Клиника
Клиника
Клиника — отрасль врачебной науки, посвященная преподаванию практической медицины. Так как такое преподавание, за единичными исключениями, ведется у постели больного, то отсюда и возникло представление о клинике, как о больнице.
Серость
Улица, по чьей-то прихоти обозванная проспектом и носящая финно-угорское имя Кепсе, пыльна, грязна и малолюдна. Дома, что были построены в конце XVIII , начале XIX веков согласно Уставу, из кирпича и оштукатурены с последующей окраской в разные цвета давно не перекрашивались и ныне стоят разномастно-этажные серой шеренгой.
Небо тоже блёкло серо, оно затянуто тяжелыми облаками, нижняя кромка которых от поверхности земли не выше двухсот метров. Ещё мгновение и оно упадет на город…
Редкие яркие кляксы рекламы не в силах побороть обуявшую городскую серость.
Прохожие люди находятся в системе Броуновского движения. Но если открытое Р. Броуном движение взвешенных частиц можно разглядеть только через микроскоп, то тут и очков не надо. Видите, как они, не опасаясь быть сбитыми авто, бегут наперекос через проспект?
Прохожий народ спешит. Прохожий народ сумеречен и сосредоточен, как приговоренный к повешению. Попробуйте сказать кому-нибудь из них обычное приветствие, здравствуйте. В ответ в лучшем случае испуг на лице. Чаще услышите грубость.
Наш взор выхватывает их толпы одну фигуру. С большим трудом различаем в ней черты женщины. Пальтишко зеленое в крупную черную клетку с белыми точками и стоячим воротником несуразного фасона, на голове берет и волос не видно. Хочется крикнуть ей: куда спешишь, отчего проспект перебегаешь в неположенном месте? Не услышит. А машины едут и едут. Встряхивает их на заплатках, и это у дорожников называется ямочным ремонтом. Как хочешь, так и понимай; то ли они ямы заделывают, то ли они их, наоборот, устраивают. А женщина, невзирая на поток авто, лавируя между ними, бежит поперек проспекта. Вот перед ней большой, очень большой автобус, ему бы ехать, как того предписывает Указ городского правительства в крайнем правом ряду. Так нет же; фурычит посреди проспекта. Медленно ведет свой рыдван человек, плохо говорящий по-русски. Он успевает крутить «баранку», говорить по мобильному телефону и принимать плату за проезд одновременно. Настоящий факир. Где ему следить за дорожной обстановкой. И другой водитель транспортного средства с двигателем внутреннего сгорания, но меньшего размера и наименования, и точнее легкового автомобиля фирмы «Рено» также не особо заботится о безопасности дорожного движения; ему бы ехать побыстрее, невтерпеж ему. Не дожидаясь, когда на светофоре загорится ему зеленый свет, он рвет свою машину с места в аллюр.
Бедное существо в пальто из зеленой ткани в крупную черную клеточку и с белыми точками. Удар капотом «Рено» пришелся ей по её тощим бедрам. Вес существа пятьдесят три килограмма, а машины значительно больше. Точнее весит она одну тысячу двести тридцать килограммов.
Как могут выдержать такой удар кости таза? Не родила женщина и не родит теперь никогда.
А вокруг все также серо. Одно красно-бурое пятно на асфальте, да красный крест на машине «Скорой помощи».
Прохожий народ, на мгновение задержавшийся у тела женщины в зеленом пальто, продолжил Броуновское движение. Похоже, он поголовно поражен бациллой непоседливости. Ему не сидится дома, он, едва продрав глаза ото сна, не успев нормально позавтракать, мчится на двор. Надо ему, не надо, но он забежит в магазин. Обязательно отругает продавца и выскажет свое мнение по поводу и без повода. Особо он любит выражать свое мнение насчет того, в чем ни черта не понимает. Тут он в выражениях не стесняется.
Поразительно! Поражает не то, как они выражаются. Удивляет то равнодушие окружающих их, с которым это окружающие принимают отборную ругань. Однако мы излишне щепетильны; стоит лишь посмотреть один из так называемых молодежных каналов телевидения.
