однако я не отстранилась от Миши, а так и полулежала на его руках.  Наши глаза встретились, и произошло необъяснимое явление, непонятное для нас обоих, мы не сговариваясь, впервые с ним поцеловались.  После поцелуя мы растерялись, не знали как себя вести.  Но природа человека такова, что организм порой лучше мозгов знает, что нужно делать.  Наши губы слились в поцелуе, который, казалось, длился вечно.  О боже, вот тут я, чуть не потеряла сознание.  Его губы творили что-то невообразимое.  Это был страстный и одновременно очень нежный поцелуй.  Я задыхалась, сердце так застучало, что казалось, сейчас выскочит из груди.  Толи у него был опыт, в таких делах, толи он был такой способный, но я испытывала такое необъяснимое удовольствие, что даже застонала.
   -Тебе плохо? – спросил он задыхающимся голосом.
   -Это я от счастья, дурачёк, - ответила я ему и сама снова приникла к его губам.
   В тот вечер уже ничего не было кроме поцелуев.  Мы очнулись и трезво посмотрели друг на друга тогда, когда уже рассвело.  Мама заметила моё позднее возвращение и распухшие губы.  Убрав с лица лукавую усмешку, она мне заявила:
   -Вижу твоё счастье.  Но помни, завоевать легче, чем удержать.  Не будь дурой, запомни на всю жизнь, что легко даётся, то легко и теряется.  Надеюсь ты меня поняла?
Да, я её поняла.  Но на деле это было не легко сделать.  Мы всё также встречались вчетвером, но дойдя до любимых мест наших свиданий, мы не сговариваясь расходились и оставались парами.  О чём бы мы не говорили, какие бы темы мы не обсуждали, кончалось всё всегда одним и тем же.  Может быть, это было возрастное, может чисто физиологическое влечение противоположных полов, но конец наших свиданий оканчивался поцелуями, от которых кружилась голова, подкашивались ноги, мутилось сознание.  Я не думаю, что это была какая-то патология.  Тоже самое творилось и у Кости с Томой, да насколько мне известно, и у других наших подруг.
   Прошло уже много лет с тех дивных пор, но я до сей поры ощущаю это что-то сверхъестественное, неземное таинство этих волшебных поцелуев.  Иногда Миша меня так распалял этими поцелуями, что я была готова совершить и что-то ещё, но благо мой партнёр был безупречен.  В некоторые моменты, когда его руки прижимали меня к себе и касались некоторых частей тела, то я порой уже не отвечала сама за себя.  Стоило ему проявить настойчивость и я бы сдалась на милость победителя, но Миша ни разу не позволил себе лишнего.  Смешно, но за два года наших встреч, он ни  разу не позволил даже прикоснуться к моим грудями, как это делали сверстники с моими подругами.  Теперь, я даже жалею, что он не сделал этого.  Возможно, вся моя жизнь была бы другой, но это мои фантазии.
   Иногда я сама себе задаю вопрос, вот если бы в то время, я точно знала свою судьбу, изменила бы я свою линию поведения или нет?  И вот сейчас, лёжа на смертном одре, я твёрдо говорю – нет!  За те мгновения, что я испытала с тобой, милый мой друг (Надеюсь, не обидишься?) я бы согласна сократить и даже то, что мне отведено судьбой.
Или мы были не от мира сего или нам книгами и нашими учителями были привиты слишком пуританские манеры, но для нас вопросов интимной близости, или как сейчас говорят, секса, действительно не стояло.  У нас даже в мыслях этого не было, да нет, лукавлю, безусловно было, но мы эти мысли держали в узде. 
   Мы занимались чем угодно, но только не сексом.  Бродили по полевым и луговым тропинкам, рассуждали о параллельных мирах, о загадках жизни на земле, о классиках русской литературы.  Зимой вместе катались на лыжах, ходили в кино.  Малышня стала дразнить нас «Жених и невеста», но мы не обращали на это внимания.  Мы были скорее хорошими товарищами, друзьями, но ни как не сексуально озабоченными подростками.  Для себя лично, я считаю это время, самым святым и счастливым.  Не было дум о хлебе насущном, об одежде.  Всё это за нас решали родители, а мы как птенцы лишь только разевали рты и глотали всё подряд, чтобы  они не приносили в своих клювах.  Мы же активно росли, мужали, набирались человеческой мудрости.
