Посмертные записки Пиквикского Клуба, глава1

"Пиквикисты"
Первый луч света, озаривший мрак и превративший тьму неизвестности, коей была окутана ранняя история общественной деятельности бессмертного Пиквика, в блистающее великолепие, возник из внимательного изучения следующего вступления в протоколах Пиквикского клуба, которые издатель данных записей с удовольствием представляет своим читателям в качестве доказательства исключительного внимания, неутомимого усердия и похвальной разборчивости, с которыми он производил поиски в доверенных ему разнообразных документах.
12 мая 1827 года. Председательствует Джозеф Смиггерс,  эсквайр, П.В.П.Ч.П.К. (Постоянный Вице-Президент- Член Пиквикского клуба). Следующие решения единогласно постановили что:
« Ассоциация с чистейшим удовлетворением и безусловным одобрением заслушала доклад, представленный Самуэлем Пиквиком, эсквайром, Г.П.Ч.П.К. (Главным Председателем- Членом Пиквикского Клуба), названный «Размышления по вопросу о Хэмпстедских прудах с некоторыми наблюдениями по Теории о колюшках»; таким образом эта ассоциация выражает горячую благодарность названному Самуэлю Пиквику, эсквайру, Г.П.Ч.П.К. за его работу.
Что ассоциация высоко оценивает положительные тенденции для науки, которые возникли при проделанной работе и упорных исследованиях Самуэля Пиквика, эсквайра, Г.П.Ч.П.К. в Хорнси, Хайгейте, Брикстоне и Камбервелле, а также не может не заметить животрепещущего чувства бесценности тех положительных результатов, которые неизбежно возникнут при вынесении размышлений этого учёного мужа в более широкую область и от продления его путешествий и, в последствии, увеличения сферы его наблюдений для развития знания.
Что в виду вышеупомянутого, ассоциация преступила к серьёзному рассмотрению предложения, выдвинутого уже названным Самуэлем Пиквиком, эсквайром, Г.П.Ч.П.К. и тремя другими Пиквикистами, в дальнейшем упомянутыми, по созданию новой ветви Объединенных Пиквикистов под названием «общество переписки Пиквикского клуба».
Что высказанное предложение получило одобрение и поддержку ассоциации.
Что таким образом Общество переписки Пиквикского Клуба учреждено и что Самуэль Пиквик, эсквайр, Г.П.Ч.П.К., Трейси Тапмен, эсквайр, Ч.П.К., Августус Снодграсс, эсквайр, Ч.П.К. и Натаниэль Винкл, эсквайр, Ч.П.К. назначены и утверждены его членами; и что они обязаны время от времени пересылать достоверные отчёты об их путешествиях и исследованиях, наблюдениях о характере и манерах и обо всех их преключениях вместе со всеми рассказами и записками, которые могут быть вызваны местным пейзажем и обществом, прямиком в Пиквикский Клуб Лондона.
Что эта ассоциация радушно приветствует принцип каждого члена «Общества переписки» самостоятельно оплачивать свои передвижения; и что данная ассоциация не имеет никаких возражений касательно преследования членами вышеупомянутого общества поисков истины любой продолжительности, основанных на вышеизложенных условиях.
Что члены, упомянутого ранее «Общества переписки», должны быть и являются проинформированными о том, что их предложение оплачивать свои почтовые расходы и перевозку поклажи было обдумано ассоциацией, и, что ассоциация определяет это предложение как достойное тех светлых умов, от которых оно исходило, и это означает его совершенную оправданность».