К вечеру панели проспекта пустеют, бывшие днем прохожие люди превращаются в сидельцев у телевизоров. Они у приемников принимают пищу, пьют, кто на что способен, умывают рты и руки после жирного влажными салфетками и даже, у кого остались силы и есть желание, тут же занимаются любовью. Под голоса участников ток шоу ли, передачи о животных или, на худой конец программы Дом-2, мужчина исполняет предназначенные природой пассы, а женщина, в зависимости от темперамента и воспитания, данного в детстве, издает разнообразные звуки.
Прислушаться, и в этих звуках серость. Где вы Эсмеральды, Макбеты и прочие страстные и красивые?
Так эти смотрители телевизора и уйдут в ночь; не принявшие душ, не почистившие зубы, с мигающим экраном телевизора и капающей из прохудившегося на кухне крана водой.
Рядом, буквально через стену, не спит он. И он днем числился прохожим человеком, но сейчас мы охотно назовем его придатком к компьютеру – напасть века. Сидит он, раздвинув ноги, согнувшись и вперив взор в мерцающий экран монитора. Тук-тук, едва слышны удары пальцев по клавиатуре.
Так проходит час, и мы слышим в тишине уснувшего дома его скрипучий голос.
- Норму я выполнил, - неведомо норму чего, но это выражение безотносительно вызывает уважение.
Медленно мужчина идет в другой конец квартиры. Он, вообще все делает медленно. Так как в съемке в системе рапид. Проходит пять десять минут и по кухне распространяется щекочущий нос запах хорошего кофе. Кто-то, кто регулярно смотрит по телевизору передачи о здоровье, да к тому же верит всему тому, что говорит некто Малахов плюс, то возмутится – как можно на ночь пить кофе! А он пьет. И что поразительно, потом крепко спит. Он и мороженное ест зимой. Парадокс, так можно сказать о нем и нисколько в этом определении не ошибемся.
Он будет крепко спать до четырех утра, и пробудиться тогда, когда город ещё спит, когда даже отъявленные негодяи, угомонившись, пребывают в тяжелом забытьи.
Умывшись холодной водой, сбрив щетину, он начнет свой день. Однообразие быта перестало угнетать его давно. Он смиренно принимает всё – необходимость поглощать пищу, соблюдать личную гигиену, общаться с окружающими его особями. Он давно живет своею обособленной от современного мира жизнью. Его мир остался в прошлом. Он живет ныне и тут как инопланетянин, ранее побывавший на этой планете. Кажется, все знакомо; и природа вроде та же, и существа, обитающие тут, похожи на тех, что были раньше. Но не то, все не то. Даже речи их иные, иногда непонятные совсем.
Раннее утро он начнет, как это ни странно, но тоже с чашки кофе, но теперь его он разбавит молоком. Привыкший к определенному ритуалу, он накроет на стол по всем правилам этикета. И скромную пищу он будет не просто есть, он её станет вкушать. После того, как все что им приготовлено, будет съедено, он тщательно помоет посуду. Можно и покурить.
Скажите, что же в этом парадоксального? Ответим, именно это и есть парадокс для того времени, в котором ему достало доживать свои дни.
Повсеместно и всеобъемлюще внедрилась в наш быт американская fast-food. Дешираки для людей и педигри для собак. В так называемых ресторанах, а на самом деле пошлых забегаловках с интерьерами a,la вам не подадут приготовленное по заказу блюдо; вы будете жевать разогретые в «чудо» печках вчерашние в лучшем случае шашлыки и другие «яства». И благодарите Бога, если после Вас не одолеет диарея.
Вернемся на кухню, где наш герой успел искурить сигарету. Какие шаги сделает он?
Путь его во двор. Последние дни его обуяла жажда движения. И не просто так походить по дому, а обязательно выйти и шагать, шагать. Без цели, одного лишь ради движения.
Идет мужчина, чуть-чуть припадая на левую ногу, сосредоточено глядя перед собой, и кажется, он ничего не замечает вокруг себя. Обманчиво такое впечатление. Вон он, каким взглядом проводил женщину, приятно выделяющуюся из толпы. Одно то, что она в юбке уже выделяет её. Если бы мы обладали слухом летучей мыши, то услышали бы странные слова, исходящие из его уст: Столбы.
Знать бы нам, что сие значит. Он-то знает; в юности он так говорил о женщинах, с которыми он бы стал бы заниматься любовью, произнесите первые два слова без паузы, и получится то, что мы услышали. Можно посмеяться над причудливым стариком, но это, же здорово, что он не растратил свое Либидо.