   Стыдно признаться, но мой первый поцелуй, который  произошёл с Мишей, случился только через год наших встреч.  Да и то помогло появление ужа.  Это было после девятого класса.  И это произошло как-то само собой, очень естественно, безусловно, очень волнительно, но без эротического накала.  Это появилось потом, спустя какое-то время после этого.  Это сейчас молодёжь через неделю знакомства вовсю целуются и не только, а мы были совершенно другими.  Вернее, время было другое.  Не было той распущенности, не было телевиденья, (оно тогда только зарождалось.  Приёмников то не было).  Тогда слово компьютер ещё никто не знал.  Сейчас это даже трудно представить, но было именно так, сотовых телефонов тоже не было.
   Я не обвиняю современную молодёжь в распущенности, может и сейчас есть индивиды вроде нас, мастодонтов ограничения эротики.  Но человеческие чувства во все времена были примерно одинаковы и при Шекспире и теперь, в наши дни.  Природа брала своё и постепенно наши поцелуи приобретали совершенно другой смысл.  От них начинала закипать кровь, туманилось сознание, безвольно опускались руки и тело жаждало чего-то другого, ещё неизведанного и запретного.  Но мы никогда не допускали вольности, даже когда буквально кипела кровь.  Ни разу мой партнёр по поцелуям, не распустил свои руки, не схватил мои груди, не погладил коленки.  Честно говоря, я не знаю, как бы я отреагировала, но на моё счастье, ОН ни разу, повторюсь, даже не сделал попыток осуществить это.  Такое поведение было подсознательным, заложенным в подкорке головного мозга.  Точно так всё происходило и у моей подруги Томы с её ухажёром Костей.
   Но однажды наши поцелуи довели Мишу до такого состояния, что он бедный застонал и назвал меня Валей.  Это было для меня крахом, повергло меня в такой шок, что я окаменела.  Миша понял, что совершил непоправимую глупость, попытался как-то реабилитироваться, оправдаться.  Просил прощения, извинялся, чуть ли не вставал на колени, но со мной что-то произошло такое, что стало понятно только сейчас, спустя многие годы.  Ух, как тогда взыграло ретивое.  Я закусила удила и, дурёха, не могла простить ЕМУ это. Я не приходила на свидания, хотя он умолял в записках, которые оставлял в школе, в тайнике, который был им сделан в моей парте, задолго до этого случая.  Дело в том, что в школе, мы с ним учились в одной классной комнате, но я в первую смену, а он во вторую.  Он даже поменялся с одноклассником местами и стал сидеть за той же партой, что и я.
   Для общения со мной в письменном виде, он придумал, вернее, сделал, тайник в нашей парте и каждый день клал туда любовные записки, которые я читала, приходя в школу.  Тайник он искусно вырезал в доске парты и заделал его вставляемым кусочком дерева того же цвета и той же фактуры и слегка замазал пластилином.  Вот в этот тайник он и клал свои мольбы о пощаде.  Но я была настолько зла, что все эти записки уничтожила, а зря.  Это были своего рода шедевры эпистолярного искусства.  Моя обида не проходила и я, даже эти записки перестала брать, а он поняв это, перестал писать.
   А тут, ко всем бедам в придачу, закончился десятый класс, закончились экзамены и нужно было думать о будущем.  Как назло, мне тогда попалась газета с объявлением о наборе учеников в спецучилище в соседней области.  Условия были более чем приличными и я ринулась туда, совершенно не думая о последствиях.  Удивительно, но я прошла все собеседования, успешно сдала все вступительные экзамены и была зачислена студенткой.  В родную деревню я старалась не приезжать, а если и делала это, то никуда не выходила и нигде не появлялась.
   Миша поступил в институт, через несколько лет женился и моя эпопея с ним была навсегда закончена.  Моя  человеческая спесь ( Это у меня от мамы) повлияла на наши с Мишей судьбы.  Не знаю, как у НЕГО со счастьем, но у меня явный дефицит этого чувства.
Я стала по отношению к мужскому полу даже жестокой.  Пользуясь тем, что была смазлива на лицо, и имела вполне приличную фигуру, (а некоторые называли меня даже красавицей), я всегда имела кучу поклонников и любила их выводить на чистую воду, кто есть кто.  Устраивала им различные проверки, ставила в неловкое положение, в общем, как выразился один из моих ухажёров, стала буквально стервой.  Я мстила сама себе, за ту несусветную глупость по отношению к себе и к Мише, и к нашим пионерским отношениям.  Ну мог ОН, чисто по-человечески ошибиться, называть меня Валей.  Ведь когда-то, он действительно её наверное любил.
