Вечность. Часть VI. Глава 2. Мои малыши

Продолжение. Начало:  http://www.proza.ru/2012/09/29/952


Глава 2
Мои малыши


Прошло недели две. За это время я ни разу не встречалась с Тем-Кто-Пришел-Из-Пустоты. Я была этому рада. Мне по-прежнему не хотелось его видеть.
Как-то раз я забрела дальше, чем обычно. Меня это ничуть не испугало. Заблудиться я не боялась. Мирок был слишком мал, чтобы в нем можно было надолго потеряться. Из любой точки леса легко можно было добраться до озера.
Я уже повернула назад, как меня привлекли странные звуки, доносившиеся, как мне показалось, с поляны, видневшейся среди деревьев. Подталкиваемая любопытством, я тихонько прокралась к кустам, окружавшим поляну, и осторожно выглянула.
То, что я увидела, поразило меня. Звуки, которые привлекли меня, издавали животные. Их было много, очень много. Приглядевшись, я поняла, что это не просто животные, а звериные детеныши. Еще больше поразило меня то, что хищники и их предполагаемые жертвы находились вместе, на одной поляне. Все они бегали кругами вокруг пня и пищали, скулили, подвывали, рычали, создавая ужасный шум. А на пне сидел Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты. Вокруг него-то и бегала вся эта мелюзга.
Я не видела, что делал Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты, потому что он сидел ко мне спиной, но я слышала его голос. Правда, слов я разобрать не могла, но тон, которым он произносил эти слова, поразил меня еще больше, чем обилие детенышей на поляне. Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты явно разговаривал с обступившими его малышами, и говорил он с ними так ласково, с такой нежностью, заботой и беспокойством, что я не выдержала и решила посмотреть, в чем дело.
Я немного продвинулась в сторону и увидела удивительную сцену. Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты держал на коленях маленького коричневого медвежонка и… кормил его молоком из бутылочки! Медвежонок довольно урчал, обхватив бутылочку лапами. Остальные малыши, видимо, ожидали своей очереди, но они явно не отличались умением ждать, а потому на поляне стоял шум, который все усиливался и усиливался.
Вдруг один медвежонок, постарше того, которого держал Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты, бросился вперед, выхватил бутылочку и побежал. Наверно, он был самый голодный или самый нетерпеливый из всех. Он бежал на задних лапах, крепко прижав бутылочку к себе. Это было так уморительно, что я засмеялась. Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты вскочил. Увидев меня, он опустил маленького медвежонка на землю. Медвежонок громко закричал и вцепился в ногу Тому-Кто-Пришел-Из-Пустоты.
– Вот, – смущенно развел он руками. – Мое хозяйство. Прямо беда с ними! Все хотят есть, а я один.
Он ласково отцепил лапки медвежонка от своей ноги, одним прыжком догнал медвежонка с бутылочкой и взял его на руки.
– Эх ты, – нежно потрепал он его по загривку, – никак не научишься ждать.
Не выпуская медвежонка из рук, он сел на пень, достал полную бутылочку из стоящего рядом ящика и начал кормить медвежонка.
– Они тоже не настоящие? – содрогнувшись, спросила я. – Ты и их создал?
– Нет, они настоящие, как и все животные в моем мире.
Он посмотрел на меня и чуть заметно улыбнулся.
– Но зачем они тебе? – с невольным вызовом спросила я. – Что ты собираешься с ними сделать?
Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты холодно взглянул на меня.
– Это мой мир. И в нем я могу делать все, что захочу.
– Я не понимаю, – начала я, но он перебил меня.
– Да, ты не понимаешь, но пытаешься сделать выводы. Ты, между прочим, никогда не пыталась понять. Видимо, тебе это не дано.
Меня обидели его слова, а еще больше тон, каким они были сказаны. Но я не могла не признать, что во многом он прав. Несмотря на это мне захотелось уйти. Я молча повернулась спиной к поляне и вдруг почувствовала у своих ног что-то мягкое и теплое. Я взглянула вниз и увидела маленького волчонка. Он прижался к моим ногам и тихо скулил. Я взяла его на руки. Он тоскливо посмотрел на меня, устроился поудобнее и затих.
– Можно я покормлю его? – с надеждой спросила я.
Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты удивленно вскинул брови. Наверно, он вспомнил…


***
– Любимая, посмотри, кого я принес! Не правда ли он великолепен! Посмотри, какая у него уже сейчас мощная грудь, а ведь он так мал! А лапы! У него такие сильные, крупные лапы!
– Он породистый?
– Да, даже слишком! Знаешь, у него такая длинная родословная, что невозможно разобраться во всех его предках. У меня просто ум за разум зашел, когда я читал. Ужас какой-то! Да, этот малыш страшно породистый, у него в роду великое множество медалистов, всяких знаменитостей…
– И как называется его порода? Он вырастет большой?
– Просто огромный! Это же кавказская овчарка! Я давно мечтал о такой! Возьми его, он такой забавный!
– Подожди, Илюша! Ты что, хочешь оставить его здесь? У нас?
– Да, конечно. Он теперь будет жить с нами.
– Но я…
– В чем дело, котенок? Ты чем-то расстроена?
