Акрофобия. Глава 9

За день до этого
Эрик Торренс  лежал на кровати без сна. Часы в другой части палаты , ночью больше похожие на два светящихся глаза, показывали 1:25. Эрик в который раз перевернулся на бок , подложил под щеку ладонь, как делал это в детстве и попытался заснуть. На столе стояла баночка с теми вкусными таблетками, но Эрик съел от силы три, хотя в прежние времена мог съесть за это время и десять.
Где-то за дверью послышались шаги голоса. Эрик привстал и повернулся головой к двери.
- Я устала, Мег, серьёзно тебе говорю,- доносился женский голос,- уже идут вторые сутки. Неужели некем меня заменить, а?
- Барбара заболела, у неё пневмония,- отвечал другой голос, тоже женский.
- Боже мой. И сколько мне тут ещё тогда сидеть. Я ещё чего доброго, засну прямо во время операции, если так будет продолжаться.
- Ладно, успокойся. Я вызову Венди с отпуска. Думаю, лишние деньги ей не помешают. К тому же, она решила провести этот отпуск с дочкой дома.
- Уже что-то.
- Хорошо. С этим решили. Обойди палаты, посмотри всё ли в порядке и иди дремать в мой кабинет. Мне нужно , чтобы утром ты выглядела нормально.
Послышались шаги, затем недовольное ворчание. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась и медсестра вошла в палату. Эрик не стал притворятся, что спит. Он скрестил ноги и сидел, немного нагнув голову.
Медсестра что-то напевала себе под нос и даже не заметила его из-за темноты. Она была молода, с хорошей фигурой и особенно красива с распущенными чёрными волосами, как это позже заметил Эрик.
- Господи боже,- громко сказал медсестра, прикладывая руку к груди,- почему ты не спишь? Ты напугал меня.
- Вы сами себя напугали, Эрик откинулся на подушку. В этот момент он был очень похож на своего отца.
Медсестра присела на стул рядом с кроватью.
- Ты ведь Эрик, да?
Он кивнул.
- Хочешь, включу свет? У тебя ведь есть лампа.
- Нет,-сказал он,- в темноте лучше думается.
Воцарилось молчание. Медсестра перебирала пальцами, не зная, о чём спросить
- ТЫ боишься докторов, да?
Эрик поднял голову.
- Почему вы так решили?
- Ну, - она улыбнулась,- сейчас пол второго ночи, а ты не спишь. Стало быть, волнуешься. А кого ещё можно боятся в клинике, как не докторов. Этих жутких , кровожадных убийц, к которым , увы, отношусь и я.
Эрик улыбнулся . Эта женщина часто улыбалась, и поэтому очень ему нравилась . Люди должны часто улыбаться, считал он , и тогда проблем у них будет меньше.
- Нет, я не боюсь доктор. Особенно таких  , как вы. Вы добрая. Да и всё другие, они ведь помогают людями, правда?
- Конечно,- медсестра кивнула , - что же тогда тебя тревожит?
- Ничего, - Эрик повернулся на бок , но глаза не закрывал.
- Ну ладно, я тогда пойду,- сказала медсестра с лукавством,- у меня ещё много дел.
Она встал, ещё раз оглядела кровать и пошла к выходу, твёрдо ступая тапочками по полу. Эрик нехотя повернулся и сказал:
- Ладно ,  я вам скажу. Только не уходите. Окей?
Медсестра была тронута.
- Хорошо, раз ты просишь. Я не уйду.
Она вновь присела на стул.
- Ну так что ты мне хотел рассказать?
- Я волнуюсь за своих родителей,- сказал он шёпотом,- вы ведь наверняка знаете мою маму?
- Я видела её. Она сидела здесь последнюю неделю  , пока ты был без сознания , верно?
- Угу.  Ну так вот. Сегодня … , - он посмотрел на часы,- ну то есть вернее , вчера я случайно подслушал их разговор мамы с папой. Мне часто говорили, что подслушивать, это не хорошо. Но я не нарошно. Через эту дверь всё прекрасно слышно. Например, только что я слышал , как вы были довольны тем, что какая- то Венди выйдет на время из отпуска, потому что какая-то Мег заболела пневмонией.
Лицо медсестры покраснело.
- Да,- сказала она,- и вправду хорошо слышно.
- Ну так, вот. Перед тем как рассказать вам, я хочу вас спросить,- Эрик немного помедлил,- вы умеете хранить секреты?
- Да.
- Клянётесь?