   Но скорее всего это был плод его необузданной фантазии, а не чувств. Я же чувствовала, как бьётся его сердце, когда он целует меня.  С какой нежностью его пальцы гладили мои брови и лицо.  Господи, только теперь я поняла, что ОН любил тогда только меня и никого более, а эго любовь к Вале была эфемерной выдумкой, плодом его фантазии.  В те времена ходил анекдот про платоническую любовь.  Это когда мужчина любит Машу, а …… Дашу.  Вот нечто подобное было и с моим Мишей, типичное раздвоение личности.  Но любил он всё-таки меня.  Но молодость есть молодость и ей свойственны ошибки, ошиблась и я.
   Если сможешь, прости ДОРОГОЙ и ни в чём не вздумай себя винить.  Это всё виновата, моя гордыня, прости.  Каюсь перед тобой на пороге предстоящей смерти.  В такие минуты не шутят, говорят только правду и ничего кроме правды.  Ещё раз прости, прости, прости за всё, за всё.  Я попросила дочь обязательно найти тебя и передать тебе мой дневник, пусть он будет тебе напоминанием о давно прошедшем времени, но о таком святом.
   А теперь немного обыкновенной прозы, чтобы ТЕБЕ стало понятна суть явлений, произошедших со мной после расставания, после НАШЕЙ эры.  И так, из многих претендентов на мою руку, я выбрала самого незаметного, но преданного мне до безумия мальчика.  Он любил меня так, как я любила тебя.  За него и вышла замуж и не жалею.  Мне было с ним хорошо, но он явно недополучил многого, но не сетовал и принимал меня такой, какой я позволяла себе быть с ним.  Ты знаешь, мы прожили вместе почти двадцать лет, заимели и вырастили прекрасную дочь, но ни разу, за всю жизнь, не поцеловались.  Я не могла изменить ТЕБЕ, мои губы остались в твоей собственности.  Всё остальное, чего не касался ТЫ, досталось ему, но губы, это святое, это твоё, и никого более.  Я физически не могла это сделать, это было выше моих сил и постепенно муж смирился с этим.  Ему я сказала, что эта неприязнь к поцелуям, на уровне патологических особенностей моего организма.
   Ему не оставалось ничего другого, как смириться с этим.  А если сказать правду, то по моим понятиям, поцелуй более интимен, более сексуально значим, чем всё остальное.  В нём задействованы все органы чувств и, главное, душа человека.  Но это так, к слову.
А возвращаясь к действительности, сообщаю, что я успешно закончила учиться и стала работать.  Нас с мужем направили в одну и ту же организацию.  Во время учёбы мы с мужем получили новую, довольно редкую специальность в атомной промышленности.  Всё складывалось довольно удачно. Нас направили на работу в никому не ведомый городок, даже сразу дали квартиру и мы с места, в карьер, начали трудовую деятельность.  Одновремённо мы растили дочь, учили её и были по-своему счастливы.  Нет, нет, я не забыла прошлое и часто его вспоминаю, но так, сквозь призму прожитых лет, сквозь дымку детского розового тумана, который разогнал ветер жизни.
   Работа была очень ответственной и опасной.  Мы  приходили на работу и два часа только вживались в ситуацию, стараясь вникнуть во все тонкости обстановки и положения дел.  Через два часа мы превращались из дублёров, в самостоятельных работников и собственно тогда, официально начиналась наша работа, и вся  ответственность ложилась на нас.  За два часа до окончания работы, появлялись наши сменщики и тоже вживались в обстановку, в технологический цикл.  Это было трудно, надо было забывать, про то, что у дочери температура, что завтра родительское собрание или день рождения мужа.  Работа требовала полной отдачи сил.
   Однажды, наводя порядок в доме, перед каким-то праздником, я зачем-то полезла на антресоль и мне попался под руку старый семейный альбом.  Родителей я давно похоронила и ни разу после этого не ездила в родную деревню.  Ни с кем из старых знакомых не поддерживала связь.  О тебе ничего не знала в подробностях, так, между прочим, ещё от родителей знала, что ты живёшь в Москве, стал большим начальником, что ты разошёлся с первой женой и всё, на этом мои знания о тебе обрывались.  Ничего, больше этого, не знала.  Наткнувшись на альбом, естественно, захотела посмотреть прошлое.  И о боже, первое, на что наткнулась было фото, где мы все вчетвером, сидим у реки.  Любительское Фото пожелтело, утратило чёткость, но меня поразила твоя улыбка. В ней было что-то мефистофельское, будто уже тогда ты предвидел тяжкое будущее.  А ещё на фото я увидела твои губы.  И мгновенно возникла ассоциация, что я только что от них оторвалась.  Во рту даже появился аромат той жвачки или таблеток, которые ТЫ употреблял для свежести полости рта.  Я никогда не видела тебя жующим жевательную резинку, но всегда у ТЕБЯ изо рта пахло ментолом и мятой.  Господи, я настолько явственно ощутила в тот момент этот ТВОЙ специфический аромат, что я невольно облизнула губы.  На них действительно был горьковато-солёный вкус твоего поцелуя, с еле ощутимым привкусом мяты.  Это было какое-то наваждение, буквально мистика.  Было реальное ощущение ТВОЕГО поцелуя, именно сейчас, а не тогда в прошлом.
