Колючка Глава 7. День города

Глава 7. День города
Люблю городские праздники. Все навеселе, мило улыбаются, напиваются, танцуют. Пищевой ассортимент в такие дни очень разнообразен. Глаза разбегаются. Выбирай любую, а затем еще одну.
Хм.
Хотя, у меня и в обычные дни не было проблем с добыванием себе пищи, но сегодня я решил устроить пиршество. Праздничный ужин есть праздничный.
Сидя в дальнем углу, гриль бара, я любовался жертвами и неспеша потягивал согревающий душу бурбон. Жидкость попадала внутрь меня, обволакивала горло и немного смягчала ощущение жажды.
Внутри меня, не смотря на внешнее спокойствие, давно затаился дикий необузданный зверь, клыки которого рвались наружу и жаждали свежей плоти. Не привлекая особого внимания, я пробегался взглядом по присутствующим молоденьким девицам и довольно ухмылялся.
Одна из них точно сегодня проведет вечер со мной, а после я осушу ее до последней капли, насыщая новыми силами свою изнывающую от предвкушения пиршества плоть.
Жизнь коротка, если ты человек.
Музыка оглушала и заставляла посетителей пританцовывать. В определенный момент она полилась из колонок еще громче, а вместе с ней и какой-то раздражающий мой чуткий слух звук.
Все началось внезапно. Шум стоял в ушах и сводил с ума. Хотелось убежать, но он словно пригвоздил меня к стулу. Голову словно сжали в тиски, и я невольно заскрипел зубами.
Больно...
Руки машинально взлетели вверх и схватились за виски. Было ощущение, что кто-то целенаправленно издевается надо мной и, по-видимому, не только надо мной. Энное количество людей присутствующих в местном баре, как и я, изнемогали от непонятно откуда исходящего звука. Остальные веселились. Я понял, что была произведена облава на таких, как я.
Пытаясь отключить боль, я увидел лишь одного отличающегося от всех своим обычным видом человека, голова которого была покрыта темным капюшоном.
Я смотрел на тоненькую фигурку и терял над собой контроль, казалось, что голова вот-вот взорвется. Что-то острое вонзилось в мою шею и разом вкачало в мое тело жидкость. Вены моментально загудели, отзываясь на яд. Человек, стоявший за моей спиной, исчез. Видимо зная наперед, что даже если очень захочу, не смогу сдвинуться с места, а таких как я предостаточно в этом заведении и каждому надо уделить внимание.
Шум нарастал.
Вскоре я взвыл от боли и сжал кулаки. Последнее, что я видел, прежде чем начать угасать, глаза, шоколадный омут, обращенный в мою сторону, наполненный тревогой и диким смятением. Она была взволнована и словно мраморное изваяние замерла на одном месте, будто на что-то решаясь. Мои вынужденно усталые веки поползли вниз, и... мрак накрыл глаза, лишая меня зрительного восприятия.
Свет померк, как по щелчку пальцами.
Раз и его нет.
Я хорошо раньше ориентировался во тьме, но в данный момент она была иной, непроглядной для меня.
Внезапно меня подхватили сильные руки и потащили в неизвестном направлении. Я был, словно тряпичная кукла, и тонкое плечико подхватило меня с другой стороны. Этот кто-то хрупкий, очень специфически пах и, даже ощущая дикую боль, я улавливал знакомые нотки цветочного аромата.
- Простите, мой муж перебрал. Помогите мне, и я заплачу вам. Прилично, заплачу.
- Сколько?
- Не обижу, - прохладный свежий воздух ворвался в легкие, но увы, не взбодрил. Судя по запаху, наполнившему пространство, меня погрузили в мою же машину. Тонкие дрожащие от волнения пальцы нырнули в карман моих брюк.
«Скромная девочка, ничего не скажешь», - пронеслось в голове.
- Где ключи? - зафыркала она и полезла в другой карман. Она очень торопилась. Достав связку, девушка облегченно вздохнула, и спустя мгновение мы понеслись вперед.
- Понимаете, у него больное сердце. Он принимает лекарственный препарат, ему нельзя пить, ни в коем случае, - на ходу придумывала она небылицы.
Шум терзающий мой слух ослабевал по мере того, как мы отдалялись от гриль бара, но боль не проходила.