- Клянусь,- медсестра улыбнулась, подняв ладонь вверх, в знак клятвы.
- Ну ладно,- Эрик смерил её взглядом, а затем продолжил,- ну так вот, я случайно подслушал, как мои родители вчера ругались. Они кричали другу на друга, говорили , как я понял обо мне, но не только, потому что у них в разговоре звучало ещё много слов, значения которых я не знаю, вроде адвокат и право опеки, или как-то так. Ну так вот, я не понимаю, почему они ругаются из-за меня?
Неужели я в чём-то виноват.
Эрик опустил глаза, а лицо медсестры стало мрачным и тёмным. Она никак не ожидала услышать такое.
- В чём же я виноват?- повторил он , едва не плача.
- Ни в чём ,Эрик,- успела заверить его медсестра,- они взрослые, дружок. А у взрослых много проблем. И они от них сильно устают. И поэтому ругаются. Знаешь, когда я была маленькой, то тоже этого не понимала, но потом… Волей не волей, мне приходится решать некоторые проблемы с мужем с помощью крепкого слова, но это ведь не значит, что я его не люблю.
Эрик призадумался.
- Может быть, вы и правы,- сказал он заложив руки под за голову. Но только от этого не легче.
Последовало молчание. Медсестра задумчиво перебирала пальцами. Ей было жаль мальчишку.
- Мои родители когда-то тоже сильно ругались,- сказала она, немного наклонившись,- даже хотели развестись, ну то есть, жить не вместе  ,  порознь. Но  я тогда сильно заболела, почти как ты сейчас, и могла даже умереть. Мои родители так за меня переживали, что в какой-то момент решили помириться ради меня. Родитель всегда любит своего ребёнка.
Эрик немного привстал.
- Вам повезло,- сказал он.
- Да, я думаю, у вас всё наладится,- она посмотрела на большие наручные часы, подарок отца,- мне уже пора, Эрик. Приятно было познакомится . Я зайду к тебе завтра.
Она протянула ему руку и тот с радостью её пожал. Когда она вышла Эрик, заправил подушку и лёг. Ту ночь он почти не спал.
*******
Генри зашёл в спальню и подошёл к шкафу, по пути снимая потную и грязную одежду. Часы показывали полночь. Сняв проклятый галстук, который давил, как петля, Генри обернулся и увидел Анну, которая лежала в кровати, в ночной рубашке и смотрела на него, держа левую руку на лампе.
- Скажи мне пожалуйста, любимый,- сказала она с насмешкой на губах,- неужели мои слова для тебя – пустой звук?
Генри вздохнул и ничего не ответил. Сняв одежду , он лёг на кровать.
- Мне кажется, я с тобой разговариваю.
- Нам нужно выспаться,- сказал Генри,- завтра утром мы должны уладить с врачом вопрос денег.
- Довольно,- нервно выпалила Анна,- хватит прикидываться. Зачем ты ходил к нему? А? Ведь я настойчиво просила тебя этого не делать.
- Чего ты хочешь?- Генри устал и был очень зол.
- Я хочу узнать , что ты ему говорил.
- Это наше дело.
-Нет!!!- Анна взяла Генри за руку и повернула к себе.
- Отпусти,- он отстранил её руку, наблюдая следы от женских ногтей,- я сказал ему то, что и ты. Знаешь, Анна, при всём положении, Джек не заслуживает того , что ты для него готовишь. Он бы никогда…
- Хватит. Я уже достаточно слышала от тебя слов «никогда» и «Джек добрый и хороший». Хватит!!!! Но я всё понимаю- тебе наплевать на Эрика, потому что он не твой сын. Моему  мальчику нужна опора, защита, покровительство, но ни ты, ни тем более его отец не смогли этого сделать. Ты тряпка, Генри, настоящая тряпка. Ты бегаешь от одного к другом, как собачонка, и так не можешь понять,  с кем ты
Генри отвернулся, желая скрыть обиду и гнев. Под одеялом грелись его сжатые в кулаки, похожие на камни. Но он молчал, как и всегда.
Анна повернулась к себе, продолжая презрительно смотреть на мужа. Пять лет назад она сутки лежала на столе в родильном дому, ждала , с болями и схватками, пока наконец её ребёнок не выйдет из утроба.  Она терпела всё девять месяцев до того,  и вот теперь, маленький, смешной, похожий на карлика человечек лежал у неё на руках. Он плакал, открыв  маленький беззубый рот, а мать запеленала его и пела ему колыбельную, хотя он даже не знал своего собственно имени.
