Белорусский сатанист. глава 7

Глава 7.


Фура ползла к Бобруйску. Олег молил Иисуса Христа:
«Христобоженька! Если спасёшь меня – сразу же уйду в монастырь и давать буду только монахам».

- Скотина близко, - сообщил дед. Он умел улавливать ментальные колебания врага на расстоянии в десять километров.
 На пути появилась другая скотина – с жезлом. Дед снова достал кошелёк.
- Теперь в пачке уже две гуманистические купюры. Сегодня он купит не только чарло, но и малолетнюю проститутку, и коллеги отведут его в изолятор.
 Посыпался дождь.
- У меня столько работы, что даже некогда как следует наказать извращенца, - пожаловалась бабка Шаддаева.
- Мы с ребятами его привяжем в подвале к трубе, - сказал Витя.

«Боженька, - пробормотал Олег. Ему чудилось недоброе: будто кто-то засел за его спиной и жрёт колбасу из фуры, замышляя месть. – Сделай хоть что-нибудь! Я принесу тебе страшную, кровавую жертву – доберусь до Москвы и убью всех лесбиянок на Тверской».

- Труба наше дело, - бесстрастно заметил дед. Дворники внезапно стали вычерчивать на залитом стекле православные кресты. Витя, ошалев от такого зрелища, выпустил руль.
- Сука! – завизжала бабка Шаддаева. 
- Блять, - сказал Витя, осторожно выруливая на обочину. – У них дополнительные шарниры выросли, что ли? Как это они так?..
 Дворники были в обычном состоянии. Дождь прекратился. Крест остался на стекле, будто нацарапанный железом. Машина не заводилась.
- Ну, падаль новообращённая, - тихо сказал дед, - будет тебе «страшная кровавая жертва».

Медсестра Тацяна сняла с книжки сбережения и купила чёрное шёлковое платье, туфли и бутылку виски. Налила в новый стакан и продолжила изучать зеркало.
 Силы добра и света уже изучили новую владелицу, поэтому предоставили ей доступ к опции «история просмотров». В окне появилась рожа Олега. Тацяна дотронулась до него акриловым когтем.
 Содомит. Бил мать, выпрашивал у неё деньги. Нежелание работать прикрывал «творческими амбициями». Врал, что где-то состоит.
 Совсем как мой сын, подумала Тацяна. Ах ты, выродок.
 Помнишь, вкрадчиво обратился к ней внутренний голос, как ты работала в минской больнице № …, а этот жабёныш визжал и называл сестёр суками и ****ьми? Да, это был он. Никогда не поздно очистить родину от дурака.
 Тацяна быстро сообразила: надо выпросить доступ к следующей опции.
- Я принесу гомика в жертву хоть сейчас! – закричала она. – Слава хаосу. Долой христианство!
 На зеркале появилась кнопка с надписью «коррекция».
 Полной информации у Тацяны не было, но она чувствовала, что в Минск содомиту нельзя. А если нельзя – значит, надо. 
 «Налей, - зашипели силы добра за окном. – Не жадничай».
 Тацяна вылила за окно полбутылки. Зеркало показало карту Беларуси, между Минском и Бобруйском мелькал курсор. Ведьма остановила его на окраине Минска.

Водителя оторвал от созерцания дохуя машин звонок тестя:
- Гена? Срочно едь к нам на Кожемятова. Менты вызывают как свидетеля. Скажи им, что пятнадцатого числа я тёщу не бил, а ходил в это время вместе с тобой за чарлом.
- Я отвезти, сука, должен! – рявкнул водитель. – Я на работе, курва-мать.
- Гена, кого это ****? Я тебе чужой человек, что ли? Дачу тебе отпишу. Приезжай, а то у дверей стоят уже.
- …Короче, доедем до Октябрьского района, и вылазь, - буркнул дальнобойщик.
 Всё зря, пронеслось в башке Олега. Четыре дня в дерьме и позоре. Нет, шепнул ему внутренний голос, через позор ты обрёл Христа, и он поможет тебе пройти через стены демонов.
 И отомстить Елене, прошептал гей. Чтобы все узнали, какая у неё чёрная прогнившая душа.
 Олег выбрался из грузовика и смело пошёл к дому. Про себя он повторял оптимистичные стихи:

Чувство собственной важности
Растёт у меня, как крылья,
И папа мне быдлом кажется,
А братец и вовсе пылью.

Умру, но избегну тления –
Воскресну, козлы и змеи!
Удел непростой у гения,
Особенно если гей он. 

Сидите вы, жрёте суши,
Перфоманс глядите, хипстеры,
А я – я Ротару слушаю,
Не рокеров ваших высеры.

Мне дьявол не даст печалиться,
Даст горы и море в удел он.
Нигде меня не печатают –
Не очень-то и хотелось.

(P. S. Наступит время, и ваши дети будут учить мои стихи в школе!!!!!!!!)

Это грех гордыни, возмутился внутренний голос. И причём тут дьявол? Ты ныне христианин.
Но мои произведения гениальны, возмутился Олег. И обращение к дьяволу так же искренне, как к богу.
Сходи к батюшке, нечестивый, увещевал голос, пока Олег поднимался по лестнице – лифт опять сломался.
Ага, щас, подумал Олег. Голос зашипел, как жжёная резина, и оборвался.
Гей открыл дверь, ведущую в тесный коридор, который их семья делила с соседями. Этот аппендикс был загажен удолбанной мебелью и коврами. Из-под ковра послышалось шуршание и треск. Олег решил, что от нервного перенапряжения у него глюки.
 Он отпер и дверь и охуел. Квартира была пуста. Полностью пуста. Вместо потолка сиял чёрный квадрат. С окна снята занавеска. Видно из окна было горящие дома. Чёрные стены прихожей начали сжиматься вокруг гея. С чёрного потолка ему на шею спустилась светящаяся петля. Олег больше не мог сдвинуться с места, как тогда, на Мозырском кладбище.
- Ваня, Вася! – заорал Олег. – Вы ****ые ****и! Христос отправит вас в ад.
Ваня вышел из пустой чёрной ванной и мрачно посмотрел на Олега. Вместо серой рубашки на нём была чёрная хламида.
- Ты вернулся через четыре дня, а не через три недели и три, - сказал он. – Теперь в ад отправишься ты сам.
- Христос! – продолжал орать Олег. – Христос! Вытащи меня отсюда, и я убью всех лесбиянок Минска! 
- Гордыня погубила тебя, - загрохотал голос оттуда, где раньше был потолок. 
- Сатана! – завопил Олег. – Сатана!
- Раз опять «Сатана», тогда тем более всё, - отозвался голос, и между Олегом и входной дверью вырос огненный столп.
- Не трогайте меня, уёбки, - взмолился Олег. – Я кормил вас негативной энергией.
Из стены вылез Вася и задумчиво проговорил:
- Хорошо, остолоп. Такие, как ты, небесполезны для тьмы, поэтому иногда мы идём навстречу. Пускай Елена решит, что с тобой делать.
- Нет!! – завизжал Олег. Петля начала затягиваться вокруг его шеи.
- Да не ори ты, - раздражённо сказал Вася, - достал. Подождём её ответа.


ВТОРОЕ ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