Случайный свидетель, добавляет секретарь, чьим заметкам мы обязаны за данный отчет, наверняка не усмотрел ничего необычного в лысине и круглых очках, которые были сосредоточенно устремлены к его лицу во время чтения вышеизложенных резолюций; а те же, кто знал, что гигантский мозг Пиквика кипел подо лбом, и его лучистые глаза поблёскивали за стёклами очков, заметили, что вид у него был довольно интересный. Это был человек, проложивший путь к их источнику, величественным озёрам Хэмпстеда и всколыхнул весь научный мир своей «Теорией о колюшках», сидевший так спокойно и неподвижно, как глубокие воды одного из озёр в морозный день или, как единственный образ озера в глубочайшей из земных впадин. А каким интересным предстало зрелище, когда, вдохнувши жизни и задора, известный нам господин после одновременного многоголосья, исторгшего: «Пиквик», водрузился на Винсдорское кресло, на коем ранее сидел он и обратился к клубу, им же основанному. А что за вид предстал перед художником, за этим наблюдавшим! Выразительный образ Пиквика, грациозно запустившего руку в меха своего убора, а другой размахивавшего в воздухе, дабы жестами поддержать свою блестящую декламацию; его возвышенная позиция, приоткрывающая вид на трико и гетры, которые, надень их обычный человек, остались бы незамеченными, но будучи на Пиквике, если можно так выразиться, вызывали непроизвольный восторг и уважение; и окружение, состоящее из людей, вызвавшихся поделиться впечатлениями от своих поездок и чьей судьбой было посоревноваться с Пиквиком за обладание высшей славой своих открытий. По правую руку от него сидел мистер Трэйси Тапмен, слишком чувствительный Тапмен, соединявший в себе мудрость и опыт зрелых лет с энтузиазмом и рвением мальчишки к самой привлекательной и простительной из человеческих слабостей-к любви. Время и хорошее питание немного расширили эту, некогда романтичную натуру: чёрный шелковый жилет становился всё более и более сложносочиненным-дюйм за дюймом, золотая цепочка часов пропадала в очертаниях Тапмена; а вместительный подбородок посягал на границы белого воротничка, но душа его осталась неизменной-вознесение слабого пола всё также было его главной страстью. По левую руку от своего великого лидера сидел поэтичный Снодграсс, а возле него уже и славный Винкл. Снодграсс был загадочно облачен в изысканное голубое пальто с воротником из собачьей шкуры, а Винкл добавлял лоска своим новым зеленым охотничьим пальто, клетчатым шейным платком и тесными светло-коричневыми бриджами.
Выступление мистера Пиквика по этому вопросу, вместе с дебатами, изложенными далее, представлено в протоколах клуба. И то и другое обладало невообразимым сходством с обсуждениями других славных персон, а поскольку это всегда интересно-указать на сходства в действиях великих людей, мы сразу переходим именно к тем записям.
«Мистер Пиквик пришёл к выводу (пишет секретарь), что слава дорога сердцу каждого. Поэтическая слава была дорога сердцу его друга Снодграсса, слава завоевателя была также дорога и сердцу его друга Тапмена, а желание заработать известность в спорте на поле, в воздухе и воде ярким пламенем горело в груди его друга Винкла.
Он (мистер Пиквик) не стал бы отрицать, что он был подвержен некоторым человеческим страстям и чувствам (аплодисменты), а возможно даже и человеческим слабостям (возгласы отрицания), но тогда он сказал бы, что если когда-нибудь дьявольский огонь самомнения разгорится в его душе, желание принести пользу всей человеческой расе с большим преимуществом погасит его. Восхваление человечества было его жизненным кредо, филантропия стала его обязанностью (страстное одобрение). Он чувствовал некую гордость, когда представлял свою «Теорию о колюшках» миру и хорошо осознавал