– Я не хочу, чтобы он оставался.
– Почему?! Я думал…
– Я не люблю собак. И кошек. И морских свинок, хомячков, черепах. Я вообще не люблю животных. К тому же у меня аллергия на них…
– Аллергия? Знаешь, Валерия, это просто отговорка людей, у которых нет сердца!
– При чем здесь сердце? Что-то я не понимаю!
– А ты и не поймешь! Не стоит и объяснять. Впрочем… я попробую. Ты не любишь животных, ты не обращаешь внимания на детей. Да, я не раз замечал, что это так. Значит, ты не любишь детей. Тебя не трогает красота окружающего мира. Ты холодна и бесстрастна. Я думал, что этот малыш растопит лед в твоем сердце. Я ошибся…
– И что же теперь?! Мне терпеть его  присутствие и ждать, когда в моем сердце вспыхнет пламенная любовь к нему? Вряд ли это произойдет! К тому же…
– Не утруждай себя объяснениями, Валерия. Я уже и так все понял… Пойдем, малыш, я подарю тебя хорошему человеку… Он будет очень рад, я знаю… А я… я буду изредка навещать тебя. Признаться, я уже успел привязаться к тебе… Ну что ж… Пойдем…


***
Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты посмотрел на меня долгим взглядом. Я опустила голову и еще крепче прижала к себе волчонка.
– Пожалуйста, я прошу тебя, – с мольбой в голосе сказала я. – Мне… я… Прошу тебя, позволь мне покормить его!
Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты молча смотрел на меня, и от его взгляда мне было не по себе. Потом он кивнул и достал из ящика бутылочку.
После того как мы покормили всех, и я, уставшая до изнеможения, опустилась прямо на землю, в густую траву, Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты сказал:
– Лера, я не хотел говорить тебе об этом. Мне казалось, что ты не поймешь, а если я попытаюсь объяснить, то не поверишь. Ты ведь во всем, что я делаю, видишь какой-то подвох. Вот сейчас мы вместе кормили моих малышей. Я видел, как ты ласково прижимала их к себе. Ты делала это с любовью, Лера… Но я уверен, что ты все равно не веришь мне. Ты считаешь, что я способен на любую подлость и низость, что я настолько жесток, что могу убить этих малюток, преследуя какую-либо цель… Не знаю, стоит ли рассказывать тебе, не будет ли это выглядеть, как попытка оправдать себя в твоих глазах… – он помолчал. – Но я все-таки расскажу.
Ты, как и все остальные, видишь во мне безжалостного убийцу, стремящегося к безграничной власти. Ты думаешь, что я без колебаний убивал, уничтожал, разрушал. Впрочем, думай, как хочешь. Я не стану оправдываться перед тобой и объяснять все свои поступки. Я расскажу тебе лишь о создании мира, в котором мы находимся.
Я решил создать этот мир в тот момент, когда почувствовал, что устал убивать, что меня тошнит от крови, что я не могу видеть распадающиеся на атомы человеческие тела. Да, именно тогда я и решил создать свой мир…
Можешь не верить, – мне все равно, – но я еще больше, чем Светлый, ненавижу насилие. Да, больше, потому что он никогда не убивал, он кристально чист, он не знает, что такое кровь. А я – я весь, с ног до головы залит кровью…
Я создал этот мир. В нем нет места насилию. В нем нет места страху и боли. Ты спрашивала, зачем мне мои питомцы? Я хочу, чтобы они росли все вместе, хищники и травоядные, те, кто охотится, и те, за кем охотятся. Когда они вырастут, у них не появится желание поедать своих друзей, с которыми они играли в детстве. Они будут жить все так же рядом, а я позабочусь, чтобы никто из них не страдал от голода.
– Ты будешь кормить хищников другими жертвами? – содрогнулась я от отвращения. – Ты будешь убивать животных, не принадлежащих твоему миру?
– Нет, я не хочу, чтобы даже слово «жертва» звучало здесь, я не хочу, чтобы мои питомцы узнали вкус и запах крови. Я приготовил для них искусственный корм, включающий все необходимое для активного роста, развития и дальнейшей жизни.
– Но откуда у тебя столько малышей? Ты отнимаешь их…
Я не успела договорить, он остановил меня движением руки.
– Я сказал уже, – с обидой произнес он, – что в моем мире нет места насилию. Я не отбираю моих питомцев у их матерей. Я спасаю их от гибели. На земле каждый день погибает множество животных. Они умирают от старости, от болезней, от несчастных случаев. Но еще большее число гибнет от рук человека. Безжалостно, не задумываясь ни о чем, человек убивает беззащитных животных. Убивает, не испытывая чувства голода, не от того, что ему хочется есть. Он убивает просто так, из спортивного интереса. Не кажется ли тебе, что это еще более мерзко, чем то, что делаю я? Я уничтожаю лишь тех, кто не способен жить, кто не живет, а лишь делает вид. Я убираю слабых и бесполезных. Но я не убиваю животных и детей… Прости, я несколько отвлекся. Так вот, я собираю своих малышей возле трупов убитых людьми матерей. Я приношу их сюда, беспомощных, крошечных, и выхаживаю их с любовью и нежностью. Я стараюсь заменить им мать, насколько это в моих силах… Ты видела, как они трогательно привязаны ко мне, они любят меня. А мне так не хватает любви… Знаешь, я люблю их больше, чем людей. Они не способны на ложь и лицемерие, они никогда не предадут меня, не бросят меня в трудную минуту. Им безразлично, кто я. Для них главное в том, что я их люблю…
Он надолго замолчал, глядя вдаль. Я терпеливо ждала, когда он продолжит. Наконец он перевел глаза на меня и улыбнулся.
