Таинственный взгляд

...А ведь как его хвалили! Было такое время. В художественной школе, где юноша учился,

несколько работ Фёдора отбирали для выставки. Потом... потом он встретил Виталию. Не то

чтобы с ума там сходил от любви - так получилось. Поженились. И вот уже двадцать с лишним

лет простой учитель рисования обыкновенной городской школы Фёдор Лукьянович Лунёв учит

ребятишек как правильно держать в руках карандаш, стараясь привить им понятие природы и 

цвета. Мечта написать настоящую картину была спрятана в глубину души и покоилась там,

ожидая своего часа.

  Иногда Лунёв рисовал крохотные пейзажики на тему "До дождя", "После дождя", но супруга

избавлялась от них с завидным постоянством, без особого сожаления отдавая работы мужа

даже малознакомым людям. 

  О, Виталия Рудольфовна всегда заранее знала, что и как делать, с кем водиться, а кого

игнорировать. Другой успеет лишь шаг шагнуть, а Лунёва уже семь раз уйдёт вперёд. Некогда

ей оглядываться по пустякам, считаться с чьей-то завистью. Крупнотелая дородная дама,

словно в мёде с молоком выкупанная, она производила впечатление уверенной и

властной женщины. В водовороте жизни она была из ястребов, кружащихся над головами. Своё

никогда не упустит.

  Фёдора она старалась одевать достойно, но выводила в общество лишь тогда, когда

требовалось показать себя:"Вот с каким мужем я живу!"

  Как такого мужа не выставлять напоказ? Лёгкий на подъём, спортивный (летом - футбол,

зимой - хоккей), под два метра ростом, с густыми крупноволнистыми смоляными волосами.

Красоту свою отец передал избалованной единственной дочери - "кошечке". Лада переняла

и отцовские глаза: тёмно-зелёные, в минуту злости совершенно чёрные. Вырастили, дали

образование, выдали замуж. Всё на высшем уровне.

  Сначала Виталия работала в столовой поваром, затем прикупила небольшое кафе, через

несколько лет превратила его в ресторан. Теперь она не только директор, но и шеф-повар.

Никому не доверяла, буквально всё перепроверяла сама. Дочь Лада - бухгалтер, название

ресторана носит её имя. Вообще, крутилось и вертелось, зарабатывалось.

  Зарплата, получаемая Фёдором в школе, вызывала у Виталии лишь насмешку. Время от

времени муж доставал кисточки, покупал краски, но всё это немедленно убиралось с глаз

долой. "Чего тебе ещё надо? Чем ты недоволен, сынок? Всё ведь у вас есть",- говаривала

мать. Осенью она умерла. Не с кем Фёдору даже поговорить.

- В школу больше не пойдёшь,- заявила Виталия, когда они приехали весной в дом свекрови,

чтобы посадить в её огороде картошку.- Будешь жить здесь, а я тебя оформлю к себе в

ресторан, как заготовителя грибов, лесных ягод и овощей. Куплю подержанную машину. Что

соберёшь - привезёшь. Пропустим через кухню.

  Впрягся Фёдор. Не смог ничего возразить или сказать против решения жены. Одно было

отрадно, что он будет один. А лес он знал хорошо. Текте - деревушка в восемь дворов.

Таким поселением нынче никого не удивишь. В сырую погоду, конечно, дороги здесь

непролазные. И в дебрях лесных даже пешком ходить весьма проблематично. Места, бесспорно,

глухие. Но обитатели деревни, в основном люди в годах, жили дружно, без секретов друг от

друга. Собирались по вечерам у старика Ёлкина. Косолапый, немного подслеповатый, с

хитрыми глазками старик оправдывал свою фамилию тем, что его можно было найти по следам

ног: летом в пыли, зимой на снегу, они укладывались в форму расположения ёлочных

ветвей. Враль, но очень добрый и аккуратный человек. Для земляков он был Кожизаем.

Семьдесят пять лет прожил, но ещё довольно бодр и жизнерадостен. Где-то по свету

мотается его дочь, одна она у него была. Но даже о смерти её матери старику известие

послать было некуда - Даша не пишет, адреса её никто не знает...

  Кожизай привязался к Фёдору, прикипел сердцем. Раньше крепко дружил с Лунёвым-старшим,

теперь захаживает к его сыну. Виталию старик терпеть не мог. "У-уй, она тебя и в пустыню

воду продавать готова отправить",- ворчал он.

...Услышав шум подъезжающей машины Фёдора, приковылял сразу.

