Акрофобия. Глава 13

Генри Тор сидел в палате Эрика и поглядывал на часы.» Уже половина седьмого, - думал он, разминая затёкшую шею. Он сидел тут уже более получаса и теперь сильно опаздывал на заседание суда, хотя в по сути он грезился ему каким-то Верховным Судом, так он его боялся  и ненавидел одновременно. И поэтому опоздание докторов, который должны были прибыть к шести и осмотреть Эрика, дав окончательный вердикт по поводу его выписки, его в какой-то  мере радовало.
За последнее время, когда Анна была занята обвинительным процессом, он больше не ощущал к ней той любви, от которой холодело и сжималось его сердце в первые месяцы их супружеской жизни. Теперь эта была уже не та строгая, но приветливая и улыбающаяся женщина, на палец которой он одевал кольцо, а хмурая , поникшая в своей ненависти мать, боязнь за сына у которой превратилась в пареною.
Каждый раз, как он, вроде бы довольная и счастливая, покидала палату Эрика, его лицо темнело, а речь становилась грубой и недовольной.
Генри поймал себя на мысли, что так думает о своей жене не первый раз, и каждый раз уверенность в том, что даже после их отъезда в Нью-Йорк что-то переменится в ней, постоянно уменьшалась.
Часы уже показывали без двадцати минут семь. Генри уже всерьёз начинал беспокоится не только за суд, на который ему уж точно не успеть, а ещё и за Эрика, потому что чёртов осмотр длится уже пол часа, когда обычно проходит за десять минут.
Не выдержав ожидания, Генри вышел из палаты и направился на верхний этаж, в кабинет рентгенологии. Его волнение постоянно нарастало, но едва он только достиг лестницы, как оказалось, что она было бесплодным.
По лестнице, в сопровождение двух медсестёр и одного хирурга, мистер Хардвиджа, который заменял постоянного лечащего врача, шёл Эрик, медленно, с непривычки, перебирая ногами и держась за руки медсестёр.
- Боже мой,- сказал Генри,- вы меня с ума сведёте. Почему так долго, мистер Хардвидж?
Доктор улыбнулся, помогая Эрику спуститься.
- Всё хорошо, мистер Тор. У нас были некоторые сомнения, но теперь, как видите, их больше нет.
Эрик преодолел последнюю ступеньку. Каждый шаг его теперь, как и его отцу, доставался с болью, но улыбка на лице говорила, что даже это лучше , чем просто лежать. Кости мальчика срослись правильно, теперь мышцам нужна была тренировка.
Генри внимательно следил за каждым шагом Эрика. « Ну слава богу, - подумал он, одаряя мальчика улыбкой, - всё закончиться хорошо.
- Каждый день Эрик должен несколько раз проходить по коридору,- советовал Хардвидж, обращаясь к Генри,- не стоит переусердствовать, поэтому если сильно устанет, нужно дать мышцам отдых. Со временем Эрик будет бегать так, что не догонишь.
От одних этих слов Эрик стал гордым, как лев, так что когда доктора их покинули, он сказал Генри, что дойдёт до палаты сам. Он кивнул и тогда Эрик, с трудом ковыляя, всё же преодолел эту исполинскую для него дистанцию и когда присел на кровать, то с удовольствием облокотился на неё и с довольным лицом вытер с лица капли блестящего пота радости.
Немного отдышавшись, как после забега, он приподнялся и спросил у Генри, который всё это время продолжал сидеть в палате:
- Дядя Генри?!
- Да?
- А почему ты здесь сидишь? Ведь мама мне говорила, что ты будешь здесь, пока меня не приведут доктора, а потом уйдёшь, потому что вам с мамой нужно сделать что-то важное. Ты не забыл об этом?
Генри улыбнулся. « Какой же он ещё наивный?»- подумал он.
- Нет, не забыл. Просто…- Генри задумался. Ему жутко не хотелось куда-то идти,- я ещё не опаздываю.
Эрик взял яблоко со тумбочки и стал молча его подкидывать, глядя как оно крутиться. Свет в палате был  ярким, так что фрукт казался ещё более зелёным и сочным.
