Окно в Европу

 – Налейте мне двадцать пять граммов водки.
 – Сколько!? – изумилась буфетчица.
 – Двадцать пять граммов водки! – повторил я.
 – Да, у меня и мензурки такой нет. Самое маленькое  – 50 грамм – меньше не налью.
 – Вы не поняли, мне нуден один «дриньк», как в Европе…
Буфетчица окинула взглядом заведение. Двое мужиков пили водку из стаканов, закусывая рыбой. Толстая баба стояла за мной в очереди. В углу за столом сидела компания – публики было достаточно.
 – Вы только посмотрите на него: «дриньк» ему подавай!  Вы что, с Луны свалились? – завопила буфетчица, презрительно глядя на меня исподлобья, – я вам что, капельницу должна завести здесь? Пейте, как все: 100, 200, ну, 150 грамм на худой конец. Вот мужчины пьют: – она показала на двух мужиков, уплетавших жирную скумбрию, – два по двести, а вы тут со своим «дриньком», тьфу!
 – Вам что, трудно налить двадцать пять граммов водки, или вы нарочно не хотите меня обслуживать?  – не унимался я.
 – Да, что вы всё заладили одно и то же, – встряла тётка из очереди, – что там пить-то в этом «дриньке»?
 – Берите водку, как все, не задерживайте очередь! – буфетчица замолчала, сложила руки на груди и застыла в позе статуи командора, с таким видом, что больше она со мной разговаривать, не намерена.
 – Дайте один «дриньк» водки! – предпринял я последнюю попытку внести европейскую цивилизацию в русское пьянство.
Повисла тяжёлая пауза. Мужики стали коситься и ворчать:
 – Ишь, придумали «дриньки», понаехали всякие…
 – Я не понаехал и не с Луны свалился. В Европе все пьют по 25 грамм – «дриньк» называется. Что вам трудно налить, как в Европе?
 – Эй, мужик, у тебя денег, что ли нету? – отозвались из угла алкаши,  – так на: выпей «окопную» – и протянули мне стакан водки.
 – У меня есть деньги, просто я был в Европе, так там пьют по 25 грамм, а у нас как лошади – стаканом…
 – Во-первых, лошади не пьют, – отозвался неизвестно откуда взявшийся интеллигент, –  а во-вторых, ваши попытки привить народу европейские привычки – бесполезны.
 – Это почему же?
 – Водку брать будете? – ожила статуя.
 – Ну, давайте 50, это «двойной дриньк» называется…  а ладно 150 и бутерброд с килькой, – сдался я.
Мужиков почему-то рассмешило то, что 50 граммов – это уже двойная порция. Получалось, что в них влезло уже пятнадцать двойных. Когда мы отошли в сторонку со своими напитками, интеллигент продолжил свою речь:
 – Вы, молодой человек, должны знать, что ещё Пётр I пытался европейские порядки насадить – ничего толком не получилось.
 – Как же не получилось, а окно в Европу, а бороды…
 – Э… окно, скажете тоже.
Тут я понял, что меня ждёт интересный  разговор со старым петербуржским интеллигентом.
 – Пётр Алексеевич,  – представился мой собеседник.
 – Прямо, как царь, – пошутил я и тоже представился.
 – Как не странно, но Пётр Алексеевич – это ещё и моя профессия. Я историк, специализируюсь на эпохе Петра I.
 – Вы говорили про окно в Европу.
 – Это зависит от того, что вы под этим подразумеваете? Окно или дверь? Скорее дверь в которую к нам хлынуло всё псевдо европейское. Вместо того, что бы учить родной язык у нас стали издавать указы на ломаном немецко-голландском языке. А вы знаете, когда Россия была самой неграмотной? При Петре I. И что из этого всего вышло? Пётр создал проблему, которую теперь никто не сможет решить, каким путём идти России: западным или своим русским? Тем более оба эти пути настолько искажены, что можно сказать только одно: хотели, как лучше, а вышло, как всегда. А вы говорите окно…
Этот разговор мне напомнил одну мысль Акутагавы Рюноскэ о Японии: «Китайцы хотели навязать нам Конфуция, свой Буддизм и иероглифы, но мы сделали всё по-своему. Чему бы нас не учили другие народы, мы всё равно всё сделаем по-своему, по-японски». (Приблизительно так). Что же говорить о русских. Нам не нужен ни немецкий порядок, ни американская демократия – душа просит воли и покоя, так что «дриньком» её не напоишь.
Я заказал ещё по стакану водки. Мы выпили за здоровье Петра Алексеевича, и пошли по домам.
А окно в Европу мне так и не удалось прорубить, но, может быть это и к лучшему.