– Не ожидала такого, правда? Смотри, котенок, вот мир, который я создал. И этот маленький мир можно назвать макетом того огромного мира, который я хочу создать. В том мире тоже не будет места для насилия, в нем не будет войн, крови, убийств. Никто не будет бояться, никто не будет страдать. Не будет предательства и подлости, лицемерия и лжи. И тогда мои питомцы смогут войти в большой мир. Они будут готовы для жизни в нем. Их не надо уничтожать, они умеют впитывать добро. А вот человек… В человеке слишком много зла. Сначала я хотел вместе с детенышами животных воспитывать детей. Но я быстро отказался от этой мысли. В человеке слишком много врожденного, генетического зла…
Хочешь, я расскажу тебе о том мире, в котором будет жить наш ребенок?
Я не успела ответить, как он уже начал говорить. Я смотрела на его преобразившееся лицо и не узнавала его.
Глаза его загорелись неукротимым пламенем. Оно было настолько ярким, что озаряло своим светом все, на что падал его взор. Черты лица заострились, они стали тверже, мужественнее. Он говорил, и голос его поднимался все выше и выше. Казалось, что весь мир замер, как замерла я.
Он говорил, и я видела мир его глазами. Я видела прекрасную, чистую, свободную Землю. Я видела реки и озера с прозрачной водой, которую можно пить. Я дышала чистым свежим воздухом. Я ощущала у себя на лице дуновение прохладного ветерка, доносящего ароматы леса. Я слышала пение птиц, я видела следы бесчисленных животных, которых никто не убивал. Я видела людей – прекрасных, красивых, сильных, честных, трудолюбивых.
Он говорил, и я все сильнее ощущала силу, исходящую от него. Он бесстрашно смотрел в будущее, и то, что он видел, было слишком прекрасным, чтобы могло быть. Но он верил, что так будет, и постепенно его вера передалась мне. Я верила вместе с ним, что мир изменится, что его можно изменить…
Вдруг он замолчал. Только тут я заметила, что он стоит совсем рядом со мной. Стоит, выпрямившись, гордо вскинув голову, устремив пылающий взгляд куда-то вдаль. Я смотрела на него с благоговейным восторгом. Я не могла отвести взгляд от его одухотворенного, строгого, красивого лица. В эту минуту он был для меня богом, в которого я не верила…
Он опустил голову и посмотрел на меня. На его лице появилась мягкая улыбка. Он опустился на колени и положил руку мне на живот.
– Вот таким будет мир, в котором ты будешь жить и которым ты будешь править, – тихо сказал он и поднял глаза на меня. – Это моя мечта… И я буду идти к ней до тех пор, пока у меня есть силы. И я не позволю никому разрушить мою мечту. Я создам мир, в котором все будут счастливы. Я сделаю это, даже если мне придется утопить в крови всю землю, даже если мне придется уничтожить человечество…
Внезапно он прервал свою речь и замер, словно пораженный чем-то.
– Слышишь? Слышишь? – шепотом спросил он меня. – Он не боится меня! Он пинает мою руку! О, какой он сильный! Толкает, еще толкает! Как это необычно и как это здорово!
Он прижался к моему животу щекой и зашептал:
– Ты вырастешь в этом маленьком мире, вместе с моими питомцами. Ты будешь ползать вместе с ними по траве, плавать вместе с ними в озере. Ты будешь бегать по нагретому солнцем песку, и на песке я буду видеть твои маленькие следы. Я буду заботиться о тебе. И еще… Я буду любить тебя. Я уже люблю тебя…
Он шептал и шептал, а по моему лицу медленно скатывались слезинки и падали в траву…


***
С этого дня началось наше сближение. Мы много времени проводили вместе, ухаживая за маленькими питомцами. Сначала мы больше молчали, ограничиваясь лишь необходимыми фразами. Но в какой-то момент мы оба почувствовали непреодолимое желание поговорить. Странно, но мне было легко разговаривать с ненавистным мне Тем-Кто-Пришел-Из-Пустоты. Я могла говорить на такие темы, которых раньше боялась касаться даже с Зиночкой. Причем к моему удивлению он понимал меня с полуслова, к тому же он разговаривал со мной на равных, без малейшего чувства превосходства. А ведь он так много знал, что я просто поражалась, как можно все это удержать в памяти.
Да, можно сказать, что он открылся мне, и открылся с самых лучших своих сторон. Передо мной был совсем другой человек. Я не знала его раньше, даже когда он был частью моего мужа. Заботливый и нежный, терпеливый и ласковый, он мог быть суровым и строгим, порой крайне жестоким – в памяти моей были живы воспоминания о его кровавых преступлениях, – не останавливающимся ни перед чем, сметающим на своем пути любые препятствия. Не знаю, может я ошибаюсь, но я увидела в нем благородство и мужество, я твердо была уверена, что он никогда ни перед кем не склонит головы. И я гордилась им.
