Глава 3.
Истинный бандит
- А я думал, сюда приедет целый генерал.
- Ну, что ты. Генерал ездит только в те места, где можно похвалиться тем, какой он молодец. А здесь – как бы под суд не загреметь.
Акулин, выдернутый в субботу из тёплой постели, пожал руку Иманалиеву, сидящему на подножке грузового тягача, стоящего на въезде в город. Майор был устал и небрит, но глаза при этом бегали по кругу, как две белки в колесе. Панику у Алмаса скрывать получалось плохо.
- Похоже, у нас проблемы, - догадался Женя. – Насколько серьёзные?
- Зайди с другой стороны «КамАЗа», увидишь, - мотнул головой майор. Акулин последовал совету и увидел экспертов, копошащихся рядом с засохшей лужей крови.
- Без жертв, я так понимаю, не обошлось? – Женя вернулся к Алмасу. Тот лишь задумчиво кивнул в ответ.
- Два трупа, - обращаясь куда-то в пустоту, сказал он. – Один застрелен, одного забили палками до смерти. Довнедрялись.
- Ну, не паникуй, - попытался успокоить Иманалиева Акулин. – В конце концов, мы же договорились, что в случае чего с вас взятки гладки.
- Какие взятки? – не понял сначала Алмас. – А-а-а. Да теперь-то не объяснишь никому, что мы ни при чём. Да и генерал таких тонкостей не знает. Я ведь выдал ему план по внедрению как свой собственный.
- Ну и дурак, - не выдержал Женя. – И генерал твой дурак на самом деле, что согласился на этот план. Задним умом я уже понимаю, что план первоначально был не просто опасным, а глупым, потому что не имел путей отхода.
- Какой у тебя умный зад, - огрызнулся Иманалиев. – Я теперь не знаю, что делать.
- Разберёмся, - Акулин огляделся. – А почему собственно машина ушла с границы раньше? Планировалось же всё на утро воскресенья.
- Выясняют уже, - Иманалиев не выдержал и достал сигарету. – Говорил же, что на такой работе бросить курить невозможно.
- Да хотя чего тут выяснять, - Женя побил ногой колесо «КамАЗа». – Небось дали барашка в бумажке. Технология-то отработана.
- Почти наверняка, - после первой затяжки Алмасу стало существенно легче думать и спокойно излагать свои мысли. – А учитывая, что у одного из них было оружие при себе, а вот лицензии с собой не было, - товарищи явно отвалили много. Думаю, что их даже не осматривали.
- А что за груз везли?
- Судя по документам, мармелад, - Иманалиев выпустил пару колец дыма.
- Мармелад? – удивлённо поднял брови Женя.
- Ну, а что? Попались бандиты-сладкоежки. Чтоб у них жопа слиплась, - майор выбросил окурок за кабину и услышал негодующий окрик эксперта. - Да понял-понял, сейчас пойду и подниму.
Акулин ещё раз огляделся вокруг, размышляя о том, как действовать дальше. На связь с Серёгой выходить нельзя – неизвестно, что тут произошло. Возможно, сейчас любая попытка установить контакт с Железновым может оказаться для него губительной. Но и медлить и сидеть без дела – тоже не лучший вариант. Однако, пожалуй, кроме как ждать, ничего не остаётся. Хотелось бы верить, что Серёга, по крайней мере, жив.
- Я не понял, что здесь делают посторонние люди? – прогремел над ухом Жени бас, и он даже вздрогнул от неожиданности. Голос принадлежал другому майору - судя по гордому виду, явно не из оперов.
- А я не посторонний, я независимый наблюдатель, - сострил Акулин, но шутка не прошла – лицо майора стало только ещё суровее.
- О, Сексенбаев! – вылезший из-за кабины Иманалиев с окурком в руках протянул крикуну руку. – Чего вопишь?
- Это кто? – майор указал взглядом на Женю. – И, кстати, ты-то здесь чего делаешь? Что-то я не помню, чтобы пресс-служба выезжала на места преступлений.
- Да мы… - начал было Алмас, но Акулин махнул рукой и перебил его:
- Ладно уж, пора, пожалуй, подключать тяжёлую артиллерию. Простите, не знаю, как вас по имени…
- Старший следователь майор Ануар Сексенбаев, - представился майор.
- Очень приятно, я Женя, творческий редактор газеты «Эврика». В общем, дело такое…
Акулин подробно объяснил суть проблемы. Иманалиев пару раз пытался перебить Женю, но, нарвавшись оба раза на игнор, оставил эту затею и начал водить носком туфли по земле, словно провинившийся школьник.
- Да уж, - почесал лоб под козырьком фуражки Ануар, когда Акулин закончил рассказ. – Что тут сказать… Вы просто феерические идиоты, уважаемые! Это ж надо было додуматься – дилетанта внедрить в опаснейшую банду! Ты-то чем думал? – Сексенбаев повернулся к Иманалиеву. – Ладно, он – журналист, ему любые методы пойдут, чтобы информацию достать. Надо будет – он в деревенский сортир с головой залезет. Но ты-то! Или опять к генералу стараешься подмазаться? Уже не знаешь, как выпендриться? А он ещё и потакает тебе. Только у нас в ДВД такое возможно.
- Ну, ты это… за языком-то следи, - неуверенно попытался огрызнуться Алмас, не поднимая головы.
- А ты за мозгами, если найдёшь их у себя в голове, - хмыкнул Сексенбаев. – Где сейчас ваша «подсадная утка»?
- Мы не знаем, - покачал головой Женя. – В принципе, у Серёги есть мобильный телефон, но на него звонить я не рискую. Мало ли что.
- Мало ли, много ли… Давай трубку. Пора вытаскивать вашего друга оттуда.
- А может, имеет смысл определить его по билингу? – робко предположил Иманалиев.
- Да мы на разрешение потратим времени больше, - следователь взял телефонную трубку из рук Акулина и, найдя номер Железнова, нажал кнопку вызова. – Гудок вроде есть.
- И вибро есть, - Алмас указал на кабину, из которой раздавалось урчание телефона.
- Блин! – Женя схватился за голову. – Серёга что, мобильник выронил, получается?
- Поздравляю, - всплеснул руками Ануар и вернул трубку Акулину. – Мы ещё и все следы банды потеряли. С вашим другом, между прочим.
Внезапно телефон в руках Жени ожил. Понимая, что его мысль фантастична, Акулин посмотрел на экран с надеждой – а вдруг Серёга?
Но это был Гебберт.
- Женя, доброе утро, вы можете говорить? – поинтересовался он для проформы.
- А если я скажу «нет», это что-то изменит? – резонно спросил Акулин.
- Ага, значит, не спите, - сделал гениальный вывод Виктор «Кэп» Викторович. – Я просто чего звоню в субботу. Меня Глебовна неожиданно вызвала на работу к себе в кабинет. И это удивительно, потому что на работу в субботу Глебовну может вытащить только что-то очень экстренное.
- Например, маразм, - зло пошутил Женя.
- Ну, здесь дело вряд ли в нём, - не оценил шутку редактор. – Я вот и спросить хотел: вы случайно не в курсе, зачем она меня зовёт? А то вы вчера вроде были у неё - может, по этому же поводу зовёт.
- Вряд ли, - Акулин посмотрел на выжидающих майоров. – Вы извините, я сейчас не могу говорить, у меня тут…
- Баба, что ли? – нетактично поинтересовался Гебберт.
- Ага, аж две. Ещё те звёзды, - Женя мельком глянул на погоны Сексенбаева. – Я чуть попозже подъеду в редакцию. Если что-то будет интересное – обсудим.
Акулин отключился и повернулся к следователю и пресс-секретарю.
- Слушайте, - неожиданно озарило его. – А ведь при внедрении одного налётчика завалили. Вы узнали, кто он такой?
- Кого завалили? – Ануар повернулся к Иманалиеву. – Почему я не в курсе?
Пресс-секретарь хотел что-то сказать в ответ, но тут к компании присоединился один из оперов, который протянул Сексенбаеву диск с записью с камеры наблюдения.
- Посмотрим? – невысокий, но статный, следователь всем своим видом приказывал, даже если предлагал. Достав из своего чемоданчика ноутбук, Ануар загрузил в него диск и нажал на кнопку воспроизведения. Акулин и Иманалиев зашли с боков и присоединились к просмотру видео. По мере развития действия на экране глаза всех троих округлялись и едва ли не выкатывались из орбит. Когда камера зафиксировала выпадение охранника груза из кабины после выстрела Серёги, следователь остановил воспроизведение и зло посмотрел сначала на Женю, а потом на Алмаса.
- Вам не кажется, что сценарий-то у вас какой-то… говённый? – едко уточнил он.
Акулин только отвернулся в ответ. Иманалиев кашлянул и робко подал голос:
- Я, конечно, могу показаться непрофессионалом (на этих словах следователь не смог сдержать презрительного смешка), но, кажется, я заметил реальную зацепку.
- Ой, не смеши, - Ануар захлопнул ноутбук. – Зацепку он увидел. Ты бы лучше новую работу себе увидел.
- Да погодите вы ругаться! – неожиданно вернулся в разговор Женя. – Я не очень пока понимаю, что произошло с Серёгой и почему он выстрелил. Но теперь-то их в любом случае надо найти. В конце концов, теперь у них есть ружьё. А это грозит ещё большими проблемами. Так что давай-ка выслушаем Алмаса.
Сексенбаев хотел что-то сказать в ответ, но потом лишь махнул рукой.
- Я хотел сказать, что тот убитый налётчик – он не просто налётчик, - торопливо заговорил пресс-секретарь. – Он, помимо всего прочего, ещё и учитель, обычный школьный учитель. Связи его мы ещё не отрабатывали, но, может, вот этот, с которого маску сорвали – из его компании? Какая-никакая, а ниточка.
- Ладно, - Ануар спрятал ноутбук в сумку. – Будем думать. Но запомните: вы больше в это дело не лезете, вам понятно? Оба не лезете!
Женя и Алмас синхронно кивнули в ответ. Каждый, впрочем, подумал о своём.
* * *
- Витя, доброе утро! Как тебе моя новая кофточка?
Гебберт уставился на Бобровскую, которая повертелась перед ним в кресле.
- Ну, она такая… зелёная, - только и смог сказать он.
- Ты – мужлан, Витя, - вздохнула Глебовна. – Садись давай. Надо вопрос один быстро решить, а то мне на дачу надо.
- Помидорки поспели? – съехидничал Виктор Викторович, примостившись на кресле.
- Что-то вроде того, - Бобровская посмотрела на Гебберта сквозь очки. Редактор ответил таким же взглядом. – Я хочу поговорить о Диме.
- О Сидоренко? – Виктор Викторович почесал бороду. – А что о нём говорить? Работает себе и работает.
- То-то и оно, - Глебовна зажгла традиционную сигарету. – Приходил ко мне, жаловался, что ваш новый творческий редактор его притесняет.
- Ну, а я здесь при чём? – Гебберт закурил и демонстративно посмотрел в потолок. – Это ваш человек, он в своём праве. Я и не лезу.
- Ты издеваешься, что ли? – Бобровская хотела выпить кофе для успокоения, но вспомнила, что сегодня суббота и секретарши нет – готовить некому. Настроение стало портиться. – То, что он приехал из Питера по просьбе моего друга, ещё ничего не значит. Редактор в газете – ты, и ты смело можешь отдавать ему любые распоряжения. Которые, к слову, будут обязательны для его исполнения.
- А уволить его можно? – с надеждой спросил редактор. – Он слишком много хочет. Ему и первую полосу подавай, и заголовки везде поменяй, и журналистов переделай. Реформы – это хорошо, но вообще-то газета – это конвейер. Нам вот эти творческие замашки ни к чему. Нам работать надо.
- Уволить пока нельзя, - Бобровская посмотрела на свой мобильный телефон, вытерла его тряпочкой и вздохнула. – Формального повода нет, а если я уволю его без повода, Матвей – его питерский редактор – не поймёт. Но ты ж умеешь с такими разбираться. У тебя же был уже один креативный менеджер – Слава. Сам ушёл, после того как ты все его инициативы задавил. Чем этот случай отличается?
- С тем проще было. Слава хоть свой был, взращённый. Изначально лояльный, поэтому и уволился сам, не желая менять политику редакции. Не желая бороться. А этот будет бороться до конца.
- Нет таких людей, которых нельзя было бы сломать, - Глебовна подняла вверх палец, но, увидев надломанный ноготь, быстро спрятала его обратно в кулак. – В общем, не мне тебя учить – и вообще мы не о нём здесь собрались поговорить.
- Да-да. Но я не понимаю, что от меня нужно. Что мне, Сидоренко иммунитет дать?
- Понабрался ты из телевизора всяких словечек, - покачала головой Бобровская. – Иммунитетов давать не надо, а вот какое-нибудь задание, чтобы он проявил себя – вот это можно. Пусть почувствует, что мы его ценим и доверяем какие-то ответственные вещи. И пусть потом эта статья пойдёт на первую полосу.
- И вы думаете, это его убедит? – иронично осведомился Гебберт. – Да он спит и видит, как бы побольше денег урвать. А на первой полосе его материалы или нет – ему глубоко наплевать.
- О, Господи! – раздражённо воскликнула Глебовна. – Ну, выпиши ему за материал, который он сделает, какую-нибудь премию там мизерную – тысячу или максимум две. Только не перебарщивай. Пусть порадуется парень.
- А если он напишет хрень, как он это обычно делает?
- А ты дай ему тему такую, что, как бы он ни написал, получится шедевр. Всему мне надо тебя учить.
- Да где ж её взять-то, тему такую? – задумчиво поинтересовался Гебберт.
- Ищите, - Глебовна, кажется, совсем расстроилась слабоумию редактора. – Для чего я тебе творческого редактора дала? Опять-таки Железнова подключи, у него голова на месте и варит креативно без перегибов. Кстати, где он? Я его что-то в последнее время не вижу.
- Он бандитом заделался, - Виктор Викторович затушил окурок в пепельнице. - Задумка вашего ставленника. Налётчиков на дальнобойщиков узнать изнутри и написать о них.
- О-о-о! – Бобровская откинулась в кресле и мечтательно посмотрела на дальнюю стенку. – Слушай, ну, это же… щикаааарно! Когда Железнов вернётся, обязательно напомни мне, чтобы я выписала ему премию – пять тысяч.
- Ваша щедрость не знает границ, - пробурчал себе под нос Гебберт.
- А? Что?
- Ничего, - редактор посмотрел на Глебовну. – А Акулину премии не будет, что ли? Он же вроде автор всей затеи.
- Не будет, - Бобровская зевнула. – Что-то расхотела я ехать на дачу. Акулин получает с учётом питерской зарплаты в два раза больше тебя – что ему эти пять тысяч. А Сергею они пригодятся обязательно.
- Ну, это да, - согласился Гебберт. – Знать бы ещё, когда он выйдет. Он связь держит с Акулиным, а из того клещами не вытащишь информацию.
- Я думаю, что у Сергея всё хорошо, - Глебовна поправила кофточку. – Писать про бандитов – это, мне кажется, так экстремально и романтично. Вот за это и надо любить профессию. А вы всё деньги да деньги. Эх…
Если бы Железнов сейчас слышал своего босса, он бы нервно смеялся и прятал глаза за тёмными очками. Но на самом деле Серёге было совсем не до смеха. Он сидел в ангаре рядом с двумя бандитами, которые хоть и сами стали убийцами несколько часов, но теперь смотрели на Железнова с гораздо большим уважением. Впрочем, так больше смотрел Лёха, конечно. Во взгляде Эмиля по-прежнему сквозило подозрение.
- Кто-нибудь из вас может мне сказать, как там оказался мужик с ружьём? - поинтересовался «Шептун». – Какого чёрта ваш человек на границе не предупредил нас о том, что в машине будет вооружённая охрана?
- Мы не знаем, - ответил за двоих Лёха. – Для нас самих это было большой неожиданностью, если что. Надо разбираться. А вообще… Хорошо, что в нашей команде есть ты, Шептун. Иначе бы нас всех там положили как сусликов.
- Да, то, что я у вас есть – это хорошо, - Серёга посмотрел в сторону бара. – Водка ещё осталась.