- Твоя-то на джип разорилась?- обошёл кругом, погладил по капоту, разглядывал со всех

сторон.- Ладно. Может, покатаешь когда-нибудь?

- Заходи, Кожизай, посидим чуток,- позвал Фёдор его во двор.- После буду

разгружаться. Мне с тобой поговорить нужно.

- Хочешь на рыбалку позвать?- встрепенулся старик.

- Надумал на ночь отправиться к озеру Глухое. Давай со мной!

- Давненько не бывал я в тех краях. Любопытно. (Задумался, долго молчал, пока Лунёв

собирал на стол, стоящий под навесом, закуску, достал бутылку белого. Такая

неразговорчивость не была свойственна Ёлкину).Соберусь, коли надо, так же быстро, как

кусает змея.

  Старик в этот раз не улыбнулся. Пытался, было, ещё что-то добавить, но с улицы

послышался женский голос. Марька, соседка.

- Кожизай! Ты тут? Обыскалась ведь я тебя, старый шатун.

- Опять за мной ходишь?- взвился тот, поднимаясь ей навстречу.- Жить без меня не можешь?

Так и рвёшься за меня замуж. Придётся взять в дом "молодушкой", никуда от тебя не

денешься.

- Помоги! Спаси мою корову! Есть ест, но жвачки у неё нет,- зачастила Марька, поправляя

 сползающий с головы платок.- Пойдём, а?

- Где она у тебя? Пасётся за деревней?

- Нет. На задворках привязала. Погибнет ведь молочница моя. Как я без неё?!- старушка

заплакала.

- Иди. Сделай так: пол-литра подсолнечного масла смешай с полутора литрами молока, напои

её. Немного погодя, влей корове в рот полстакана самогона. Поняла?

  Ёлкин посмотрел вслед уходящей женщине и сказал, обращаясь к Фёдору:

- Хороша Маша, да не наша... Работала всегда, как проклятая. Всё равно Лёнька её бил.

Мужику никогда не угодишь делом, угождай ему телом. Незнамо как прожили. Мужа её, что

самое смешное, Господь наказал: завалило снегом в своём же подворье. Так мы всем миром

его и искали, пока не доганулись сугроб напрочь снести...

...Конец июня. Погода такая, как говорится, хоть про запас складывай на смену пасмурного

дня: в дом заходить не хотелось; так было просторно в небе, тихо в округе. Фёдор уезжал в

лес с рассветом, возвращался поздно вечером. Отдыхать было некогда. Пошли сыроежки,

подберёзовики, маслята, белые. Находил урожайные места, с азартом кидался к каждому

грибу. Вечерами мыл, резал для сушки, мариновал. Этим он и раньше занимался всегда только

сам. Специями обеспечивала Виталия. И получалось вкусно! Позже пойдут лисички. Из них по

специальному рецепту в ресторане готовили соусы для подливы. Холодильник заполнялся,

полки загружались тяжёлыми банками...

  Найдя в чаще такие участки, где сердце Фёдора замирало от увиденной красоты, он брался

за фотоаппарат или делал карандашные наброски в альбом, чтобы запомнить какие-то линии,

детали. Надеялся, что сможет применить их потом. Ставил джип, включал громкую музыку,

чтобы было слышно издалека и удобнее выйти к машине с любой точки его походов.

  Наслаждался всем, что его окружало. Нисколько не жалел о том, что уволился из школы.

Просто был счастлив! Несколько раз съездив в город, к себе на квартиру даже не заходил.

Сдавал на кухню ресторана заготовленную им продукцию, пару минут разговаривал с дочкой

Ладой и снова возвращался в Текте.

...Решил устроить себе перерыв. Партию сдал достаточно большую и на озеро Глухое

собирался с чистой совестью. "Едешь на одну ночь - бери еду на три,- тут же посоветовал

ему Кожизай, как всегда пришедший его навестить.- Я не поеду с тобой".

- Ну вот! Обещалкин ты, а не Ёлкин,- не преминул съязвить и Фёдор.

  Старик сидел на скамейке, курил. Потом достал крохотный перочинный ножичек и начал

чертить крестики на тыльной стороне левой руки да приговаривать:

- Вора поймал! Вора поймал! Вора поймал! Железный забор построил, капкан поставил!

- Зачем это?- удивился Лунёв.

- А-ай, бородавка пытается вылезти. Надо её тормознуть,- ответил старик и задал

неожиданный Фёдором вопрос:"Сынок, а ты видел, как плачет спичка?"

- Не наблюдал.