И ей плевать что теперь её сыну пять лет, плевать, что он любит своего отца, он всё равно её, он по прежнему тот маленький человечек, который кричит и  плачет от всего вокруг происходящего.  В тот момент ,когда он, с окровавленным виском лежал на берегу, а Генри лез за ним вниз, она поняла, что сможет убить за него. Если надо будет, она достанет Джека везде, поедет в любую страну, на любой континент. У неё есть много чего, но по настоящему дорог ей только ей сын, Эрик. Даже Генри, муж, был для неё обузой. Она относилась к нему, как к домашнему животному, но больше с жалостью, чем с любовью.
Анна повернулась на бок, пытаясь заснуть, но как и её сын, в ту ночь она почти не спала.
**********

1968 год.
Мендок , в зелёных в полоску шортах и голубой футболке, сидел в приёмной отделения полиции. Звонок от шерифа Метьюса всполошил его и заставил бежать прямо в домашнее одежде в участок.
Здесь было довольно людно. У  всех были претензии, недовольства, голоса были чёткими и отрывистыми, как у активистов на демонстрациях, иногда были усталыми , реже всего- беспечными.
Мендок был бледный, как молоко. Он то и дело теребил край своих шорт, стараясь мысленно отвлечься и немного расслабиться. Часы противно тикали, маленькая стрела была у двойки.
Кто-то постучал его по плечу и он от неожиданности подскочил.
- Господи боже мой, мистер Мендок,- говорил шериф Метьюс, грузный темнокожий полицейский и Филадельфии, который только год назад приехал в штат МЭН.
- Простите, я просто…,- Мендок перевёл дыхание,- послушайте, давайте приступим к делу. Что с моим сыном, что вы узнали?
Метьюс замялся.
- Я думаю вам лучше увидеть это самому.
Мендок побледнел пуще прежнего. Он вдруг отчётливо подумал, что увидит своего сына в морге.
- Уж не хотите ли вы мне сказать,- он готов кричал от страха и горя на весь мир.
- Нет, не хочу,- отрезал Метьюс,- просто пройдёмте со мной.
Они подошли к двери с табличкой «Дж. Метьюс. Шериф», Метьюс отпер её и они вошли. Кабинет оказался не большим, но довольно уютынм. Посередине стоял большой деревянный стол, с одной стороны от него находилось кресло шерифа, с другой дива, на который садились его посетители. По бокам стояли шкафы с документацией.
- Присаживайтесь,- сказал Метьюс.
Мендок сел, по прежнему очень взволнованный.
- Итак, - Метьюс взял в шкафу конверт, раскрыл его и положил на стол,- сегодня утром в Стэндфордский участок прибыло письмо, адресованное вам.
- Какое это отношение имеет к моему сыну?- Мендок нервничал и слабо понимал , что говорит.
- Это письма было написано вашим сыном, - грустно сказал шериф. Мендок вскочил , дрожа руками, будто в конвульсии.
- Где? Где он?
- Мы этого не знаем. Он этого не сообщил. У него было лишь одна просьба.
Мендок вопрошающе, с мольбой посмотрел Метьюса.
- Он не хочет вас видеть. Он хочет свободы для своих решений.
Доктор так и застыл с открытым ртом, а потом присел и стала качать головой.
- Я не верю. Не верю,- как полоумный , говорил он.
- Мне очень жаль,- сконфуженно сказал Метьюс. Он положил перед Мендоком и письмо и вышел. Шериф никогда не умел утешать людей , так что теперь чувствовал себя ужасно. В какой-то мере он сам чувствовал вину за этого паренька. Метьюс присел, достал бумажник и посмотрел на фотографию дочери- маленькой Саманты. Ей было всего десять, но окутанное тёмными, как её кожа , волосами , её лицо казалось милым и простым. Шериф любил свою дочь, они с женой долго ждали ей. «Подарок небес,- называл он её шутя сквозь слёзы. И если она когда-нибудь уйдёт от него, покинет семью навсегда потому, что ей там было плохо и неуютно. Метьюс покачал головой и спрятал бумажник обратно.
Через 10 минут он вернулся к кабинет. Мендок сидел на диване, сгорбившись, как старик. У его ног лежало письмо. Доктор сопел и всхлипывал, его лицо было красным и туманным, а руки бледными и трясущимися.
- Вам нужна помощь?- спросил Метьюс.
- Мне нужен мой сын,- сказал Мендок и вышел.