- Не, всю выжрали, - покачал головой главарь. – За новой надо ехать, но нам пока высовываться не надо. Хотя бы дня два. Хорошо, хоть еды валом ещё.
- Я, если честно, вас не понимаю, - Железнов откинулся на диване. – Вы как какие-то амёбы, честное слово. Сидите и не высовываетесь, пока вам не разрешат или не дадут отбой. На дело ездите, даже не зная, что вас там ждёт. Да вы даже не знаете, какой груз воруете. К чему такая конспирация?
- Таковы правила, - произнёс Эмиль. – И мы должны им подчиняться, потому что мы – часть системы.
- Часть системы… - Сергей, казалось, призадумался, но потом поднялся с дивана. – Куда ружьё повесить? Там ещё вроде остались патроны.
- Да на стену вон повесь, там гвоздь вроде хороший был, - Лёха махнул рукой в сторону стены, у которой стоял диван. Железнов развернулся и аккуратно примостил ружьё на выступающий из стены штырь.
- Часть системы, - повторил он, посмотрев на Эмиля. – А если вам ваш шеф позвонит и скажет, что ради системы нужно перестрелять друг друга – вы тоже, как бараны, выполните приказ?
Лёха и Эмиль переглянулись.
- Я удивляюсь, как вы ещё из учительского дела ушли, - не успокаивался Сергей. – Вот там вы идеально вписывались бы в картину. Люди системы.
- Ты чего разошёлся? – изумлённо пробормотал главарь. – Не отошёл от дела, что ли?
- Да отошёл я, - чуть-чуть тише сказал Железнов. – Просто вот что я хочу сказать: я не человек системы, поэтому я хочу знать, за что я под пули лез. Вы как хотите, а я пойду и посмотрю, что за груз мы сегодня взяли.
- Вообще-то это не совсем правильно… - пробормотал Лёха.
- А ты меня останови! – ухмыльнулся Сергей. – Только не забывай, что теперь у меня есть ружьё, хоть оно и висит сзади.
- Да успокойся ты! – примирительно поднял руки главарь. – Хорошо, пойдём посмотрим, что там. Но вместе, хорошо?
- Легко, - Железнов пошёл первым к грузу, двое налётчиков неуверенно пошли за ним. Сорвав пломбу с прицепа, Сергей открыл двери и вытащил первую попавшуюся коробку. Разорвав руками скотч, он достал из коробки коробочку поменьше с надписью «Мармелад» на упаковке.
- Мармелад? – изумился он. – И из-за этого вот мы рисковали своими шкурами?
Железнов ожесточённо бросил конфеты в коробку и поднялся на ноги. Злоба и непонимание душили его. Как? Как из-за такой ерунды можно было гонять их всех на дело?! Это или очень злая ирония «шефа», или его тупость, или какая-то явная подстава.
- Что-то непонятно, - услышал Серёга сквозь туман сознания голос Лёхи. – Простой мармелад – а охрана, как у Нацбанка. А ну-ка…
Железнов встрепенулся и проследил за главарём, который взял коробку конфет и, раскрыв её, высыпал содержимое на землю. В следующий момент не смогли сдержать эмоций все трое: на землю вместо мармеладок выпали четыре туго перевязанные пачки долларов.
- Ни фига себе сладости! – первым очнулся Сергей и полез за другой коробкой. Потом ещё за одной и ещё за одной. Во всех вместо конфет были доллары. На всякий случай Железнов внимательно осмотрел несколько купюр. Все деньги были настоящими.
- Сколько же тут денег? – только и смог, что спросить, Лёха.
- Ну, так как учителей математики среди нас нет, полагаю, что бешеные миллионы, - Сергей спрятал деньги обратно в коробки и положил их в фургон. – Этого знания нам достаточно.
- Интересно, шеф об этом знает? - задумчиво произнёс главарь. – И если да, знает ли он о точной сумме?
- Надо ему позвонить, - отмер молчавший до этого Эмиль.
Сергей и Лёха одновременно скептически посмотрели на налётчика.
- Ты дурак? – уточнил Железнов. – Никуда звонить мы теперь точно не будем.
* * *
«И как у него только не слезятся глаза!» - подумал Женя, заходя в прокуренный насквозь кабинет Гебберта. Редактор, смоля очередную сигарету, сидел в своём дурацком свитере цвета свинцового неба и в принципе дополнял безрадостную картину субботы. Как назло, ещё и погода испортилась, и домой Акулину почти наверняка придётся возвращаться по дождю. Настроение испортилось окончательно, и от Виктора Викторовича это не ускользнуло.
- Что, не дали всё-таки? – хохотнул он. Женя скривился в ответ и сел на стул перед Геббертом.
- Ну, что, с Глебовной что-то серьёзное обсуждали?
- О, вы какой деловой, - редактор стряхнул пепел и поправил очки. – Вообще, она, скажем так, ругала газету и изменения в ней.
- Да? – удивился Женя. – Надо же, какая она непостоянная. А вчера хвалила.
- Это же Глебовна, - Гебберт докурил сигарету и тут же достал новую. Акулин только тяжело вздохнул. – Она говорила, что в газете нет никакого эксклюзива. Нет изюминки, так сказать. Творчества мало.
- Вот даже как, - Женя почесал лоб. – Ну, не вопрос. Давайте придумаем эксклюзив. Сделаем какой-нибудь репортаж типа «Одного дня из жизни» кого-нибудь. Или «Журналист меняет профессию». Давненько я не перевоплощался.
- Мысль хорошая, - одобрительно кивнул Виктор Викторович. – Только делать этот репортаж будете не вы, а Сидоренко.
- Почему он? – возмутился Акулин. – Вообще-то я в десятки раз лучше, чем он, напишу любой материал. Тем более тот, который я сам разработал.
- Возможно, - не стал спорить Гебберт. – Но это приказ Бобровской, а она вроде как начальница и мне, и вам.
- Но это совершенно не значит, что я должен выполнять глупые приказы, - раздражённо фыркнул Женя.
- То есть вы не хотите выполнять приказ? – с надеждой уточнил редактор.
- Ну, почему же, - сменил концепцию Акулин. – Если надо задействовать Сидоренко, есть отличная тема. Давайте мы его побреем, пострижём, почистим ему ногти и уши, помоем, оденем по-человечески – и покажем его его же знакомым. И посчитаем, сколько людей его узнает.
- Боюсь, что это не будет интересно никому, кроме Сидоренко, - то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Гебберт.
- Боюсь, что это будет интересно всем, кроме Сидоренко, - иронично заметил Женя. – Каков приказ, таковы и действия. Что вы ещё от меня хотите?
- Я хочу, чтобы вы свои амбиции засунули куда подальше и сказали, что можно придумать для Димы, - Виктор Викторович почесал глаза. – Хотите вы этого или нет, но это ваша работа.
- При чём здесь амбиции? – пожал плечами Акулин. – Я, наоборот, стремлюсь к тому, чтобы газете было лучше. А если вы хотите того же, то Сидоренко вообще надо гнать поганой метлой.
- Это не вам решать. И не мне, кстати. Так что что-то делать придётся.
Женя поиграл желваками и задумался. Ну, какую тему можно дать человеку, у которого от статьи про осеннюю хандру хочется повеситься, от статьи про первое сентября застрелиться, а от рейтинга мобильных телефонов чиновников – утопиться? Ещё и чтобы эксклюзив при этом был. Да он любую тему запорет – это к гадалке не ходи. И вообще такого неряху впору отправлять к бомжам и нищим. Ему там самое место. Ему там самое место… Точно! Ему там самое место!
- А если мы уйдём в другую крайность? – спросил Акулин у Гебберта.
- В смысле? – не понял тот.
- Не надо Сидоренко мыть и причёсывать. Наоборот, надо добавить ему немного грязи, убрать очки с его лица – и вот вам готовый бомж, которого можно выпускать на улицу просить милостыню.
- Так-так, - редактор аж подпрыгнул на кресле. – И что дальше?
- Дальше… - Женя задумался. – Дальше мы выпускаем его на улицу, и он начинает бродить в людных местах: на рынках, вокзалах. Пусть зайдёт в какие-нибудь общественные приёмные – депутаты же у вас есть. А потом в репортаже опишет современную реакцию людей на клошара. Где больше подают, где гоняют, а где, может, и конкуренты появятся. Люди ведь любят читать про всяких ущербных. А тут сам о себе фактически ущербный напишет.
- Любите вы его, - хмыкнул Гебберт. – Ладно, я думаю, материал получится интересным в любом случае. В понедельник Дима придёт, решим этот вопрос. Только ему надо какую-нибудь охрану ведь, а то зашибут.
- Вы тоже на это надеетесь? – улыбнулся Акулин. – Будет ему охрана. Это наименьшая из проблем. Хотя нет: проблема будет с самой охраной. Попробуй найди такого охранника, кто решится Сидоренко защищать.
Виктор Викторович не смог сдержать смешка, но быстро взял себя в руки.
- А что там с Серёгой? – поинтересовался он.
Акулин постарался не измениться в лице.
- Всё под контролем. Скоро банду повяжут, и у нас на столе будет хороший материал.
- То есть это, видимо, на следующий уже номер нужно будет оставлять, - посчитал в уме Гебберт. – Ну, и Бог с ним. Перекармливать читателя хорошими статьями тоже не нужно. Привыкнет быстро.
- Возможно, - как-то рассеянно согласился Женя, и в этот момент его телефон запиликал.
- Следователь Сексенбаев беспокоит, - голос Ануара в трубке звучал менее грозно, чем в реальности. А может, Акулин уже просто привык. – Ну, что, не объявлялся ваш коллега?
- Пока тихо, - Женя покосился на Гебберта, который сделал вид, что не слушает. – У вас что?
- Ну, а у нас тайна следствия, сами понимаете, - майор выдал такой тон, что, скажи он ещё хоть слово, и Акулин бросился бы его утешать.
- Если что будет – я дам знать, - коротко бросил Женя и отключился – видимо, не желая такого продолжения. Ануар несколько секунд посмотрел на телефон, а потом повернулся к сидящей перед ним женщине лет пятидесяти с цепким взглядом и поджатыми губами.
- Роза Нургалиевна, простите, что я вытащил вас на работу в субботу, - извиняющимся тоном сказал следователь. – Но мне просто нужно срочно в вашу электронную картотеку учителей заглянуть. Пока неофициально.
- Вот если бы ты почаще интересовался, как дела у бывшего классного руководителя, ты бы знал, что я выходной с субботы давным-давно перекинула на середину недели, - проворчала Роза Нургалиевна, первая учительница Ануара в прошлом и заместитель начальника городского отдела образования в настоящем.
- Виноват, - понуро опустил голову Сексенбаев. – Ну, вы же знаете… Работа.
- Да знаю я, - махнула рукой Роза Нургалиевна и включила компьютер. – Только сам понимаешь, без санкции я тебе ничего официально сказать не смогу. Посмотреть посмотри, но дальше – только по бумажкам.
- Какие вопросы, не в первый раз же, - улыбнулся Ануар и углубился в изучение картотеки. Мужские и женские лица мелькали перед его взглядом десятками, и этот процесс Сексенбаева откровенно усыплял. Учительница это заметила и вернула своего ученика в реальность традиционным способом – устным ответом:
- Не женился ещё?
- Нет, вы что! – Ануар на секунду отвлёкся от просмотра и даже улыбнулся. – С моей работой не то что жениться – даже девушку завести большая проблема. Кому ж захочется иметь при себе такого мужа, который сутками не будет приходить домой, а потом, когда придёт, завалится на диван и уснёт на сутки. А потом снова встанет и уйдёт на работу, - и Сексенбаев снова уткнулся в компьютер.
- Но ведь другие же как-то женятся, - возразила Роза Нургалиевна.
- Женятся, - кивнул головой следователь, продолжая сверлить глазами монитор. – Да только потом или разбегаются, или живут с осознанием вырастающих рогов, порою очень ветвистых. Я так не хочу. А по-другому не могу.
- А если среди своих поискать, среди полицейских? – предложила учительница.
- Ещё хуже, - улыбнулся Ануар и снова посмотрел на Розу Нургалиевну. – Вы меня прям посватать пытаетесь. Не волнуйтесь, я женюсь раньше, чем забуду геометрию.
- Ну-ну, - буркнула замначальника ГорОО и занялась своими делами. Минут пять в кабинете стояла тишина, прерываемая лишь клацаньем клавиатуры. Почти как в школе.
- Есть! – Ануар даже вскочил со стула, обрадованный увиденным. На всякий случай он ещё раз сравнил фото на мониторе со снимком, сделанным камерой наблюдения. Сомнений не оставалось. Алексей Викторович Сергеев, учитель физики в средней школе номер двадцать два, в свободное от работы время подрабатывал налётчиком и убийцей. Это было бы смешно, если бы не было так странно.
- Роза Нургалиевна, а вы могли бы дать мне телефон директора двадцать второй школы? – попросил следователь учительницу. – Только такой, чтобы я напрямую к нему попал, а не на всяких секретарей. Как в разговорах с ними можно завязнуть – я в курсе.
- Пиши.
Ануар быстро забил номер мобильника в телефон и сразу же нажал на кнопку вызова. Ощущение азарта полностью захватило его, и теперь он был готов добраться до заветной цели как можно быстрее.
- Здравствуйте, следователь Сексенбаев, - представился Ануар, и только тут до него дошло, что имя директора школы осталось загадкой. К счастью, Роза Нургалиевна проницательно учла этот момент и быстро написала имя-отчество на бумажке. – Амангельды…эээ… Павлович, вам удобно говорить?
- Смешной вопрос от следователя прокуратуры, - директор школы был явно не в духе. – Я вас слушаю.
- Простите, я хотел узнать об одном из ваших учителей – Алексее Сергееве. Он вроде у вас физику преподаёт…
- Я так и знал, что речь пойдёт о нём, - Амангельды Павлович вздохнул. – Это наш гениальный прогульщик.
- Что это значит? – Сексенбаев приготовился записывать.
- То и значит. Он – товарищ с незаурядным талантом, ему бы в лаборатории открытия делать. Но что-то там с наукой у него не срослось, и он вынужден был уйти в школу простым учителем физики. А здесь ни развития своих способностей, ни хорошей зарплаты не добьёшься. Вот он и стал прогуливать занятия. Как школьник, ей-богу. Хорошо, хоть звонит и предупреждает заранее. Мол, заболел или мама заболела. Я-то понимаю, что он небось корпит над каким-нибудь перпетуум мобиле где-нибудь в гараже, потому что дома во время болезни его не бывает – я звонил и проверял.
- Его и сейчас нет на месте? – скорее, для проформы уточнил Ануар.
- Нету, - подтвердил директор. – К слову, на нашу школу такое проклятье в двойном размере упало. Потому что есть ещё Эмиль Кенесаров, биолог. Вот он тоже с мозгами, но с бзиком в голове. Тот хоть предупреждает, пусть и врёт, а Кенесаров просто исчезает – а когда возвращается, отмалчивается. Но его я уволить не могу – он по квоте у нас проходит. Вынужден держать. Правда, его сейчас тоже нет в школе.
- А вам не приходило в голову, что они могут вместе пропускать занятия? – резонно поинтересовался следователь.
- Да нет, - немного подумав, отмёл эту мысль Амангельды Павлович. – Они совершенно разные. Лёша – он душа компании, девушки от него без ума. А Кенесаров - подозрительный бука, из которого слова клещами не вытащишь. Они и не общаются друг с другом никогда. Так что я очень сомневаюсь в том, что их что-то может связывать. А что случилось-то?
- Нет, ничего, пока просто проводим проверку, - отделался общей фразой Ануар, но директор школы его перебил:
- Кстати, вот вы сказали, могли ли они быть вместе. Вместе они были только в тот момент, когда корреспондент с телевидения интересовался ими.
- Какой корреспондент? – навострил уши Сексенбаев.
- А приходил, наверное, месяца три-четыре назад – рыжий такой. Я не помню его имени, но он достаточно часто мелькает на экране – на нашем местном канале работает. У него какая-то программа была про учителей перед последним звонком, и он искал героев для сюжета – ему нужны были люди, которых можно было бы назвать непризнанными гениями. Вот я, чтобы отделаться, ему этих двоих и посоветовал. Правда, сюжет снимать так и не стали. Хотя шуму-то было. Этот корреспондент половину школ города обошёл – да вы позвоните на телеканал, там вам сразу скажут его имя, если надо.