    И вот с ощущением этих неземных воспоминаний, я пришла на работу.  Я никак не могла врубиться в фактическую действительность.  Меня буквально преследовало ощущение ТВОИХ поцелуев.  В них было что-то фантастическое и неземное, заставлявшее душу буквально летать (Господи! Да меня ты любил, а не Валентину.  Разве можно так целовать не любя).  Эти мои переживания отвлекли меня от реальности и я чуть не сотворила беду.  Как и положено, мы работали всегда с напарницей и, согласно инструкции, работала только одна из нас, а вторая наблюдала, во избежание человеческого фактора, то есть, проще говоря, ошибки.  Но на беду, и моя напарница, тоже отвлеклась, не помню чем.  Но она не заметила моей ошибки.  Хорошо, что я ещё сразу сообразила, что допустила ляпсус и решила немедленно исправить положение, сработал выработанный годами автоматизм.  Отправив подругу пописать, ибо настала фаза только контроля процесса и ничего более, и только теперь можно было одному из нас ненадолго удалиться.  Пока не было напарницы, я исправила свой промах, но как говориться, нарушила святое правило техники безопасности и конечно схватила дозу облучения больше положенного.
   Последствия этого наступили через некоторое время.  Сначала клочьями вылезали волосы, а затем начались проблемы со здоровьем, более серьёзного порядка.  Все понимали, что произошло моё добровольное облучение, но никто не мог понять, как и когда это произошло.  У меня выпытывали, как это могло произойти.  Да, умом Россию не понять, аршином точно не измерить.  Для всех было ясно, что только нарушив правила, я могла облучиться, но когда и где никто этого не видел, а я, естественно, молчала. Со временем у меня от облучения появилась раковая опухоль в лёгком, которое буквально разваливалось на глазах.  Ни о какой операции не могло быть и речи.  Оперировать было нечего, мои дни были сочтены.  Обидно было за медперсонал, я им искренне сочувствовала.  Они каждый день наблюдали мои мученья, но ничего не могли сделать, только посочувствовать или, в крайнем случае, сделать обезболивающий укол.
   Вот и сейчас придёт врач, сделает укол и уйдёт по своим делам.  Ему стыдно передо мной, он бессилен, и он знает, что это знаю я.  Господи, какая софистика.  Сколько мне осталось жить?  Наверное, уже скоро конец.  Я уже с трудом двигаюсь, через раз дышу.  Даже работа на ноутбуке даётся мне с трудом.  Мне, даже с моим богатым воображением трудно себе представить, но я это представляю, что скоро я не проснусь, а жизнь будет продолжаться на земле, но уже без меня.  Также будет вставать солнце, также будет шуметь ветер в соснах под окном, но меня уже не будет, не будет Н И К О Г Д А.  Я исчезну навсегда из этой жизни.
   Обидно конечно, человеческая жизнь очень короткая, а мне даже и этого не досталось в полной мере.  За что такая несправедливость?  Своё отсутствие на земле трудно представить, вернее не хочется представлять. Обидно это воображать, как-то несправедливо это.  Но это объективная реальность.  Остальные люди будут жить, целоваться, любить друг друга, а меня уже не будет.  Через какое-то время, я даже сотрусь в памяти знавших меня людей.  Но ведь и они тоже не вечны, и они когда-нибудь исчезнут, и тогда я уже окончательно потеряюсь в человеческой памяти.  Нужно быть Эйнштейном или Пушкиным, чтобы тебя помнили последующие поколения, а я так, пылинка мироздания, никто и не заметит, что жила когда-то на земле обыкновенная девочка Галя Ласкина, а теперь её нет. 