- И у камня внутри может храниться влага. А спичка плачет перед тем, как умереть. Она

сделана из живой ели. Вот погляди, чиркни. Видишь, как убегает от огня смоляная капелька,

словно слезинка? Ага. У всего есть душа.

- Да ты, никак, философом стал?- засмеялся Фёдор.

  Старик промолчал. Курил и почему-то поглядывал на небо. Причину отказа побыть на Глухом

так и не сказал.

  Лунёв уехал. Кожизай перекрестил воздух вслед за его машиной, шепнул:"Может, и не будет

ничего. Пронесёт".

... Подъехав к озеру, Фёдор поставил джип под развесистой ветлой. Вышел из кабины и пошёл

бродить по берегу. Кругом был лес, сосны подступали почти к самой воде. На той стороне

кто-то сидел с удочкой. Недалеко от Фёдора стояли две брезентовые палатки синего цвета.

Рядом горел костёр, возле мангала стоял молодой сильный телом мужчина и нанизывал куски

мяса на шампуры. Другой, ниже ростом мужчина, подтаскивал сухие ветки. Чувствовалось, что

отдыхающие приехали надолго.

- Таис! Кувшинки не рви!- закричал один из мужчин в сторону озера, обращаясь к плавающей

в нём женщине.- Перед отъездом заберёшь пару штук и хватит. А так - быстро завянут,

жалко.

  Купальщица плыла быстро и легко, будто в воде рождённая. Ей было весело, она кружилась,

создавая волны. Длинные чёрные волосы распустились и покрывали блестящее тело Таис мокрой

шалью.

  Фёдор отступил в тень, направил бинокль, до этого висевший у него на груди, в сторону

незнакомки с необычным именем. Он наблюдал, любовался и впервые восхищался чужой

женщиной, ловя себя на том, что нехорошо это - подглядывать. Но не мог оторваться от

её светло-зелёных глаз, напоминающих два крылышка экзотической бабочки. "Я счастливая..."

читалось в них...

...Уйдя в глубь леса, Лунёв отыскал несколько ветвей, из которых можно было сотворить или

фигурку горностая, то ли гимнастки, изогнувшейся назад. Это было первой удачей.

Толстый слой опавшей сосновой коры тоже приготовил немало сюрпризов - сумей лишь

разглядеть то, что тебе по нраву.

  Темнота спустилась над озером как-то скоро. Фёдор устроился в машине, решив переждать

ночь, старался уснуть. Сквозь стёкла джипа доносились смех, разговоры, плеск воды в

озере. Рядом с костром никого не было видно. Он догорал...

  ...Его разбудила неведомая мощная сила, толкающая машину. Отыскав узенькую

щёлочку в окне, через неё в салон пытался ворваться шумный ураганный ветер, свистел, пел,

издавая о чём-то умоляющие звуки курая с голосом древней печали. На минуту отпрянув,

ветер с новой силой обрушивался на джип, пытаясь сдвинуть его, поднять, унести. Тяжёлые

крупные капли дождя ударили сверху по крыше, стекали кривыми загогулинами по ветровым

стёклам. Фёдор вспомнил о мобильнике и мгновенно отключил его.

  Прежде чем содрогнулась земля, наступила тишина,темно было, как в печной трубе. Молния

появилась из ниоткуда, встала вертикальным огненным деревом посреди озера. Погасла.

Другая горизонтально побежала волнистыми и ломаными линиями по небу. Было ощущение, что

чёрные пугающие кучи облаков неслись за молнией, словно боясь отстать от своего хозяина,

пытались догнать. Снова темнота. Усилился дождь. Деревья шумели, сгибались навстречу друг

другу, касались макушками, с грохотом взрывающихся гранат ломались сучья и ветки.

Почувствовав сильную боль в руках, Лунёв еле оторвал их от баранки. Оказывается, что он

просто изо всех сил в неё вцепился. 

  В ту минуту, когда прогремел гром и Фёдор готов был увидеть третью молнию, сначала не

понял, что произошло. А увидел он нечто невообразимое:разорванные пополам, расщеплённые

до корней две высоченные сосны запылали свечками и падали одна на другую, образуя

огненный крест. Всей своей тяжестью деревья упали... на одну из палаток. Послышался

пронзительный женский крик, разорвав на множество частей шум дождя, ночь, превратившуюся

в смертельную темь.