- А почему…,- вдруг вырвалось у Эрика в задумчивости, но он не стал продолжать говорить, а лишь крепко сжал яблоко и откусил часть.
- Что «почему», Эрик?
Мальчик скривился, хотя вовсе не потому, что яблоко было кислым. Ему хотелось спросить, но в силу неопытности он не был уверен, как это сделать более тактично.
- А папа,- наконец сказал он,- почему он больше не приходит сюда?
Генри не ожидал такого вопроса. В словах ребёнка звучал не скрываемый упрёк. Он многое понимал.
- Папа занят, Эрик,- сказал Генри,- но мы с ним иногда общаемся, у него всё хорошо. Он любит тебя, и как только освободиться, сразу же навестит тебя.
- Мама его больше не любит,- спокойно сказал Эрик и лёг на кровать во весь рост. В его лице было столько горечи, что Генри отвернулся. «Этот малый, он…,- Генри даже знал, что и думать, - он даже не плакал, он просто смирился.
- Ты не прав. У них просто,- он едва не поперхнулся той ложью, которую сейчас хотел сказать,- трудности. Но они их преодолеют.
- Вы думаете, ты и мама, что я слишком маленький. Но я уже не малыш. Не надо меня обманывать.
Он посмотрел Генри в лицо и тот отвернулся. Ещё никогда не чувствовал себя таким уродом, как сейчас. У него , взрослого человека, имеющего работу, семью, жильё, всё, что принято иметь самодостаточному человеку, но у него не было даже трети той выдержки, которую демонтировал его пасынок.
- Скажи мне только одно, дядя Генри.
Тот поднял голову.
- Они ненавидят друг друга из-за меня?
Генри был повержен. Он сейчас стоял на коленях перед этим ребёнком, он был в его власти. И он не стал врать. Губы Генри дрогнули, глаза поневоле стали влажными и он сказал:
- Да. Из-за тебя. И не только. И мне, - он встал и весь дрожа, как морж, продолжил,- надо уйти.
Эрик проводил его взглядом до самой двери. Мальчик заложил руки под голову и стал смотреть в потолок, слушая, как монотонно тикают стрелки на часах. Он знал, что нужно делать.
Генри, весь дрожа,  как после холодной ванны, шатаясь, вышел из палаты. Совесть выедала его изнутри, как мерзкий червь- паразит. Он стоял так ещё с минуты , прислонившись к стене и стараясь не потерять рассудок окончательно.
Мысль о времени немного привела Генри в чувство. Плохо соображая, что надо делать, он всё же помнил про суд, клочки памяти, которые у него остались, подсказывали , что надо идти. Пересилив себя, он, наконец, двинулся с места и пошёл к лифту.
Уже собираясь нажать кнопку вызова, Генри протянул руку, но тут перед глазами резко всё потемнело, будто он оказался в тоннеле. Блики света из окна освещали почти пустой коридор. Генри оглянулся . Откуда-то с конца коридора послышались шаги.
В тот момент свет загорелся.
- Ну слава богу, - говорила медсестра, проходящая рядом с Генри вместе кардиологом,- и это уже второй раз за день.
- Им стоит вызвать электриков,- ответил кардиолог тем же тоном. Вскоре оба скрылись за лестничной клеткой , и Генри нажал на кнопку вызова. Эта резкая поломка, которая лишила электричества клинику, подействовала на него, как ведро холодной родниковой воды. Теперь он более или менее мог соображать.
Двери открылись, за ними показалась привычная кабинка лифта. Генри вздохнул и вошёл. Перед тем как нажать кнопку 1, ему показалось, что вместе с группой пациентов в белых халатах шла его жена. Она остановилась и странно, с мертвенно бледным видом, позвала его к себе. Генри моргнул и она исчезла. На её месте стояла пожилая женщина, и она звала к себе внучку, которая бегала по коридору.
« Я схожу с ума,- подумал Генри, нажимая единицу. Двери со скрипом закрылись, лифт дёрнулся и поехал вниз.