   Даже кладбищенская табличка со временем рассыплется и будет неизвестно, кто здесь лежит, безымянная могила, каких множество на любом кладбище.  Сколько раз я сама стояла или проходила мимо таких могил.  Не пришлось прославиться, выдумать какую либо теорему, открыть какой-то закон физики, написать интересную книгу, не пришлось сделать ничего такого знаменательного и поэтому я кану в лету навсегда.  Кану в безвестность.  Внуки и правнуки ещё какое-то время возможно будут вспоминать, вернее просто спотыкаться в памяти, что они тоже от кого-то выросли, а потом и это исчезнет.  Я же тоже не знаю свою даже прабабку.  Кто она была, толи крепостная женщина у барина, а может вольная торговка на базаре или поломойка в трактире.  Но откуда-то появилась фамилия Ласкина, а это наверняка производная от слова ласкать.  Кто-то когда-то был очень ласков, что это сначала было наверняка как прозвище, а потом и фамилия такая возникла.  Интересно рассуждать о происхождении своей фамилии.
    Ну вот, врач пришёл, шмыгает ботинками по коврику, вытирая ноги.  Во время пришёл, боль уже такая накатывает, что хочется кричать.  Зачем я мучаюсь?  Ведь конец известен.  Ну, врачи ещё искусственно меня продержат несколько недель, ну пусть несколько месяцев, а потом я всё равно умру, днём позже, днём раньше, кому какое дело, кроме меня.  Страдать и мучиться буду только я, и никто другой.  Про эвтаназию столько споров всегда.  Но спорят те, кто не испытывает этих диких болей, а я считаю, что каждый сам вправе решать свою судьбу.  Жить ли дальше, мучаясь сам и мучая близких людей, или выпить яд и уснуть навсегда.
   Ну вот, после укола стало легче.  Голова ещё способна думать и мыслить, а скоро и этого не будет.  Буду лежать подгнившим фруктом, с единственным отличием, что буду дышать, а вернее хрипеть, со всхлипами и вздохами.  Когда ты получишь это послание, то, наверняка меня уже не будет на этом свете.  Фактически ты получишь послание с того света.  Дочь знает про тебя во всех подробностях.  Она обязательно тебя найдёт и передаст мою весточку или исповедь со смертного одра.  Как говориться, если не повезёт в жизни, то уж во всём.
   Мой муж не перенёс того, что со мной случилось, и неожиданно умер от инфаркта.  Он-то вообще ни причём, только он всё очень близко принимал к сердцу.  Ладно, скоро с ним свидимся, если это только возможно, но я в загробную жизнь не верю.  Живите здесь, на земле, делайте всё для своего счастья.  Это и к ТЕБЕ относиться.  Слышишь!  Жизнь это действительно «миг, между прошлым и будущим».  Ещё раз прости за то, что наша любовь не принесла никому из нас настоящего счастья.  Прощай!  Не поминай лихом и ни в чём не вини себя.  Это мой тебе наказ!  Просто живи, дыши, ощущай жизнь во всей её красоте, жизнь ужасно короткая.  Пока любимый!  Ещё раз прости за всё….
                Твой Галчонок.

    Последние строчки этого послания, я читал сквозь пелену слёз. Потянувшись за платком, я нечаянно вылил на себя, так и не выпитое кофе, и ещё час назад, я бы костерил за это сам себя, но сейчас мне было как-то всё равно. Переодевшись в сухое, я ещё раз перечитал послание с того света, вспомнил, что чаще всего мы гуляли с Галей в липовой роще, которая расположена на высоком холме, под которым расположена деревня.  Мы сидели всегда на обрывистом краю этого холма, и вся деревня была у нас перед глазами.   Видя человеческие фигурки, которые отсюда были крошечными, мы старались угадать, кто это и куда идёт, и зачем. Мы фантазировали, входя в роль этих неизвестных лиц, что кто-то пришёл с работы и устало ждет, когда ему подадут кушать. А эта женщина с ведром пошла, доить корову, а вот эта группа молодёжи явно идёт на танцы, на деревенский пятачок.
   Много раз мы с Галей возвращались домой уже на рассвете, когда уже ретивые хозяйки гнали коров в стадо, заинтересованно смотрели на нас и хитро улыбались, невольно вспоминая свою молодость.  Как же быстро пролетела жизнь, а ты Галчонок и того меньше. Настала и моя пора просить у тебя прощения, но что от этого толку, тебя уже не вернуть. Как необдуманно мы порой поступаем в молодости, и какой ценой приходится платить за эти ошибки.  Завтра же свяжусь с дочерью Гали и съежу с ней на могилу к моему Галчонку, хотя это надо было сделать давным-давно, ещё в молодости.