А он продолжает идти. Так же как вчера и позавчера прохожие люди совершают Броуновское движение, все также авто стоят в биче современной жизни, «пробках», и чадят, и чадят. Кто из прохожих людей станет сегодня их жертвой? Он идет и что-то шепчет себе под нос: опять я там, куда меня моя шальная жизнь как вихрем занесла. Опять я среди себе подобных одинок. Опять мне ветер больно бьет в лицо, и снегом леденеют руки.
Стоило нам отвлечься на секунды, и мы «потеряли» его фигуру.
По ходу прикинь полный пипец.
Помещение на втором этаже, что до Октября семнадцатого года называлось бельэтажем. Это место действа, что мы с вами понуждены, будем наблюдать в течение вечера и ночи одного осеннего дня.
Для тех, кто родился после Великого Октября - Бельэтаж (фр. bel ;tage «прекрасный этаж»): лучший (второй снизу) этаж зданий, где располагались парадные залы.
Итак, бельэтаж в доме постройки конца XIX века в центре некогда славного и красивого города. Большой зал с самодельной эстрадой, похожей скорее на помост для приведения в исполнения казни путем отделения головы от тулова, полон народу, табачного дыма, запахов алкоголя, пота и ещё чего-то такого, что трудно определить без токсиколога. Как вам такое сочетание – не напоминает что-то? Земля тряслась, как наши груди. Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой... Кстати и в этом зале, «поле боя» тоже стоял вой. Выл какофонией музыкальный центр, ему вторили голоса существ, отдаленно напоминающих людей, в судорогах перемещающихся в центре зала.
Над всем этим возвышался один - назовем его Главным Шаманом. На их языке он зовется ди-джеем. Используем зум наших глаз и попробуем разглядеть его получше.
Первое, что приходит в голову, когда сквозь пелену дыма мы рассмотрели существо, это не по возрасту высокий младенец. Голова его обрамлена курчавой гривой волос, окрашенных во все цвета радуги, нос пупырошкой, глазки едва видны. Зато рот большой, с толстой выпяченной нижней губой, которую существо постоянно облизывает. Оближет и в ответ снизу визги девичьи. Мы поторопились назвать тех, кто визжит, девицами. Разве можно признать в некоем существе, у которого не лицо, а маска, не ноги, жердочки, и вместо положенного природой объемного таза две выпирающие кости, существами женского пола. И вновь сосредоточим свой взгляд на одной фигуре, что выделяется особо. Тело её дергается в эпилептических судорогах, рот, выкрашенный в такой насыщенности красный цвет, и кажется, что он разбит в кровь, извергает немыслимые звуки; так в американских фильмах поделках передают ад джунглей.
- Убей меня, - раздается внизу и за этим вой, раненной гиены.
Звуки, льющиеся из агрегата, достигают апогея; потом многие, кто внял им, перестанут слышать нормально.
Существо в черном свитере, выпучив глаза, вскидывает руки, ноги его в это время изламываются в пляске Святого Витте.
«Сухая» справка.
Хореический гиперкинез, более известный, как «виттова пляска» или «пляска святого Витта»; от греческого ;;;;;;, вид танца — синдром, характеризующийся беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями, сходными с нормальными мимическими движениями и жестами, но различные с ними по амплитуде и интенсивности, то есть более вычурные и гротескные, часто напоминающие танец.
Выделяют:
1. Первичные наследственные формы:
2. Хорея Хантингтона;
3. Наследственная непрогрессирующая хорея с ранним началом;
4. Хроническая хорея с поздним началом;
5. Хорея как синдром в составе наследственных «экстрапирамидных» заболеваний:
6. Синдром Лёша — Нихена
7. Гепатоцеребральная дистрофия (болезнь Вильсона — Коновалова)
8. Пароксизмальный хореоатетоз.
Так что вам предоставлена возможность выбрать.
Скоро лица больной покрывает испарина. Руки в судороге начинают рвать ворот. Рывок, ещё и нам видны сосковидные груди. Ба! Так это девушка.
Какие чувства могут вызвать у нормального в психическом плане мужчины обнаженные женские вторичные половые органы? Вы правы; желание обласкать их с последующим проникновением в лоно её.
