Бездна

Часть первая. Не мир, но меч!

        Эрна идет задом наперед по улицам городка, а красное солнце мечтательно глядит на озера и холмы, что расположены за городком. Она уже не верит в свое прошлое, она ночью просит черного человека, что сидит в ее кровати о том, чтобы война была всегда, ведь это надо для того, чтобы из руин больших городов вышли гости из Африки, которые хотят учиться в институте имени Нахимова. В городе сцена у моря стоит, она взяла микрофон и решила зачитать свой стих. Толпа слушает внимательно. Пьет колу и смотрит на небо. Толпе кажется, что этот год особенный, самый радостный на свете, самый счастливый. И вот ее стих.

Средь темных звезд и вечного скитания я иду во тьме навстречу любви
Сквозь врата ада и рая в тумане вечного безумия
В мир вошла для высшего Себя осознания, против дня иду!
Вы все ждете моего сказания, и я пройду в черные воды, но не умру
Мчись по мирам моя мысль огненная, пусть горит все, что отжило
Я в безмолвном мире Вечность созерцаю, ведь я люблю свой ум
Тот, кто далеко уплыл и пробужден в черной библиотеке на краю вселенной
Он пришел в ночь и слишком много знает. То я лишь лечу навстречу черной звезде.
Пробую на вкус талую воду, что течет из-под зеленых холмов в начале зимы.
Об истине одной лишь вечной и нетленной я мечтаю
О силах, чтобы творить. Творить высший же закон.
Устранить колдовскую падаль, очистить трон от претендентов всех.
И павший был славно убит. А его соратники безжалостно повержены.
Так дай же мне крепкий щит. Чтобы было мне так сладко от войны.
Чтоб Люцифер пролетел над миром, высунув язык, дабы горячо было всем.
Забудем о царе легко, ибо ему не выжить без своего дворца.
И волю свою кую, мол, я кузнец своего счастья и радость моя без причин. И мне повезло.
В руке пламя горит, что беспощадно может выжечь морок и цепи сансары.
В другой руке сияет меч, я им рублю головы шестерок, что мечтают о рае на земле.
Я сражаюсь везде, где только можно, я буду смело лететь на север, ибо там Гиперборея.
Дворцы из стали покрыты великими печатями для устранения любого раздора. Лед сковал океан. Сети сансары разрублены.
И я прощаюсь с каждой книгой по отдельности, мои друзья, собеседники
Но вот я плыву по реке и мне хорошо, вот ваш маг, я все могу!
На башне реет темный флаг, и я знаю, что тайна не исчезнет
Я путник иду среди руин городов, я отшельник, я пройду мимо вас легко
Я освободил от смерти ум, но я пишу письмо к своей библиотеке.
Уроки пустоты прогнили в своем нутре и теперь по утру я не сплю.

       Житель Африки лежит одиноко на дороге весь в грязи, встать не может, он пьян, ему хочется на пальмы залезть, дабы оттуда видеть мир без границ и расовых ограничений. Он лежал на дороге, по которой ходили туда-сюда люди, но Эрна прыгала через него, авось он встанет, а одна женщина остановилась, вскрикнула, увидев, что вытворяет Эрна. Она шла с сумками, да вдруг увидала такое дело, заохала, запричитала, затопала, прошлась благим матом по ушам толпы, что зевала сонно и тошнотворно. Сумки выпали из ее рук, а сама она  закричала, что было сил:
- Батюшка, я гуманна до слез, да это же труп. Из Африки приехал учиться сюда паренек, а тут его и убили проходимцы. А вот эта девчонка совсем выжила из ума. Кто правит миром, где правда, где истина?
Кто-то из толпы добавил меланхолично:
- Его кинули сюда забавы ради, а вот дома воды нет, а газа тоже нет в домах. А мы же бродим еще по улицам. Вот и вся соль. Труп из реки или моря сюда доставлен был, по-видимому, а тут девушка еще прыгать решила через него. Ой, поглядите, как она прыгает, поглядите, люди добрые на это чудо. Что мы знаем о трупах?
         Тут же набежала еще людей и все зачарованно смотрели на Эрну, что прыгала над трупом. Все были восхищенные тем, что она жила им всем назло, несмотря на то, что все вокруг осуждали ее протест. Все дивились ее гибкостью тела, жаром и тягой к жизни. Это была чудесная несгибаемая воля. Никто из присутствующих не мог бы себя представить на этом месте. А если разобраться, то человек просто не способен даже дойти то этого состояния – он или потеряет сознание или сам себя убьет. Привычные ориентиры сковывают, дальше пути нет. А тут предлагалось бы выйти из всего нажитого годами и просто рухнуть в эти цепкие лапы ловцов снов.  Ловцы точно знают, что им ничего не нужно, но лишь жажда бега по зеркальным лабиринтам, где водятся существа нездешних миров.
        Эрна бродит сама по себе без всякого страха по лесам и горам, ей так хочется найти своего Данте. Она пишет в свой черный дневник, сидя на вершине Лысой горы, глядя на тучки, что бегут себе семимильными шагами в вечность. Все лучшее забирает вечность!
       Эрна привыкла быть сама по себе. Ее строчки идут в пустоту, откуда все приходит. Я не нуждаюсь ни в чьей поддержке. Я брожу по горам, мне нравится эстетика бесконечности. Я буду и дальше следовать за прекрасным. Мне ничего больше не надо! Я только об этом и думаю целыми днями, сидя в горах в своем шалаше, разглядывая ночами яркие звезды над головой.


Часть вторая. Ницше жив.

