Кофта

               

         Сердце Клавдии замерло и часто-часто забилось, когда остановился поезд, и со ступеней вагона спрыгнула  женщина.  На ней  была кофта, точь-в-точь, о какой мечтала с молодости: цвет кофе с молоком, шерсть мягкая и нежная на ощупь, крупная вязка, большие пуговицы и подкладка, чтобы не продувало.
          Конечно, могла сама купить, деньги были, и сейчас есть такая возможность, но трудно решиться на нарядную обновку. Сама для себя определила, что носить, а что не по ней. По магазинам ходила как по музеям. Да, красиво, но ей лично не надо. Так спокойнее, не украдут и не ограбят.
          К богатым вещам с детства надо привыкать.
          Вот и ходит уже лет двадцать, если не больше, в потерявшей форму кофтенке: зимой мерзнет, а летом, точно пугало: плечи  узкие, похудела очень, как палка стала.
          Пока восхищалась чужим нарядом, забыла, зачем на вокзале, и  чуть не пропустила главное. Женщина в кофте, вышедшая из вагона – внучка ее. Идет, улыбается, а старуха глаз не может оторвать от  кофты. Нехорошо. Что делается, ведь внучка родная, долгожданная, приехала.
           Внучка смеется, не узнала, неужели я так изменилась? Богатой буду. Ах, как хорошо, что бабуля встретила, пешком пройдемся, может, кого из знакомых встретим, давно я здесь не была, года три. А Клавдия в себя прийти не может, от кофты глаз не отрывает. Наконец  не выдержала, провела ладонью по рукаву. Так и есть, шерсть нежная, теплая, пушистая. Как котенка погладила.
          Ей бы улыбнуться внучке, но обида захлестнула. По справедливости, что дочка, что внучка – вертихвостки,  несерьезно к жизни относятся. Если что не по ним, работу бросают и на другую переходят. О пенсии не думают, трудовой стаж не накапливают.
         Со своей дочерью она давно не дружит, а по внучке скучала,  в гости звала. Как-то в письме  передала привет Сереже, с ним внучка в гости приезжала, а та ответила, какой Сережа, его давно нет, разбежались,  а есть на сегодня Володя, если захочу, поженимся. Вот такая она, что захочет, тут же получает.
         Разве справедливо, когда на мечту, например, ковер купить, годы уходили.
    
                - Какая на тебе кофта, всю жизнь о такой мечтала, - сказала она.
                - Да? Нравится? Дарю, не жалко, мне она дешево досталась. Знакомой подарили, ей не подошла, фасон немодный, но теплая, я в дорогу купила у нее.
         Клавдия  до слез обрадовалась. Добрая у нее внучка, непутевая, ну, да ладно, ничего не поделаешь, уже поздно ее воспитывать.
         
            Внучка походила по дому, присмотрелась к обстановке, нет, ничего не изменилось, немного поспала, встала к обеду. Отказалась от пельменей и пирогов, нарезала себе капусты, натерла морковки и включила телевизор.
            Отчаявшись угодить внучке, ведь так старалась для нее, Клавдия закрутилась в привычном домашнем круге. Прибрала кухню и решила в огороде покопаться, подальше от орущего телевизора. От него почему-то начинает болеть живот.
           Руки заняты привычным делом, а в голове тревожные мысли: расспросить бы внучку,  как она живет, замуж берут, или так?  - но боится, вдруг рассердится. Если что не по ней, билет купит и все, долгие месяцы полная неизвестность, ни писем, ни поздравлений с праздниками.  У Клавдии  начинаются головные боли, появляется горечь во рту, мучают сердцебиение и бессонница. От бессонницы ничем не спастись.
            Вот приехала внучка, и стало еще тревожнее:  худая она какая-то и бледненькая, может, болеет чем. Мать у нее черствая, только о себе думает.
           Что ни говори, а внучка добрее дочери,  всегда с подарками, ничего для бабушки не пожалеет.
           Мысли  возвращались к нарядной кофте. Очень хотелось ее примерить, но при внучке побоялась, вдруг по размеру не подойдет,  решит, что бабушке другое надо, - и увезет кофту.
         
         Уже поздно вечером, когда вдвоем попили чаю со сладкими пирожками, и внучка легла спать,  она прошла в свою комнату, плотно прикрыла дверь и достала из шкафа кофту.
             Кофта теплом охватила  плечи и спину, - подошла и по длине и по ширине.
         