это, а своим неприятелям позволял это преувеличить. Теорию примут или отвергнут (громкий возглас: «Примут!»). Он бы согласился с утверждением того смелого Пиквикиста, что провозгласил принятие его теории, но если бы слава этого научного труда заставила его расширить ее до пределов всего ученого мира, то гордость, с которой он должен был бы реагировать на своё авторство, никогда не сравнилась бы с той гордостью, с коей сейчас осматривает он своё окружение в величайший момент своего существования(аплодисменты). Он был скромен. Тем не менее не мог не осознать, что они выбрали его для благородной и опасной службы. Путешествование стояло под вопросом, и председатели были неспокойны. Дайте им всё обдумать и поразмышлять о действах, развернувшихся перед ними. Почтовые кареты повсюду переворачивались, лошади разбегались, лодки опрокидывались, а паровые котлы вспыхивали (аплодисменты и возгласы: «Нет»). Так позволим же благородному Пиквикисту, кричавшему «Нет» столь громко, выйти вперед и отрицать это здесь, если у него получится (аплодисменты). Кто же это был (всеобщее воодушевление)? Был ли это тщеславный и разочарованный человек,-он бы не стал называть его торговцем галантереей (громкие аплодисменты),-завидующий похвале, которая, возможно и незаслуженно, но была дарована мистеру Пиквику за его исследования. Был ли это некто, страдающий от осуждения, которое получили его собственные жалкие попытки соперничества и теперь он ведет себя так подло и клеветнически.
Мистер Блоттон (Алдгейтский) призвал к порядку. На него ли намекал благородный Пиквикист? (Крики: «К порядку!», «Председатель!», «Да!», «Нет!», «Продолжайте!», «Пошел вон!» и так далее.) Мистер Пиквик никогда бы не стал подстрекать, чтобы быть подавлённым общим гулом. Он с силой намекал на благородного джентльмена (всеобщее удивление).
Мистер Блоттон тогда сказал бы только то, что он лишь остановил ошибочные предположения уважаемого господина и его грубые обвинения с глубочайшим чувством презрения (громкие овации). Уважаемый господин просто пустобрёх (огромное смущение и громкие вскрики: «К порядку!»).
Снодграсс призвал к порядку и опрокинулся в кресло. Он хотел бы знать сколько еще может продолжаться этот недостойный членов клуба словесный поединок.
Председатель же был почти уверен, что благородный Пиквикист заберет свои слова назад.
Мистер Блоттон, со всем уважением к председателю, был уверен, что нет.
Председатель посчитал своим безоговорочным долгом потребовать от благородного джентльмена сделать это, даже если это выражение у него просто вырвалось.
Мистер Блоттон не постеснялся сказать, что эта фраза у него не вырвалась, и он использовал ее в своём Пиквиканском смысле (Вы только послушайте!). Он готов был признать, что лично он проявлял большое внимание и уважение к благородному господину. Он просто назвал его пустобрёхом с точки зрения Пиквикиста.
Мистер Пиквик почувствовал себя абсолютно удовлетворённым честным, искренним и полным объяснением его благородного друга. Он хотел, чтобы все сразу поняли, что его собственные наблюдения предполагались быть понятными в толковании Пиквикского клуба (аплодисменты).
Здесь записи прерываются, как, несомненно, прервались и дебаты, достигнув своего апогея. У нас нет официального подтверждения тех фактов, которые читатель увидит изложенными в следующей главе, но они были тщательно сопоставлены с письмами и другими достоверными источниками, так что они несомненно являются подлинными для повествования в приложенной печатной форме.