        Эрна ощущала влияние звезд на себе с детства, конечно же, это было осознанное ощущение. Она бросала вызов рабам капитала. Она  отказывалась вести себя как они, то был ее шаг к тому, чтобы обрести свободу от всего известного. Жестокая это вещь – иметь идеалы. Любовь не есть противоположность ненависти.
        Эрна хочет писать эссе на тему того, что есть вечность, ибо она знает, как грязен мир людей. Ей часто снятся сны, в которых она видит, с кем спала ее мама и папа до дня ее рождения. Во снах ее папа был женат на еврейке, у него есть дочь старше Эрны на пару лет, она стала проституткой, но это уже иная история. Эрна знает, что сотворили с ее бабушкой Клавой ее отец и тетя. Они своими упреками и придирками просто медленно убивали ее день за днем. Она видит, что ее родители сошли с ума. Ее мама смотрит телевизор после работы, а папа качает железо день и ночь. Он пьет водку с дворовыми девушками и сильно бьет их по попе ремнем за то, что они не знают «Отче наш». Эрна слышит, как парни стонут за стенкой в папиной комнате. Как он учит их плохим вещам. Семейка замечательная у нее, что и говорить!
      Насчет нормальности и ненормальности, так вот, Эрна имеет великую мечту, она прекрасная у нее, далекая, но чудесная, волшебная, гениальная мечта! У нее есть цель глобальная  - это уничтожение системы любыми средствами. Для нее это единственная зацепка в этой абсурдной жизни.
       Она очень любит музыку, хорошо, пусть даже это и noise, ладно, пусть будет noise. Кто-то во сне ей нашептал, чтобы она отдалась хану, что вернулся с тюрьмы. В ту пору Эрна ощущала, что ей пятнадцать лет, а ему сорок лет, он часто бухал с е отцом, он положил на нее глаз и заставил жить ее на свалке, где он стегал плеткой юное тело Эрны под звуки, что доносились из ада в этот ночной час. На свалке, он заправлял баллоны газом, и оттирал красную плесень от найденной им старинной монеты.
     После этих снов Эрна пошла по рукам. Миша, ушедший в себя настолько, что все считали его юродивым, но Эрна на кладбище раздела его и совратила, он был девственником до нее, ему было двадцать три года, а потом она отдалась призраку, что носил малиновый ирокез, но не умел даже зажечь костер. Эрна считает, что в один момент была готова свою жизнь пустить под откос: ей хотелось пить водку на кладбищах под звуки гонга, что звучит в ее голове в ту юную пору.
- Все вы в иллюзиях и ты, читающий эти строки, в том числе, если до сих пор не научился контролировать эго, - говорила она вампирам, что окружали ее в общественных местах. – Вот вам моя исповедь, дабы вы поняли, что вы погребены заживо в этом мире абсурда.
       Мне с вами не по пути. Я до сих пор не подняла уровень своей осознанности до сердца. Сама часто люблю говорить себе, что я злая на мир с детства и до сих пор желаю уничтожить этот мир, я даже билась со всеми, кто любит мир, и кто после этого я ушла в лес. Во снах я говорю фантомам о том, что моя мама жила год в гражданском браке с Давидом, он был ученый, работал в институте физики, он не любил маму, она ему нужна была лишь для секса, она ушла от него и родила меня от папы, которого выгнала за пьянство Сара. Они мне легко передали неорганику своих первых половых партнеров, да и своей собственной у них хватало, мама ходила в церковь, когда я стала уходить из дому бродяжничать в десять лет. Но есть ли смысл  сейчас об этом говорить? Если я копаюсь в своих родственниках, то лишь потому, что мне надо понять, что змея сильнее меня.
       
      Тетя Лида уничтожила своих мужей ментально, которых было около двадцати у нее за пару десятков лет, по ее рассказам, она любила их до смерти, а потом шептала над их уставшим телом заговор на воскрешение. Это уже подозрительно, ведь тете Лиде нужны были лишь их деньги. Явно это ее серость и убогость, а у меня теперь эпилепсия из-за того, что я вызывала духов писателей-самоубийц. Занятно, не правда ли? Если ты, читающий эти строки, думаешь, что я ищу славы, то ты сам жаждешь ее в своих жалких снах. Слава для глупцов. Мою бабушку Клаву мой отец Игорь и тетя Лида убили весьма по-советски, вот я скажу, что в моих снах полно убийц. Дядя Вова никогда бабушке и слова грубого не сказал и после этого он стал монахом, а мой отец Игорь прекрасный боксер и штангист, а мать моя ставит свечки в храме, потому что устала верить в людей. Мне очень нравится дух смерти и разрушения, я мать вывела в горы. Там она кричала, стоя на краю скалы истошно: «Отец твой помирает, бабушка тоже во скорбях рыбу удит из пруда, а мать твоя что? Ты о ней подумала? Или будешь ей все уши жужжать о том, какой твой папа плохой и какие плохие твои  родители. Не стыдно? Лучше бы попыталась себя вывести из-под зоны влияния нигилизма и заставила бы себя не думать о том, что твоя мать старая и скоро ей помирать нужно. Эрна, очнись! Если тебе от меня нужна квартира, то найди себе богатого дядьку, сядь ему на член, ведь тогда-то тебе он даст радостно и квартиру и деньги на жизнь. Я желаю тебе лишь добра и счастья. Это искренне! Хочу, чтобы у тебя было все хорошо, и ты избавилась от своих приступов гнева, ярости, злости на богатых и сытых граждан этой убогой страны. Смирись и иди на службы к буржуям. Будешь жить в шике и блеске зато. Твоя мать так не сделала. Жила в нищете. Так хоть ты поживешь по-барски. Моя дочка любимая. Эрна. Я хочу, чтобы ты спасла свою маму от ранней старости, ибо это ужасно: умирать от голода и холода. Моя вера в Ленина не дала мне стать рядом с буржуями. Вся власть Советам! А мне ведь еще жить и жить, а ты себя программируешь ложными мыслями, конечно же, мысли эти не твои. Мысли о скором конце всего, но ты сама создаешь поле низшего грязи своими разговорчиками обо мне и моем роде, да к тому же, вечным недовольством собой, своими булками, или твои булки уже не причиняет тебе столько мук и страданий и ты прекратила смотреть на них в зеркало каждый день? Рад за тебя, если помогла тебе перестать быть машиной».