- Да нет, спасибо, я думаю, что это лишнее, - улыбнувшись, сказал Ануар и попрощался. Роза Нургалиевна, наблюдавшая за учеником, тоже улыбнулась.
- Когда у тебя такой взгляд был в школе, я могла быть уверена, что ты нашёл доказательство теоремы, - сказала она.
- Нет, до доказательства ещё далеко, - ответил Сексенбаев. – А вот «дано» вырисовывается очень даже любопытное.
* * *
Первой, кого увидел Женя, придя утром в понедельник на работу, была Бобылёва. Девушка выглядела явно уставшей и едва не спала с открытыми глазами, уставившись бездумным взглядом в монитор компьютера.
- Бурная ночка была? – вместо приветствия спросил Акулин, плюхаясь рядом с коллегой на стул.
- Зависть – плохое чувство, - на автомате отреагировала Ксения, продолжая смотреть в монитор.
- Ты хоть компьютер включи, маскировщица фигова, - хмыкнул Женя, проследив за взглядом девушки. – Что, с лысатиком зажигала?
В глазах Бобылёвой мелькнул огонёк.
- Это имеет значение? – максимально равнодушно уточнила она.
- Нет, - Акулин поднял вверх руки и ядовито улыбнулся. – Вовсе нет. Просто искренне удивляюсь, как с такой хорошей девушкой с чувством юмора и вкусом могла произойти подобная ошибка. Но… я в чужую жизнь не лезу. Главное – чтобы вам было хорошо.
Выпалив последнюю фразу, Женя рывком поднялся и, мельком оглядев редакцию, увидел входящего Сидоренко.
- Ну, пипец тебе, Дмище грёбаный, - пробормотал себе под нос Акулин и решительно попёр на журналиста, оставив проснувшуюся Бобылёву в раздумьях. Ксюша посмотрела вслед удаляющемуся редактору и, пробормотав: «Я бы сама хотела знать, как такая ошибка произошла», - решительно достала из стола кружку. Осознание того, что Акулин был явно уязвлён её выходкой, бодрило, но кофе после бессонной ночи как-то привычнее.
- Дмитрий не помню как вас по батюшке! – Женя налетел на Сидоренко коршуном, не оставляя ему ни малейшего шанса уйти от разговора. – Пора тебе скинуть с себя эти одежды, что сейчас на тебе, перестать играть в интеллигента, выкинуть очки и снять с руки часы. Любимая газета отправляет тебя в твоё естественное, судя по оставшейся внешности, состояние.
- Не понял, - Дима посмотрел на Акулина, действительно, совсем обескураженным взглядом. – Если это был очередной прикол в мой адрес, то я бы попросил…
- Да какие тут приколы, - Женя почесал за ухом. – Ты не представляешь, с каким прискорбием я вынужден тебе сообщить, что начальство решило отправить тебя на паперть. Побудешь нищим денёк и напишешь об этом репортаж.
- Это что, шутка? – Сидоренко выглядел уязвлённым. – То, что я нестандартно выгляжу, ещё не даёт тебе права надо мной смеяться.
- Да что ты заладил «прикол, шутка», - рассердился Акулин. – Если что, не забывай: я тоже твой начальник. Ты можешь быть этим сколь угодно недовольным, но в ближайший год тебе придётся с этим считаться. И эта тема была разработана коллективно мною, Геббертом и – тебе это, наверное, будет интересно – Натальей Глебовной. Так что на твоём месте я бы сейчас понты не колотил и не пытался играть в оскорблённую невинность. Тем более, ты идеально подходишь для этой миссии. Что в тебе убрать надо – я уже сказал, а новую одежду мы тебе подберём. Гебберт своей поделится – она у него как будто из помойки.
Сидоренко насупился и тяжело засопел.
- Хорош претендовать на главную роль в римейке картины братьев Люмьер, - фыркнул Женя. – Я тоже, если хочешь знать, не в восторге от того, что тебе вообще что-то тут доверяют. Но эта тема реально может быть интересна, так что постарайся её не запороть.
- Вообще-то я всегда нормально работаю, просто у кого-то завышенные требования.
- Не хами, - Акулин пристально посмотрел на Диму. – В общем, готовься. Завтра утром берёшь Игоря Яковлевича себе в охранники и фотографы – и начинаешь побираться. Список мест, где нужно это делать, я тебе за сегодня напишу.
- А почему Наташу мне нельзя в фотографы? – поинтересовался Сидоренко.
- По кочану, - отрезал Женя, но потом всё-таки решил объяснить. – Чем меньше народу будет вокруг тебя крутиться – тем лучше. А Игорь Яковлевич сможет делать снимки из машины, если что. Ещё вопросы?
Дима демонстративно стал рыться в столе, показывая, что разговор ему неприятен, и он его продолжать не намерен.
- Тем лучше, - констатировал Акулин и отправился в техотдел, по дороге взглянув на стол Серёги, покорно ждущий своего хозяина. Конечно, в воскресенье у него было достаточно своих дел, чтобы не думать всё время о том, как там Железнов, но предательское волнение всё-таки давало периодически о себе знать. Отсутствие новостей – это, конечно, тоже новость, но всё-таки ничего хорошего в этом не было. Следователь Сексенбаев молчит – хотя он и не обязан отчитываться. Иманалиев после неудачи вообще предпочитает отсиживаться в своём кабинете и не разговаривать с Акулиным. И на уши поднимать никого нельзя – скандал будет просто невероятный. Остаётся надеяться, что с Серёгой всё в порядке… и ждать.
С Железновым, конечно, всё было в порядке – если можно так выразиться. А вот с его подельниками творились не очень приятные психологические метаморфозы. Конечно, сказывались недосып и события последних дней. Но было и ещё одно важное обстоятельство.
- Я не понимаю, почему нам никто не звонит, - стараясь не выдавать нервозности, покачал головой Лёха. – Сидим тут уже третий день после дела. Обычно таких перерывов не было.
- Всё бывает в первый раз, - Серёга достал из бара банку рыбных консервов. - Последние. Нужно или ехать в город, или связываться с вашим руководством самим. Иначе мы тут все помрём с голоду.
- Не помрём, - сказал главарь, но без особой уверенности.
- А что, для экстренных случаев система у вас не отработана?
- Отработана, - Лёха встал и прошёлся по ангару, разминая затёкшие ноги. – Если звонка нет в течение трёх суток – это означает, что в этот раз наша смена закончена – можно расходиться по домам. Деньги нам потом обычно присылают почтой или на карточку. Третьи сутки истекают завтра утром. Ждём.
- А если у вас во время вашей «смены» продукты заканчиваются – как тогда? - удивился Железнов.
- Раньше такого не было, - повторил главарь. – А звонить шефу мы никогда не пытались. Связь с ним существует только для экстренных случаев. Отсутствие еды – не такой случай. Точнее, он не такой серьёзный. До утра потерпим. Не будет сигнала – поедем домой и поедим.
- А если будет?
- Если, если… - Лёха начинал злиться. – Не знаю я. Будем смотреть по ситуации. И вообще… это наименьшая из проблем.
- А какая наибольшая? – Серёга зевнул и покосился на диван, на котором спал Эмиль.
- Мне эти деньги в фургоне не дают покоя, - главарь сел на стул и понизил голос. – Я начинаю думать о том, что всё это – убийство этого парня-дальнобойшика, фура, забитая долларами, отсутствие звонка от шефа – похоже на сигналы.
- Какие сигналы? – не понял сначала Железнов. – К выходу из игры?
- Именно! – едва ли не шёпотом воскликнул Лёха. – Ну, послушай, это ведь реальный шанс. У нас есть целый грузовик денег – мы можем их поделить поровну и в быстром темпе свалить из страны. Я давно хочу выйти из дела – я же говорил, что не от хорошей жизни здесь участвую. А тут такой шанс! Что думаешь, Шептун?
Серёга внимательно посмотрел на главаря. Глаза Лёхи горели нездоровым огнём, руки тряслись, а лоб покрылся испариной.
- Ты, кажется, заболел, - предпочёл заметить Железнов.
- С таким количеством денег выздоровею, - отмахнулся Лёха. – Опять-таки съеду от матери, рядом с которой уже жить невозможно. Поселюсь где-нибудь в Испании или Италии, в тихом местечке и буду всю оставшуюся жизнь отдыхать. Заведу семью, стану заниматься садом – и, конечно же, буду заниматься своими опытами в специально оборудованной лаборатории. Настоящая человеческая жизнь, а не это зарабатывание геморроя в ангаре чёрт знает где.
- Рискнуть, конечно, нам никто не запретит, - пробормотал Серёга, понимая, что распад банды – совсем не то, что нужно ему сейчас. – А ты не боишься потом всю жизнь бояться и ходить, оглядываясь? Если ваш шеф – уж не знаю, кто это, - такой крутой, что смог организовать всё это дело, то найти вас не составит никакого труда. Где вы живёте – известно, а за один день вы не соберётесь и не улетите. Так что я бы на твоём месте не рисковал.
Лёха задумался.
- В принципе, ты, конечно, прав, - сказал, наконец, он. – Да только, если говорить по-честному, лучше прожить несколько дней богатым и счастливым, чем долго бедным и несвободным. Я уже в школе натерпелся за свою жизнь. Я учёный, а не учитель или – тем более! – бандит. Мне надо открытия делать, а не черепа ломать. Так что хоть это и риск большой, но я планирую взять деньги и свалить.
- Давай подождём до завтрашнего утра, - предложил Железнов. – Если шеф не отзвонится, будет проще. Будет время взять деньги и спокойно свалить. И не все деньги, а только часть. Чтобы пропажу не заметили сразу. Зачем подставляться?
- И то верно, - согласился главарь и, кажется, успокоился. – А ты, кстати, Шептун – совсем не глупец. Я бы даже назвал тебя хорошим аналитиком. Тебе бы статьи писать в газетах – логично всё объясняешь.
- Смешно, - хмыкнул Серёга, удивляясь, как близко подошёл к истине в своих догадках Лёха. – В общем, до утра отдыхаем: едим консервы, спим и ждём. А там уже действуем по ситуации. Кстати, а Эмиля ты в свои планы посвящать собираешься? Не запалит контору?
- Посмотрим, - главарь посмотрел на мирно спящего налётчика. – В принципе, он тоже не в восторге от этого всего, но при этом более труслив, что ли. Ну, думаю, мы-то вдвоём его убедим в любом случае?
И Лёха зловеще подмигнул Железнову. Тот наигранно улыбнулся в ответ. Что ж, время до утра он выиграл. Осталось придумать способ, как заставить бандитов позвонить своему боссу. И самое главное – нужно найти метод сообщить обо всём Акулину.
- Я чуток на стульчике покемарю, - Лёха потянулся. – И тебе советую. Если Эмилька проснётся – толкни меня. Следующая очередь на диване нежиться – моя. А ты уже ночью его оккупируешь.
Главарь закрыл глаза и мерно засопел. Серёга задумчиво открыл консервы и поковырял в банке вилкой. А, может, Лёха прав? Может, ну его всё это – нападения, внедрение, газету, Акулина и всё, что связано с последними несколькими неделями? В редакции можно сказать, что банда распалась. Менты, наверное, не очень будут докапываться – так-то всю полученную информацию он сольёт. Правда, он завалил двоих людей – но с этим как-то, наверное, можно разобраться. Хотя… охранник фуры – это одно, ещё доказать надо, что Серёга его убил. А вот спецназовец – это серьёзно. С другой стороны… их же с Лёхой и Эмилем могли положить прямо там. А им дали уйти. Значит, посчитали, что убитый спецназовец – разменная монета за лучшее внедрение Серёги? Один-один по трупам. Нет, ерунда какая-то. Не будут они так своих подставлять под пули. Это ж менты. Но в таком случае получается… А что получается? А ничего не получается. Железнов окончательно запутался.
Сергей провёл руками по лицу, пытаясь придти в себя. Как? Как он вообще мог согласиться на это всё? Он же никогда не лез в подобные авантюры – более того, всегда считал их опасными для своей карьеры. А здесь… почему он не отказался? Неужели Акулин на него так подействовал? Да ну, бред. Где этот двадцатипятилетний пацан и где он, сорокалетний мужик? И тем не менее, он сейчас здесь, а Акулин где-то там и неизвестно, ищет ли его вообще. Хотя, наверное, ищет. Вряд ли, правда, найдёт до утра. Но к этому моменту что-то надо будет решать, а никакого, даже примерного, плана у Серёги нет. Опять действовать по обстоятельствам? Один раз это уже привело к большим проблемам. Во второй раз может привести к ещё большим. Но ведь должен быть и другой выход. Должен. Не бывает так, чтобы не было выбора. Надо просто искать этот путь. Искать как можно быстрее.
* * *
Разумеется, следователь Сексенбаев для того, чтобы обнаружить налётчиков-убийц, использовал не один способ поиска. Практически весь понедельник ушёл у него на то, чтобы выяснить, приходил ли рыжий корреспондент с местного телеканала в другие школы и искал ли людей для своего репортажа. Оказалось, что старательный журналист прошёл почти половину школ города, но при этом по-настоящему заинтересовался только трёмя учителями. О двоих Ануар знал и так, третьим стал убитый при внедрении Игорь Баляйкин. Но этого, безусловно, было мало для того, чтобы прижать корреспондента (поверхностно промониторив сайт телеканала, следователь легко вычислил его имя и фамилию – Антон Перегужин): он всегда мог сказать, что с вышеупомянутыми личностями не встречался, потому что программу решили не делать. Так что идти с открытым забралом при такой слабой доказательной базе (а вернее – её отсутствии) на рыжего журналиста было неразумно.
Было и другое направление поиска. С большим трудом раскачав на работу отдел, занимающийся билингом телефонных трубок, Ануар выяснил, что телефон Железнова был в течение нескольких дней активен где-то в районе Саздинского водохранилища. Точнее сказать специалисты не могли – степь она и есть степь.
Оставалась, по сути, одна ниточка: обыск в квартирах подозреваемых. Выбив у прокурора разрешение (тоже ещё тот уровень сложности), следователь быстро составил две рабочие группы. Сам он с операми поехал на квартиру к Эмилю Кенесарову, а разговор с матерью Сергеева оставил своему коллеге Артуру Дятлову и его оперативникам.
Группы, как это ни странно, работали практически синхронно. И в том, и в другом случае оперативники не стали сильно церемониться и просто выломали двери. Но если группа Сексенбаева работала, зная, что в квартире Кенесарова никого нет и можно смело куражиться, то группа Дятлова действовала на грани фола. С ходу ворвавшись в квартиру, они вихрем пронеслись по комнатам и через минуту вывели из спальни насмерть перепуганную 70-летнюю женщину.
- Где сын, бабка? – резко спросил Дятлов. Женщина, ничего не понимающая, только в ужасе смотрела на оперов, которые безо всякого стеснения полезли в шкафы и столы, выкидывая содержимое на пол.
- Кто вы? – наконец, смогла хоть что-то вымолвить пожилая мать Лёхи.
- Мы? – даже возмутился Артур. – Да ты не охренела ли, старая дура? Мы полиция, догадаться надо было бы. Где сын, спрашиваю?
- Лёшенька в командировке, - окончательно растерянная хамством следователя пролепетала женщина. – А что случилось-то, вы можете мне объяснить? – в её голосе послышалось дрожание.
- В командировке, - передразнил её Дятлов. – На деле твой выродок. Что, вырастила убийцу и довольна?
- Как… вы… смеете? – по щекам Сергеевой-старшей полились крупные слёзы. – Мой Лёшенька – талантливейший физик. Что вы вообще такое говорите? Как вам не стыдно?
- Ой, молчи уже, - отмахнулся от неё следователь и повернулся к операм. – Что у вас?
- Пока ничего, - покачал головой один из полицейских. – Вот только ботинки какие-то лежали отдельно от всей остальной обуви – вообще в отдельном ящике.
- Дай посмотрю, - Дятлов осмотрел обувь. – А это что за хрень в подошве застряла?