Но было и другое… В глубине этой измученной души жила постоянная боль, которую он прятал даже от себя. Глядя в его печальные глаза, я думала, как хватает сил у него терпеть эту боль, как может он скрывать ее, такую невыносимую, огромную, охватывающую весь мир. Но об этом я никогда не спрашивала его, потому что знала: он не примет ни помощи, ни жалости. А больше я ничего не могла ему дать…
Он ждал от меня любви… Я знала это… Порой мне казалось, что я люблю его…  Может быть, я действительно любила его. Может, я люблю его и сейчас… Может быть…  Иногда я жалею, что не сказала ему об этом, а иногда радуюсь, что сдержала свои порывы и промолчала… Не знаю, как было бы лучше… Знаю только то, что я причиняла ему боль… Я всем причиняю боль…



***
Время шло. Я была счастлива. Да, эти два месяца я могу назвать самыми счастливыми в моей жизни. Единственное, что омрачало мою жизнь, это мысли о моих друзьях, которых я так давно не видела. Я боялась думать о том, что скоро, очень скоро мне придется остаться здесь и забыть их навсегда.… Я старалась не вспоминать Володю, но чем ближе подходило время родов, тем чаще он снился мне, да и днем перед моими глазами часто вставало его печальное лицо. Странно, но я никогда не думала, что с Володей может что-нибудь случиться. Почему-то мне казалось, что Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты не тронет моих друзей.
Однажды во время обеда я напрямик спросила его:
– Что ты собираешься сделать с моими друзьями?
Он с недоумением взглянул на меня.
– С какими друзьями? Ты это о художнике?
– Не только о нем, но и о Тамаре, о Борисе Тимофеевиче.
– А, о них. А что, собственно говоря, я должен с ними сделать? Я же уже не раз говорил тебе, котенок, что уничтожаю бесполезных, слабых людей, способных на ложь и предательство. Твой художник к этой категории не относится. Да и учитель с Тамарой тоже. К тому же мне нужно, чтобы кто-то начинал производить на свет здоровое сильное потомство. Вот вы-то этим и займетесь. Ты с художником, Тамара с учителем, – он посмотрел мне прямо в глаза и засмеялся.
Его слова  причинили мне боль. Снова передо мной стоял не друг, ласковый и заботливый, а ненавистный враг, безжалостный и жестокий. Я вздрогнула, но не отвела взгляд.
– Ты ошибаешься на мой счет, – холодно сказала я, холодно и спокойно, хотя в душе у меня пронеслась целая буря. – Я останусь со своим ребенком. Художник меня больше не увидит. Ему придется забыть меня.
– Ничего подобного, – в тон мне ответил Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты. – Ты не останешься с ребенком. Ты отправишься к художнику, – я хотела возразить, но он не дал мне. – Да, ты должна будешь покинуть этот мир. Мы останемся здесь вдвоем, вдвоем с моим ребенком.
– Но почему, почему я не могу остаться с вами?! – с отчаянием крикнула я. – Чем я мешаю тебе? Я не могу расстаться с ребенком! Отдай тогда его мне!
– Ребенок останется здесь, – отрезал Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты. – А ты отправишься к художнику. Один раз ты уже помешала мне. Помешала в тот самый момент, когда я уже был близок к цели. По существу, ты предала меня! – глаза его сверкнули. – Я не допущу, чтобы ты снова помешала мне, чтобы ты помешала моей мечте!
Взгляд его стал надменным. Лицо искривила презрительная злая усмешка, и оно, оставаясь красивым, приобрело отталкивающие черты.
– Вы, все четверо, – продолжал он, – да, все четверо, представляете опасность для меня. Где гарантии, что вы не попытаетесь остановить меня? Я думаю, у вас хватит ума на то, чтобы разрушить все, что я с таким трудом создаю. Но я не допущу этого. Слышишь? Не допущу! На этот раз мне никто не помешает! Ни вы, ни Светлый…
Отчаяние и боль в моей душе смешались с глухой яростью. С такой же кривой усмешкой я тихо сказала:
– Если это так, почему бы тебе не расправиться с нами? Просто уничтожить нас всех? Это так просто! И, главное, надежно. Уж тогда тебе, действительно, никто не помешает.
– Нет, я не хочу уничтожать вас. Вы нужны мне. В вас скрыта огромная сила. Вы даже не подозреваете, какой силой обладаете, как опасна эта сила, если вы употребите ее во зло, и как она прекрасна, если будет работать на добро. А вы ведь никому не хотите причинять зла, не правда ли? Вот потому-то вы и нужны мне. Когда я сделаю всю грязную работу, мне понадобятся такие люди, которые будут сильнее прочих. И такими людьми являетесь вы. Во все времена вы будете лидерами, всегда вы будете возвышаться над толпой. Вам будут поклоняться, вас будут любить. И в этой любви не будет страха. Вот это мне и нужно. Любовь и преклонение без страха, потому что в моем мире не должно быть место страху, – он помолчал. – Вы поможете мне, но не сейчас. Ваше время еще не пришло. Пока я вынужден держать вас в плену, – он усмехнулся. – Я даю слово, что приложу все силы, чтобы вам было хорошо в этом плену. Ты можешь не бояться за своих друзей и за себя, я не трону никого из вас. К тому же я дам вам все необходимое, чтобы вы не чувствовали себя дискомфортно. Я обязуюсь устранить все разрушения, которые я сделал…
– Так это ты? – с изумлением произнесла я. – Но там же следы когтей, зубов, там…
Он засмеялся, его лицо стало по-мальчишечьи открытым и озорным.
