Реквием по мифу о свободном труде. Часть II

Старый  снимок  из  альбома.
Репортёр  на  этот раз
фото  площади  знакомой
сделал  ровно  через  час.

Горны  стихли.
Гимны спеты.
Значит,
кончился  парад.
Транспаранты  и  портреты
до  поры  свезли  на  склад.

Лишь  “Челюскин”  прежним  курсом
с  прежней  скоростью  идёт.
В  рубке 
тощий, 
грязно - 
бусый
капитан   - 
бездомный
кот. 

К  леерам  кумач  привязан.
И  начертано  на  нём
что-то против  “глупых  сказок”
за  “промышленный  подъём!”.

Про  “попа  покончим  к  лету!”,
Про  “бои  за  котлован!”,
Про  “борьбу  за  пятилетку!”, 
Про  “сражение  за  план!”.

Красный  праздник  Первомая!
Под  призывами  “к  борьбе!”
трудовой  народ  гуляет
предоставлен  сам  себе.
 
И  вожди, 
и  люд  рабочий
праздник  “Вольного  Труда”
“возлияньем”, 
между  прочим, 
отмечают.
Как  всегда.

И  для  “плебса”, 
и  для  “знати”,
(и  для  этих,   и  для  тех),
Бахус  - 
общий  знаменатель,
что  касается 
утех.

От добра  добра  не  ищут.
Выбирай   -   не  выбирай.
Тем   -   картошка  “царской  пищей”!
Есть   капуста  -  божий  рай!

А  другим, 
прими  на  веру,
так  неловко  на  миру
лить  шампанское  в  фужеры
и  на  масло  класть  икру.

(Коммунисты!
Зрите  в  оба!
Революции   -   конец,
раз
“Делимое”  - 
Особо,
а  “Делитель”  - 
это  Спец.

Хорошо  б, 
чтоб  были Власти
в  математике  сильны:
делят 
Общее 
на  Части  -
Части 
вечно
не  равны.

Просчитать  Они
решили
как  доходы   подрастут:
вышла
Разность  -
те,  что
Были
минус  те,
что 
Отберут.

“Секретарь “ -
отнюдь  не  гений.
И    не  гений  -
“член    ЦК”.
Так   богатств 
Преумноженье
не  освоено  пока…)

“Это  всё  масоны  врут:
“Братство!”,
 “Равенство!”
и 
“Труд!”

“Жмых  едим, 
а  ихи  жёны,
в  крепдешины  разряжёны,
не  единый  хлеб  жуют.”

Кто  с  богатыми и голью
разделить  веселье  рад?

Вечнопьяный  бог  застолий  -
Бахус. 
                Вот  кто  демократ!

“От  Москвы  и до  окраин,
с  гор до северных  морей”
он  сейчас  в  стране  хозяин.


“Ну – ка, 
                “горькую” 
                налей!”

“За  тебя!”
               
                “Держи,
                ударник!”
“А  вторую    - 
                за  рекорд!”

“Завтра  мне  в  ночную, 
                парни.
Может  выйти  перебор.”


“Лук  пожуй  - 
                “замажь  картину”!”

“А расчуют?    
                Что  тогда?”

                “Нарушаешь  дисциплину!”

“И отправят  кой  -  куда…”

“Гнёшься  с  первого  по пятый.
Сверхурочные  в  шестой.”

                “Так  не  женишься, ребята.”

“Я,  нарочно,    холостой.”

             “Нормы  жми  с  утра  до ночи.
             Людям  нужен  передых.”

“Тут   без  нормы  день рабочий.
Круглый  год  без  выходных.”

“Да…”

                “Мантулишь,   
                сколько скажут.”

“А  уйти   куда -  нибудь…
Так  без  карточек,
                опять  же,
можно  ноги  протянуть.”

              “Снятся  с места  -  много  риска.”

“На   Кузнецк…”

                “На    Уралмаш…”

“Кто?” ,
“Откуда?”,   
“Есть прописка?”,
“Покажите  паспорт  ваш!”

                “Паспорт  нужен для  учёта.”