- Понимаю, - безучастно, равнодушным тоном произнес некто неизвестный. Он хотел получить свои деньги и уйти, и плевать он хотел на мое «больное сердце».
Еще никогда я не чувствовал себя так паршиво. Тело периодически выгибалось дугой, плоть пронзала жгучая боль. Физические мучения не прекращались. Меня будто парализовало. Я утратил способность к произвольным движениям. Мои мышцы словно атрофировались, а рефлексы угасли. Теперь мое тело являлось заточением моей души, которую решили безжалостно уничтожить.
- По-моему ему нужен врач, - побоялся, что умру и станет соучастником. Значит, я выгляжу хреновей, чем думал. Машина остановилась, и вскоре меня заволокли в родной дом, опять же сработало обоняние.
- Не беспокойтесь. Я сейчас позвоню семейному доктору, и он приедет.
«Надо же, в один вечер обзавелся и женой и семьей», - мысленно стонал я. Проворные пальцы быстро нащупали кошелек и вытащили его из кармана куртки. Шустрая девица. Недооценил.
- Черт!
«Что не ожидала, увидеть кредитку милочка?», - умудрялся язвить я.
- Подождите секундочку, - что-то тихо зашелестело. - Вот возьмите, а то он просадил все деньги.
«Надо же, отдала все свои. Откуда такое рвение спасти мою... черт!»
Больно. Новая волна вновь неожиданно накрыла меня, я готов был закричать во все горло, что есть мочи, но получилось лишь промычать.
- Спасибо, - услышал я издалека, сквозь пелену терзаний.
- Пойдемте, я вас провожу, - они оба покинули меня, и я остался наедине с собой. Кости ломало и выкручивало, упрямые мучения не желали отступать. Все что я мог - стонать. И хотел умереть разом, дабы прекратить невыносимые муки. Вены в моем теле горели адским огнем. Яд в моей крови делал свое дело. Он подобно кислоте разъедал меня изнутри, безжалостно и повсеместно.
Я попытался открыть глаза. Это получилось не сразу. Все вокруг было темным расплывчатым пятном со знакомым ароматом родного жилища.
Я всегда радовался, когда оставался в доме один, а сейчас я боялся самого себя, того, что жил во мне и сто лет прятался внутри. Неужели я настолько померк и окаменел. Повсеместный мрак. Темно и пусто. Здесь некого обманывать. Прятаться от самого себя не было смысла. Хотя не буду лукавить, пытался. Не вышло.
Вскоре боль ослабла, и я вздохнул полной грудью.
Я не верил в то, что со мной происходило. Голова болела, тело ныло, а самое скверное - я ничего не мог с этим поделать. Состояние полной беспомощности угнетало и раздавливало, припечатывая напрочь к кожаной поверхности дивана.
Болело без исключения все, каждая частичка моей бренной плоти. В голову забралась назойливая мысль, не дававшая покоя. Я думал - если это и есть конец моего существования, то он пришел не вовремя и не так. Я не хочу умереть таким... слабым и беспомощным. Если и умирать, то сильным, в смертельном сражении с достойным врагом. Да даже просто снять кольцо и отдаться лучам солнца, ощутив их опаляющий кожу жар, было бы...
«Не ушла?»
Тонкие пальчики коснулись моего лба, и я дрогнул, дрогнул нутром, возвращаясь из раздумий в суровую реальность. Как же паршиво мне приходилось себя чувствовать. В данный момент волею судьбы я из хищника, самоуверенного вампира, идущего всегда напролом, превратился неизвестно во что... В хрупкий стеклянный сосуд, наполненный до краев болью, безудержной и сводящей с ума.
Вечное преимущество - ощущать все тонко и глубоко, сделалось мучительным недостатком. Я живо ощущал боль, судороги с мелким покалыванием, терзающие ноги, и ладонь девушки, дрожащую тоненькую длань, дарующую мне целебную прохладу, припечатавшись над бровями. Одна рука сменяла другую, и я ощущал бархатную гладкость девичьей кожи. Касания были аккуратными и... нежными, хотя, наверное, больше осторожными. Каждый раз, как только ладошка девушки упорхала от моего лба, у меня появлялась потребность вновь ощутить ее на своей коже и впитать в себя крупицы столь необходимой прохлады. Я готов был разорвать девушку на части, за то, что видит меня таким - настоящим, не имеющим возможности отстраниться и надеть привычную маску, видит слабым, беззащитным и уязвимым. Пусть лучше ненавидит, люто ненавидит... чем жалеет. Я злился, вскипал нутром, но отказаться от ее трепетных касаний не мог. Они были мне нужны, потому как смягчали мои муки и чудным образом согревали душу своим теплом. Пусть между мной и этой девочкой огромная пропасть, пусть наши пути по жизни параллельны, в данный момент это не важно. Она позволяет мне не сойти с ума, держит на плаву, не отпускает в вязкое болото боли. Этакая анестезия для погибающего в муках вампира.
