W Somerset Mougham Three fat women from Antibes пр

 Конечно, ей все подходило. Она ела что хотела и выпивала пол бутылки шампанского. Кроме того, ей феноменально везло в карты. Она постоянно выигрывала все их деньги. После каждой игры счет записывался  в специальную тетрадь, и ее собственный рос день ото дня с постоянной регулярностью. Есть  ли в мире справедливость? Они стали ненавидеть друг друга.   И хотя они ненавидели ее тоже, тем не менее не могли не доверяться ей. Каждая ходила к ней поодиночке и жаловалась, насколько другие были ей не по вкусу. Эрроу обычно говорила, что для нее было не выгодно общаться с женщинами намного старше ее. У нее было намерение пожертвовать своей долей платы за аренду жилья и уехать в Венецию до конца лета. Френк  жаловалась
Лене, что ее мужскому складу ума сложно ожидать удовлетворения  от общения с такими легкомысленными особами, как Эрроу и такими откровенно глупыми, как Беатрис.

– Я нуждаюсь в интеллектуальной беседе,–.гудела она.– Когда ты обладаешь таким умом, тебе нужны равноценные собеседники.

А Беатрис были нужны только мир и спокойствие.

– Я не люблю женщин,– говорила она,– они такие ненадежные  и коварные.

К тому времени, когда две недели подходили к концу, три толстушки почти не разговаривали друг с другом. От Лены они это скрывали, но в ее отсутствие не притворялись. Период ссор для них миновал, сейчас они игнорировали друг друга, а в случае необходимости разговаривали с холодной вежливостью.

Лена собиралась остановиться у друзей на Итальянской Ривьере, и Френк провожала ее на тот же поезд, которым она приехала. Она увозила с собой целую кучу их денег.

– Я не знаю, как тебя благодарить,– сказала она, заходя в вагон, – я чудесно провела время.

Если было что-то, чем Френк могла гордиться, помимо того, что  считала себя равной любому мужчине, то это ее аристократизм, и ее ответ представлял собой сочетание величия и изысканности.

– Мы все наслаждались твоим обществом, дорогая, ты доставила нам огромное удовольствие
.
Но когда она отвернулась от  отправляющегося поезда, то издала такой глубокий вздох облегчения,  что под ней затряслась платформа. Она распрямила свои массивные плечи и пошагала назад на виллу.

– Уфф!– издавала она по временам,– Уфф!
 
Она переоделась в закрытый купальник, надела легкие полотняные сандалии и мужской халат ( к черту всякие условности) и пошла на пляж. Еще можно было искупаться перед ленчем. Она прошла мимо Обезьяньего Домика, оглядываясь, чтобы поздороваться со знакомыми, т. к. вдруг почувствовала дружеское расположение ко всему миру, и внезапно остановилась, как вкопанная. Она не могла поверить своим глазам. За одним из столиков сидела Беатрис в пижаме, купленной накануне в модном магазине, ее шею украшала нитка жемчуга. Быстрый взгляд Френк отметил, что ее волосы были завиты, а щеки, глаза и губы накрашены. Какой бы полной, нет, необъятной она ни была, никто не смог бы отрицать, что она  исключительно красивая женщина. Но что она делала? Своей неуклюжей походкой Неандертальского человека, свойственной Френк, она подошла к Беатрис. В своем черном закрытом купальнике Френк выглядела, как огромный кит, вылавливаемый японцами у берегов Австралии, которого неотесанные аборигены называют морской коровой.

–Беатрис, что ты делаешь?– вскричала она своим громовым голосом.

Он прозвучал, как раскат грома далеко в горах. Беатрис холодно взглянула на нее.


– Ем,– ответила она.

– Я,– черт возьми, вижу, что ешь. Перед Беатрис было блюдо с круассанами, масло, горшочек с клубничным джемом, кофе и кувшинчик со сливками. Беатрис намазала толстый слой масла  на аппетитный ломоть горячего хлеба, покрыла его джемом, а сверху обильно полила  сливками.


– Ты убиваешь себя,– сказала Френк.

– А мне плевать,– пробормотала Беатрис с набитым ртом.

– Ты сразу наберешь фунты.

– Иди к черту.

Она явно издевалась над Френк. Боже, какой запах издавали круассаны!

–Я разочарована в тебе, Беатрис, я думала у тебя больше характера.