Часть третья. Огонь изнутри.


      Эрна знает, что блаженства нет. Друзей у нее тоже нет. Она изучала страдания людей. Она все деньги свои отдала нищим. Ей часто хотелось ударить случайного прохожего. У нее в душе полно злобы.  А сколько Эрна собак спасла! Она это делает лишь потому, что любит все живое, всю вселенную и она пишет дневник на эту тему, так что она такая же сумасшедшая, как и все остальные люди, которые бухают, смотрят в телеэкран, травят себя сплетнями, скандалами, ссорами, идут на футбол или в ночной клуб. Вот кто рисует действительно с душой, так это Эрна! Хотя  кипит ненавистью ко всем, кто не разделяет ее мнение насчет мироздания. Поклонники и фанаты нужны лишь баранам. 
     Эрна, как и тетя, отец, хочет убить в себе государство. Та же самая одержимость бунта и жажда властвовать над всеми и пить из них энергию - куда же без этого!
     Эрна смотрит в огород, где растет редиска и чеснок. Ее мама абортов не делала! Но назад пути нет. Время исчезло, но желания еще берут ее за горло.
     Эрна притягивала к себе одних лишь сумасшедших и фанатиков. Подобное притягивает подобное. Эрна имела связь с духами у костра, а потом пошла по рукам. Ищет она человека при свете дня, она бродит с фонарем по улицам и бульварам.
       Ее бабушка заслужила себе и Вову и Сашу и никто ее никогда не оставит и не станет ей желать поскорее на тот свет отправляться даже и в мыслях!
        В ее городке была клиника для душевнобольных. Душа болит, ибо душа не может выдержать того безумия, что творится в мире материалистов. Многие горожане ходили в анонимный кабинет, где их встречала Эрна. Анонимный кабинет поглотил пустых людей, что бросались в объятия тех, кто говорил им теплые слова. Они пришли анонимно, но им просто нечего делать дома и на работе. Никто тут их не знает, но и они никому совершенно не нужны. Ни вашего имени, ни вашей фамилии, одни лишь инициалы на клочках бумажек, даже не пытайся узнать, кто стоит перед вами, не стоит это того делать, ведь это глупое занятие, оно без смысла абсолютно, как и все остальные вещи, что делают люди.
     Публика пришла ровно в полночь. Публика была пьяна. Она смердела. Она жаждала боли. Крови. Нефти и химикатов. Люди упал на серый пол, на полу был синий столик, на котором лежали ириски. Люди начали водить руками по столу, они зажгли свечи и пытались вызвать дух Пушкина, но им этого не удавалось. Люди,  пытаясь объяснить свою ситуацию Эрне, были громкими, но им было сложно понять себя. Эрна же быстрыми движениями мела на доске пыталась изобразить ситуацию, чтобы люди уяснили себе, что же им надо в этой жизни. Она же говорила с досадой сама себе, понимая, что ее слова никто не воспринимает серьезно:
- Вы все мертвы! Я беру мелок и рисую, знаете, на доске я рисую себе мелком небо, но вы слепы! Я не знаю, как заставить их увидеть, ведь им же хочется дойти до самой сути во всем за рюмкой вина. А самый забияка – мужчина лет сорока, глядит мне в лицо и смеется, когда я на него смотрю, а другие смотрят на него и смеются тоже. Взрыв смеха от ощущения пустоты! Как он засмеется, так и они засмеются. Он, значит, смотрит на меня, а они на него, а на доску никто и не смотрит. Зачем пришли? Ведь я рисую небо! Я пытаюсь не смотреть на него, пытаюсь сделать вид, что не вижу его, но когда я мелком рисую небеса обетованные, то все равно оборачиваюсь, чтобы увидеть, понимают ли они то, что я сейчас рисую или нет, но все по–старому. Они лишь хохочут, глядя на забияку, который лежит на полу и в истерике. Он судорожно бьет руками о столик, на котором горит свеча и лежит череп коровы.


Часть четвертая. Бог умер.