Мы слышим.
- По ходу прикинь, полный пипец, - это верещит рядом дергающийся юнец.
В ответ девица исторгает из своего рта, больше похожего на другой орган женщины в период менструации, визг, который должен, по её разумению, изображать восторг.
В это время шаман начинает последний акт, он срывает с себя ту часть одежды, что прикрывает его торс. Отдадим должное; у него хорошо развитые мышцы рук и плеч.
Вой отроков перекрывает какофонию, несущуюся из музыкального центра.
Невольно закроешь уши и отвернешься. Полезнее сходить в туалет.
Скоро видимо и тому, кто инициировал эти вопли и пляски, тоже приспичило кое-куда, и он резко прервал действо. Тишина оглушила. Секунда и мы слышим звук льющейся воды. Неужели это ди-джей не добежал до уборной? Нет! Раздается визгливый голос существа без пола.
- Обнаглели, испорожняются прямо в зале.
В ответ не слова осуждения безобразника, а дикий хохот.
- Присоединяйтесь! – и шум льющейся воды усилился.
Такого падения нравов не знал и древний Рим.
Как мы ошибались; то лился бензин из канистры, что пронес один из танцоров диско. А так пробка в канистре была сломана, этот недоумок заткнул её картофелиной. Спирт А-97-ой разъел её и теперь бензин сначала тоникой струйкой, а потом буйно стал истекать из ёмкости.
- Братва, - пьяным голосом закричал кто-то, - запалим фейерверк. И запалили же, впавшие в транс существа подобием гомосапиенс. Полыхнуло вмиг.
Кто-то успел крикнуть, - Прикинь по ходу, полный пипец.
Живыми и обожженными из этого горящего Содома на улицу выскочили несколько человек. Позже, уже в клинике их посчитали, и оказалось их тринадцать. Все остальные умерли там; кто от удушья, кто от ожогов и связанного с этим шока.
В то время, когда одна карета «Скорой помощи» везла в психбольницу нашего страдальца, другие развозили погорельцев в разные медучреждения.
Полный пипец!
Как он сошел с ума
Он проснулся; как будто его кто-то толкнул. Дисплей сотового телефона высветил цифры – 3.35. Утра? Ночи? Прислушался к своему организму. Мочевой пузырь молчит. Как молчит и прямая кишка. Тогда что? В квартире «мертвая» тишина. Во всем шестиэтажном доме тишина. Иначе и быть не может.
Чего меня торкнуло? Употребив слово из лексикона внучки, он зажег прикроватное бра. Зажегся свет, и к нему тут же вернулось ощущение гула в голове, боли в нижней части спины.
Лежать стало тяжело. Как ни крутись. Дыхание прерывается. Он садится. Это процесс. Нельзя резко подыматься, нельзя также крутит головой. И обязательно надо сделать большой глоток воды. Потому-то на тумбочке у него всегда стоит бутылочка воды. Не глотнешь, задохнешься. Придурь? Может быть. Но это факт.
Дыхание он приводит норму по системе г-на Бутейко. Теперь несколько поворотов головы. Хрустят позвонки, чтоб им пусто было.
Запиликал домофон. Кого это в такой час принесло? Народ живет своей жизнью – кто-то кого-то любит, кто-то кого-то ненавидит. Но все поголовно они покупатели.
Один экономист заявил по телевизору, что покупательная способность увеличилась за десять лет в семь раз. Хитро считают они, эти экономисты. Хлеб подорожал как раз почти в семь раз, а как без хлеба прожить-то? Миллионеров стало больше в три раза. Выходит в три раза увеличилось количество покупаемых дорогих машин, вилл и прочей роскоши. Роятся в голове ущербного мысли, роятся…
Глядишь, и что-то вырисуется. Тогда к столу, писать, писать. Попишет, попишет, а потом начнет читать то, что написал. Читает и смеётся. Смех у него трескучий, противный. Но некому ему об этом сказать.
Желудок забурчал, и он идет на кухню. В советские времена ходил такой анекдот – при коммунизме не будет денег, но и продукты питания будут называться все едино, еда. Придет человек в магазин и просит: Взвесьте мне триста граммов еды. Он живет именно, так. Ему все едино, что в рот положить. Лишь бы жевать.
Тоска!