- Похоже на зерно, но я не эксперт, точно сказать не могу.
- Зерно? – удивился Артур. – Так он что, бабка, у тебя агроном? Убивает, а в оставшееся время сеет озимые?
Мать Лёхи не отвечала, лишь беззвучно плакала. Дятлов с неприязнью посмотрел на залитое слезами лицо женщины и позвонил Сексенбаеву.
- Ну, у нас ничего особого тут, - констатировал он. – Правда, нашли какие-то ботинки, в подошвах которых застряли какие-то зёрнышки. Но не думаю, что это что-то тебе даёт, старик.
- Зёрнышки, говоришь? – Ануар повертел в руках туфли, найденные при обыске у Кенесарова. – Мы тоже такие нашли. Зуб даю, что в этом что-то есть, вот только что…
- Ну, тебе виднее, - Артур показал жестами, чтобы опера сворачивались и двигались к выходу. – Мы свою работу сделали.
- Погоди-ка, - осенило Сексенбаева. – Зерно! Ну, точно! По дороге к Саздинскому водохранилищу есть поворот на старый элеватор. И где-то в том районе была и труба журналиста этого внедрённого до того, как он её на месте убийства потерял. Может, попробовать там поискать?
- Как скажешь, старик, - пожал плечами Дятлов. – Наша группа тебе нужна? Или я ребят отпускаю?
- Лучше, конечно, перестраховаться и поехать всем вместе. Нас четверо, вас четверо – вместе всяко солиднее.
- Ладно, давайте на выезде из города встретимся через минут сорок, мы тут уже в принципе закончили, - Артур отключился. Сексенбаев задумчиво повертел в руках телефон и, поразмыслив, набрал номер командира группы спецназа.
- Алло, Баур, доброй ночи. Сексенбаев это. Слушай, мне твоя помощь нужна. Твоя и твоих бойцов. Пока неофициально. Если что – потом задним числом всё оформим. Ну, ты ж меня знаешь – за мной не заржавеет. В общем, дело такое…
… - Скажи своим ребятам, что не по домам едем, а на старый элеватор, - обратился к старшему оперу Дятлов. – Этот сукин сын, возможно, затихарился там. Пусть стволы держат наготове.
- Хорошо, - кивнул опер, и в этот момент мать Лёхи, обезумев от слов следователя, накинулась на него с кулаками.
- Ироды, не трогайте моего сыночка! – закричала она, попытавшись ударить Дятлова в висок. Следователь увернулся от удара и в ответ со всего размаху заехал женщине кулаком в грудь. Мать Лёхи отлетела к стене и сползла по ней, завыв от боли и бессилия.
- Ты что, охренел? – изумлённо спросил оперативник у тяжело дышащего Артура.
- Заткнись! – коротко огрызнулся он. – Станешь следователем – будешь указывать. А пока ты ничего не видел, понял? Уходим отсюда.
Взглянув на женщину со злобой и презрением, Дятлов быстро вышел из квартиры. Оперативник опустился перед матерью Лёхи, убедился, что грудная клетка не сломана, и, поджав губы, тоже покинул дом Сергеевых. Женщина зарыдала в полный голос, уткнувшись лицом в стену.
- Лёшенька, сыночек мой! – простонала она сквозь слёзы. – Что же это такое? Как же это так?
Лёха, может, и ответил бы, но в этот момент он безмятежно спал на стуле в ангаре. Железнов занял диван, и главарю ничего не оставалось, кроме как прикорнуть за столом. Зато ему снились приятные сны. В них он обладал большой суммой денег, получал Нобелевскую премию и вытирал слёзы счастья своей маме, а вокруг них резвились его детишки. Где-то на заднем плане была и довольная супруга, но мама всяко была для Лёхи важнее. Счастливо улыбнувшись, Сергеев опустился в свои сны ещё глубже.
А вот Железнову на диване совсем не спалось. Возможно, переживания последних дней дали о себе знать, а, возможно, дело было ещё и в том, что Эмиль тоже не спал, и это сильно настораживало Серёгу. Доверия к этому невысокому и очень подозрительному человеку не было никакого, поэтому Железнов предпочитал быть настороже. Как выяснилось, не зря. Серёга лежал спиной к Эмилю, но чувствовал, как тот внимательно смотрит, спят ли его подельники. Убедившись, что всё тихо, Кенесаров взял в руки телефон для связи с шефом и набрал какой-то номер.
- Диспетчерская? – тихо произнёс он в трубку. – Это Кенесаров. Передайте шефу, что у нас форс-мажор и требуется оперативное вмешательство. Да, хорошо, жду.
Серёга старался не шевелиться, прислушиваюсь к каждому звуку. Телефон в руках Эмиля тихонько завибрировал – очевидно, он его сильно сжимал, чтобы звук не распространялся по ангару.
- Алло, - шёпотом ответил Кенесаров. – Шеф?! Нет, ничего удивительного, просто не ожидал, что у вас такой голос. Слушайте, шеф, у нас есть кое-какие проблемы. Как мне кажется, достаточно большие. Во-первых, у нас тут полный фургон денег – и мы не знаем, что делать. Никаких сигналов от вас нет, и мы, честное слово, аж испереживались.
Видимо, шеф не очень поверил в чувства налётчиков, потому что Эмиль горячо принялся его переубеждать:
- Ну, вы же знаете, что мы бы никогда и ни за что не взяли бы вашего! Нам хватает того, что мы получаем. А про содержимое груза мы узнали случайно… Точнее, как случайно… В общем, это проблема номер два. У нас в группе появился новый человек. Нет, он, конечно, профессионал своего дела – его Шептуном зовут. Вы, наверное, слышали про такого – он много шума навёл в своё время. Но он какой-то мутный, как мне кажется. Что?.. Как не Шептун? Какой Железнов?
Серёга едва сдержался, чтобы не рухнуть с дивана от изумления. Его вычислили! Но как?
- Погодите секунду, я выйду на улицу, - тихо сказал Кенесаров, и Железнов почувствовал на себе прожигающий взгляд. Легонько скрипнула дверь, и Эмиль вышел на улицу. Серёга лихорадочно принялся просчитывать ситуацию. Если шефу известно его имя, то и цели наверняка тоже. Значит, самый разумный выход – убрать его поскорее, пока он не узнал гораздо больше и, уж тем более не дай Бог, выбрался к своим. А значит, договориться не удастся, и выбор сводится к простейшему: или они его, или он – их. Что ж, в этом смысле очень хорошо, что Эмиль решил скрыть окончание разговора от посторонних ушей – у Серёги будет ещё пара секунд на подготовку.
Кенесаров вернулся где-то через пару минут. Аккуратно прикрыв за собой дверь в ангар, он подошёл к столу и взял лежащий на нём нож. Тихо подойдя к лежащему лицом к стене Железнову, Эмиль зловеще улыбнулся.
- Ну что, урод? – тихо спросил он. – Думал, никто не узнает про твою журналистскую сущность? Сенсацию решил получить? Ну, а вместо этого получишь нож в печень.
Кенесаров закрыл глаза, мысленно посчитал про себя до пяти и занёс нож над Железновым. Открыв глаза, он намеревался резко опустить лезвие Сергею в бок, но случайно посмотрел на стену и осознал свою ошибку.
Ружьё, которое налётчики достали с последнего дела, исчезло со стены.
- Внимательнее надо быть, учитель, - насмешливо произнёс Железнов, развернувшись к Эмилю. Направив дуло ему прямо в лицо, Серёга нажал на курок. Выстрелом Кенесарову снесло полголовы, а его тело отлетело на пару метров. Железнов резко поднялся и на всякий случай выстрелил в Эмиля ещё раз.
- Ты чего? – испуганно вскочил Лёха, мигом воспрянув ото сна. Взглянув на лежащее тело и на Серёгу с ружьём в руках, он всё понял и предусмотрительно поднял руки.
- Тихо, тихо, Шептун, - успокаивающе произнёс главарь. – Давай не будем делать глупостей, хорошо? Я тебе не враг, ты же знаешь. Я обычный физик, который живёт с мамой и собирается разъезжаться. Ты же не лишишь меня и мою маму этого удовольствия, да?
- Извини, дружище, - в первый раз за последние несколько дней громко произнёс Сергей. – Но для того, чтобы я оставил тебе жизнь, у тебя слишком плохая кредитная история.
Выстрел, который последовал за этим, разворотил Лёхе грудь. Падая, он успел подумать лишь, что, может, оно и к лучшему. Зато мама теперь поживёт спокойно.
Убедившись, что главарь налётчиков мёртв, Серёга нащупал в кармане у Эмиля телефон и посмотрел список звонков. Чертыхнувшись, Железнов плюнул на пол от досады. После звонка шефа Кенесаров удалил все номера. Адресная книга тоже была пуста. Серёга хотел со злости шмякнуть телефон об пол, но потом, поразмыслив, набрал на нём номер Акулина и, дождавшись, пока ему ответит сонный голос Жени, произнёс:
- Это я. Всё кончилось.
* * *
Акулин примчался к старому элеватору за каких-то полчаса. Ставший с некоторых пор (неожиданно даже для себя) помощником Жени таксист Алибек выжал из своей «шестёрки» всё, что мог. Ворвавшись в ангар, они вдвоём застали Железнова, сидящего с ружьём наперевес рядом с двумя ещё не остывшими телами. Алибек даже присвистнул от удивления.
- Вот это вестерн у вас тут! – произнёс он, уважительно косясь на ружьё.
- Скорее уж фильм ужасов, - пробормотал Женя. – Серёга, ты как?
- Нормально, - как-то отстранённо произнёс Железнов. – Как я ещё могу быть?
- Ну, да, - хмыкнул было Акулин, но решил тему не развивать. – Давай поднимайся, надо уходить отсюда, пока сюда не понаехали менты.
- Да откуда им тут взяться? – равнодушно спросил Сергей. – До сих пор же никто не приехал и сейчас не приедет.
- Сидеть тут тоже не особо комфортно, - парировал Женя. – Так что поехали. Ружьё брось только. Нам оно не нужно.
- Да? – неожиданно вспыхнул Железнов. – А что нужно? Материал горячий нужен, да? Сенсация? Разворот с анонсом на первой полосе?
- Хватит истерить! – неожиданно рявкнул Акулин, и Сергей, действительно, приутих. – Разбираться будем потом – и уж совершенно точно не тут. Так что поехали отсюда шустрее.
Железнов перестал спорить и, аккуратно положив ружьё на стол, вышел во двор. Акулин жестами показал Алибеку: мол, присмотри за ним, а сам схватил первую попавшуюся тряпку и начал вытирать со всех предметов отпечатки пальцев. Протерев ружьё, Женя взял в руки телефон, с которого ему позвонил Серёга. Сначала он хотел положить его себе в карман и унести с собой, но потом предпочёл просто вытереть и оставить на столе. Если полиция доберётся сюда раньше остальных, это может стать ей подспорьем в поиске остальных членов бандитской цепочки. А если нет – то и не судьба.
- Ты это видел? – Алибек заглянул внутрь, держа в руках пачку долларов.
- Откуда это?
- Да там целый фургон такого добра! – таксист пролистал пачку. – Как будто бы даже свежеотпечатанные. Тут даже номера на банкнотах по порядку идут.
- Положи на место, - приказал Женя. – И лучше тут ничего не трогай, если не хочешь вляпаться в историю в качестве подозреваемого.
Последний аргумент в сознании Алибека перевесил увиденную сумму, и он, тяжело вздохнув, скрылся на улице. Женя, оглядев всё ещё раз в ангаре, тоже покинул помещение, аккуратно закрыв за собой дверь. Подхватив за руку безропотного теперь уже Серёгу, Акулин запихнул его на пассажирское сиденье и сел рядом. Алибек посмотрел на них в зеркало заднего вида и, пристегнувшись, нажал на педаль газа. Взвизгнув колёсами, «шестёрка» стала быстро набирать скорость, и уже через несколько минут старый элеватор оказался далеко позади.
- И что теперь? – нарушил молчание Серёга. Женя, до этого смотревший на ночную степь, повернулся к нему и посмотрел в усталые и равнодушные глаза.
- Теперь ты выспишься и отсидишься дома, пока не придёшь в себя окончательно, - тоном, не терпящим возражений, сказал Акулин. – Формально ты ещё в банде, так что можешь пока отдыхать. А я пока постараюсь разрулить ситуацию по своим каналам.
- Разрулить… - Серёга как будто находился в каком-то ступоре. – Ну, да, наверное, ты прав. Отдохнуть нужно.
Женя хотел сказать что-то в ответ, но тут краем глаза увидел вдалеке несколько едущих с большой скоростью машин.
- Сворачивай на ближайшую просёлочную дорогу и выключи фары, - быстро сказал он Алибеку. Тот удивлённо дёрнул плечами, но ничего дополнительно спрашивать не стал, повернув через сто метров направо и погасив свет. Женя развернулся и в заднее окно пронаблюдал, как два автомобиля, следуя друг за другом на одной и той же дистанции, промчались в сторону элеватора.
- Ну, и чего мы испугались? – уточнил на всякий случай Алибек.
- Зуб даю, что это менты, - ухмыльнулся Акулин. – Моё чутьё в этом вопросе меня ещё не подводило. Слишком организованно едут. А ты, Серёга, говоришь, что полиция никого не найдёт. Ищет, как оказывается.
Железнов ничего не ответил.
- Поехали, - Женя махнул рукой таксисту, и тот вернул «шестёрку» на трассу. Фарами при повороте машина осветила едущий в ту же сторону автобус с занавешенными окнами.
- Интересно, это туда же? – задумчиво произнёс Акулин в пустоту. Вопрос не требовал в пустоту, однако таксист решил на него ответить:
- Конечно, там же столько баблосов. Теперь вся шайка-лейка на них налетит.
Акулину в голосе Алибека послышалась плохо скрываемая зависть.
Полицейские, конечно, нашли деньги, но сначала они нашли трупы. Ворвавшись в ангар, они быстро окинули взглядами помещение и, увидев, что задерживать некого, быстро рассредоточились по территории элеватора. Сексенбаев внимательно осмотрел трупы, но не нашёл при них ничего интересного. Его взгляд упал на стол, где лежал телефон. Незаметно для Дятлова (он сам не очень понимал, почему) Ануар спрятал трубку себе в карман. Артур вряд ли мог заметить этот манёвр – он в этот момент носком ботинка перевернул тело Лёхи на спину.
- О! – даже обрадовался он. – Нарвался-таки на пулю. Ну, что ж, собаке – собачья смерть.
- Суровый ты, - пробормотал Сексенбаев, аккуратно осматривая ружьё.
- Я не суровый, я справедливый, - гордо ответил Дятлов.
Ануар хотел что-то сказать в ответ, но в этот момент в ангар ворвался старший опер, приехавший с Дятловым. Позади него толпились все остальные полицейские. В руках опер держал несколько пачек долларов.
- Вы только гляньте, что мы там нашли! – радостно подмигнул он. – Там таких бумажечек целый грузовик. На всех хватит – ещё и останемся.
- Вот это фартануло! – воскликнул Артур. – Не зря я сегодня весь день чувствовал, что должно повезти. Как в воду глядел.
- Сколько, говоришь, их там? – уточнил Сексенбаев.
- Целый грузовик, - улыбнулся опер. – Я не знаю, сколько точно, но он просто доверху гружён коробками с мармеладом. А вместо мармелада там зелёные «бабулечки»! Я думаю, что таких цифр просто не знаю, но в сумме там просто охренительное количество получится.
- Ну, в математике тебя просветят эксперты, - кивнул Ануар. – Сейчас группу вызову, они всё и посчитают.
- Если это была шутка, то она была грубая и несмешная, - даже немного обиделся полицейский. – Какие ещё эксперты? Нам лишние рты не нужны.
- А это была не шутка, - спокойно произнёс Сексенбаев. – Приедет группа, как положено, снимет пальчики, а потом мы проведём учёт и приобщим эти деньги к вещдокам.
- Да ты что, старик?! – изумился Дятлов. – Ты вообще в своём уме? Или ты от вида денег крышей поехал?
- Я в своём уме, а вот вы, похоже, немного рехнулись, ребят, - жёстко парировал Ануар. – На этих деньгах много крови.