“Встаньте  вместе,  молодёжь!
Для  газеты  нужно  фото.”

“Встань! 
В  Историю  войдёшь!”

“Улыбнись,  ты!
Вечно  стонешь!
Пятилетку  выдашь  в  срок,
как    Германию догонишь  -
сразу  к  морю! 
На  песок!”

                “Догоняй,  голодный,  сытых…”

“А нагнал, 
                напялишь  фрак!”

                “Шевелится  немец  битый…”

“Сталин,  думаешь,  дурак?”

“Посмотри,  как  Машка пляшет!
Нет  таких  на  Уралмаше…”

“А  на  кой  коню  хомут?
Дай  слабинку  - 
                вмиг  дожмут.”

“Женим  Ваньку!”

“Не  оженим.”

“Значит, 
пишем: 
“пораженец”,
раз  не верит он  в  успех.”

       “Холостой  один  за  всех.”


Заливается  гармошка.
Собирает  в  круг  народ.
А  в  кругу  девчонка  ножкой
из  брусчатки 
                искры
                бьёт.
Каблуком
                чечётит 
                строчки.
Такт   
           частушечный 
                стучит.
За  спиной 
                её
                платочек
лёгкой 
                бабочкой 
                летит.

Запорхала,
                зазывая.
На  ходу 
                ведёт  плечом:
“Вот, 
             ребята,   
                я 
                какая!
Мне   
          “почёмки” 
                нипочём!

Эх,  подружка,  дорогая,
                товарка  бедовая!
Скоро  будет  жизнь  другая!

                Весёлая! 
                Новая!”

Что  ж,  гармошка,  поперхнулась?
Аль слеза  сдавила  грудь?
Оттянулась  -  развернулась,
Чтобы  воздуха  хлебнуть.

Гармонист  мехами  водит.
Песню  кнопочками  мнёт.
Горько  всхлипнет  на  разводе,
А  на  своде  рыданёт.

Что  ж,  гармошка,  не  сказала,
как  жилось  девчонке  здесь,
как  зимою  замерзала,
как  всегда  хотелось  есть?

Как  дорогой  незнакомой
паровоз  девчонку  вёз.
Далеко  остался  дома
умирающий  колхоз.

В поезд девку посадили,
чтоб  от голода  спасти.
Вслед  вагон перекрестили,
поезд,  стрелки  и  пути.

Старикам  конец, 
понятно.
Впереди  у  них  зима.
Нет  тебе  пути  обратно 
на  пустые  закрома.

“Скоро  будет  полустанок.
Нут  -  ка! 
В   щёлку   погляди!
Люди  роют  котлованы.
Значит, 
тут  и  выходи!”

“Дядя! 
               Есть  у вас  работа?”
“Ты  откуда, девка!               
                Кто ты?”

“Ростом  -  сажень  от  земли!
Ну  и  кадры  к  нам  пошли!”

Ты  без  мамки  и  без  папки
И  тебе пятнадцать лет.
На  худых  ножонках  -   тапки.
На  мороз  - пальтишка  нет.

Тиф  вокруг  подружек  косит.
Где  ты,  девичья  краса?
Ах,  какие  были  косы!
По  голяшки  волоса.

Кем  ты  тут,  на  этой  стройке?
Ученица  -  новичок.
Есть  барак  с  посменной  койкой!
И  баланды  черпачок!

Пятый  класс  вечерней  школы.
Курс  закончишь,  профсоюз
по  путёвке  Комсомола
обещал  направить  в  ВУЗ.

А  пока  не  получаешь.
Нет зарплат  -  не  выдашь  норм.
Пол  начальству  в  доме  драишь,
и  стираешь  “за  покорм”.

“Как  в  колхозе?”

                “Писем ждите!”

“Как  родители живут?”

“Если  живы, напишите!”

Только  письма не  дойдут.               

Недовольных  гнули  в  рог.
Бессловесный      выжить  мог.
Только  сильный,  только  стойкий.

Пригляделся  к  ней   на стройке
деревенский  паренёк.

Паренёк  простой,  обычный,
пробивной,  к  труду  привычный
был  с  девчонками  несмел:
“балабонить”  не  умел.             

