69. 8 марта

Поздравляю Вас, далёкие, милые женщины!

Опять пять утра. В четыре поднялся на мостик, попили чай с чифом. Он рассказал, как на «Малдис Скрея» проводилась воспитательная работа в экипаже, после того, как вскрылись финансовые нарушения в ремонте за границей. Тут и кормежка народа за 1 руб 80 копеек, а вычеты как за три рубля; тут и снабжение по левым ценам, тут еще какая-то химия с экономией. И в результате половина экипажа пишет докладную на начальство в родную контору ЛМП. Кадровые комисси проводились несколько раз, а так как люди постоянно менялись на судне, то комиссии эти вконец запутались. Капитана Нарушевича, 1-го помощника Лашко и старпома наказали строгачами с условием отчитаться о воспитательной работе. И они отчитались: кого уволили, кого на другие суда разогнали, а кого и перевоспитали.

Чиф беспокоится, что переход 26 суток Рангуна, дойдем ли? Даже в должности капитана, потому, наверное и боится. Начальнику рации дали оклад в 1000 зеленых. Еще чиф боится, что ему за капитанство добавят 100 баксов, и у него будет меньше оклад, чем у меня.

— Ну, будешь мне подчиняться, только и всего, — шучу я. Бедный, мучается. Сам осуждает Нарушевича, старпома, обзывает их жуками, а как сам то будешь?

Только что пришвартовались в Коломбо. Уже принимаем воду, потом баржа обещает придти с бункером.

— Я никогда тебя не забуду, ни Юра, никто другой, ты — герой! — так заявил мне на швартовке Бывалый. «Пой птичка, пой…» — думал я про себя, но душу он мне умягчил.

А швартовка и в самом деле была сложной. При неисправном главном пусковом клапане и рассогласованном телеграфе. Из ЦПУ у штурвала я и вручную Эдди на главном пусковом. Все зависело от нашей синхронности. Бухта узкая и нас поставили в самый закуток, туда было очень сложно залезть, но стоим уже. Остается выйти как-то. Надежды, что Яннис МастроЯннис сделает телеграф, — никакой. Он все на Рангун оставляет. Внешнее мое спокойствие при швартовке далось нелегко. Помогает пустырник, который я потребляю в смеси с мятой и корой каждый день.

Пришел чиф. Ходил побираться по судам, карту Рангуна искать. Нашел на сингапурце. Принес банку пива, угостил.

— Стыдно мне признаться, что я — русский, — с горечью доложил он мне. Несмотря на мою резкость с ним иногда, он все таки делится своим сокровенным.

— Я не понимаю этого. Не понимаю этого вашего (с боцманом) отношения к Родине. Это все равно, что стыдиться своей старенькой мамы —  ответил я. Поспорили на высоких тонах.

— Я готов 3-4 года поработать, не возвращаясь домой.
— Это дело хозяйское, — ответил я. Настроение испортилось. Тут его позвали  и он ушел, оставив меня с мутным осадком в душе.

Берем одного «зайца», в море он будет фиттером. А почему «зайца?»

Приняли бункер и отошли с перебранным главным пусковым. Заработал.

Так и не поздравил Марию, жену капитана, с праздником.

Кухня все хуже, даже ананасы закончились. Юра —  кок по недоразумению, это становится все понятней. Но впереди Рангун, Бирма, или по-новому — Янгон, Мьянма.