« Через пол часа мне надо будет оклеветать лучшего друга, хотя впрочем , уже и не друга, наверно,- размышлял генри. Когда-то он был вынужден сказать «да», потому что в душе выбрал Анну, а ещё глубже, в той её части, в которую и сам заглядывал довольно редко, и вовсе решился на её правоту. Ведь то, что произошло там, на крутом берегу, он до конца не видел. Джек ведь и вправду мог скинуть своего сына, если не из мести, то может из-за чего-то другого. Ведь жена и муж должны иметь одно мнение, должны стоять друга за друга, они должны…
Генри не смог закончить мысль, потому что лифт вдруг остановился, кабина дёрнулась и вовсе заглохла. Тусклый свет погас, и он остался в кромешной тьме.
Генри наугад ударил по кнопкам, но не одна из них работа. Немного отойдя, он попытался раздвинуть двери, но они не поддавались.
Вскоре включился слабый аварийный свет.
- Похоже, у них там всё действительно так скверно,- прошептал себя под нос Генри, присаживаясь на пол. Ему тут сидеть ещё было долго.
И он, как ни странно, был этому рад. Ведь он не сможет побывать на суде по весомой причине, и это отсрочит дело.
Холодный пол лифта казался даже приятным, а тишина, нарушаемая иногда только какими-то отдалёнными криками и позвякиванием, помогала успокоиться.
Генри не смотрел на часы, но догадывался, что прошло уже где-то пол часа . За всё это время он почти не двигался, а аппарат для связи с диспетчером, на который он иногда бросал короткий взгляд, по прежнему молчал. « Так даже лучше»- подумал он
« Как я мог до такого докаться,- думал он, рассматривая свои руки,- как моя жизнь, жизнь простого клерка, вдруг перевернулась вверх тормашками. Почему я делаю выбор, делать который не должен?! Почему от меня что-то требуют, когда я не хочу этого давать?
Да и почему всегда нужно делать выбор?
« Я уже не малыш. Не нужно мне лгать» - вспомнил он слова Эрика. Мальчик ничего не помнил о том дне, когда свалился со скалы, но он верил в то, что его отец никогда бы не причинил ему вреда.
В этом состоянии Генри очень хорошо понимал мальчика. Эрик разрывался между отцом и матерью, а он – между другом и женой. Но Эрик в свои 6 лет уже был решительней Генри. Если бы он только знал, что делает его мать.
Генри встал  и со всего маху ударил стене. Костяшки пробила сильная боль, но он терпел. « А ведь если так подумать, то когда-нибудь я тоже буду ей не нужен». Джек и Анна когда-то могли называться лучшей парой из всех, которых знал Генри. И к чему это привело?
« Чем сильнее ты любишь, тем сильнее потом будешь ненавидеть»- вспомнил Генри старую фразу и от неё у него во рту стало кисло.
« Когда-то Джек доверился любви, и где же он теперь?!»- думал Генри, прохаживаясь по лифту, как лев в клетке,- я не повторю его ошибок.
Генри достал свой сотовый.
- Только бы… Только бы,- шептал он, глядя на циферблат,- Да, да, слава богу. Одна полоска связи ещё есть.
Генри набрал номер и поднёс телефон к уху. Пошли протяжные гудки, за ними хриплый механический голос автоответчика. « А точно, заседание ещё не кончилось».
Генри повернулся, собираясь с мыслями.
- Джек, - начал он запись на автоответчик,- выслушай меня до конца. Это важно. То, что я буду говорить дальше, чистая правда. Если ты хочешь, чтобы твой сын остался у тебя, дослушай до конца.
Генри перевёл дыхание.
- У меня в дипломате есть аудиозапись, на которой юрист советует Анне, как составить тот документ. Я отдам её тебе. На следующем заседании ты предъявишь её суду. Когда спросят меня, я скажу, что был обманут своей женой. Я хочу исправить всё, покончить с этим.
Генри замолчал и хотел было уже повесить трубку, но потом добавил :
- Всегда есть выбор, Джек. И я его сделал. Прости, если сможешь.