Ты  дошёл  до  поворота.
Оглянись,  сынок,  назад!
Дом  осел.
Косят  ворота.
На  одной  петле  висятят.

Сор  до  пояса  на грядках.
Дад  да  баба  на  печи.
Сказки, святки  да  колядки,
да  на  Пасху  куличи.

В  роще сгнившая ограда.
В  ней  -  часовенки  остов.
Сиротливо  жмётся  стадо
завалившихся  крестов.

Деревенская  сторонка!
Я  теперь  уже  не  твой.
За  спиной  летят  вдогонку
То ль  частушки, 
то  ли  вой.



“Эх,   вербовщик  -  зазывало!
Мужиков  в  деревне мало.
Парней   не  останется.
Да,  не  мани  матанюшку!”

“Ты,  колхозная  сорока,
лети  в  город,  белобока!
Дролю  -  ролю  поищи!
Городских  перетрещи!”

“Подался  на  стройку  Федя.
А  за  ним  Дуняша  едет.
Марфутке  достанется
старый  дед  да  пьяница.”

“Повидала  я  милёнка.
От  деревни  он  отвык.
Подоить  пошёл  бурёнку.
Оказалось,  это  бык!”

“Эх,  я  девчонка  неплохая.
Прозевала  жениха  я.
Буду  плакать  -  куковать.
В  вековухах  вековать.”



“Здрась – сь – сьте,  Маша!
Вы  спешите?”

“Извините! 
Не  сейчас.
В  понедельник  приходите!”

“Дело  срочное  до  Вас.
От  бригады  заявленье
в  комсомольский  комитет.
Баста! 
Кончилось  терпенье!
Холостым  в  бригадах  -  нет!

Предлагаю  на  собраньи
Пункт  включить  в  повестку  дня…
Коллектив  позоришь,  Ваня!
Ты  не  прячься  за  меня!

Всю  бригаду  он  подводит.
Комсомолец  видный, вроде.
И  плясать,  как  Вы,  мастак.
Да  не  женится  никак.

От  девчонок  нос  воротит.
Мол,  никто  не  нравится.”

“На  ячейке  проработать!
И  помочь  исправиться!”

“Наложить  взысканье  надо.
Для  примера  наказать.”

“Вам  придётся  всей  бригадой
На  поруки  парня  взять.”

“Наш  Иван  в  героях  ходит.
Все  по  отчеству  зовут.
На  другом  каком  заводе
так  с руками оторвут!
Я  товару  цену  знаю.”

“Ты  -  товару.
Я  -  рублю.”

“Ну  так  что  же? 
Покупаешь?”

“Присмотрюсь, 
                тогда  куплю.”


Молодые  были  оба.
Оба  были  влюблены:
Обещал  любить  “до  гроба”.
Вышло  только  до  Войны.

Похоронку  получила.
Поседела  голова.
В  молодухах год  ходила.
В  двадцать  два  уже  вдова.

Эх!  Была  жива  бы  мама…
У  тебя  растёт  сынок.
Хоть  с  собой  в  кабину крана.
Хоть  в  корзину  под  станок.

“Что  расплакалась,  гармошка?”
“Так. 
Взгрустнулось  мне  немножко.
Больно! 
Всё  внутри  кричит!”

Кто  поверит.
Кто  проверит.
Кто -  то  просто  помолчит.

             ***

Коммунист   -   из прочной стали!
Пусть гремит  девятый  вал!
Капитан  товарищ  Сталин!
У него в руках  штурвал!

Раз   в  бюджете  денег  мало,
до  колоний  не  достать,
нет  притока  капиталов,
контрибуций  не  видать;

а  заводы строить  надо,
(Не  построим  -  всем   труба!)
с ломки  старого уклада
начинается  борьба.

“Кто  оплачивал  затраты?”

На  вопрос  ответ  простой.

“Из  того  кармана  взяты.
У  кого  карман  пустой.”

Хлеб  забрали  под  лопату.
Под  забой  угнали  скот.
На  селе  одни  утраты.
Значит  стройка  оживёт.