– Да, это сделал я. И в то же время не совсем я. Понимаешь, в каждом человеке с раннего детства поселяются какие-нибудь страхи. Один ребенок боится темноты, другой – крокодила под кроватью, третий – чудовищ с острыми клыками и когтями. Вот эти-то страхи я и возродил в душе каждого отдыхающего. И не просто возродил, а усилил и материализовал. Ну, как у тебя с Зиночкой. Согласись, она была вполне реальна! Так что все обитатели вашего милого Дома отдыха уничтожили себя сами. Их убил страх. Собственный страх. Если бы кому-нибудь из них удалось справиться со страхом, я был бы бессилен. Но, увы… Таких не нашлось. Что ж, они сами виноваты. В них во всех было слишком много зла, лицемерия, корысти и других пороков.
– А Марья Алексеевна? Зачем ты уничтожил ее? В ней не было зла!
– Зла не было, – кивнул он, – но не было и силы. В ней было веками выработанное, ненавистное мне русское смирение. Примерно такое, как в Сонечке Мармеладовой, от которой меня, признаться, тошнит. К тому же она слишком стара. В моем новом мире нет места болезням и старости. В него войдут лишь молодые и сильные.
– Но ведь потом они состарятся! И что же? Ты уничтожишь их?!
– Нет, потому что в них будет заключена высшая мудрость. Не та житейская мудрость, призывающая смиренно переносить удары судьбы, а мудрость воина, мудрость героя, мудрость гения. Состарившиеся люди в моем мире будут воспитывать молодых, учить их и вести за собой. Кстати, это не касается вас четверых.
– Почему?
– Вы никогда не состаритесь. И никогда не умрете. Вы – бессмертные. Да, да, хоть тебе и кажется это бредом. Правда, пока еще только вы с художником. Ты – потому что в тебе ребенок бессмертного духа. А он – потому что прикоснулся к защитному куполу, вошел в него частично и впитал в себя энергию сотен людей. Теперь у него столько жизней, если говорить примитивным языком, что умереть ему не суждено. В скором будущем и учитель со своей подругой приобщатся к бессмертию. Когда я выпущу вас в большой новый мир, им придется пройти сквозь купол. И пройдя сквозь него, они получат бессмертие. Так что, вам грех жаловаться на свою судьбу. Вы без всяких усилий добились того, чего лучшие умы человечества тысячелетиями пытаются добиться и не могут. Я подарил вам вечную жизнь, а скоро я подарю вам весь мир. Не так уж мало, не правда ли?
Он усмехнулся, но на этот раз его усмешка показалась мне горькой. Не глядя на меня, он быстро вышел, хлопнув дверью.
Я сидела, не в силах пошевелиться. Мне казалось, что весь мир рухнул в один момент. Я ошиблась, как жестоко я ошиблась… Он играет мной, я в его власти, и он безжалостно издевается надо мной. Значит, его нежность и забота – просто игра… Но этого не может быть! Я видела его глаза, они не лгали! Но несколько минут назад он был совершенно другим… Холодным, жестоким, таким далеким… Что же это?! Я не понимаю… Я ничего не понимаю…
До самого ужина я сидела, не шелохнувшись, и ждала его. Я решила бороться. Бороться за себя и за своего ребенка. Я не покину этот мир до тех пор, пока в нем живет мой малыш. И пусть это продлится вечность, пусть я буду страдать, но я останусь здесь, рядом с моим ребенком и… рядом с ним…
Я сидела спиной к двери, окаменевшая, застывшая, как статуя. Вдруг я услышала его легкие шаги, и на миг в душе у меня все похолодело. Но только на миг. Я должна быть сильной, чтобы победить. Мне нужна эта победа, чтобы остаться с моим ребенком. Я должна стать сильнее его. Почему стать?! Я уже сильнее его! Потому что я – мать, у которой хотят отнять детеныша!
Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты стремительно пересек комнату и подошел ко мне. Я молча ждала, когда он начнет говорить. Неожиданно для меня он бросился вперед и упал на колени, обхватив мои ноги руками. Я увидела его лицо и вздрогнула. В его глазах отразилась такая нечеловеческая боль, такое страдание, что мне стало страшно.
– Прости, прости меня! – с мольбой произнес он. – Прости меня, любимая, я не вынесу твоего молчания!
Он уткнулся лицом мне колени, и я с ужасом увидела, как плечи его начали содрогаться от рыданий. Не в силах сдерживать жалость, переполнившую меня, я обхватила его голову обеими руками. Он схватил мои руки и прижался к ним мокрым от слез лицом.