  Фёдор выскочил из машины, рванул к палаткам. Добежал, пару раз больно ударившись ногами

о лежащие ветки и невидимые пни. К нему с фонариком в руках приближался мужчина, вылезший

из неповреждённой палатки. Он был в майке и плавках. Вдвоём они пытались достать изнутри

брезентового тлеющего плена двоих, мужа и жену, попавших в беду. Оттаскивали деревья в

сторону, обжигаясь и пачкаясь в саже. Первым удалось вытащить Таис. Женщина была без

сознания, изредка издавала болезненный стон. Струйки дождя привели её в чувство и она

стала мучительно выкрикивать имя мужа:"Марик! Марик!"  Затем снова замолчала. Осветив

фонариком мужчину, ужаснулись оба спасателя: в его голове торчал острый сук, кровь

заливала лицо.

  Фёдор убежал к машине, завёл её и подъехал к месту трагедии. Еле-еле,с большими

предосторожностями уложили обоих на заднее сиденье, стали выезжать по лесной дороге.

Двадцать километров до райбольницы. Каталки. Лифт.

- Скорей! Скорей! Готовьте реанимацию!- слышалось рядом. Суетились дежурные врачи и

медсёстры.

  Начинался рассвет. Больные спали по палатам. Разговоры медперсонала в коридоре:

- Откуда доставлены?

- С озера Глухое.

- Друг раненого нейрохирург. Сам встал к операционному столу. У нас нет такого

специалиста.

- Они из Казани. Тот, другой, тоже нейрохирург. Вместе работали, дружили семьями, решили

выходные провести у нас в районе. И на тебе...

- У мужчины сильно повреждён мозг. Жена была на третьем месяце беременности. Ребёнка

потеряла...


                *     *     *


...Прошёл час. Второй. Фёдору невыносимо хотелось курить.  Спустился по ступеням вниз,

через приёмное отделение вышел на улицу. Дождь перестал. Взошло солнце. Влажные листья

на деревьях посверкивали под его пока ещё не жаркими лучами. У края огромной лужи

суетились галки. Вот одна вошла в воду, поболтала клювом, пятясь, отступила назад. Вторая

искупалась вся, ныряя и выныривая, вышла, отряхнулась и взлетела на ветку липы. Третья

повозила в луже хвостом и этого моциона ей, видать,хватило.

  "И птицы как люди,- думал Фёдор, глядя на галок,- кто-то неряха, кто-то ленив, другой

чистюля..."

  Появился мужчина, оказавшийся врачом и попытавшийся помочь своему другу. Подал Фёдору

руку:

- Сабиров. Ахат. Что? Поехали назад?

  Ехали до озера, по дороге их остановил сотрудник ДПС. У Фёдора рубашка была в крови,

и человек в форме насторожился, попросил показать документы. Узнав в чём дело, сказал:

- Езжайте. Ну и ночка выдалась. На Зеленодольской трассе упали деревья, придавили две

легковушки. Жертв там нет. Машины помяло сильно...

  Возле озера Глухое Фёдор с Ахатом собрали всё, что принадлежало гостям, сложили в их

машину. С той ничего не случилось. Даже царапины не обнаружили. Убрали одно дерево,

лежащее поперёк дороги. Осунувшийся, бледный, малоразговорчивый Ахат поблагодарил Лунёва,

попрощался и уехал.

  Фёдор остался один. Вспомнил про мобильный телефон. Не успел включить, как тут же

позвонила Виталия.

- Почему трубку не берёшь?! Видели в городе твою машину. Какого рожна катаешься по ночам?

Домой заехать ума не хватило? Или к любовнице мотался? А, может, делать тебе нечего?!

- Потом объясню,- попытался оправдаться муж, но разве Виталию остановишь, если она в

ярости?

  Взял и отключился. Пошёл к воде - она тёплая, чистая, парная. Умылся, снял рубашку,

хотел отстирать с неё чужую кровь, но у него плохо получалось. Скрутил и отбросил вещь в

сторону. Достал из машины термос, налил в кружку кофе и, задумавшись, долго, очень долго

сидел на пне. Снова прокручивал в памяти прошедшую ночь. Потом прошёл к месту, где до

этого стояли палатки, ещё раз внимательно всё оглядел. Подошёл к соснам, в которые

ударила молния, оторвал щепку. По народному поверью, её надо хранить дома. Оберег от

несчастий. Краем глаза заметил, что под дуновением утреннего ветерка шевельнулось нечто

лёгкое на стволе стоящей по соседству берёзы. Это была зелёная капроновая косынка Таис.

Фёдор снял её и, сложив невесомую вещь красивой женщины, аккуратно убрал в карман

джинсовых брюк.