        Эрна пишет дневник. Ей пятнадцать лет, малышка хочет рассказать вам историю своего детства. Плохо было очень мне в детстве. Мама вышла за отца из-за красоты и доброты, но она не знала, что отец любил молиться ночами, ведь он умел быть хорошим актером. Чуть с ней прожив и родив меня, он стал бродить по монастырям и мечтать быть монахом. Он приходил домой в компании монахов, брал нож, открывал банку с килькой, орал, что не любит мир, ибо мир в грехе лежит. Мать брала меня за руку и бежала в церковь. Отец был силен в своей вере в Бога. Он часто бил в колокола среди ночи в храме, что был рядом с домом. Он сжигал ларьки, где продавали сигареты, бил бутылки с водкой о стены домов, он ходил по осколкам стекол – ему было плевать на грешников, ибо он жаждал спасти мир. Он приводил домой батюшек, и они молились дружно за весь мир. Если бы мама знала, что он молитвенник, то ни за чтобы не вышла за него, но он скрывал тщательно до поры до времени этот факт. Как мил! Она жила с ним много лет, но стала его врагом, ибо ей хотелось, чтобы он обустроил быт. Ей был он не интересен – она презирала мужчин, он стала феминистской – ей казалось, что все мужики сволочи. Меня она воспитывала в духе том же. Я бродила по кладбищам и окрестностям городка в поисках приключений. Я делала уроки на кладбище – там спокойно, тихо, безлюдно. Эх, а что бы было б, если бы я родилась в семье, где бы отец был банальным малым. Я вижу, что мать ошиблась – она вышла не за того, ей надо было выйти за простого рабочего. Отца интересует лишь молитва, монастыри, служба в церквях – больше ему не нужно ничего.  Мать отдает свои силы просмотру телевизору. Низший уровень развития у человека, что смотрит телевизор. Человек быстро привыкает к этому и потом ему уже все это кажется нормальным. Мама часто говорит мне, что социализм есть государственный капитализм, плюс рабовладельческий строй. Я же бегу в горы, где могу общаться с природой, не думая о том, что мне вбивают в голову родители. В Сети она сидит и ищет себе парня. Сотню страниц уже просмотрела, но это все не то. Мангуп ее манит, лишь там она найдет своего милого. Среди бутылок из-под пива и окурков сигарет. Адольф Гитлер в фильмах про войну ее интересует. Просто как образ. Откуда у него столько силы? Как он так легко гипнотизирует немцев?



Часть пятая. Без царя в голове.


        «Ваш отец Диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» - сказал спокойным голосом Алексей девушке. Этот мужчина думал, что каблук и стакан ему не грозит. Что ему удастся быть счастливым и продолжить свой род. Но, он не знал, что женщина, на которой он женился, была не женщиной, а демоном. Оболочкой женской она пользуется лишь для того, чтобы мужчины ей подчинялись. Мужчина не знал, что скоро ему придется тушить душевную боль вином в одиночестве или в компании таких же проигравших баталии друзей, где ареной для сражений был дом. Жена выгоняла часто за пьянство Алексея, но он не унывал. Она обвиняла его во всех грехах человечества. Сама же требовала от него все больше и больше материальных благ. В мире демонов считалось высокоморально накапать на своего соседа. Эрна слушала его исповедь затаив дыхание. Ей казалось, что она и есть он. Что она парень. Что она уже в возрасте. Что ей вообще никто не нужен. Она сама по себе будет жить. Без всякого мещанства и карьеры.

       Еще один слой снега стер старые следы, которые за день успели оставить люди. Двор был квадратный, а стены сырые и серые, а разрушенные ступени, выходящие на первый этаж, выдавали старость здания.
       Она стала на цыпочки и протянула руку к решетке, чтобы подтянуться к окну, которое сто лет никто не вытирал от пыли и паутины. Рука уцепилась за холодный металл, она подтянулась вплотную к окну и начала всматриваться в комнату. Там сидели люди без шуб, которые беззвучно разговаривали о своем. Эрна направила взгляд на лицо человека без головы, который показывал пальцем на окно. «Неужели он видит меня» - мелькнула  у нее мысль в голове.
   Ее рука замерзла, она спрыгнула на землю. Ее перчатки остались в каюте на  пароходе. И не знала она, что тут будет так холодно. Она знала, что ей необходимо попасть внутрь этой комнаты, но вход туда был ей недоступен, по крайней мере, в данный момент.
      Эрна разгребла ногой сугроб снега во дворе и подняла тяжелый камень. Камень полетел в окно, и послышались звуки треснувшего стекла. Куски стекла выпали громким эхом наружу и в комнате погас свет. Она замерла – поняла, что все ушли – теперь  комната пуста: в комнате не слышно не одного звука, ни одного звука, который бы мог бы выдать присутствие живого существа.
Дворник подошел и спросил Эрну:
- Чего с окном случилось, где оно, кто это выдумал выбить его?
- Видно там ссора случилась, вот и выбили его ненароком, - ответила она, - они же звери! А испугала же я их до чего! Они не ожидали, что  я кину камень в окно, они поняли, что их засекли и дали деру, теперь искать будем, куда же они делись.
        Снег все  падал и падал на мертвый город. Его холодные кристаллы  льда оседали на крыши домов, куда только не кидала она взгляд – везде были снега, да – это был настоящий снегопад! Недалеко отсюда стояли дома, загороженные высоким забором. И вот в одном из домов произошло такое событие. Во время просмотра музыкального канала, пару друзей начали разговор о том, что вот взорвался энергоблок в Чернобыле и все кто родились после взрыва, стали иметь отклонение психические и физические. И тут начался спор, и вот тогда и распалась дружная компания. А на другой день за едой было прямо заявлено, что, пожалуй, нужно отделяться от тех, кто заражен радиацией, нужно создать отдельную компанию от больных. Еще ряд домов находился недалеко, можно сказать, что в этом здании были комнаты разные на первом и третьем этажах. И вот, Эрна решила послать привет героям войны с третьего этажа, она написала письмо, и отправила его по веревочке к окошку второго этажа. Надо заметить, что все здания были окутаны тоненькими  паутинками, по которым разные письма с одного этажа на другой посылались.


Часть шестая. Погасли свечи.