- Да какая разница! – фыркнул Артур. – Не мы же её туда пролили. И потом, если сейчас не возьмём мы, потом это просто растащат генералы. Так лучше же мы, чем они. Правда, ребят?
Толпа оперов ответила стройным гулом одобрения.
- Ну, это мы ещё посмотрим, - улыбнулся Сексенбаев. – Воровать вещдоки – дело нехитрое, но в таких масштабах они вряд ли рискнут. Тем более, если дело получит огласку – а оно огласку получит.
- Слышь, ты, - у старшего опера, похоже, терпение подошло к концу. – Ты что думаешь, самый умный? Да я тебя сейчас урою!
- Погоди, - осадил его Дятлов и обратился к Ануару мягко, но настойчиво. - Слушай, старик, я тебя прекрасно понимаю: принципы и всё такое. Но согласись, что нам нужно кормить своих родных, водить девушек и жён в дорогие рестораны, дарить им подарки. Ведь они этого достойны, не правда ли? Так если есть возможность взять то, что уже никому не принадлежит, то почему бы этой возможностью не воспользоваться?
- Ты понимаешь принципы? – засмеялся Сексенбаев. – Вот это анекдот недели, конечно. У Дятлова есть принципы! Насмешил так насмешил.
- Я этого урода прямо здесь сейчас положу! – опер не вытерпел, достал из кобуры пистолет и направил его в голову Ануару. Ещё секунда – и он бы выстрелил. Но тут…
- Всем лежать, работает спецназ! – в ангар, укладывая оперов на землю, залетели ребята в пятнистой форме. Опер резко вздёрнул вверх руку с пистолетом и быстро лёг на землю сам, но пробегавший мимо спецназовец на всякий случай легонько пнул его. В считанные секунды спецназ опустил лицом в землю всех, кроме Сексенбаева и Дятлова.
- Это… что за…? – изумлённо спросил Артур, глядя на победно улыбающегося Ануара.
- Это моя страховая компания прибежала на помощь в сложной ситуации, - сострил тот в ответ. – Вы что же думали, что я не знаю о ваших делах и о том, какие вы взяточники? Да вы за копейку маму родную на нары отправите, а тут такой куш мог бы быть. Поэтому я и позвал на всякий случай ОМОН. Так сказать, для уравнивания составов. Теперь вас семеро со стволами, а в противовес вам… десять автоматчиков и я. Вполне себе честный расклад.
- Ни фига себе честный! – возмутился Дятлов.
- Кто бы говорил, - посерьёзнел Сексенбаев. – Значит так, берёте ноги в руки и бегом отсюда всемером. И если я ещё раз услышу о том, что вы чем-то подобным занимаетесь – из органов вылетите в два счёта. Это понятно?
- Не грози. Пуганые, - Дятлов поджал губы, презрительно сплюнул на пол и обратился к операм. – Уходим отсюда, ребята.
Толпа оперов быстро поднялась с земли и молчаливо покинула ангар. Последним вышел старший опер, перед этим злобно посмотрев на Сексенбаева. Ануар лишь мило улыбнулся в ответ.
- Ну, что, мы всё сделали как надо, с тебя простава, - спецназовец Бауыржан снял маскировочную шапочку и подошёл к Сексенбаеву. – Везёт мне в последнее время на неофициальные операции. То Иманалиев что-то придумает, то ты вот теперь.
- Моя-то теперь официальная. Я утром все бумаги оформлю как положено. Слушай, я сейчас группу вызову, а ты пока пару бойцов возьми и отправь к фургону с мармеладками, который во дворе стоит. Там просто вместо мармелада деньги, много денег. Не хочу, чтобы что-то пропало. Так что если будете брать – сильно много не хапайте.
- Обижаешь, - опустил губы вниз Бауыржан.
- Вы меру знаете, ты хотел сказать?
- Разумеется! – снова повеселел спецназовец, и они вместе со следователем заразительно засмеялись.
Осмотр старого элеватора продолжался всю ночь, а утром Сексенбаев, вместо того чтобы отправиться на законный отсыпной, приехал на работу и застал у своих дверей полусонного Акулина.
- Надо же, а я только собирался вас вызывать, - хмыкнул Ануар.
- А я уже здесь, мой капитан, - ухмыльнулся Женя.
- Я майор, - напомнил следователь. – Ну, заходите, коли пришли.
Вдвоём они вошли в кабинет, который по антуражу был ещё беднее, чем кабинет пресс-секретаря.
- Небогато тут у вас, - констатировал Акулин.
- Что поделать, - развёл руками Ануар, сев за обшарпанный стол. – Генерал джакузи и барную стойку со своей дачи не отдаёт. Вот, стулья старые только разрешил забрать. Да вы присаживайтесь.
Женя аккуратно примостился на действительно старом стуле и посмотрел на Сексенбаева.
- Я так понимаю, что тема для разговора у нас одинаковая, - начал он. Ануар кивнул в ответ. – В общем, Железнова мы вчера со старого элеватора забрали и вам не отдадим ни за какие коврижки. Я понимаю, что доказательная база против него, как минимум, по одному убийству, пардон за каламбур, железная. Но Серёга действовал так, как возможно было в предлагаемых обстоятельствах.
- В случае с убийством бандитов я готов согласиться с вашей логикой, - пробасил Сексенбаев. – А вот в случае с охранником никто не мешал вашему Сергею, допустим, забрать подельников и ретироваться с места преступления.
- Ну, да, - признал Акулин. – Тут не поспоришь. Ни в коем случае его не оправдывая, замечу лишь, что он слишком перенервничал. Ситуация-то валокординовая.
- А не надо было вообще в это лезть, - жёстко отрубил Ануар, но потом смягчился. – Ладно, ваше стремление отбить коллегу у правосудия мне понятно. И я в принципе готов пойти вам навстречу. Запись с камеры наблюдения может пропасть, телефон Железнова, который он выронил, я могу отдать вам. Кстати, о телефонах: это вы положили телефон бандитов на самое видное место?
- Я, - подтвердил Женя. – Я думал, что вы там что-то сможете из него вытащить.
- Да фигушки! – зевнул Сексенбаев. – Ой, спать-то как охота. Нет ничего в том телефоне. Адресная книга пустая, а звонки, которые совершались с номера и на него, не могут быть определены.
- Как так? – изумился Акулин. – Такого быть не может!
- Это Казахстан, здесь всё может быть, - серьёзно сказал следователь. – А вообще даже специалисты не очень понимают, почему вместо номеров, которые участвовали в звонках, высвечиваются кресты, больше похожие на букву «х» со всеми вытекающими последствиями.
- Да уж, - выдохнул Женя. – Даже я удивлён. Но мы не договорили про Железнова.
- Я помню, - спокойно сказал Ануар. – Ваш Железнов оборвал нам почти все ниточки, по которым мы могли бы раскрутить всю эту корпорацию монстров. Бандиты убиты, предъявить пограничникам мы ничего не можем. По большому счёту, остаётся только одна зацепка. И вот тут мне без вашей помощи не обойтись.
- Всё, что смогу, - пообещал Акулин.
- В телекомпании, которая принадлежит вашему холдингу, работает один журналист – Антон Перегужин. По некоторым косвенным уликам выходит, что он – вербовщик всех троих бандитов. Но доказать это нельзя. Если только он не признается. Понимаете, о чём я?
- Более чем, - хмыкнул Женя. – Хочешь, чтобы я его неофициально прощупал?
- Хочу. Если он признается в том, что вербовал учителей для налётов на дальнобойщиков – это будет хорошо. Но мне нужно не это, а следующее звено в их цепочке. А в идеале сам шеф. Для начала хватит имени. А о показаниях и прочем мы подумаем позже.
- Договорились, - Акулин встал со стула. – Я сделаю это, а Серёгино имя из этого дела исчезает навсегда.
- Идёт, - Сексенбаев достал из сейфа телефон Железнова и отдал его Жене. - Только пусть ваш Серёга сам не высовывается лишний раз.
- Поняли, не дураки.
- Хотелось бы верить, - проворчал следователь.
* * *
В десять утра во вторник из машины Игоря Яковлевича, припарковавшейся неподалёку от крупного городского рынка, вылез Сидоренко. Узнать его было не так просто, но возможно – старая прожжённая кофта со сломанным замком, потёртые штаны с пузырями на коленях и порванные кроссовки не слишком маскировали его внешность, а скорее дополняли его обычную неухоженность. Осмотревшись вокруг и осмотрев себя, Сидоренко хотел вернуться в машину, но потом вспомнил слова о том, что это приказ Бобровской и, вздохнув, направился к рынку играть в нищего.
- Я тебя издалека буду фоткать, - крикнул ему вслед водитель. Дима поморщился. Умный какой – ему-то не надо позориться, сиди себе да щёлкай. А вот Сидоренко придётся унижаться перед кучей людей, просить их подать ему пару монеток. И многие будут проходить, пряча взгляды, лишь бы не видеть перед собой этого клошара. А те, кто подаст 10-15 тенге, будут считать себя героями. Противно это всё. Быть нищим противно. А уж тем более играть в него человеку, который достоин гораздо большего, чем вживаться в образ бедняка.
Встав у рынка, Дима вытянул перед собой ладонь и опустил голову. Люди проходили мимо, даже не задерживаясь у одиноко стоящего неопрятного парня. Сидоренко даже пробовал считать количество пробежавших мимо него ног, но очень быстро сбился со счёта. Неожиданно одни ноги остановились перед ним, и в ладонь опустилась тёплая монетка. Ноги тут же пошли дальше. Дима посмотрел на руку и увидел целых пятьдесят тенге, орлом хитро смотрящие на него. Настроение не то чтобы улучшилось, но стало менее пессимистичным. Может, здесь, как и в любом деле, медленно запрягается, но теперь уж точно быстро поедет?
Но эта пятидесятка оказалась единственной, которую дали Сидоренко за почти час стояния. Ноги и протянутая рука основательно затекли, а сам Дима, наплевав на понурый взгляд, стал косо посматривать на всех, кто оглядывал «нищего» и пробегал мимо. Красоты это ему не добавляло, и большинство людей разве что не ускорялись после встречи с глазами парня.
- Сидоренко?! – неожиданно раздался над ухом Димы звонкий женский голос, и журналист внутренне съёжился. Он был готов сейчас услышать и увидеть кого угодно – хоть чёрта в ступе, - но только не этого человека. Лёка Смирнова – одноклассница и соседка по парте, которая вечно надсмехалась над ним и демонстративно дышала в платок, когда Дима садился рядом. И даже на выпускной все девчонки подарили своим соседям-парням какие-то крутые или просто памятные вещи, а Смирнова, ядовито улыбаясь, преподнесла в подарочной упаковке дезодорант и маникюрные ножницы. Над Сидоренко тогда ржала вся школа. Дима затаил злобу, но потом их пути больше не пересекались, и это чувство как-то притупилось. А теперь Лёка стояла перед ним в образе «нищего» и издевательски ухмылялась.
- Да ты, я смотрю, похорошел! – съязвила она.
- Вообще-то я тут нахожусь на задании и работаю… - начал было Сидоренко, но Лёка только захохотала в ответ.
- Прекрасная работа! – сквозь приступы смеха произнесла она. – Стабильный заработок и прекрасные условия труда. Свежий воздух опять же. Ну, ты, Сидоренко, насмешил, честное пионерское!
- Ты не поняла, я журналист и работаю тут под прикрытием, - постарался не повышать голос Дима, хотя внутри у него всё просто кипело от гнева. – Пишу про жизнь нищих.
- Ну-ну, фантазия у тебя, конечно, прекрасная, - посмотрела на него чуть пристальнее Смирнова. – Ты бы ещё пошёл наблюдать за жизнью тех, кто сортиры придорожные чистит. Очень, знаешь ли, прикольная тема.
- Это. Моя. Работа, - отчеканил Дима и отвернулся от Лёки, давая понять, что разговор окончен.
- Ну-ну, работничек, - фыркнула Смирнова. – Дурак ты, Сидоренко. Привёл бы себя в порядок, был бы нормальным парнем, наверное. А ты всё такой же зануда и потный неряха. Неудачником был – неудачником и остался.
И девушка, развернувшись, зашагала прочь. Через несколько метров она, правда, остановилась, вернулась и сунула в карман кофты Димы двухсотенную купюру. Засмеявшись ещё раз, Лёка ушла – теперь уже насовсем. Сидоренко закрыл глаза, сгорая от стыда и боясь разрыдаться в голос. Он – неудачник, она всё правильно сказала. Но не потому, что неряшлив или стоит тут, а потому что так и не признался Лёке. Ни в школе, ни тем более сейчас. И теперь уже не скажет. Да и какой смысл? Где он, а где она – первая красавица школы? А ведь он всего лишь хотел, чтобы она полюбила его за внутренний мир, а не за внешность. А в результате получилось, что он стал лишь объектом для насмешек. Но справедливость обязательно восторжествует. Дима обязательно станет главным редактором, чего бы ему это не стоило. И тогда Лёка приползёт к нему на коленях сама, умоляя полюбить его. Но будет уже поздно: он гордо откажет ей и посмеётся над её слезами.
Успокоенный этой мыслью, Дима повернулся обратно лицом к выходу и внезапно обнаружил, что у него появилась конкурентка. Бабушка лет семидесяти в вязанном платке села на бордюрчик около рынка и поставила на расстеленной перед собой тряпке коробочку для монеток. В остальном – всё то же самое: протянутая рука, опущенный взгляд, не очень хорошая одежда. Но фактор возраста сыграл разительную роль: бабушке подавал примерно каждый третий, а на Сидоренко вообще перестали обращать внимание. Дима зачарованно смотрел, как коробочка наполняется монетками и даже купюрами. Проходящий мимо к своему джипу бизнесмен жалостливо посмотрел на бабушку и положил в коробочку пятитысячную купюру. И тут Дима не выдержал.
- Вообще-то, я тут работаю, - достаточно надменно сказал он, подойдя к бабушке. Пожилая женщина удивлённо посмотрела на него.
- Работай, кто ж тебе мешает, сынок, - пожала плечами она.
- Вы мешаете, - нагло сказал Сидоренко. – Вы у меня всю клиентуру отбиваете. Вам что, других мест мало? Зачем нужно было приходить именно сюда?
- А ты ничего не перепутал, сынок? – мирно, но с металлическими нотками в голосе уточнила нищенка. – Я здесь работаю уже четвёртый месяц. А тебя вижу в первый раз. Так что не надо тут языком своим трепать про то, что я отбиваю клиентуру. Скорее, ты своим видом всех тут распугать можешь. Нарядился, как чучело – ей-богу. И вообще, отойди – ты мне весь обзор закрываешь.
Сидоренко стиснул зубы и сжал кулаки.
- Если вы сейчас не уйдёте, я заставлю вас это сделать, - процедил он.
- Ой, не смеши меня, - поморщилась бабушка. – Что ты можешь? Ничего ты не можешь!
Это стало последней каплей, и Дима резко схватил коробочку с подаяниями в руки, но бабушка, несмотря на свой возраст, ловко схватила её с другой стороны, не желая отдавать заработанное. Немая схватка продолжалась несколько секунд, после чего бабушка не выдержала и прокряхтела из последних сил:
- Да что ж ты делаешь, придурок! Отдай коробку!
- Это мои деньги, я их должен был заработать! – тяжело дыша, рявкнул в ответ Сидоренко. Он чувствовал, что силы покидают бабушку. Ещё пара секунд – и коробка его.
- А вот и чёрта с два тебе! – нищенка приложила сверхсилу и закричала куда-то в сторону. – Асыл! Асыл! Помоги!
Дима даже ничего не успел подумать, как неведомая сила сбила его с ног и повалила на землю. Коробка при этом осталась у бабушки.
- Что ж ты, урод, до старших пристаёшь? – спросил казах в спортивном костюме (очевидно, Асыл). – Это наша территория, мы здесь работаем.
Он занёс кулак для удара, и Дима зажмурился. Внезапно давление тела Асыла резко ослабело, и Сидоренко рискнул открыть глаза. Спасение подоспело в виде Игоря Яковлевича, который четырьмя мощными и точными ударами превратил лицо «крыши» бабушки в кровавую кашу.