– Это ты виновата. Эта мерзкая женщина. Тебе надо было ее осадить. На протяжении 2 недель я наблюдала, как она объедается, как свинья. Это больше, чем может выдержать плоть и кровь. Я собираюсь хотя бы раз поесть в свое удовольствие, даже если я лопну.

Глаза Френк наполнились слезами. Внезапно она почувствовала себя слабой женщиной. Ей захотелось, оказаться вдруг на коленях у сильного мужчины, который бы пестовал ее и называл ласковыми именами Она молча уселась на стул рядом с Беатрис. Подошел официант. Величественным жестом Френк махнула рукой, указав на кофе и круассаны.

– Мне то же самое,– вздохнув сказала она и  потянулась рукой за булочкой. Но Беатрис выхватила блюдо.

– Нет уж. Подожди, пока принесут тебе.

 Френк обозвала ее словом, которое редко употребляют леди. Через минуту официант принес ей круассаны, масло, джем и кофе..

– А где сливки, болван?– зарычала она, как львица в погоне за добычей.

Она начала есть с жадностью. Кафе стало наполняться отдыхающими, которые заходили выпить коктейль, насладившись морем и солнцем. Появилась и Эрроу под руку с принцем Роккамаре. На ней было красивое шелковое платье, которое она плотно придерживала рукой на талии, чтобы казаться стройнее. Она высоко держала голову, надеясь, что он не заметит ее двойной подбородок. Эрроу весело смеялась и вела себя, как девочка. Он только что сказал ей  (на итальянском), что по сравнению с ее глазами Средиземное море напоминало цвет горохового супа. Он покинул ее, чтобы зайти в комнату для мужчин привести в порядок свои гладкие черные волосы, и они договорились встретиться через  5 минут и заказать напиток. Эрроу направилась в женскую комнату подкраситься. По пути она вдруг заметила Френк и Беатрис. Остановившись, она не могла поверить своим глазам.

– Боже мой!– вскричала она.– Вы же, как животные, как свиньи.
. Она схватила стул
.–Официант!
Ее свидание мгновенно вылетело из головы. В мгновение ока официант оказался возле нее.
– Принесите мне то же, что этим леди.

Френк подняла тяжелую руку над своей тарелкой.

–Принесите мне гусиную печенку с трюфелями.

– Френк!– вскричала Беатрис.

–Заткнись!

– Ладно, тогда мне тоже.

Был принесен кофе, и горячие булочки, и сливки, и гусиная печень с трюфелями.  Они поливали сливками печень и ели. Они ложками поглощали джем. Они  жадно ломали чудесный хрустящий хлеб. Что значила сейчас любовь для Эрроу? Пусть принц владеет своими дворцами в Риме и Апеннинах. Они не разговаривали. То, чем они  занимались сейчас, было намного важнее. Они ели неистово и торжественно.

– Я 25 лет не ела картошку,– сказала Френк раздумчиво.

–Официант!– крикнула Беатрис,– жареную картошку для трех.

–Да, мадам.

Картошка была принесена. Никакие ароматы Аравии не могли сравниться с этим запахом (из Шекспира). Они ели ее руками.

– Принесите мне сухой Мартини,– сказала Эрроу.

– Кто пьет Мартини в середине еды?– сказала Френк.

– А что нельзя? Сейчас увидишь.

– Ну, тогда принесите и мне, только двойной.

– Принесите три двойных Мартини,– сказала Беатрис.

Мартини был выпит залпом. Женщины посмотрели друг на друга и вздохнули. Вражда между ними за последние  две недели рассеялась, и искренняя симпатия снова наполнила их сердца. Они едва могли поверить, что им когда либо приходила в голову возможность разорвать дружбу, которая доставляла  такое глубокое удовлетворение. Они покончили с картошкой.

– Как думаете, у них есть эклер в шоколаде?– спросила Беатрис.

– Конечно, есть
 
И, конечно, был. Френк запихнула сразу целое пирожное в свой огромный рот и потянулась за вторым, но прежде, чем его съесть, она взглянула на своих подруг и вонзила  саблю мести в сердце коварной Лены.

– Можете говорить что хотите, но на самом деле она ужасно играла в бридж.

– Отвратительно,– согласилась Эрроу.

Но Беатрис вдруг подумала, что ей бы еще хотелось безе.