Скоро он выйдет из дома. Неведомая сила толкает его за порог. Дома в округе все как на подбор, строенные в пятидесятые годы XX века. Хорошо строили тогда. Тяжело шагая, он пойдет в сторону проспекта. Без цели, у него установка – быть на улице не меньше часа. С детства приученный жить строго по режиму, он сохранил эту привычку до сих пор. Отец его строевой офицер, для которого Устав внутренней службы был чем-то вроде десяти заповедей, заставлял сына вставать ни свет, ни заря, обливаться холодной водой и делать изнуряющую зарядку. Во взрослой жизни такой образ жизни сохранялся.
Давно мужчина не служит на благо, но привычка сохранилась.
С неба сыплет дождь вперемежку с мокрым снегом, но он этого не замечает. Ему бы не упасть. Вот и перекресток. На доме напротив реклама пива. Размер рекламного щита чуть меньше волейбольной площадки. Им денег некуда девать, - лениво сердится он. Сам-то он был знатным любителем пива. Но это в прошлом. Как это мы обходились без такой рекламы, усмехается и поворачивает назад. Теперь ветер бросает ему в лицо ту мерзость, что шлет на землю небо. Терпение и ещё раз терпение, вот основное качество, что выработал он за долгие годы.
Кое-как он дошел до дома, где обитает последние годы. И вновь рот его кривит улыбка. Если раньше по молодости лет он дома выпил бы сто граммов водки и закусил бы её куском отварного мяса, то теперь он ограничиться крепким чаем. Кофе, это на ночь. Парадокс, он лучше засыпает после него.
Попивая чай и глядя в окно, он размышляет; мысли его не о прошлом, оно ушло безвозвратно. Его мысли можно назвать убогими, если бы они ни были о сущности бытия нынешнего. Какова она, эта сущность, таковы и рассуждения о ней. Будете спорить? Попробуйте. Но прежде «разуйте» глаза и оглянитесь. Достаточно включить телевизор. Хотя бы на час. Да. Там все сверкает красками. Блестит. А вслушайтесь, что говорят. Если это новости, то в первую очередь вас испугают до икоты. Там заживо сожгли стариков в ихнем интернате, там две девчушки сцепившись руками, сиганули с крыши высотного дома. Граждане Росси, вы настроились на продуктивный день? Нет еще? Тогда вот вам мамаша, которая бросила годовалого сына своего на морозе, а сама пошла пить водку.
Тягучая, как густой кисель, наполняет мужчину злоба. Никогда в своей долгой и порой тяжелой жизни он не испытывал такого. И опять неведомая сила гонит его из дома.
Вечер. Из жерла метро спорадически выбрасываются пассажиры. Кто-то спешит занять места в маршрутных автобусах. Кто-то наоборот, не спеша шагает домой. Ему ни спешить никуда не надо, и домой возвращаться нет желания. Шесть месяцев назад он бы поспешил вернуться; там его ждала собака. Умерла псина верный друг. Среди людей у него не было подобных. Соратники, да. Ушли они.
Умирают люди. Тех, кто ушел из жизни триллионы, а сколько будет вас, ещё не рожденных? Мелькнуло в голове. Все чаще и чаще в голове его мысли вспыхивают и тотчас гаснут. Подобное состояние он испытывает в своих побуждениях – то сядет за компьютер и набьет несколько слов, но скоро вскочит и пойдет на кухню, возникло желание чего-нибудь пожевать, пожует и вот ему уже надо куда-то идти.
И вот он опять шагает, тяжело переставляя ноги. Прохожие люди давно уже сидят в своих квартирах, и кто ужинает, кто вперил взгляд в экраны телевизоров.
А он шагает. Куда несут его его больные ноги? Мозг его не отслеживает путь. Пройдена площадь с памятником Ленину, остались позади фигуры блокадников работы Аникушина. Поредели ряды автомашин, а людей просто нет. Светятся окна домов. Но и они гаснут и гаснут. Народ ложится спать.
Больной поступил по Скорой помощи в психиатрическую больницу в три часа ночи. Дежурный врач осмотрел его и долго не мог решить, что записать в карточку больного. Разнообразны формы сумасшествия и выделить определенные признаки у этого больного не представилось возможным. Общим критерием могло бы служить отклонение поведения, от принятых общественных норм, начиная с патологической гиперактивности и заканчивая кататоническим ступором и депрессией. Но, ни того, ни другого в ярко выраженной форме у него не было.