Влажная ткань коснулась моего лба, и я сделал глубокий вдох, почувствовав на мгновение дивное облегчение, пока салфетка не нагрелась.
Ловкие девичьи пальцы уверенно собрали мокрые дорожки, бегущие бесконтрольно из моих, наполненных резью, глаз, и испарились.
Заботливая по непонятным причинам девица сменила салфетку и уверенно принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке.
«Что за... ?», - мысленно возмутился я.
Это уже переходит все границы. Я был готов воспротивиться, но тело не слушалось меня, с недавних пор, превратившись в неподвижный камень. Странно это - чувствовать все вокруг и не ощущать себя. Хочешь легко убить вампира, обездвижь его для начала.
Наверно, я бы уже загнулся наедине сам с собой, но девушка отвлекала меня своими настойчивыми действиями. Она действовала уверенно, хотя в ее пальчиках, тихонечко касающихся моей кожи, ощущалась дрожь, непрекращающаяся и неподвластная ей.
Влажная материя прошлась по моей шее, осушила следы, проступивших капелек пота, проскользила по ключицам и сползла на грудь, освежая кожу.
Бережно девушка взяла меня за руку, и мокрыми пальцами окропила водой горящую ладонь, а затем и другую.
И все бы ничего, но сердце внезапной дрожью отозвалось на ласковое касание.
Если бы мог, я бы поморщился. Но, увы, я был обездвижен и к великому сожалению обезоружен ее искренней заботой.
Когда я был уже уверен, что скоро излечусь и положу всему конец, боль накрыла меня своим плотным покрывалом так, что не продохнуть.
- Ммм... - застонал я, и прохладные ладони моментально легли на скулы. Сердце девушки затрепыхалось в груди, настораживая своей дробью.
- Тихо, - поправляла она ласково пряди моих волос. - Нужно просто пережить ближайшие часа четыре... ночь.
Надо же, как мы осведомлены. Откуда такие познания? Лучше бы рассказала, что, черт возьми, происходит.
- Ммм... - мне становилось все хуже и хуже. Меня словно выворачивало наизнанку, и все что я мог, плыть по течению. Теперь в довесок меня еще и трясло, колотило от холода.
- Да, пап, - ответила девушка на телефонный звонок, крепко держа меня за руку. - Да, мы у Мишель и уже легли спать. Я все поняла. Да. На улицу ни ногой. В 12 буду дома.
«Какое самопожертвование», - мысленно хмыкнул я и остался один. Она ушла. Отпустила мою ладонь и исчезла, и я сразу же остался один на один с пропастью, что ласково подставляла мне колыбель своих рук. Это был новый этап в ощущениях, более резкий. Холод сковывал. Зубы начали стучать и пританцовывать.
Погружаясь во тьму, я падал все ниже и ниже, абсолютно не зная, каким окажется дно для такого, как я. Куда попадают плохиши и засранцы вроде меня после окончательной смерти, без права, на какое либо существование. Скорее всего, в ад и, судя по всему, двери в него уже открыты, а истязания начались заранее.
Холодно.
Вскоре заботливые этой ночью руки обернули меня в теплый кокон родного одеяла. Спустя еще какое-то время, счет которому я потерял, теплый чай стал наполнять мой рот, даруя высохшим от жара губам влагу.
Озноб поедал меня, и тело сотрясалось крупной дрожью. Дальше боль стала невыносимой и стоны с ревом все-таки вырвались из моей груди наружу.