– Я не могу… – прошептал он. – Не могу без тебя… Я хотел скрыть это… – он вскинул голову, и глаза его сверкнули. – Да, я не хотел, чтобы ты знала об этом! Это я в твоей власти, а не ты в моей! Я всего лишь держу твое тело в этой маленькой клетке. А ты… Ты держишь мою душу, ты захватила всего меня… Меня нет! Слышишь! Нет! Я растворился в тебе… в своей любви к тебе…
Он снова спрятал лицо в моих ладонях.
– Не покидай меня! Прошу! Ты не любишь меня, я знаю… Но я дошел уже до того, что готов умолять тебя не о любви, а о жалости! Прошу тебя, пожалей меня! Дай мне немного тепла… чуть-чуть… совсем немного… Я так замерз в этой холодной темной Вечности… Всегда один… Один… И только любовь к тебе… И тоска… И страх… Да! – выкрикнул он. – Страх! Я боюсь потерять тебя! Зачем мне тогда этот мир… Я уничтожу его, если тебя не будет… Я … Прости… Прости! Я схожу с ума… Я хочу твоей любви!
Он робко заглянул мне в лицо.
– Может быть, еще не все потеряно? – с надеждой спросил он. – Ты сможешь полюбить меня? Простить и полюбить? Ты сможешь простить? Ты останешься со мной?
И я ответила:
– Да.
Он крепко сжал мои руки в своих пылающих руках.
– Простишь?
– Да.
– И останешься со мной?
– Да.
– И полюбишь?
– Да.
Он резко встал и в страшном волнении прошелся по комнате.
– Ты будешь любить меня, только меня, да? – волнение мешало ему говорить. – А как же художник? Ты забудешь его? Да?!
Я замерла. Это не честно! Он не должен был сейчас вспоминать об этом! Это слишком жестоко!
– Ты забудешь его?! – повторил он вопрос.
– Нет, – глядя прямо ему в глаза, ответила я. – Я не смогу забыть его.
Тот-Кто-Пришел-Из-Пустоты побледнел.
– Значит… Ты… Это будет не любовь, котенок, – с горечью сказал он, – не любовь… Меня ты будешь жалеть… А вся любовь достанется ему, художнику…
Он резко развернулся и пошел к двери. У самой двери он обернулся, губы его искривились в подобии улыбки, а глаза были темные от боли.
– Прости, котенок, я смешон. Я думал, что смогу довольствоваться твоей жалостью, но… – он сжал кулаки. – Этого мне не достаточно! Мне нужна твоя любовь. Вся, без остатка. Я не хочу делить тебя с художником! Тогда у меня будет лишь один выход: уничтожить его. Впрочем… Чего я добьюсь этим? Ты будешь любить его еще больше! Люди всегда любят святых мучеников! Прости, я снова заставляю тебя страдать… Но если бы ты знала… как страдаю я…
Он повернулся к двери. Я тихо прошептала:
– Не уходи… Я…
Он вышел. Я осталась одна. Отчаяние охватило меня, я закрыла глаза. Все… Я снова разрушила то, что только начиналось…
Всю ночь я не могла уснуть. Мысли о том, правильно ли я поступила, не давали мне сомкнуть глаз. В конце концов я пришла к спасительному решению: утром я найду его и объясню ему все, что смогу объяснить. Он должен понять, что любовь к Илюше не помешала мне полюбить Володю. Почему же память о Володе может помешать моей любви? Между нами с Володей ничего не было. Я даже не уверена, любит ли он меня или это простое увлечение от скуки. Я смогу отдать свою душу без остатка Тому-Кто-Пришел-Из-Пустоты, потому что рядом со мной будет мой ребенок, потому что мы вместе будем заботиться о нем и воспитывать его. Большего мне не надо. Я буду счастлива. С этой мыслью я уснула.
Проспала я недолго. Меня разбудила сильная боль в животе. Я испугалась и вскочила, намереваясь бежать куда глаза глядят. Но боль прошла. Я подождала несколько минут. Боль не возвращалась. Я легла и снова уснула.
Несколько раз я просыпалась от боли и снова засыпала. Но промежутки между приступами боли становились все меньше, и мне уже не удавалось заснуть. Я встала и отправилась на поиски Того-Кто-Пришел-Из-Пустоты. Не знаю почему, но мне казалось, что рядом с ним мне будет намного легче.
Я нашла его на поляне молодняка. Как обычно он сидел на пне посреди поляны и кормил малышей. Я сделала несколько шагов к нему и согнулась пополам от невыносимой боли. Невольно я застонала. Он услышал и вскочил на ноги. Я сделала еще один шаг и, не в силах больше терпеть, опустилась на колени, мотая головой из стороны в сторону…


***
И вот… наступило время таинства… Да, я не боюсь произнести это слово. Рождение ребенка – это таинство. Вернее, весь процесс появления ребенка на свет – это великое таинство. Из ничего появляется маленький человек. Он живет своей жизнью, находясь в чреве матери. А потом, когда приходит время, он мужественно, без малейшего страха выходит на свет. И это – высшее проявление таинства!