Он не похож на Аякса перерезавшего отару овец Одиссея, а потом покончившего собой, налетев на собственный меч. Нет и крайней формы безумия – депрессии.
Паранойя? Как обычно, ночью в клинике спокойно, и дежурному врачу просто скучно.
Он начал беседовать с поступившим больным. Через два часа он уверенно записал в истории болезни – паранойя. Иначе и быть не может; на лицо стойкие проявления идеи высокого происхождения, изобретательства, научных открытий, особой миссии социального преобразования.
Что стоит его такое высказывание.
- Наше время требует новых лидеров, способных мыслить космически, мы единое целое с космосом. Народ, по латыни плебс, погряз в пучине потребительства. У нас нет элиты. Моя миссия создать новую элиту.
Как точно, отмечает врач; у больных паранойей нет вычурного поведения, эмоциональной нестабильности, гротескных галлюцинаций и необычных идей, отмечаемых при других психопатологических состояниях. Вот и он способен поддерживать, хотя бы поверхностно, экономическую и социальную адаптацию. Я его подержу тут, решает врач готовящийся защищать диссертацию, его поведение пока не находятся в конфликте с общественным благополучием, а мне дополнительный материал не помешает.
Обратимся к энциклопедии – паранойя (от греч. par;noia — умопомешательство), стойкое психическое расстройство, проявляющееся систематизированным бредом (без галлюцинаций), который отличается сложностью содержания, последовательностью доказательств и внешним правдоподобием (идеи преследования, ревности, высокого происхождения, изобретательства, научных открытий, особой миссии социального преобразования и т.д.). Все факты, противоречащие бреду, отметаются; каждый, кто не разделяет убеждения больного, квалифицируется им как враждебная личность. Эмоциональный фон соответствует содержанию бреда. Борьба за утверждение, реализацию бредовых идей непреклонна и активна. Явных признаков интеллектуального снижения нет, профессиональные навыки обычно сохраняются долго.
Минуло полтора года. Все это время за его квартирой присматривала милая женщина, санитарка больницы, которая с первых дней мужчины пребывания там обихаживала его. Приносила чего-нибудь вкусненького, а позже и спиртное. Говоря попросту, они подружились. Кто-то да скажет снисходительно: какая может быть дружба между мужчиной, в прошлом занимающий высокий пост и простой санитаркой. Ошибаетесь, господа! Санитаркой Тамара Геннадиевна стала всего пять лет назад, а до этого служила она бухгалтером в одной строительной фирме, да так служила, что ворам было неуютно. Они-то и устроили, чтобы упрятать её сюда, в психбольницу. Лечить её нужды не было, а спасать от лихоимцев да. Врач, что принимал его, тогда был молодым, но имел в душе сострадание. Так и прижилась Тамара Геннадиевна тут.
- Мы Вас выписываем, - удовлетворенно говорит врач, как же ему быть недовольным, если с этим больным у него все получилось. Он добился ремиссии, получил богатый материал для своей диссертации, - Надеюсь, мы с Вами больше не встретимся.
- Как знать, доктор, - отвечал он с улыбкой, - Как говориться, земля круглая.
Врач промолчал; ему показалось, что этот человек знает то, что неведомо другим.
До дома он добирался на такси. Тамара Геннадиевна ссудила деньгами.
- Отдадите, когда я к Вам приеду, - в том, что она приедет к нему, они не сомневались.
Она приехала к нему через неделю. Приехала, увидела и не узнала. Не то, чтобы он сильно изменился внешне, изменился его взгляд и речи.
- Мне суждено взойти на Олимп, - говорил он, - Я выведу страну из того тупика, в который её загнали люди без чувства Родины, нувориши и мошенники всех мастей. Росси нужна твердая рука. Народ устал от этой демократии.
Тамара Геннадиевна млела, она готова была мыть ему ноги. Он настоящий мужик. А мужик тот был брит на лысо и носил очки.
В конце февраля на улицах города появились щиты, теперь их называют билбордами, с его фотографией и таким текстом – Мы ждем тебя, батя. И все это на фоне множества людей.
Свидетельство о публикации №212120401969