- Уходим, - коротко сказал он, бросив Асыла в бессознательном состоянии. Диме второй раз повторять было не нужно, и он ретиво припустил в сторону редакционной машины, перед этим не забыв схватить коробочку с деньгами, о которой бабушка, пребывающая в состоянии шока, забыла напрочь. Ещё через несколько секунд иномарка с «нищим» и его спасителем сорвалась с места и унеслась подальше от рынка, оставив бабушку-нищенку и окровавленного Асыла на обозрение изумлённым посетителям рынка.
Промчавшись несколько кварталов без остановок и даже, кажется, один раз проехав на красный, редакционная иномарка завернула в неприметный дворик и остановилась. Игорь Яковлевич, заглушив мотор, хлопнул по рулю и улыбнулся.
- Надо же, молодость вспомнил, - сказал он. – Сто лет уже не дрался, думал, больше не пригодится. Ты как?
- Нормально, - буркнул Сидоренко. – Только я бы сам дал отпор, не надо было вступаться.
- Ну, да, ну, да, - сверкнул глазами в его сторону водитель. – Только я твой охранник на сегодня, забыл? Так что извини, вмешиваться буду. Ну что, поехали на другую точку?
- Нет, - Дима поджал губы. – Хватит приключений с меня. Что-нибудь напишу из имеющегося уже.
- Так ещё ничего не было, - удивился Игорь Яковлевич. – Что там писать-то?
- Вы не журналист, не поймёте, - хамски ответил Дима, но потом, измерив соотношение сил, предпочёл объясниться. – Опишу эту ситуацию, допишу всякие комментарии экспертов. Получится нормальная полоса.
- Ну-ну. Смотри только лишнего не напиши, а то загребут нас за «хулиганку», - подмигнул водитель. – Ну, что, тебя в редакцию отвезти тогда?
- Я пройдусь, - Сидоренко отстегнул ремень безопасности. – Привык ходить пешком.
- А ты это… деньги-то раздашь нищим? – уточнил Игорь Яковлевич перед тем, как Дима покинул салон.
- Какие деньги?
- Ну, которые ты у этих мошенников отобрал. Я же видел, что ты взял пятитысячную купюру.
- Ну… да, - неуверенно ответил Сидоренко. – Раздам. Сейчас буду идти по дороге и раздам.
Дима вылез из машины, хлопнув дверью, и быстрым шагом вышел из двора на улицу. Игорь Яковлевич неодобрительно посмотрел ему вслед.
Сидоренко бродил по улицам следующие несколько часов, рассеянно смотря перед собой. Мир вокруг него как будто ускорился, а сам он погрузился в свои мысли. В них снова и снова возникала Лёка и её насмешливый взгляд. Дима постоянно гнал её от себя, но она не уходила, а улыбка становилась всё шире. Потом в какой-то момент Лёка исчезла, и в мыслях Сидоренко появился Акулин, издевательски смеющийся над ним. Это вернуло Диму из морока в реальный мир, и он обнаружил себя около дома с пакетом, полным фруктов и лекарств в руках.
- Сынок вернулся! – раздался из комнаты голос матери, и Дима тяжело вздохнул. Его мать была уже несколько лет прикована к постели – после инсульта парализовало ноги. Он в одиночку, как мог, зарабатывал на жутко дорогие лекарства и процедуры для самого родного человека на земле. Если раньше Дима ещё как-то и следил за собой, то после внезапного паралича матери, это стало для него совсем неважно. Да и ради лекарств приходилось экономить на стрижке, средствах гигиены и даже проезде – оклад журналиста совсем не предполагал большого количества нулей в зарплатной ведомости. Но ничего не помогало.
- Как дела, Димочка? – мама присела на кровати и обняла Сидоренко. Тот ласково поцеловал её в щёку и протянул пакет.
- Вот, мамуль, я купил тебе витаминчиков и лекарств, - нежно сказал он и протянул матери банан.
- Сынок! – мама всплеснула руками. – Но это же, наверное, кучу денег стоит!
- Да ничего страшного, мне премию дали, так что всё нормально, - нашёлся Дима.
- Какой ты умничка у меня! Тебе премии дают! Ну, надо было себе что-нибудь купить, а то совсем ведь перестал о себе думать, - погладила Сидоренко по немытой голове мама. – В конце концов, тебе уже пора о женитьбе думать, о детях. Я ведь уже старая да и неизвестно сколько протяну в таком состоянии. А внуков ведь хочется увидеть. Ну, хотя бы манюхенькими.
- Мама, ну что ты сейчас вот говоришь глупости? – мягко пожурил её Дима, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Всё будет нормально – и ты ещё увидишь, как твои внуки университет заканчивают.
- Ой, ну скажешь тоже, - заулыбалась мама. – До этого момента мне, наверное, и так дожить было бы трудно, а в нынешнем состоянии – так вообще. А ты, сынок, начинал бы заботиться о себе. Я в любом случае не вечна, а тебе надо жить.
- Мама, всё! – Сидоренко резко поднялся и вышел из комнаты, чтобы мать не видела его покрасневших глаз. Сквозь проступившие слёзы Дима добрался до ванной и, включив воду на полную мощность, горько заплакал. Он не знал, почему жизнь так несправедлива к нему, но он знал, что такого унижения, которое ему сегодня пришлось испытать из-за Акулина, он этому напыщенному индюку из Питера не простит.
* * *
Утро среды началось для Акулина с прелюбопытнейшего знакомства.
- О, а вы кто? – изумлённо спросил зашедший в редакцию на минуту позже Жени (а Акулин по новой традиции стал приходить первым по средам) мужчина лет пятидесяти - пятидесяти пяти с кудрявой сединой и глубоко посаженными глазами.
- Для начала «здравствуйте», - хмыкнул Женя. – Я вообще-то творческий редактор в этой газете. А вот теперь адресую ваш вопрос вам же.
- Ах, так это вы тот самый творческий редактор, из-за которого меня на три дня раньше из отпуска вырвали, - прищурился кудряш. – А я здешний юрист, Геннадий Орлов.
- Такой же, как ваш тёзка-комментатор? – уточнил Акулин.
- Не знаю я никаких тёзок, - не понял подвоха Орлов. – Я сам по себе индивидуален и хорош.
Юрист понял, что перегнул палку, по саркастической ухмылке Жени.
- Ну, помимо всего прочего, тут всё держится на мне, - перевёл самовосхваление в обычный пафос Орлов. – Если я захочу, могу снять любой материал – такое право у меня есть. И вообще – чтобы мы сразу определились, скажу: я – человек достаточно ортодоксальных взглядов.
- Простите, Геннадий… - не выдержал Акулин.
- Семёнович, - с достоинством просветил редактора юрист.
- Ну, вот. А что вы понимаете под выражением «ортодоксальные взгляды»?
- Газета должна быть носителем информации и не содержать оценок происходящего. Первая заповедь Орлова, - Геннадий Семёнович поднял вверх палец. – Передайте Гебберту, юноша, что я зайду где-то после обеда и очень надеюсь, что для меня уже будут готовы полосы на вычитку.
Сказав это, Орлов, вскинув голову, вышел.
- Да, доброе было утро, - пробормотал Акулин и занялся своими делами.
Примерно через час жизнь в редакции начала бурлить. Пришедший Гебберт привычно начал покрикивать на сонных журналистов, чтобы они скорее сдавали материалы. Женя тоже был наготове: несколько заметок, присланных внештатниками, он переозаглавил и поправил стилистически. Материал от Бобылёвой о женщине, которую лечили от рака, а потом оказалось, что никакого рака нет и в помине, Акулин просто пробежал глазами, но переименовывать не стал, хотя строгое «Диагноз» ему совсем не понравилось. Тем не менее, статья осталась с прежним заголовком – и в этом была своя стратегия. Нужно было, чтобы Бобылёва поняла, что Женя ценит её как профессионала. А то, что он ценит и остальные качества, он покажет попозже.
Наконец, на сервере появился и материал Сидоренко о его похождениях в образе нищего. Акулин кликнул мышкой по файлу и углубился в чтение.
Подайте, Христа ради!
Как я на один день стал нищим
Идея пришла внезапно. Редакция просто подумала:, а каково им, обездоленным? Как они себя чувствуют на паперти? Что нищие терпят, и через какие испытания - моральные и физические - им приходится проходить? И было решено: на один день я стану нищим и буду просить у народа милостыню. Что из этого получилось - судить вам.
Последние приготовления
9.00 Для придания нужного вида я с утра намазал волосы мылом и весь свой костюм испачкал в пыли и костёрной золе. Поэтому видок у меня был соответствующий - этакий парень, у которого нет ни дома, ни родителей. Да и легенда была придумана похожая: родители в Хромтау пьют, жить не на что. Я не выдержал и сбежал от них в одной домашней одежде. Ну, с Богом!
Главное - деньги не пропить
10.00 В качестве отправной точки я выбрал рынок «Шыгыс». Редакционная машина высадила меня метров за сто от рынка, а я отправился вживаться в образ. Уже через несколько шагов я увидел первых «клиентов»: мужчину на красной машине и его водителя.
- Простите, пожалуйста, - подошёл я сначала к пассажиру красной машины. - Подайте!..
Мужчина даже не дослушал меня и махнул рукой: мол, уйди по-хорошему.
- Простите, - обратился я уже к водителю. - Подайте, сколько сможете. Я сам из Хромтау...
- Что я вам, миллионер? - недовольно поморщился молодой мужчина, но монетку в руку всё-таки сунул. Десять тенге. С почином вас!
Далее мой путь пролегал к центральному входу на рынок. Люди сновали туда-сюда, и мне приходилось сбиваться с ног, чтобы попросить милостыню буквально у всех. Люди старались игнорировать меня. Наконец, на пятнадцатой минуте бесполезных усилий я остановил мужчину со спортивной сумкой.
- Простите, подайте сколько сможете!
- Да? - прищурился мужчина. - Ты же их пропьёшь!
- Дяденька, я не пью, - пролепетал я.
- Ну, тогда - на! - и мужчина сунул мне 10 тенге. В душе у меня сразу созрел один вопрос: а что, на десять тенге можно напиться?
Через минуту этот мужчина вернулся. Я подумал, что у меня он хочет отобрать деньги, но мужчина, дружески взяв меня за плечо, сказал:
- Ты, пацан, запомни: я пьяницам не подаю. Так что смотри - не пей!
Я кивнул головой и пошёл дальше.
- Простите, подайте сколько сможете!
Женщина в красной кофте посмотрела на меня с удивлением.
- Подать? - Да у меня только двадцать тенге осталось на дорогу к матери.
И здесь не повезло. Всё моё внимание переключилось на молодого парня лет двадцати пяти.
- Простите, - обратился я к нему с протянутой рукой. Парень посмотрел на меня и ПОЖАЛ РУКУ!
- Подайте, - попросил я немного обескураженно. Парень похлопал себя по карманам и отдал мне всю мелочь. Я пересчитал деньги. 35 тенге. Неплохо!
Побродив ещё минут десять, я начал понимать, что удача от меня отвернулась. Напоследок я подошёл к одной женщине и попросил милостыню. Женщина смерила меня презрительным взглядом и дала мне целых 50 тенге. Это добавило мне энтузиазма, и я ещё с полчаса пробегал около входа на рынок. За это время успел заметить, что женщина в красной кофточке не стала садиться на автобус, а пошла на рынок и стала с подругами примерять одежду.
Так мне на «Шыгысе» больше никто ничего и не подал.
Итог: 105 тенге за час «работы».
«Не входи, а то собака загрызёт!»
11.00 Было решено сменить дислокацию. Теперь мне предстояло ходить по частным домам и просить что-нибудь покушать.
В качестве «подопытной улицы» я взял улицу Куйбышева. Подхожу к первому дому. Не заперто. В глубине двора копошится хозяин.
- Простите, пожалуйста, - начал я.
Мужчина поднялся и направился ко мне.
- Простите, подайте сколько сможете, - сказал я с самым жалобным видом.
- Нет, нет, - замотал головой мужчина. - Уходи.
Но я уже пошёл в азарт и продолжал клянчить:
- Дяденька, ну дайте хлеба хотя бы.
- Иди, иди отсюда, - сказал мужчина и вытолкал меня на улицу.
Ладно, не смертельно. Подхожу к другим воротам и замечаю, что на другой стороне улицы из ворот выглядывает какая-то бабушка и зорко за мной наблюдает. На лице её читается презрение. Ну, погоди, бабуля, ты следующая! Звоню к бабушке. Один звонок. Молчание. Два звонка. Тихо. Три звонка. Ничего. Прячется бабушка! Ну, ничего - не я, так другие достанут!
Стучусь в следующие ворота.
- Простите, подайте что-нибудь покушать, - жалобно попросил я.
- Нету ничего! - рявкнул женский голос. Щёлкнул дверной замок. Нет уж, тётя, ты от меня так далеко не убежишь. Жму на звонок ещё раз.
- Ну, хоть чуть-чуть хлебушка подайте, - попросил я.
- Сказала же - не дам! - рявкнула женщина. - Не вздумай заходить, а то я спущу собаку, сразу загрызёт!
Намёк понят, уходим. Идём к следующему дому, проходим в открытые ворота, стучимся в дверь. Мне открыла девочка, на вид лет шести.
- Чего тебе?- спросила она.
- Хлебушка дайте, пожалуйста, - попросил я.
Девочка зашла в дом и через несколько минут вынесла пакет с едой.
- Вот, на, только уходи, - девочка закрыла дверь. Я даже не успел поблагодарить её.
Направляюсь к следующему дому. Выходит бабушка:
- Родненький, что случилось?
- Да вот, убежал от родителей. Пришёл пешком из Хромтау, жить не на что.
Бабушка сочувственно кивнула головой и скрылась в доме. Через две минуты она вынесла пакет - яблоко, печенье, батон.
- Спасибо, бабушка. Дай Бог тебе здоровья!
«Чего тут сидишь? Иди работай!»
12.00 Последняя точка, в которую отправился я, - рынок «Алия». Здесь я тоже решил в корне поменять тактику, сев на землю и положив перед собой маленькую шапочку.
Первый же человек, проходящий мимо меня, бросил в шапочку десять тенге. Идущая следом женщина жалостливо посмотрела на «нищего» и опустила в шапку сразу 25 тенге. А потом всё замерло. Люди опять приходили мимо и игнорировали меня, даже если я их окликал.
О! А вот и человек в форме! Посмотрим, как он отреагирует.
- Простите, подайте, сколько сможете…
Косой взгляд в мою сторону и резкий уход на другую дорожку. Ладно, переживём.
В это время ко мне незаметно подобрался молодой парень. По его виду можно было сказать, что он пьяный либо обкуренный.
- Э, бл…, го…он, - закричал он. - Ты чего тут сидишь? Иди, бл…ь, работай. Сука, пид…с, бл…! - с этими словами он замахнулся на меня, чтобы дать подзатыльник. Более серьёзного развития событий не произошло - словно из-под земли вырос мой охранник и сгрёб матерщинника в охапку. Что с ним (с хулиганом) случилось потом - не знаю, но хочется верить в лучшее.
Я перевёл дух и стал смотреть дальше. Примерно пять минут никто не подходил, а потом люди пошли сплошным потоком. Сначала мальчик бросил несколько монет в шапочку, следом прошла какая-то женщина и дала 20 тенге. На этом всё благополучно закончилось.
Итог: двадцать минут - 145 тенге.
Чистота эксперимента
В тот же день мы поехали искать нищих, чтобы отдать им вырученную сумму, 250 тенге как-никак. Но вот странность - в городе как будто бы исчезли все попрошайки. Лишь только неподалеку от парка Пушкина мы нашли бабушку, которой и отдали всю сумму. Ну, а пакеты с застарелым хлебом были оставлены нами на ближайшей мусорке. Собаки тоже хотят кушать…
Дмитрий Сидоренко
- Ну, что скажете? – раздался над ухом Жени голос Гебберта. Акулин поднял глаза от статьи и посмотрел на довольного редактора.
- Честно говоря, не знаю, - пожал он плечами. – По мне, так пишет 16-летний пацан, а не 28-летний мужик. И потом, я ведь давал ему список мест, по которым он должен был пройти: приёмные депутатов, вокзалы и так далее. А он где пошёл? Какие-то частные массивы, рынки. По мне, эта статья не тянет на то, чтобы ставить её в газету.