Моя любимая страдала. Я видел это, и мне было невыносимо смотреть, как она кусает губы до крови, чтобы не закричать, как капельки пота медленно сползают по ее вискам. Она подняла на меня свое побелевшее, исказившееся от боли, но, несмотря на это, прекрасное лицо и попыталась улыбнуться. Я отвернулся, я не мог смотреть в ее глаза.
С гневом подумал я о том, что в моем мире не должно быть места боли. Но женщины, рожая детей, будут страдать, как страдает сейчас моя любимая. Я не мог смириться с этим. Я должен был помочь ей.
Но что я мог сделать? Чем мог облегчить ее страдания? А они становились все сильнее. И тогда я решился на рискованный шаг. Это было слишком опасно, но другого выхода не было.
Я забрал ее душу… Да, я сделал это, хотя  боялся, что мой страшный эксперимент закончится трагедией. Но все обошлось. Моя душа слилась с ее душой. Невозможно описать словами, что я почувствовал в этот момент. Ни одно физическое слияние с женщиной не доставляет такого блаженства, как слияние душ! Если бы я знал об этом раньше… Нет, хорошо, что я не знал об этом! И после того, как все закончится, мне придется забыть навсегда о том блаженстве, которое я испытал. О, как трудно будет это сделать! Я не смогу забыть, но… я смогу заставить себя никогда больше не посягать на ее душу.
Тело, лишенное души, перестало страдать. На миг я подумал о ребенке. Может быть, он тоже испытывает боль. Но мысль эта мелькнула и исчезла. Я сосредоточился на процессе рождения маленького человека. Это было трудно сделать. Ее душа заставляла меня испытывать необычайный восторг, любовь переполняла меня, я был на вершине счастья. Но передо мной лежало тело моей любимой, из чрева которого с минуты на минуту должен был появиться на свет мой сын. Да, сын. Я был уверен в этом. И не ошибся.
На свет появился мальчик. А вслед за ним появился на свет еще один мальчик, еще один сын! Я был вне себя от счастья. Наверно, если бы я не был до такой степени рад, мне было бы труднее расстаться с ее душой. Но мне хотелось, чтобы она тоже увидела малышей, чтобы она порадовалась вместе со мной. Я вернул душу в тело. Закрытые до сего момента глаза открылись и с любовью посмотрели на меня. Я протянул ей сыновей. Счастье озарило ее бледное лицо. Она прижала малюток к груди и заплакала. А мои сыновья кричали во весь голос, оповещая весь мир о своем появлении!
Прошло несколько дней. Несколько счастливых дней. Я любовался своими сыновьями и своей любимой. Как она была прекрасна! Я часами мог смотреть на нее, не отрывая взгляд. Я старался не думать о том, что скоро, очень скоро мы расстанемся навсегда…
И вот это время пришло. Не скрою, я долго колебался. Мне хотелось верить в то, что счастье возможно и для меня. Но, увы… Я не смог убедить себя в этом. Я знал, что на смену счастью, придет горечь разочарования, когда я увижу тоску в глазах моей любимой. Тоску по той жизни, из которой я ее вырвал. Тоску по художнику, которого она любила. Я понял, что не смогу дать ей счастье. Рядом со мной она будет страдать. Значит, буду страдать и я…
Да, я колебался. Мне было больно от мысли, что я должен вырвать из рук матери сыновей, забрать их навсегда. Я видел, как сияли ее глаза, когда она смотрела на малышей, я чувствовал, какая огромная любовь к ним в ее сердце. Но я должен был разлучить их…
Почему? Потому что я не имею права предать свою мечту. Потому что я не могу допустить, чтобы что-то помешало моим планам. Я отбросил жалость и твердо решил довести все до конца.
Настал день, когда я должен был осуществить то, что задумал. Любимая сидела на траве и смотрела на спящих малюток. Я подошел к ней и обнял ее за плечи. Она подняла голову и улыбнулась, и в ее улыбке была нежность. Я затрепетал, хотя и понимал, что нежность эта предназначается не мне… Я опустился с ней рядом и прижал ее к своей груди. Она не сопротивлялась. И тогда я приник к ее горячим губам…
Как я буду жить без нее?! Зачем мне жить?! Почему я должен расстаться с ней?! Кому это нужно?! Любимая, скажи, что я нужен тебе, скажи… Я не могу без тебя…
Мы лежали на траве, крепко обняв друг друга.
– Ты любишь меня?
– Да!
– Ты забудешь художника?
– Не надо, не надо сейчас о нем!
А в голосе едва заметно пробивается тоска… Да, любимая, я не буду говорить о нем. Спи. Скоро ты встретишься с ним. Сначала ты будешь тосковать, вспоминая своих сыновей, но художник быстро утешит тебя! У вас будут дети, целая куча детей, и ты забудешь о двух малышах, оставшихся в другом мире. Да, он утешит тебя, а кто утешит меня? Кто, если я пожалею тебя и отдам тебе детей? Нет, кроме них, кроме моих сыновей некому будет утешить меня… Никто, кроме них, не полюбит меня так, как люблю я…
Прощай, любимая… Я не причиню тебе зла. Я отпускаю тебя, чтобы ты была счастлива. Прощай…


***
– Лера! Лера! Что с тобой? Где ты была? Открой глаза, Лера! Лера!