Оригинал:

The first ray of light which illumines the gloom, and converts into a dazzling brilliancy that obscurity in which the earlier history of the public career of the immortal Pickwick would appear to be involved, is derived from the perusal of the following entry in the Transactions of the Pickwick Club, which the editor of these papers feels the highest pleasure in laying before his readers, as a proof of the careful attention, indefatigable assiduity, and nice discrimination, with which his search among the multifarious documents confided to him has been conducted.

'May 12, 1827. Joseph Smiggers, Esq., P.V.P.M.P.C. [Perpetual Vice-President—Member Pickwick Club], presiding. The following resolutions unanimously agreed to:—

'That this Association has heard read, with feelings of unmingled satisfaction, and unqualified approval, the paper communicated by Samuel Pickwick, Esq., G.C.M.P.C. [General Chairman—Member Pickwick Club], entitled "Speculations on the Source of the Hampstead Ponds, with some Observations on the Theory of Tittlebats;" and that this Association does hereby return its warmest thanks to the said Samuel Pickwick, Esq., G.C.M.P.C., for the same.

'That while this Association is deeply sensible of the advantages which must accrue to the cause of science, from the production to which they have just adverted—no less than from the unwearied researches of Samuel Pickwick, Esq., G.C.M.P.C., in Hornsey, Highgate, Brixton, and Camberwell—they cannot but entertain a lively sense of the inestimable benefits which must inevitably result from carrying the speculations of that learned man into a wider field, from extending his travels, and, consequently, enlarging his sphere of observation, to the advancement of knowledge, and the diffusion of learning.

'That, with the view just mentioned, this Association has taken into its serious consideration a proposal, emanating from the aforesaid, Samuel Pickwick, Esq., G.C.M.P.C., and three other Pickwickians hereinafter named, for forming a new branch of United Pickwickians, under the title of The Corresponding Society of the Pickwick Club.

'That the said proposal has received the sanction and approval of this Association. 'That the Corresponding Society of the Pickwick Club is therefore hereby constituted; and that Samuel Pickwick, Esq., G.C.M.P.C., Tracy Tupman, Esq., M.P.C., Augustus Snodgrass, Esq., M.P.C., and Nathaniel Winkle, Esq., M.P.C., are hereby nominated and appointed members of the same; and that they be requested to forward, from time to time, authenticated accounts of their journeys and investigations, of their observations of character and manners, and of the whole of their adventures, together with all tales and papers to which local scenery or associations may give rise, to the Pickwick Club, stationed in London.

'That this Association cordially recognises the principle of every member of the Corresponding Society defraying his own travelling expenses; and that it sees no objection whatever to the members of the said society pursuing their inquiries for any length of time they please, upon the same terms.

'That the members of the aforesaid Corresponding Society be, and are hereby informed, that their proposal to pay the postage of their letters, and the carriage of their parcels, has been deliberated upon by this Association: that this Association considers such proposal worthy of the great minds from which it emanated, and that it hereby signifies its perfect acquiescence therein.'

A casual observer, adds the secretary, to whose notes we are indebted for the following account—a casual observer might possibly have remarked nothing extraordinary in the bald head, and circular spectacles, which were intently turned towards his (the secretary's) face, during the reading of the above resolutions: to those who knew that the gigantic brain of Pickwick was working beneath that forehead, and that the beaming eyes of Pickwick were twinkling behind those glasses, the sight was indeed an interesting one. There sat the man who had traced to their source the mighty ponds of Hampstead, and agitated the scientific world with his Theory of Tittlebats, as calm and unmoved as the deep waters of the one on a frosty day, or as a solitary specimen of the other in the inmost recesses of an earthen jar. And how much more interesting did the spectacle become, when, starting into full life and animation, as a simultaneous call for 'Pickwick' burst from his followers, that illustrious man slowly mounted into the Windsor chair, on which he had been previously seated, and addressed the club himself had founded. What a study for an artist did that exciting scene present! The eloquent Pickwick, with one hand gracefully concealed behind his coat tails, and the other waving in air to assist his glowing declamation; his elevated position revealing those tights and gaiters, which, had they clothed an ordinary man, might have passed without observation, but which, when Pickwick clothed them—if we may use the expression—inspired involuntary awe and respect; surrounded by the men who had volunteered to share the perils of his travels, and who were destined to participate in the glories of his discoveries. On his right sat Mr. Tracy Tupman—the too susceptible Tupman, who to the wisdom and experience of maturer years superadded the enthusiasm and ardour of a boy in the most interesting and pardonable of human weaknesses—love. Time and feeding had expanded that once romantic form; the black silk waistcoat had become more and more developed; inch by inch had the gold watch-chain beneath it disappeared from within the range of Tupman's vision; and gradually had the capacious chin encroached upon the borders of the white cravat: but the soul of Tupman had known no change—admiration of the fair sex was still its ruling passion. On the left of his great leader sat the poetic Snodgrass, and near him again the sporting Winkle; the former poetically enveloped in a mysterious blue cloak with a canine-skin collar, and the latter communicating additional lustre to a new green shooting-coat, plaid neckerchief, and closely-fitted drabs.