      А вот ночью люди обычно спали, и это значило лишь то, что жажда жить была огромна у существ. Эрна весь вечер говорила по телефону с Алексеем. А на первом этаже пели песни бабки, что через дырочку в полу закидывали  в подвал ништяки для бродяг. Когда выключали электричество, то можно было провести свой шнур к генератору и подключить компьютер и читать даже ночью.
        Как-то утром Алексею не хватило каши, тогда все готовы были отдать свой ужин парню, ведь он бродит по миру и молиться за всех вас. А если ходили гулять, то непременно только в свой  дворик, загороженный от всего мира зараженных радиацией людей, там была посередине скамеечка одна и вот, если гулять шли еще пять человек, то один сидел на ней, а два других шли в одну сторону, а те двое – в другую. И так, то сюда, то туда они бродили горемычные, но если человек было шесть, тогда открывался еще один двор, и тогда было легче сориентироваться. Алексей в детстве мечтал быть богом, потом Христом, потом мучеником за веру.
       Однажды в комнату, где Эрна пила чай, а Алексей рисовал лик Иисуса мелком на полу, так вот, ворвался человек и крикнул, чтобы ребята покинули зал. Алексей взял ружье и выстрелил в стену, две пули никого не задели, а третья пуля отразилась от стены и задела человека, что сидел на стуле и поедал кашу, которая предназначалась Алексею. Человек упал со стула на пол и умер. И вот, только было видно из окна, только церковь и пруд, но никто тут никогда не грустил. Тело убитого Алексей вынес в пруд и на дно оно ушло. Оно опустилось тихо туда, где ил и камыши растут.
      Но, если голову высунуть, то можно увидеть и старую заводскую трубу.  Эрна рада, что новая жизнь у нее с новыми людьми. Ей был нужен телефон срочно и вот тогда Алексей  попросил у местных, чтобы ему дали за кое-какие средства позвонить, а потом он попросил еще один телефон для нее, а когда время вышло, он сказал местным, что нужно еще договорить и сам залез на второй этаж. Там были бетонные отверстия, и ничего не было видно оттуда. А телефон так и не вернулся обратно, ибо нечего там плакать.
     Алексей в кедах и косухе шел себе беспечно по сибирской трассе и замерзал от холода, но ему было на это плевать, он читал молитвы, он презрел свое тело, он жил духовной жизнью. Машины в тревоге проносились мимо него, но никто не собирался подвозить человека, но он ждал ангела, который может помочь ему. Вдруг слышит дядька, что возле него кто-то идет. Он видит человека средних лет. В белом пальто и белой шапке. Борода до пояса белая вся, ну прям дедушка Мороз, но то и был ангел.
- Не бойся – я вреда не сделаю, паренек, не обижу, давай-ка я тебя возьму под руки и буду нести, а то ты замаялся в такой летней одежде по пятидесяти градусному морозу идти, ведь тело околеет твое, окаянный ты какой чудак. Шепчи молитвы дальше, я буду про себя тоже шептать, чтобы Господь нам помог, давай же, начнем псалом пятидесятый пять!
Долго они шли, все пели псалмы, пока не дошли до одного города. Там они зашли в бар, а ангел пошел заказывать еду и водку. Алексей сидел за столом и смотрел бездумно и безмолвно на падающий снег за окном, ему было все равно, где он и как сюда попал. Когда ему подали на стол заказ, то ангела уже не было с ним, а милая официантка улыбалась ему нежно и гладила его своей белой рукой по головке, а Леша устроил ей промывку мозгов по-своему:
- Детка, а кто заказал эти яства? Кто сей кудесник? Человек в белом пальто есть ангел! Я ищу выход на крышу. Я найду ту самую дверь, которая ведет на крышу!
        Алексей как можно быстрее выпил стакан водки, поел картошку с луком и пошел себе на крышу твердым и уверенным шагом. Там он нашел белые перья, что лежали у самого края залитой смолой крыше. Тут Алексей и понял, что официантка не врет, что это действительно ангел его нес сюда, а иначе и быть не могло, ведь он читал молитвы про себя все время, ведь что ему еще делать в жизни?
- А к вам можно подсесть? – задал вопрос Алексей девушке.
- Да, конечно же, я этого очень сильно хочу! Я хочу мира, любви, покоя, а воевать не буду с миром, я буддистка! – простодушно ответила ему Эрна. - Садитесь, не против абсолютно! Мне все равно на мир мещан. Только йогам привет посылаю. Мирянам же ничего не буду давать. Зрелость и счастье лишь рутина.
- Вот, видите это кольцо. Ее кольцо. Моя невеста мертва. Тут все время аварии разные случаются. Да, она погибла. Ее сбила машина на этом перекрестке ровно год назад. Я болен и обожаю свою болезнь. В монастырь меня привела мизантропия. Дали образование - отвлекли от дела.
- Вы знаете, а раньше ведь было намного лучше. Раньше машин почти не было. Я тут гуляла днем, но машин не было! – ответила Эрна ему в лицо.
- Да, раньше город почти пустой был. Людей-то тоже гораздо меньше было. А теперь машин больше чем людей. И где они их только берут. Жить не на что, а они машины покупают. Суки, они все титанам поклоняются, Юнгер был прав! – охал от горя Алексей.
- Да они в кредит их берут. На лет тридцать – сорок  где-то так. Всю жизнь потом расплачиваются. Люди всю жизнь считают деньги. Романтика лишь средство обольщения. Тщеславие же двигатель всего.
- А вы знаете, барышня, что у меня когда-то сын вашего возраста был, так я ему говорю, мол, давай я тебе куплю костюм, ведь женится пора уже, а он мне – хочу машину, отче, машину лишь хочу! Так вот, на эту машину работал я в монастырях, мой отец был священником, брат мой был иконописцем, да еще и родственники помогли. Еле–еле наскребли шесть тысяч рублей, что по тем временам сумма солидная, купили ему машину. Прошло уже более сорока лет. Он на ней до сих пор ездит, да и женился еще к тому же вдобавок. Дабы жить ему скучнее стало. А ведь машины это вид страсти, как и все на свете. Вот я знаю, что бомжи собирают мусор, они кладут в пакеты остатки еды и разные вещи, а кто из бомжей отказывается рыться в мусорных кучах, того они зовут сумасшедшими. «Эй, Леша, ты чего не роешься в мусоре с нами, совсем с ума сошел?» - кричит один из бродяг Алексею, а Алексей решил искать работу и, сложив руки в карманы, бредет грустно сквозь весенний двор на поиски работы. 