- А мне нравится, - неожиданно сказал Виктор Викторович. – Написано динамично и по-нашему, в ритме города. Без всяких столичных закидонов.
На последней фразе Гебберт сделал особый акцент. Женя предпочёл его не заметить.
- Ну, вам решать – ставить эту статью или нет, - открестился от материала он. – Я своё мнение сказал.
- Да, решать мне, - горделиво кивнул редактор и отправился к столу Сидоренко жать Диме руку. Акулин посмотрел на этот процесс, потом на материал и скептически покачал головой. Без столичных закидонов. Хороший же тут подход: чем тише, тем лучше. Женя посмотрел на статью ещё раз. Что-то ему в ней определённо не нравилось, но что – он понять не мог. Пробежав по статье взглядом ещё разок, Акулин зацепился за строку о том, что охранник скрутил хулигана и куда-то увёл. Эту вещь следовало прояснить, потому что, если Игорь Яковлевич переборщил с воспитанием, это может быть чревато. Женя достал телефон и набрал номер водителя.
- Здравствуй, Женя, - поприветствовал его Игорь Яковлевич. – Что, уже домой тебя везти надо? Рановато же ещё.
- Привет, - бодро откликнулся Акулин. – Да нет, расслабьтесь. Я по другому вопросу. Слушайте, я уточнить хотел: а вы хулигана от Сидоренко куда-то в сторону отвели – вы его куда дели потом? Он не сильно пострадал.
В трубке воцарилось молчание. Жене показалось, что он слышит, как у водителя крутятся извилины.
- Он что, и об этом написал? – спросил, наконец, Игорь Яковлевич.
- Ну, да, - подтвердил Акулин. – Всю ситуацию в подробностях.
- Что, и про деньги, спёртые у бабушки-конкурентки тоже? – удивился водитель.
Теперь настала Женина очередь изумляться.
- Про какие ещё деньги и про какую бабушку?
- Ну, как, - объяснил Игорь Яковлевич. – Мы же вчера на самой первой точке в переплёт попали…
Чем дольше водитель рассказывал о событиях вчерашнего дня, тем сильнее лезли глаза на лоб у Акулина. Ну, Сидоренко – жучара!
- Ну, и он сказал, что эти пять тысяч раздаст нищим и ушёл, - закончил водитель. – Кстати, он странный – как он вообще в таком виде ходил по городу и как в магазине разменивал деньги? Не отдал же он пять тысяч одной купюрой кому-то.
- А вы это сами у него спросите, - усмехнулся Женя. – Ладно, спасибо за уточнение.
- Да не за что, - несколько обескуражено произнёс Игорь Яковлевич.
Телефон запикал и звонок закончился. Женя пристально посмотрел на Сидоренко, но тот даже не обращал на него внимания. Может, сначала с ним поговорить – выяснить, что за наглую ложь он пропихивает в газету? Но, поразмыслив, Женя отказался от этой идеи. Если своё вранье Сидоренко облачил в три листа текста, что ему помешает соврать ему ещё раз? Поэтому надо идти сразу к Гебберту.
- И что вы от меня хотите? – спросил редактор, когда Акулин рассказал ему о том, что было вчера на самом деле.
- Ну, как… - растерялся Женя. – Нужно снимать материал, а с Сидоренко разбираться по всей строгости. Это в вашей компетенции и в ваших полномочиях.
- И не подумаю даже, - отрезал Гебберт.
Жене показалось, что он ослышался.
- Вы сейчас шутите?
- Да какие шутки, - Виктор Викторович закурил сигарету, только на этот раз гораздо ожесточённее. – Если мы снимем этот материал, то лишим газету единственного эксклюзива и главного козыря этой недели. Можно было бы написать и про эту тётку, но про неё почти наверняка напишет и «Диапазон». Сливает-то информацию нам общий источник. А вот этот материал будут читать с удовольствием.
- Но это же враньё! – изумлённо воскликнул Акулин. – От первой до последней буквы! К тому же сам Сидоренко поступил откровенно по-свински. Лучше бы он написал про то, что сделал. Получилась бы исповедь с элементами треша, которую мы бы как-нибудь подрихтовали и пустили бы в номер. А тут – сплошные враки.
- И кому нужна та правда, которая есть? – желчно поинтересовался Гебберт. - Людям, думаете, интересно знать про моральные терзания журналиста, который подрался с бабушкой? Да ни фига их это не волнует! Вот если бы он её убил – они бы об этом почитали с удовольствием. А так… лирика.
- И поэтому нужно впихивать им ложь? – непонимающе спросил Женя.
- А это и не ложь вовсе, - причмокнул губами Виктор Викторович. – Это смоделированная ситуация. Кроме того, это хорошее успокоительное для наших читателей. Тут столько людей дали деньги – пусть по копеечке, но дали. Значит, у нас общество нормальное и с хорошей душой – заботится о сирых и убогих. Читатель хочет прочесть об этом. Почему мы должны его грузить какими-то моральными категориями?
- Потому что это правда, - упрямо произнёс Акулин.
- Вот вы никак не отойдёте от своей столичной специфики, - покачал головой Гебберт. – Это у вас там в Питере или Москве люди хотят знать правду. И они могут её получить из кучи источников. А у нас здесь четыре газеты, два телеканала и три радио. Так что люди будут получать информацию от нас. И они съедят её всю – ещё и добавки попросят.
- Ну, судя по тиражу – они просят всё меньше, - заметил Женя.
- Ой, всё! – рассердился редактор. – Разговор окончен. Не вам решать, пойдёт материал в номер или нет. Это, слава Богу, решаю я. И материал в номер пойдёт. И не вздумайте подключать Глебовну. Это в ваших же интересах: она поверит мне, если я скажу, что вы тупо завидуете Сидоренко и его таланту, а не вам, если вы прибежите со словами водителя, которые ничего не значат.
- Я вас не понимаю, - честно признался Акулин. – Вот, правда, я не понимаю, как вы – неглупый человек – и можете так рисковать, ставя этот материал? Если обман вскроется – это же громадные репутационные потери.
- Ну, и не понимайте дальше, - отрезал Гебберт. – Не мешайте работать. К вашему сведению, сегодня среда – и мне надо вычитывать материалы.
Акулин в полной прострации вышел из кабинета редактора и посмотрел в сторону Сидоренко. Тот как ни в чём не бывало сидел, уткнувшись в монитор, и даже не чувствовал себя хоть чуть-чуть стыдливо.
- Ладно, Лжедмитрий, - буркнул Женя себе под нос. – Я ещё с тобой разберусь.
* * *
- Я, надеюсь, не помешаю? – около стола Акулина интеллигентно кашлянул Железнов.
- Ого, какие люди! – Женя пожал руку Сергею и инстинктивно посмотрел на его часы. Надо же, вроде только ругался с Геббертом, а уже сутки прошли. Что-то он совсем потерял ощущение времени. И сказать, что работа его так затягивала, было нельзя. Дело было в чём-то другом – а в чём, Акулин пока не понимал.
- А где все? – поинтересовался Железнов, осматривая практически пустой кабинет.
- Так обед же, - хмыкнул Женя. – В этой газете даже конец света, если он случится во время обеденного перерыва, перенесут на более позднее время. А ты чего появился? По легенде ты же завтра должен появиться из банды.
- Да я тут что-то подумал… - Железнов будто бы на секунду замялся, а потом решительно выложил на стол несколько заполненных текстом листов. – Вот. Не могу молчать, что называется.
Акулин пробежался глазами по тексту и поднял на Сергея изумлённый взгляд.
- Слушай, я, конечно, не могу решать, ставить материал в номер или нет, - медленно произнёс он. – Но лично я – как коллега и приятель – не советовал бы даже близко это Гебберту показывать. Он и так его не поставит, но и ты свою тайну разболтаешь.
- В смысле? – Железнов как будто бы ещё до сих пор не отошёл от событий понедельничной ночи.
- В прямом смысле! Ты же тут подробно расписываешь, как ты стреляешь в бандитов и охранника фуры, то есть своими же руками пишешь чистосердечное признание. Такое печатать нельзя по многим причинам, но из соображений собственной безопасности – в первую очередь.
- Там ещё про спецназовца есть, - как будто слыша лишь обрывки фраз, добавил Сергей.
- Тем более про него писать – это чистой воды профанация, - продолжал горячиться Женя. – Спецназовца мы подготовили, а тебе дали ружьё с холостыми патронами. Тебя просто не стали посвящать, чтобы всё выглядело натуралистично; чтобы в банде сразу увидели, что Шептун – человек серьёзный. Сработало, как видишь. Но это всё не для посторонних умов. Более того, материал об этом вообще не должен нигде появиться. Тебя же сразу посадят!
- Ну и пусть, - неожиданно серьёзно сказал Железнов. – Я это заслужил. Я свою злобу наружу выпустил.
- Чего-о-о? – поморщился Акулин. – Ты точно крышей поехал после этого всего.
- А ты бы не поехал? – Сергей потёр лоб и присел на край своего стола. – Помнишь, ты говорил, что грызёшь себя за то, что фактически убил Бисембаева? Так почему я себя не могу грызть за то, что безо всяких условностей убил троих человек?
- Потому что ты был поставлен в более безвыходную ситуацию, нежели я, - Женя тяжело вздохнул. – Я, если что, руководствовался голосом совести. А ты руководствовался исключительно предлагаемыми обстоятельствами. Для тебя это была игра с линейным сюжетом – поступить по-другому ты не мог просто, вот и всё. Грызть себя тебе, конечно, никто запретить не может, но писать о том, что убил трёх человек, в газете тебе вряд ли кто-то позволит. Такая статья – это безусловный хит, но газета после этого тупо должна будет закрыться, раз её журналист – душегуб, пусть и поневоле.
- Я хочу на своём примере показать историю о том, как поступать в этой жизни нельзя, - Сергей потёр виски. – Если у тебя в университете была культурология, то, может, вам рассказывали о такой штуке, как идентификация зла. Зло есть в каждом из нас – его много, и оно спит. Но стоит показать человеку что-то плохое под видом благих дел, как внутреннее зло просыпается и начинает требовать себе жертву. Оно жрёт душу изнутри и разъедает мозг, заставляя идти на самые ужасные поступки.
- А, то есть ты хочешь сказать, что наш разговор спровоцировал твоё внутреннее зло, - хмыкнул Акулин.
- Я всего лишь хочу сказать, что зло во мне проснулось и не унимается, - покачал головой Железнов. – У меня как будто резьбу сорвало: я эти два дня сидел дома и просто прокручивал в голове всё, что произошло за последнюю неделю. Выстрел в спецназовца, нападение на дальнобойщиков, расстрел Лёхи и Эмиля – это всё при желании можно оправдать безвыходностью ситуации. Нельзя оправдать другое: я неожиданно для себя осознал, что мне их совсем не жалко. Никого. Даже ни капельки. И это натолкнуло на меня на мысль, что если я сам не смогу излечиться от зла, то хотя бы пусть остальные знают, что свою внутреннюю гниль надо душить в зародыше.
- Мысль, конечно, интересная, - задумчиво сказал Женя. – Но именно твоей же мотивацией я могу высказаться против твоего материала. Статья о том, как ты убиваешь бандитов-налётчиков, сама может стать катализатором зла – причём у гораздо большего количества людей.
- Может, - не стал спорить Сергей. – А может и не стать. Зато люди узнают правду. Пусть это будет моя последняя служба им.
- Что значит – последняя служба? – подозрительно поинтересовался Акулин, уже зная ответ.
- После того, что произошло, я просто не могу больше оставаться журналистом. Как я могу говорить людям правду и как я могу просить их доверять мне, если у меня такой грех на душе?
- Вот это тебя понесло, - Женя схватился за голову. – Да тут у большинства людей куча скелетов в шкафу – что же теперь, никому в журналистике не работать? Корреспонденты – отнюдь не святоши. Сам знаешь.
- Знаю, - Железнов встал со стола и прошёл к выходу. – Но я не отвечаю за всех. Я отвечаю за себя. Я давал внутреннюю клятву своим читателям о том, что всегда буду с ними честен. После таких событий лично я работать уже не смогу. А другие – ну пусть это остаётся на их совести.
- И куда ты теперь? Может, не стоит так рубить с плеча?
- Я для себя уже всё решил, - Серёга взялся за ручку двери. – Посижу дома до завтра, а если к вечеру меня не придут арестовывать, то в субботу утром уеду отсюда подальше.
- Так почему бы не уехать сразу? – удивился Женя. – Зачем ждать?
- А у судьбы тоже должен быть выбор, - улыбнулся Железнов и покинул кабинет. Акулин задумчиво посмотрел ему вслед и ещё раз перечитал материал. Второго мнения быть не могло: это была лучшая статья Серёги за всю его карьеру. Женя хоть и не читал предыдущих его работ, но этот материал хотелось читать снова и снова. С трудом оторвавшись от текста, Акулин понял, что в нём борются две личности: одна хочет продвинуть материал в газету и выкинуть тем самым из номера лживую насквозь писульку Сидоренко, а вторая не хочет подставлять Серёгу да и вообще считает, что такой материал скорее вреден, чем полезен. От наблюдения за противостоянием двух точек зрения Женю отвлекли только пришедшие с обеда журналисты и Гебберт, и Акулин, взглянув на довольное лицо редактора, решил рискнуть.
Отксерокопировав предварительно материал, Женя заглянул к Виктору Викторовичу, положил перед ним текст и в двух словах описал ситуацию, стараясь не говорить о том, что приходилось делать Серёге в банде. Начнёт читать – сам узнает. Зачем человеку портить кайф? Однако, к удивлению Акулина, Гебберт даже не стал брать текст в руки, а сразу отодвинул его на край стола.
- Материал в номер не пойдёт, - сухо сказал он и уткнулся в монитор.
- А ничего, что его прочитать нужно как бы? – Гебберт не переставал удивлять Женю.
- Всё, что нужно было, я уже от вас узнал. Нам это неинтересно.
- Как? – Акулин впадал в прострацию уже второй раз за неделю.
- Ну, вот так, - безразлично ответил редактор. – Я считаю, что материал будет неинтересен нашему читателю и к какому-то резонансу или положительной реакции не приведёт.
- Вы просто убиваете участки моего мозга безо всякого орбитокласта. – развёл руками Женя. – Зачем тогда вообще нужно было Серёгу внедрять в банду – это же смертельно опасно в конце концов. Ради чего?
- А это уже вопрос к вам, - Гебберт посмотрел на Акулина с издевательски победным выражением лица. – Вы же его туда отправили, а я просто не мешал. Но я и не говорил, что материал пойдёт в номер, а просто заметил, что он может быть интересен. Так вот: в таком виде он неинтересен.
- А в каком же вам надо? – в отчаянии произнёс Женя.
- В другом! – припечатал Гебберт. – Так что забирайте эту писанину и идите лучше первую полосу делайте, раз впряглись. За вас это теперь делать никто не будет.
Акулин, закусив губу, схватил со стола статью Железнова и, выйдя из кабинета, направился – не в техотдел, нет! – а прямиком к Бобровской. Уж она-то должна понимать, что такой материал нужно как минимум внимательно прочесть, прежде чем выносить своё решение.
Однако изумление Жени перешло все границы, когда Глебовна, выслушав его, взяла материал и разорвала его на мелкие кусочки.
- Вот я сейчас совсем ничего не понял, - только и смог вымолвить он.
- Не напрягайся и иди работай, - просто сказала Бобровская. – Этот материал в нашей газете не появится. Потому что я не хочу подставлять «Эврику» - раз. Я не хочу подставлять Железнова – два. И я считаю, что тема неудачная – три. К тому же Сергей из газеты ушёл не по-человечески, передав мне заявление об увольнении через секретаршу. Так не делается. Поэтому и я в ответ не обязана что-то, написанное им, ставить в газету – ещё и платить к тому же. Теперь понятно?
- Теперь да, - перевел дух Акулин. – Правда, можно было и прочесть материал – вдруг понравился бы.
