властелин ничего

Он медленным, уверенным шагом шёл по брусчатке. Его тонкие руки были спрятаны в широкие карманы чёрного пальто, которое явно было ему велико. Ветер медленно хлестал его по спине, словно наслаждаясь каждым движением, каждой возможностью причинить этому существу иллюзорную боль. Завидев его кошки прятались в холодных картонных коробках, пережидая эту безвоздушную тревогу, птицы улетали в дальние края, не замечая никаких преград на своём пути, собаки рвались с кожаных поводков и убегали вдали. Лишь бы спрятаться от этого создания. Лишь бы не чувствовать эту всепоглощающую энергию. С неба медленно капал весенний дождь. Весна. В этом месте она всегда такая. Хмурая, невесёлая, словно опечаленная чем-то. Она всегда была такой, ещё до прихода на эти земли людей. Когда он мог наслаждаться полнейшим одиночеством и тишиной лесов, когда ни одно существо не смело и помыслить о том, чтобы испугаться этого дрожащего человечка. Когда можно было не думать, что будет завтра и будет ли завтра. Но всё постепенно изменилось. И на смену трелям птиц пришёл свист колёс по полуночным полупустым улицам. А дождь всё лил и лил. Нет, он не был таким резвым и заводным, как это обычно бывает. Он был медленным, тихим, резким. Он словно пытался как можно больнее кольнуть случайного прохожего, забраться под самую кожу, залезть в душу и залить её сверху донизу.
Он медленно шёл, шёл неизвестно куда, неизвестно откуда. У него нет дома, и никогда не было. У него нет семьи, да и, наверно, никогда не было. Настоящей семьи, с посиделками у камина и воскресным ужином, с любящим отцом и доброй матерью. У него был Ад, у него была власть, жестокость, страх других и, конечно же, отец. Который любил его, но любил по-своему. Но такой «любви» было недостаточно. Просто недостаточно. Он перебирал ногами гладкую поверхность тротуара. Его глаза смотрели вверх, в старое, уставшее небо, которому, как и ему, давно нужен был отдых. Он шёл вперёд, не зная куда идёт. Он просто шёл по городу, который стал для него всем. Его волосы то и дело норовили залезть в глаза, закрыть обзор, заставить забыть о том, что происходит вокруг.
Когда-то, совсем давно, он решил, что так будет лучше. Что именно здесь, на Земле, его ждёт счастье, любовь, отсутствие щемящего где-то внутри одиночества. Но он немного ошибся. С кем бы он ни был, насколько бы нежен не был, все бежали от него сломя голову. Ни один человек не смотрел в его бесконечно грустные глаза. Никто не смел взглянуть в его сторону. От него исходила энергетика потерянности, безысходности, одиночества. Он закрывал глаза и видел всю свою жизнь, словно один непрерывный кинофильм, словно самую скучную из книг. В ней не было ничего. Ни любви, ни страсти, ни нежности. Была темнота, страх, туман. Был дьявол, был бог, были ангелы и глупости. Были страхи и потери, были крики и вздохи, была темнота и пустота. Но не было счастья. Он всегда ходил по знакомому маршруту, зная, что его никто не запомнит, зная, что никто не поймёт того, что творится внутри. Но ему нравилась отведённая ему роль. Он был созерцателем, он наблюдал за людьми, как они сходятся и расходятся, как влюбляются друг в друга, как потом из-за этого страдают. А он просто ходил и смотрел на них своим пронзительно-ледяным взглядом. Изучал, наблюдал, вспоминал и запоминал. Да, ему тоже хотелось тепла, да, хотелось хоть капельку нежности, но никто не собирался дать ему этого, а он это давным-давно понял и смирился. Лишь изредка, заседая на всенощную у окна, наблюдая за бело-молочным небом, он ловил себя на мысли, что не отказался бы почувствовать кого-то рядом, что был бы не прочь обнять живое существо, прижать к себе и не отпускать. Вместо этого приходилось прижимать к себе собственную тень. Бегать по крышам домов, ловя счастливые сны людей и погружаться с головой в реку небытия, именуемую одиночеством. А ведь когда-то всё было так просто…
- Запомни, Ася, люди злобные, жестокие твари. Они причинят тебя только боль. Ты будешь страдать в одиночестве. Запомни, Александр, ты никогда не будешь счастлив на земле…