Часть седьмая. Рок-н-ролл посреди руин.


           На улице лежала Эрна. Ей было лень вставать. Она забыла все слова. Старушка подошла к лежащей девочке, и поставила сумки около нее, а потом стала танцевать рок-н-ролл, но Эрна даже не засмеялась. Из сумки старуха достала красный шарф и положила его на живот девушке. Но после такого жеста, девушка приподнялась, взглянула в небеса, а вообще-то, ей очень сильно хотелось танцевать, что-что такое она слышала в тот миг, отчего обычно ангелы поют на небесах. Вдруг снова упала Эрна. Она продолжала лежать дальше себе славно, а мальчик и девочка, что несли красные флаги по улице, присели на корточки и заглянули в пакет старушки. Потом они встали, и начали говорить о причине, по которой дети любят говорить о смерти капитализма своим бездушным родителям. Тут вышла хозяйка магазина «Барсуки в лукошке», где продавались шубы для дам из высшего света. Хозяйка магазина стала швырять мяч, что лежал на пороге магазина, она кинула его в свое окно, а потом кричала о том, что либералы погубили Россию, что теперь лишь материя есть то, ради чего стоит жить.
-  Не нужно ничего вам тут делать, ясно? – говорила она сурово Эрне. – Идите на небо лучше! Земля обречена, тут все ненавидят друг друга. Ужас! Кали-юга!
      Она прицелилась, и точным движением ноги, послала футбольный мяч, что положил мальчик, с порога своего магазина, на порог соседнего, возле которого лежала похожая на эту девочку другая девочка с плакатом матери Терезы в руках.  Мячик упал прямо на порог, а девчушка даже не взглянула на него: она смотрела на то, как солнце светит  ярко-ярко в небесах.  Тут возник спор у толпы, что глядела на зрелище, потом он утих и все разошлись по домам пить чай. Лишь мяч и Эрна, по-прежнему лежали себе на своих местах. Девочка на пороге, мяч у порога, а вторая девочка с плакатом матери Терезы в руках, улетела на луну от летней жары.
         Эрна громко сказала отцу своему, что стоял на площади: «Если Бог предопределил мне место в аду, то не понимаю, почему я должен стремиться на Небеса. Он знает лучше, что является для меня благом. Если Бог тянет меня на Небеса, то даже если Его другая рука старается удержать меня в аду, я все же должен стремиться наверх. Люди сходят с ума от всяких тупых вещей. Порча, сглаз и подобная чепуха. Панически боятся люди таких вещей. Смерти боятся потому, что жить не умеют. У них жизнь начинается с того, что они взорвут университет, поженятся, обзаведутся автоматом – иллюзия все это, ибо я говорю, что жизнь всегда и везде вне того, что привыкли думать себе люди. Не зависимо от всего! Жизнь в тебе и если ее нет, то она подменяется каким-то ужасным  заменителем».
Ей же отец ответил тихонько: «Ты меня в этом не обвиняй – я избавился от этого. Бог мне запрещает! Теперь я радужный, я молюсь и постясь, не смотрю новости, книги не читаю». Дочь промолчала и отец добавил к сказанному.
- Мне же в пионерском  лагере  снился сон, что я иду в туалет – да, не дохожу туда – справляюсь  прямо в кровать - угрюмо вякал себе что-то на площади дядя Юра из второго подъезда, глядя на памятник Ленину. Он уже не может пить водку, ибо врачи ему запретили - что-то с сердцем…Водителем работал таки и в ту пору вообще не пил. Бог спас меня. Я прошел Ай-петри пешком без еды и ни разу не сошел с тропы. А мог бы погибнуть, если бы сошел. Прямой путь у меня в сердце. Молюсь Богу и он меня спасает постоянно. Вот как.



Часть восьмая. Без координат.