Я медленно, с трудом открываю глаза. Где я? Надо мной кто-то склонился. Кто это?
– Лера! Где ты была? Мы искали тебя весь день! Что с тобой случилось? Почему ты ушла?
Я вижу Володино лицо. Володя?! Почему?! Как он оказался здесь, в этом мире?! Я с трудом поднимаю голову, опираясь на руки, сажусь. Володя заботливо помогает мне. Почему Володя, а не он? Где я?
Я вижу Тамару и Бориса Тимофеевича. Они с тревогой смотрят на меня. Как, и они здесь? Но этого не может быть! А где мои малыши?! Где…
Меня охватывает ужас. Я вижу ряды книг на стеллажах, я вижу яркий свет лампы под потолком. Где я? Почему нет деревьев, цветов, травы? Почему я лежу на чем-то твердом? Где я?!
– Лерка, очнись! Ты с нами. Мы снова вместе. Все хорошо. Все хорошо…
Я вскакиваю с криком:
– Ничего не хорошо! Нет! Я не хочу! Пустите меня! Мне надо обратно, туда, где мои малыши! Пустите меня…
Меня никто не держит… Все стоят и с тревогой смотрят на меня. Я медленно опускаюсь на пол, закрываю лицо руками, и глухие рыдания вырываются из моей груди. Все… Все кончено… Я никогда больше не увижу моих малышей… Я никогда не возьму их на руки… Никогда не прижму их к своей груди… Я не увижу их первую улыбку… Я… Ничего я не увижу больше! Как жестоко… Я поднимаю голову и кричу в серый потолок библиотеки:
– Будь ты проклят! Будь ты проклят во веки веков! Я ненавижу тебя! Ты снова предал меня! Ты убил меня в который уже раз! Будь ты проклят!
Я не могу успокоиться. Я никогда не успокоюсь. Путано, перебегая с одного на другое, захлебываясь слезами, я рассказываю обо всем, что произошло со мной. Никто не перебивает меня. И в их глазах я вижу жалость и недоверие. Они не верят мне! Не верят! Они думают, что я сошла с ума, что мой рассказ – это бред сумасшедшего. Как доказать им, что это не так?! У меня нет… хотя… но я не смогу… это слишком ужасно… Да, я могу доказать! Могу!
Я вскакиваю на ноги. Руки дрожат, не слушаются меня. Я не могу расстегнуть пуговицы на блузке. Ну и черт с ними! Я обрываю их, и они с треском отлетают в стороны. Одним движением я сбрасываю блузку. Никто не пытается меня остановить. Никто, но в их глазах я вижу страх и тревогу. Крючки на бюстгальтере не расстегиваются. Я обрываю их так же, как и пуговицы. Бросаю бюстгальтер в сторону. Володя делает движение ко мне. Поздно! Я уже могу доказать, что я не сумасшедшая. Я двумя руками с силой нажимаю на тугую, переполненную молоком грудь. Струйки молока брызжут во все стороны. Володя весь забрызган молоком. Я смеюсь и плачу. Мои малыши… Бедные мои малыши…
Мы долго сидим все вместе, прижавшись друг к другу. Я говорю, говорю. Теперь мне верят. И это хорошо, потому что мне нужны они, чтобы не сойти с ума! Мне нужно говорить, не умолкая, иначе я все время плачу. Мои малыши… Мои бедные малыши…
Володя ласково обнимает меня. А кто обнимет моих малышей? Мне хорошо… Но… Мои малыши!.. Мои бедные малыши… Я хочу спать… Глаза закрываются… Мои малыши… Малыши… Бедные малыши…
Сквозь сон я слышу, как мои друзья о чем-то переговариваются. Потом я чувствую, как меня поднимают, несут куда-то. Теперь я лежу на чем-то мягком. Мне хорошо… Мои малыши… Мои бедные малыши…
Я засыпаю крепко. Мне ничего не снится. Только сквозь сон я слышу громкий плач. Мои малыши… Мои бедные малыши… Это плачут они, я знаю. Кто покормит их? Кто прижмет их к своей груди? О, мои малыши… Мои бедные малыши…
Плач становится громче. Я не могу слышать этот жалобный плач. Я не хочу его слышать… Как жестоко… даже во сне мне нет покоя.
Я открываю глаза. Плач становится еще громче. Что же это? Ведь я уже проснулась… Но плач не прекращается. Он приближается. Я слышу шаги. Дверь открывается. Я вижу Володю. Он улыбается во весь рот. У него на руках… Что это?! Я вскакиваю и бросаюсь к Володе. Мой маленький сыночек! Тамара отодвигает Володю и протягивает мне второго малыша. Мои дети! Мои любимые! Мои родные! Как же это?! Как они сюда попали?! Но я не хочу об этом думать. Я счастлива. И мне надо скорее покормить моих маленьких голодных сыновей. Сейчас, сейчас, мои птенчики!.. Сейчас мама покормит вас!.. Не плачьте, мои родные… Мама с вами… Она покормит вас… Она крепко прижмет вас к своему сердцу и больше никогда никому не отдаст…