Mr. Pickwick's oration upon this occasion, together with the debate thereon, is entered on the Transactions of the Club. Both bear a strong affinity to the discussions of other celebrated bodies; and, as it is always interesting to trace a resemblance between the proceedings of great men, we transfer the entry to these pages.

'Mr. Pickwick observed (says the secretary) that fame was dear to the heart of every man. Poetic fame was dear to the heart of his friend Snodgrass; the fame of conquest was equally dear to his friend Tupman; and the desire of earning fame in the sports of the field, the air, and the water was uppermost in the breast of his friend Winkle. He (Mr. Pickwick) would not deny that he was influenced by human passions and human feelings (cheers)—possibly by human weaknesses (loud cries of "No"); but this he would say, that if ever the fire of self-importance broke out in his bosom, the desire to benefit the human race in preference effectually quenched it. The praise of mankind was his swing; philanthropy was his insurance office. (Vehement cheering.) He had felt some pride—he acknowledged it freely, and let his enemies make the most of it—he had felt some pride when he presented his Tittlebatian Theory to the world; it might be celebrated or it might not. (A cry of "It is," and great cheering.) He would take the assertion of that honourable Pickwickian whose voice he had just heard—it was celebrated; but if the fame of that treatise were to extend to the farthest confines of the known world, the pride with which he should reflect on the authorship of that production would be as nothing compared with the pride with which he looked around him, on this, the proudest moment of his existence. (Cheers.) He was a humble individual. ("No, no.") Still he could not but feel that they had selected him for a service of great honour, and of some danger. Travelling was in a troubled state, and the minds of coachmen were unsettled. Let them look abroad and contemplate the scenes which were enacting around them. Stage-coaches were upsetting in all directions, horses were bolting, boats were overturning, and boilers were bursting. (Cheers—a voice "No.") No! (Cheers.) Let that honourable Pickwickian who cried "No" so loudly come forward and deny it, if he could. (Cheers.) Who was it that cried "No"? (Enthusiastic cheering.) Was it some vain and disappointed man—he would not say haberdasher (loud cheers)—who, jealous of the praise which had been—perhaps undeservedly—bestowed on his (Mr. Pickwick's) researches, and smarting under the censure which had been heaped upon his own feeble attempts at rivalry, now took this vile and calumnious mode of—-

'Mr. BLOTTON (of Aldgate) rose to order. Did the honourable Pickwickian allude to him? (Cries of "Order," "Chair," "Yes," "No," "Go on," "Leave off," etc.)

'Mr. PICKWICK would not put up to be put down by clamour. He had alluded to the honourable gentleman. (Great excitement.)

'Mr. BLOTTON would only say then, that he repelled the hon. gent.'s false and scurrilous accusation, with profound contempt. (Great cheering.) The hon. gent. was a humbug. (Immense confusion, and loud cries of "Chair," and "Order.")

'Mr. A. SNODGRASS rose to order. He threw himself upon the chair. (Hear.) He wished to know whether this disgraceful contest between two members of that club should be allowed to continue. (Hear, hear.)

'The CHAIRMAN was quite sure the hon. Pickwickian would withdraw the expression he had just made use of.

'Mr. BLOTTON, with all possible respect for the chair, was quite sure he would not.

'The CHAIRMAN felt it his imperative duty to demand of the honourable gentleman, whether he had used the expression which had just escaped him in a common sense.

'Mr. BLOTTON had no hesitation in saying that he had not—he had used the word in its Pickwickian sense. (Hear, hear.) He was bound to acknowledge that, personally, he entertained the highest regard and esteem for the honourable gentleman; he had merely considered him a humbug in a Pickwickian point of view. (Hear, hear.)

'Mr. PICKWICK felt much gratified by the fair, candid, and full explanation of his honourable friend. He begged it to be at once understood, that his own observations had been merely intended to bear a Pickwickian construction. (Cheers.)'

Here the entry terminates, as we have no doubt the debate did also, after arriving at such a highly satisfactory and intelligible point. We have no official statement of the facts which the reader will find recorded in the next chapter, but they have been carefully collated from letters and other MS. authorities, so unquestionably genuine as to justify their narration in a connected form.