Девушка волнуясь, присела рядом, взяла мою ладонь в свою и сжала. Она думала, что держит меня за руку. На самом же деле в своих тоненьких дланях недотрога держала мою душу, крепко уцепившись за нее цепкими пальчиками. Девушка не давала мне потерять себя, заблудиться в своей же непроглядной мгле и разбиться о холодную стену, державшую душу в длительном заточении, стену, которую я когда-то мастерски возвел, отчуждая себя от мира людей и принимая себя тем, кем стал.
Я дрожал, и она чувствовала это.
- Отпусти боль. Смирись с ней, - тихим вкрадчивым голосом попросила она. Я слышал ее издалека, смутно понимая, о чем она говорит.- Найди за что уцепиться, отвлечься и тебе станет легче.
- Мм…
- Шшш... - крепко вцепилась она в меня. - Все пройдет.
Я ничего уже не понимал, лишь пытался слушать ее... ее голос. Бывало, что он раздражал меня своим непрекращающимся потоком. Но видимо так было нужно. Это было похоже на то, как тебя разрывают на части. Тьма пожирала мою черную сторону души и утаскивала глубже, пытаясь поглотить меня целиком и до конца, а юное создание своей чистотой обжигало душу, ту ее часть, в которой еще хранился свет, маленькая искорка, прикрытая темным покрывалом. Девушка тащила меня из бездны небытия наружу, к свету.
Спустя какое-то время, когда оковы стали менее удушающими, я нашел свое спасение. Оно было рядом и тихо ударялось своим размеренным боем в мою грудь. Я принялся считать удар за ударом девичье сердцебиение и даже не понял, когда провалился в сон.
Очнулся я утром, как только первые лучики солнца ворвались в комнату. Жажда сводила с ума. Вчера я так и не поел, а запах живого существа на груди сводил горло мучительным спазмом.
Медленно я открыл глаза и увидел ее.
Знала бы она, где и на ком сейчас покоится ее мирно спящая головушка. Свалилась без сил.
Солнце играло в шоколадных волосах и одаривало их золотым блеском. Тихо сопя, обвивая тоненькими ручонками мое тело, девушка спала. Так непривычно было видеть на ее лице милую улыбку, вызванную видением. Веки, обрамленные густым веером черных ресниц, тихо подрагивали, а волосы отдельными прядями, словно водопадами, небрежно разметались по моей груди. Ласково они щекотали кожу, под легким дуновением ветерка, врывающимся в комнату с улицы, через приоткрытое окно.
Странные чувства наполняли меня. Иногда девушки попадали в мой дом, проводили со мною ночь, но под утро бесследно исчезали. Я вовремя от них избавлялся, не желая утреннего пробуждения вместе и всего, что из этого вытекает. Никаких разговоров и привязанностей. А тут я понял, что хочу взглянуть в ее глаза, когда она проснется, осознал, что получаю искреннее удовольствие, ощущая подаренное ей тепло, проникающее мне в грудь.
Этой ночью многое изменилось во мне.
Не сдержавшись, я аккуратно накрыл ее плечи одеялом и взял пальцами тоненькую прядку. Мягкая на ощупь, она пахла... мной, впитала запах дорогого парфюма основательно.
Я хотел обнять ее, именно обнять, не коснуться, а сжать, обвить кольцом рук и уткнуться в спящую макушку носом и вдыхать... вдыхать будоражащий нутро аромат. Это было не желанием, а непреодолимой потребностью, исходившей откуда-то изнутри меня. Словно темная душа желала тепла и света. А девушка находилась очень далеко, заставляя эту самую душу тосковать.
Солнце спало у меня на груди и морщило носик. Внезапно свои тоненькие лучики оно аккуратно положило рядом с румяными щечками.
Дэймон, ты ли это? Наверно я, еще не прикрытый балластом вечности с ее разнообразными масками. Уже и забыл, когда таковым являлся. Наивным простаком, как сейчас, верящим в нелепую сказку.
Я боялся лишний раз пошевелиться и разбудить ее. Так не хотелось нарушать идиллию, которая могла бы смениться неизвестно какой реакцией. Я закрыл глаза и попытался отвлечься. Надолго меня не хватило.
Ресницы взлетели вверх, а пальцы коснулись шелка девичьей кожи. Касания были еле уловимыми, и с каждым легким прикосновением хотелось большего. В конечном итоге, я закрыл глаза, притворился, что сплю, и аккуратно сгреб милое и пока еще доброе существо в охапку, жадно, но бережно зарываясь носом в шоколадную копну волос девушки.