      Эрна стояла в комнате с синими стенами, спиной к двери за которой было звездное небо, она смотрела в окно на уходящее в море солнце, ее подруга из пятого подъезда говорила медленно, глядя на черный рояль:
«Раньше мне думалось, что я буду старухой, что уеду в деревню, а пока молодая, буду в городе жить. Видишь ли, мне просто необходимо общество, мой внутренний мир слабенький, потому я и не могу без своих друзей. Все мои любовные истории заканчивались лишь крахом, мне больше незачем жить, но я слаба, я не могу уйти по своей воле, я буду ждать того момента, когда Бог сам заберет меня к себе. Я буду страдать теми же глупостями, которые влекут меня лишь в пропасть. Вот буду старая, некрасивая - тогда и уеду в деревню. А пока буду бесноваться в городе, тут можно  забрать их внимание себе».
          Она в нашем классе просто жила. Я не замечал, чтобы у нее были друзья. Мне кажется она знак свыше. Она же пришла как-то в один из осенних дней на гору и всем сказала, что ей негде жить. Ей предложили место в одной из пещер, где она живет до сих пор. Ей просто надоел город, и она сбежала в горы. Она святая. Лечит людей и животных своей аурой. Она дала мне как-то раз в одной из темных пещер, а после у нее случилась эпилепсия, но она вылечила сама себя.
     Темной ночью пролетали самолеты над ними, сидящими на краю пропасти, а внизу течет шустрая река, которая так приятно журчит себе от переизбытка энергии благодати: она напевает приятную для ее слуха песенку  о том, что мы никогда не рождались и не умирали.
    Они летели на восток. У них был точно заданный маршрут. Зачем летели? Они догадывались, молчали, созерцали красоту звездного неба. Совсем не надо обсуждать это. Они все лгут, все эти фанатичные люди. Лишь тогда Эрна легла на край скалы и задумалась о том, что огонь пожирает все, точно также как и память.  Люди напряженно всматривались в мигающие огоньки на их крыльях, что кружили над темной горой.
     Было темно. Никто не спал, потому что время было такое, что спать нельзя, ибо спать, значит, что добра не видать. Стоит тебе заснуть, и ты уже пропал. Ты ушел всею душой в царство нави, а там было  слишком приятно, ибо явь была настолько  чудесной, что  хотелось нави. Не до отдыха!
      Все пытались разгадать, куда же они летят. Многим казалось, что они знают, куда они летят, но все-таки были сомнения определенного рода, поэтому никто не мог ничего внятного сказать. Все мысли были заняты: во–первых, слушанием песенки реки, а во-вторых, разгадыванием: куда же они все-таки летят и зачем.
    Напряженно они всматривались в ночную мглу, и слушали звуки моторов, которые вот-вот, то появлялись, то исчезали. И ждали они новых огней на небе, все гадая, откуда в следующий раз вылетит самолет.
     Баба Паша испортила ноги, ведь она носила туфли на каблуках в молодости. Сошла она с ума, ибо любила себя до безумия. Она говорит Эрне, плавая в уютном пруду:
- И вот я понимаю, что крещусь, когда вижу на экране телевизора церковь или стакан. Да, я такой верующий человек, что иначе жить не могу.
А потом она сказала Эрне тоже самое в дождливый вечер, сидя в пабе, попивая пиво, поедая мясной рулет. Старость не радость. Склероз. Бегство от склероза - это написание стихов. Новые стихи каждый день.


Часть девятая. Гости из будущего.


      Эрна улыбалась, глядя на свое отражение в воде. Талой воде. Она не моется не первый год. Негде мыться. В речке нет желания, а душа и ванны в ее домике нет. Она сильно сдала позиции. Ее уже не узнать. 
           В магазине животных Эрна с серебряными зубами, лет сорок ей, белые волосы до пояса, она говорила о звездах разные странности Алешке. Она была астрологом – учеником китайских астрологов, она, в самом деле, была в Тибете, там училась у лам. Она могла по дате рождения много сказать о человеке, который перед ней находится.
    В магазине животных Алешка в черном плаще, черных очках, черные волосы его были до попы, он тут был случайно.
- Вы какого года, парень? – задала ему вопрос Эрна.
- 1976 года я, а что? Так кто же я?
-А то, что вам надо больше улыбаться, танцевать, ведь вам надо солнечную энергию развивать в себе, а ты бродяга всего лишь, идешь себе женщину с Урала, дабы там пожить в уральских горах в глухой деревушке. Благость кипит в тебе!
- А жена у меня будет?
- Не знаю. Это уже сложно сказать.
- Ну, а все-таки?
- Да, вам надо бы такую жену, которая будет полностью противоположна вам. Это залог счастья!
- Да ну их, они мне все не нужны. У меня была жена.  Ее мать была тираном. Мы жили в Улан-удэ, а она в Тибете жила. Знала мать ее, что у меня новая одежда и откуда она знала – не пойму. Я дома сидел и готовил еду. Я кормил медведей и стирал в ледяной воде. Она же меня ревновала ко всем баба из села ужасно. Она ревновала меня к теософии даже, а что самое ужасное, что она от книг сходит с ума. Я же говорю ей, что книг нечего бояться, что я становлюсь сильным, потусторонним, что меня как бы уже и нет здесь. А жена в слезы и давай меня перед своей мамой грязью поливать.
      Алешка держал в руке посох, на конце которого был маленький черепок с красными глазищами. Алешка переоделся в подсобном помещении, и теперь он был одет во все красное. Словно бы из огня вышел. Когда-то Алешка был христианином какого-то староверческого уровня посвящения, а Эрна знала хорошо Веды.
          - Мне кажется, - начал грустно Алешка, - что без религии – человек быстро деградирует. Я не доволен Богом. Совесть – вот, что вечно! Мы не умрем, как говорят попы, мы – вечно живые сущности. Я – бог и живу по совести и в этом моя истина и моя сила! Эрна, так вот представь себе, что кто-то будет воровать и говорить, что это ему совесть позволяет. Что это совесть ему дает добро на зло! Это не возможно, потому что совесть не может этого позволить. Есть люди, которые вроде внешне люди, а в самом деле – твари – это големы! Адама и Евы отпрыски, которые творят зло – гаввахом питаются. Потому на земле и столько и убийств животных и людей. Это их рук дело! Ну, а попы-то все жирные, они даже и в сорок лет хорошо выглядят, им народ дает силу для того, чтобы Христос жил вечно  в наших сердцах. Христос жил, Христос жив , Христос будет жить! Он же, как дедушка Ленин. Всегда живой! Впереди коммунистов Иисус. Он первый грабитель и вор! – охал Алешка, хватаясь за сердце.
- Это потому ты такой, - начала ему отвечать Эрна,- что ты еще той красной закалки чудище, ты из подземелий и лагерей. Они не тратили столько сил и нервов, как мы. Они искушали лишь свою  мать. Они домогались ее! Твой посох с черепком не помогает тебе найти правильные мысли. Кирилл–то, бывший агент КГБ, сейчас торгует спиртом и табаком, так что такие дела. Откачивают у людей энергию, вампиры, и вот потом так и выглядят хорошо. Все эта одна шайка-лейка! 
- А я вот был как-то в монастыре Киево-Печерской Лавре и там монах один был, и он был раньше в тюрьме, а теперь в монастыре. Там все такие! Им некуда после тюрьмы идти, а монастырь их берет легко. Бесплатная рабочая сила как ни как. Я спросила у них насчет того, как они рассчитали Пасху, а они ничего не знают. Ссылаются на книги, что мол, там все написано. Никто не сказал мне почему.
Алешка вдруг стал смеяться. Он целый час смеялся. Видно, что просветление настигло его так быстро.
- Меня они объявили мракобесом. Ха- ха-ха – глупцы! Что понять не могут, то все и от сатаны. На костер меня еще не бросили. Разврат захлестнул все общество. Онанизм, который провоцирует порнография, есть бич времени. Влагалище на экране телевизора небритое или бритое, но суть в том, что теперь люди проводят за экраном сутки, разглядывая женские прелести. В начале века в школах говорили учителя детям, что у онанистов на ладонях волосы вырастают, и школьники лихорадочно осматривали свои ладони. Теперь в школах учат и онанизму и безопасному сексу и тому, что лесбиянки спасут мир своими песнями о том, что у тебя СПИД, значит, вы будете счастливыми вечно на небесах. Есть такие же люди, как и мы с вами, но их мало. Ювенальная юстиция моя заноса в пятке.
    Алешка знал об этих вещах много. У него левых глаз был закрытым. У Эрны аналогично. Это было удивительно. Эрна заметила эту схожесть.
- У нас даже глаза левые закрыты. Как чудно! – радостно Эрна прокомментировала факт.
У них обоих действительно оба левых глаза были прищурены. Совпадение ли? Но Алешка знал правду:
- Эх, это карма такая. Я в детстве кошку убил, потому и закрылся. Болезнь дается человеку для понимания себя и мира. Это очень важно понять . Это отрезвляет человека и он многое понимает. Сейчас на планете господствует самая примитивная из возможных – машинная цивилизация, и если продолжать этот же тупиковый путь развитие, то человечество просто уничтожит само себя, и ничто и никто ему не поможет. Каждый человек рождается животным, но задача человека – победить свои инстинкты, а для этого, опять-таки, нужна воля. В ночь Сварога людьми очень легко манипулировать. Если у человека слишком развит инстинкт самосохранения, то он готов продать и предать всё и вся. Пока человек не станет хозяином своих эмоций и своего физического тела в принципе, он неизбежно остаётся рабом, и его очень легко использовать, что мы повсеместно и наблюдаем. Социальные паразиты захватили власть. Они создали социальное оружие в виде религий, и с помощью этого оружия начали порабощать людей. И смотрите, чего добились: Россию, например, свалили очень легко. Кстати, недавно я прочитал, что, согласно Торе, около 1995 года наступает конец света, а это как раз конец ночи Сварога! Неплохое совпадение?