- У меня нет времени читать всякие рефлексии, - скривилась Глебовна, и морщины на её лице выступили единым фронтом презрения. – Железнов больше у нас не захотел работать. Мы тоже ему ничем не обязаны. Так что, Женя, иди работай. А про материал этот забудь. Будем считать, что это наша общая неудача, которую надо учитывать, но над которой не надо заморачиваться.
Акулин кивнул и выполнил указание Бобровской ровно наполовину. Работать он пошёл, но про материал не забыл, аккуратно положив оригинал статьи в свой письменный стол до лучших времён. Хотя с такой логикой, которую предъявляет здесь начальство, ещё не факт, что эти времена наступят.
* * *
Пятница принесла с собой первый день октября и настоящий осенний ветер – до этого его дуновения всё больше напоминали поглаживания, а сегодня по дороге от подъезда к машине Акулин расценил его порыв как пощёчину. Поёжившись, Женя прыгнул в иномарку к Игорю Яковлевичу и по дороге в редакцию просмотрел свежий номер «Эврики». Материал Сидоренко был проанонсирован сбоку, но это было всё, на что хватило лоббистских возможностей Акулина – сначала Гебберт хотел поставить его основным, и Жене пришлось проявить чудеса убеждения, чтобы газета не подставила сама себя. Центральный же анонс на обложке достался презентации материала о женщине, которую медики лечили от рака, которого не было. Бобылёва наверняка будет довольна, ведь не может же быть так, чтобы автор не был рад попаданию своего материала на первую полосу. Иначе какой же это журналист.
- Станция «Редакция», конечная, - голосом человека, объявляющего остановки в метро, произнёс Игорь Яковлевич. – Сегодня домчал вас с ветерком.
- Ой, Игорь Яковлевич, давно пора ко мне обращаться на «ты».
- Не могу, субординация, - уважительно сказал водитель. – Да и так звучит красивее, по аристократически.
- Извините, монсеньор, не учёл вашу родословную, - по-доброму съязвил Женя. – Сегодня вечером можете меня не забирать. Я пораньше уйду. Дела, знаете ли-с.
- Lucri bonus est odor ex re qualibet? – поинтересовался Игорь Яковлевич.
- Не, по этому поводу к Сидоренко, - ухмыльнулся Акулин. Водитель, знающий латынь, - это любопытно. – А я больше по правильным способам заработка.
- Да уж, Дима, как говорят сейчас, отжёг, - покачал головой Игорь Яковлевич. – Но ведь эту враку напечатали.
- Ну, так… Charta non erubescit, - развёл руками Женя и вылез из машины.
Хоть редакционная иномарка и мчала Акулина на работу очень быстро, он оказался едва ли не последним, кто пришёл на планёрку. Не хватало только Гербера, но, как оказалось, он тоже был в здании, просто пошёл в кабинет Бобровской. Женя посмотрел на любующуюся на первую полосу Бобылёву и про себя удовлетворённо отметил, что эффект сработал. Ну, пусть порадуется.
- Через 10 минут начинаем планёрку, - Гебберт залетел в редакцию и сразу скрылся в своём кабинете. Следом в общую комнату зашла Света-бухгалтер, о чём-то сосредоточенно разговаривающая по телефону.
- Доча, ну, потерпи, - жалобным голосом старалась она убедить свою собеседницу в трубке. – Я понимаю, что ситуация критическая, но ты пойми, что до понедельника я всё равно ничего решить не смогу. Впереди выходные, и я просто не смогу тебе отправить перевод. Поживи пока у тёти Лены, уж ещё два дня-то она тебя потерпит. Ну, я понимаю, что в понедельник уже может не быть этого места, но что поделать – придётся рисковать. Да, я тебя тоже целую, - и бухгалтер скрылась в своей каморке.
- Не помешаю? – Акулин засунул в кабинет голову спустя несколько мгновений. Света махнула рукой: мол, заходи. Взгляд её не выражал никакого позитива.
- Я тут случайно услышал, что у вас какие-то проблемы, - ненавязчиво начал Женя.
- Да дочь в Питер поступила учиться на экономиста, - скрестила руки на груди бухгалтер. – Сняли ей там квартиру, а потом оказалось, что хозяин квартиры ещё троим её сдал. Вот попросились срочно в общагу. Ректор вроде готов посодействовать, но просит денег и срочно – говорит, откаты надо раздать. Понятно, что нужно как можно быстрее действовать, потому что спрос на комнаты в общежитиях большой. А я сегодня ни на минутку не могу отлучиться, чтобы деньги перевести. А на выходных банки тут не утруждают себя работой в большинстве своём.
- А в каком ВУЗе ваша дочь учится? – уточнил Акулин.
- Да в экономики и сервисных услуг вроде. У них там есть какой-то студгородок и вроде как есть специальная общага этого ВУЗа.
- Всё, можете не продолжать, - Женя подсел за стол и указал пальцем на телефон. – Восьмёрка открыта?
- Вообще нет, - покраснела Света. – Но если честно – то да. Только это секрет.
- Без проблем, - Акулин по памяти набрал номер. – Я ваш секрет никому не выдам, потому что я его уже забыл. Алло, Валерий Кантемирович, приветствую вас! Это Акулин из «Невских вестей», помните такого?
- О-о-о! Евгений! Рад тебя слышать! – добродушно отозвался ректор Университета экономики и сервисных услуг Валерий Рассказов. – Давненько тебя не видно, не слышно. Куда пропал?
- Да я же сейчас работаю в Казахстане, отправили в почётную ссылку на год, - засмеялся Женя.
- Ну, то-то я смотрю, из газеты пропали расследования, связанные с деятельностью Рожнова. А оказывается, вон оно что!
- Совсем пропали? – удивился Акулин. – Вроде должны были мои ребята продолжать копать.
- Плохо копают, - цокнул Рассказов. – То каждую неделю от тебя какой-то эксклюзив все ждали, а то теперь уже почти месяц нет ничего. Вообще фамилия Рожнов ни разу не употреблялась.
- Странно, - нахмурился Женя. – Ладно, это всё лирика. Валерий Кантемирович, я к вам по личному вопросу звоню. Наша договоренность о взаимовыручке ещё в силе?
- Ну, разумеется, - улыбнулся ректор. – Всё, чем могу, к твоим услугам.
- Тут одна девочка из города Актюбинска к вам поступила в ВУЗ и сейчас хочет получить комнату в общежитии. Форс-мажор у неё. Вы вроде готовы помочь, но…
- Но ты правильно остановился, - Рассказов вздохнул. – Ты пойми, что я не решаю эти вопросы – я могу только посодействовать этой девочке – Юле, кажется, - но без откатов по-прежнему ничего не делается. Даже я, как ректор, бессилен что-либо сделать.
- Да никто ж не отказывается платить, - Женя тоже улыбнулся. – Просто мы просим подержать это место до вторника специально для этой девочки. В понедельник её мама переведёт ей деньги – и тогда всё спокойно решится. Ещё и вы внакладе не останетесь.
- А, ну это можно без проблем устроить, - обрадовался Рассказов последней фразе. – Я прямо сейчас созвонюсь – и до вторника за вами будет бронь закреплена. Успеете? Может, до среды сделать?
- Да нет, не нужно так прям волноваться, ко вторнику всё успеем, - Акулин заулыбался ещё шире. – Спасибо вам, Валерий Кантемирович. Супруге привет!
Женя положил трубку и посмотрел в глядящие с надеждой глаза Светы-бухгалтера.
- Ну, всё в порядке. Можете спокойно до понедельника отдыхать, а в понедельник отправлять деньги. Комната будет за вами закреплена.
- Вот это да! – бухгалтер просто расцвела от счастья. – Спасибо огромное! С меня… не знаю даже, что с меня. Мне и дать-то тебе нечего. Но если что – ты всегда можешь на меня рассчитывать.
- Большего и не нужно, - подмигнул ей Женя. – Я буду иметь в виду, что вы помните мою услугу. Дочери от меня – респект.
Выйдя из бухгалтерии, Акулин столкнулся нос к носу с Геббертом. Редактор осмотрел его колючим взглядом, но Женя, отошедший от шока последних двух дней, выработал к Виктору Викторовичу иммунитет, так что буравящие глазки Гебберта были ему глубоко параллельны.
- Планироваться айда, - редактор сегодня был непривычно резок и груб.
- Яволь, майн фюрер, - фыркнул Женя и прошествовал к своему столу. Гебберт просеменил за ним (хорошо, хоть руки не заставил поднять) и встал посреди общей комнаты.
- Значит, так, - громко сказал он. – Есть две новости, прежде чем мы начнём планёрку. Первая: мне только что позвонили из больницы – женщина, про которую мы написали, что её лечили от рака при его отсутствии, сегодня ночью умерла от последней стадии рака.
- Кааак? – ошеломлённо спросила Ксения. – Не может быть!
- Судьба, - усмехнулся Акулин. – Не пустили на первую полосу материал, в котором было враньё, - и всё равно вышел материал, в котором оказалось враньё.
Гебберт зыркнул в сторону Жени, но не стал комментировать его выпад. Сидоренко сделал вид, что не услышал этих слов.
- Новость номер два: с сегодняшнего дня у нас больше не работает Сергей Железнов, - продолжил Виктор Викторович. – В понедельник Глебовна назначит нового замредактора. Возможно, это будет кто-то из вас. Ну, и девчатам-наборщицам надо сказать, чтобы они внесли объявление о новой вакансии. Можно даже объявление сделать красивым – фотку какую-нибудь вставить туда. Наташа, это тебе намёк: в понедельник наконец-то придёт новая аппаратура для тебя, займись.
- О, хорошо! – обрадовалась фотограф из своего угла. – «Наконец-то»… да они просто чудеса оперативности проявили.
- За такое количество рекламы, которое мы им пообещали, они нам ещё и мальчика-ассистента пришлют, - Гебберт сел на один из диванов, стоящих в комнате. – Ну, а теперь начинаем первую планёрку без Железнова.
Сам Сергей, услышав это, наверняка бы захихикал – за последние несколько лет планёрка без его участия стала явлением исчезнувшим. Но, начиная с этой пятницы, Железнов больше не слышал плоских фраз Гебберта. Более того, в эту пятницу он позволил себе выспаться. В увольнении, как оказывается, есть и свои плюсы. Проснувшись ближе к обеду, Серёга в полной мере ощутил их на себе.
- Дрыхнешь? – миролюбиво проворчала пожилая мать, заходя в комнату большого частного дома, в котором она жила вдвоём с сыном. Сергей потянулся и улыбнулся.
- Хорошо, оказывается, в будний день подушку подольше подавить, - сказал он.
- А в советское время ты бы за такие выкрутасы быстренько бы тунеядцем стал, - злорадно пророкотала мама.
- Ма, ну чего ты всякие ужасы вспоминаешь из того времени, - Сергей надел футболку и домашние трико. – Подумаешь, разок поспал подольше.
- Знаю я, как это затягивает, - махнула рукой мать Железнова. – Ты на работу собираешься устраиваться?
- Да погоди ты, я только вчера уволился, - Серёга встал с кровати и похлопал себя по бокам. – А кушать что-нибудь есть?
- Есть, есть, на улице стоит кастрюля с мясом, неси сюда. Холодильник сломался, а починить-то некому.
- Ну, давай я посмотрю, теперь-то времени много, - подмигнул сын.
- Да чего там смотреть, менять его надо, - мама подпёрла щёку ладонью. – Только где такие деньжищи-то взять?
- Найдём, - пообещал Железнов. – Устроюсь на работу и заработаю на новый холодильник.
- Устроится он, - мать Сергея встала и, выходя из комнаты, не смогла удержаться. – И когда же ты уже женишься и перестанешь сидеть у меня на шее.
Железнов состроил рожицу ей вслед и отправился за кастрюлей с мясом на улицу. Он уже почти взял её и собрался занести в дом, как из-за забора в него неожиданно прилетело что-то белое и плотное и достаточно больно ударило его по голове. Сергей чертыхнулся и чуть не выронил кастрюлю, удержав её в последний момент. Поставив несчастный казанок на землю, Железнов пошарил глазами в поисках неопознанного летающего объекта и обнаружил неподалёку лежащий на траве плотно запечатанный конверт. С опаской подняв его, Сергей изучил конверт со всех сторон. Никаких опознавательных знаков или меток на нём не было, но на ощупь в нём точно была не бомба. Да и откуда ей взяться в такое чудесное… день.
Железнов вскрыл конверт и оторопел: в конверте лежала туго перевязанная пачка долларов, выключенный мобильный телефон и сложенный вдвое лист бумаги. Сергей последовательно изучил всё содержимое. Денег было чуть больше десяти тысяч долларов, причём номера на них шли в строгой последовательности. Где-то Железнов это уже видел. Мобильный телефон был стареньким, но надёжным. Похожий он тоже уже видел не так давно – у Эмиля. Но самым интересным оказался листок. Сергей раскрыл сложенное вдвое письмо, набранное на компьютере и впился глазами в небольшой текст:
«Уважаемый Сергей!
Признаюсь честно, вы меня удивили и убедили. Когда мне поступила информация о том, что вы копаете под моих ребят, возмущению не было предела. Поэтому мною и был отдан приказ вас устранить. Но вы в ответ смогли полностью уничтожить группу, состоящую из неплохих, в общем-то, ребят, причём сделали это так профессионально, что лично я нахожусь в полном восторге от этого.
По-хорошему, мне нужно было бы издать второй приказ о вашем устранении. Но я этого делать не буду. Мне в команде нужны профессионалы, которые хорошо бы владели оружием, актёрским мастерством и могли бы выполнять кое-какие мои поручения – скорее, периодические, нежели регулярные. Таким человеком я предлагаю стать вам. Вы показали, что умеете это делать. Так, может, не стоит зарывать талант в землю?
В конверте вы найдёте своеобразные «подъёмные» при поступлении ко мне на службу. Если вы откажетесь работать на меня – деньги останутся у вас, это своеобразная несгораемая сумма. Если же вы согласитесь иногда – подчёркиваю: иногда! – выполнять мои пожелания специфического характера, то сумма возрастёт на порядок. Подумайте, быть может, в моём предложении есть смысл?
В случае вашего согласия включите мобильный телефон и наберите номер, забитый в адресной книге. Он один – вы не перепутаете. Дальше вам скажут, что делать.
С надеждой на дальнейшее сотрудничество, Шеф».
Сергей ошалело посмотрел на письмо, потом на деньги, потом на телефон, потом опять на деньги. Вот так номер!
- Ну, чего ты стоишь? Может, тебе мясо ещё принести и подогреть? Сам уже ничего сделать не можешь? – мать Железнова выглянула из дома и хотела поругать сына, но, увидев у него в руках деньги, осеклась.
- А это… что? - поинтересовалась она с нескрываемым удивлением.
- Это… - Сергей посмотрел на деньги ещё раз и вспомнил фразу мамы: «Когда ты уже перестанешь сидеть у меня на шее».
- Это наш новый холодильник прилетел, - закончил он начатую реплику. – Десять наших новых холодильников. Иди в дом, я сейчас сам всё приготовлю.
Мать, подозрительно косясь на деньги, вернулась в дом, а Железнов, повертев в руках телефон и подумав с минуту, решительно включил его и вызвал номер, записанный как «Диспетчерская».
- Здравствуйте, - отозвался милый голос в трубке. – Диспетчер номер 3 слушает вас.
- Я согласен, - коротко сказал Сергей.
- Хорошо, - девушка не выражала никаких эмоций и продолжала быть приторно милой. – Будьте в городе, с вами свяжутся, когда для вас будет работа. Спасибо за сотрудничество!
Телефон в руках Железнов пикнул и отключился. Сергей ещё раз посмотрел на доллары в своих руках и решительно зашагал в дом, оставив кастрюлю с мясом посреди двора. Теперь какое-то время можно будет самому не готовить.
Креативщик. Глава 3
© Copyright: Вячеслав Половинко, 2012
Свидетельство о публикации №212120500331
Свидетельство о публикации №212120500331
Рецензии
Не более, чем плод твоей фантазии, говоришь? Напоминает формулировку: Все события вымышлены, имена героев изменены, а сходство с реальными людьми - чистая случайность). Преклоняюсь вашему цинизму, мой друг)
Лана Пандора 13.12.2012 19:37 • Заявить о нарушении
Лана Пандора 13.12.2012 19:37 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.