            Она давно себя не рассматривала в зеркале. Старость, шаг за шагом, отвоевывала ее тело:  сморщилось и   покрылось коричневыми пятнами лицо, потускнели ногти, стали дряблыми руки, выпали зубы. Враз, потеряв форму и упругость, состарилось тело.
             Никогда не любила в бане смотреть на старух.  Не могла на них смотреть, до отвращения. Старалась пристроиться где-нибудь с тазиком, подальше от старческих тел. Злилась, сидели бы дома, не пугали людей уродливым видом. И вот, сама такой стала. В баню давно не ходит, закрыли баню, и  себя без одежды давно не видела.
            Внучке можно по-всякому одеваться, молодость сама по себе красота. А в старости нарядные одежды обязательны, но почему-то все наоборот.
   
            Она гладила шершавыми ладонями шерсть и рассматривала себя в зеркале. Со спины, пожалуй, за молодую примут. Походка быстрая, не по годам. Внучка, правда, недовольна, бегаешь и не смотришь под ноги, споткнешься, упадешь, кости переломаешь, в старости могут и не срастись.
            Ломала уже, три года назад, запястье. Теперь от холода чувствует боль во всей руке. В дождь на ступеньке поскользнулась и упала, спешила снять с веревки белье. Да не свое белье, а соседки. Хотела ей удружить, мало ли что может случиться, соседка всегда пригодится.
 
            Одеться бы понаряднее и на родину съездить, сестер повидать, давно не была там. В последний раз, внучке было четырнадцать лет, а, может, пятнадцать, вдвоем ездили,  сейчас   ей двадцать девять.
             Когда-то  тихий городок, в зелени  на берегу речки, разросся, не узнать, окраины далеко в разные стороны разбежались, пешком не обойти.  Сестры получили квартиры в новых районах. Раньше пешком ходили в гости, теперь надо ехать долго на трамвае от вокзала. В центре живет племянница, да еще подруга детства у самого вокзала.
 
              Надо съездить, сестер обрадовать, такой нарядной они ее никогда не видели. У внучки юбку попросит, может, из своего подберет. Пусть посмотрят. Старшая сестра выговаривала, что ты в старом тряпье ходишь, ведь не нищая,  зять с высшим образованием, у мужа твоего золотые руки, зарплата у вас на двоих хорошая.
          Муж много лет платил алименты на двоих детей, да у самих дочь росла. И всем дали высшее образование:  и тем, двоим, и дочери, и внучке, а муж так до пенсии и не дожил.    Кажется, все их мечты исполнились: дом построили, обставили, машину купили, но отдохнуть ему не пришлось.
      
            Подруга детства обидела ее, выпила на поминках и сказала, а твой за мной ухаживал, в любви объяснялся, красивой считал.
            Никакая она не красивая, в молодости на нее мало обращали внимания. Зато удачно жизнь складывалась, только о себе и заботилась. Муж попался такой: что она хотела, то он и делал.  Осталась вдовой, кто ей второго мужа нашел? Вдовца с квартирой и машиной. Быстро забыла.
   
           Она выгребла из шкафа все свои одежды, накопилось за долгие годы, и стала прикидывать, с каким цветом лучше смотрится кофе с молоком.
            Смотрелась в зеркало, гладила мягкую шерсть и представляла себя идущей по главной улице до театральной площади, дальше горсовет и музей истории. И сестры рядом. Старшая сестра в том, что сама себе связала из старых ниток, - все вечера распускает и вяжет, распускает и вяжет. Младшая в вечных пиджаках мужского покроя, с накладными карманами. В чем торгует на рынке, в том и на прогулке.
       
            Прислушалась, не проснулась ли внучка от скрипа дверцы шкафа,  стала примерять платья, юбки, обувь на устойчивых каблуках и даже узконосые свадебные дочкины туфли с бантиками.
    
         Уже лежа  в постели,  в деталях просматривала картинки встречи с сестрами. Подумала, может, постараться и отбить  нового мужа  подруги детства? У того был к ней интерес, почувствовала еще тогда, когда с подругой знакомила.
         
          Обязательно уговорит сестер свернуть на тихую улицу,  чтобы пройти мимо дома того, о ком помнила долгие годы и не забыла до сих пор. Первая любовь и на всю жизнь.
 
           На этом уснуть бы крепким сном, но  вспомнила, что нет его, любимого, давно уже нет, в свой последний приезд  посетила вместе с младшей сестрой его могилу. Старшая сестра тоже умерла.  В тот  приезд на родину она прощалась с ней,  безнадежно больной.  Умерла и младшая, не болела, неожиданная смерть. Подруга детства тоже умерла. Ведь  им давно уже за семьдесят. Сообщила в письме  племянница, без подробностей, с припиской: «Писать часто не могу, некогда, работы много, если надумаете, приезжайте».
 
           Можно  и приехать, и с племянницей вместе на кладбище сходить,  в теплой кофте посидит на лавочке, не простудится.
   
          Сна не было, заболела голова, горький привкус во рту, боль в сердце. И страх перед пустотой, как перед пропастью и неизбежным падением, - жестокой неотвратимой смертью. Единственное утешение: все там будем.