Часть десятая. Жизнь в лесу.


        Эрна забила стрелку в кафе «Лезвие льва» с Алексеем, дабы обсудить вопрос крещения Руси и многие другие интересные вопросы.
- Эта дата совпала с началом ночи Сварога. Случайно? Никаких случайностей нет! От онанизма становишься фригидным! – молвила трагически Эрна. – А ты, Алешка, умный какой! Давай я тебе стол тут поставлю, ты будешь людей принимать и лечить их от маразма, как тебе предложение? Ты ж можешь со своими знаниями быть в университете, но ты простой парень и жаждешь больше света!
Алешка же, глядя в синие глаза Эрны, кротко ответил:
- Я не люблю кабинеты. Это не мое призвание. Я беру с людей за сеанс десять гривен – это по-человечески. Больше не надо. Те, кто гонится деньгами – больные люди. Клептоманы. Бедные, бедные они на самом деле. Вся их жизнь–это бумажки, блестящие камушки. Толпа всегда голодная и нахальная. Загубить молодость на войне, в очередях. На работе. Жизнь прекрасна и удивительна. В мире разгул слабоумия.
       Они поговорили чуть-чуть еще о тайнах жизни, а потом пошли на крыльцо курить, а после Алешка стал смотреть книжки по черной магии, а Эрна глядела в них тоже. Астрология их очень увлекает, они пьют вино, но водку тоже потом будут пить, но ночью!
- Странно как-то, неужели, я видящая! – говорит Эрна. – Мой покровитель, столько любви на небе, ведь звезды горят для нас! 
- Мой друг, Эрна, поехали в лес! Там есть книги, которые доступны нам. Там есть сведения о том, что будет через много веков. Я был слабым человеком, но мое прибежище Будда дал мне силы. Я могу свои мысли контролировать. Я контролирую себя. Мне смешно видеть этих зомби, что бродят по улицам. Такое ощущение, что это заговор против нас. У меня во снах тела физического нет, я выхожу из него. Я и так и сяк смотрю на свое тело, что лежит на кровати, но в моих снах есть такое ощущение, что я вне тела гуляю по мирам. Дело в том, что они твари и ничего с ними не сделаешь. А мы пришельцы тут. Они будут нашими рабами, мы успешно заставим их пастись у нефтепровода. Христианский бог мне не нужен.
Эрна вдруг улыбнулась ему и произнесла.
- В лесу жить хочу, лес меня отпоет, идем в лес, друг?
- Пошли.
- Когда?
- А хоть сейчас.
- Пошли.