                *     *     *


  А в Текте в ту ночь мирно спали. Ни дождя тебе, ни грома. Заехав во двор и поставив

машину, намереваясь после её помыть как следует, Фёдор зашёл в дом. Надел футболку,

нахлобучил бейсболку и отправился затапливать баню. А Ёлкин тут как тут! Уже подкараулил.

- Разве в пять утра моются в бане?- явно подозрительно посмотрел, как будто пытаясь

что-то понять, но сразу старик распрашивать не стал.- На озере Чузак почему не искупался?

Глубины боишься или русалок?

- Где, где? Как ты его назвал?

- В глубокую старину местный народ мари дал озеру такое имя. Глухое - это уже от русских.

- Интересно, а что Чузак обозначает? Как это слово перевести, дед?

- Мне не ведомо, сынок.

- Кожизай, а давай-ка, мы с тобой немного выпьем!- вдруг предложил Фёдор.- Я сейчас.

Мигом! Ты в садовой беседке посиди, чуток подожди.

  Лунёв нарвал зелёного лука, нарезал ржаного хлеба, принёс пол-литра водки "Кедровая".

Налил себе и старику по полстакана, и снял с головы бейсболку. Ёлкин, успевший глотнуть

из своей посуды, поперхнулся, закашлялся так, что еле смог отдышаться.

- Ты... ты...- раскрывал и закрывал беззубый рот, как лягушка из рекламы с выключенным

звуком, Кожизай.

- Да что тебя так проняло?- Фёдор не мог понять.- И в мыслях худого не было - не жалеючи

наливал, вроде.

- Ты себя в зеркало видел?

- ?!

  Шагнул в предбанник, вынес круглое зеркало для бритья, сдул сверху пыль и замер:

оттуда смотрел абсолютно седой, как лунь, мужчина, похожий на него самого.

  Старик молчал. Бутылку допили. Дожидаясь, пока Фёдор подкладывал дрова в бане, Ёлкин

вдруг перекрестился. "Не любит Чузак, когда ночью кто-то возле него есть. Озеро

хочет скрыть то, чего никогда не увидишь днём. Ну и Фёдор! Какой-то он... другой

приехал",- думал старик.

  Перед обедом показалась Виталия. Прикатила на служебной машине. Сразу дала понять, что

мужа выслушивать не намерена, дотошно осмотрела весь дом, все углы, постель, понюхала

подушки с обеих сторон. Не найдя подтверждений своим нелепым подозрениям, всё таки

накричала на мужа. Но так и не смогла успокоиться. Забрала мешочек с высохшими и готовыми

грибами, выдернула несколько корней лука из грядки, собрала щавель, смерила

презрительным взглядом с ног до головы Фёдора и укатила прочь. Она ненавидела Текте, не

любила соседей мужа. Виталия вообще никого не любила.

  Она не обратила внимания на то, что Фёдор поседел. Просто "не видела" его как человека.

А за свою репутацию боялась.


                *     *     *

 
  Три дня и три ночи Лунёв писал картину. Когда ел, когда спал - не помнит. Он с упоением

водил кистью по холсту, словно его рукой управлял кто-то неведомый; выразил красками

тень и свет так, как сам понимал и чувствовал. В нём проснулся спящий художник. На одном

полотне отразил всё: и дыхание озера Глухое, и деревья вокруг него были как в ту ночь,

манящая и пугающая их красота вряд ли повторится в его жизни.Сначала можно было подумать,

что это обыкновенный пейзаж. Но, постояв несколько минут рядом с ним, тебе не захочется

отойти. Не видно въяве, но была в картине некая притягательная сила: приходило ОЩУЩЕНИЕ,

что на тебя смотрят печально светло-зелёные прозрачные глаза Таис среди лилий и кувшинок.

- Сынок, ты кого в своей картине спрятал?- Кожизай - первый "эксперт", как всегда

выныривающий из тишины: шагов его не услышишь, ходит, рисуя свои ёлочки, как лешак -

лядина лесной. Простой мужичонка, а ведь углядеть таинство сумел.- Эта твоя работа,Федя,

имеет исцеляющую душу...


                *     *     *


  Возле одной из картин в художественной галерее постоянно кто-нибудь задерживался.

Некоторые стояли часами, как у колдовского омута. Под картиной надпись "Художник Фёдор

Эрежа. "Помни обо мне."  Но кто он? Откуда? Почему до этого не видели ни одной его

работы? "Редкая техника, тончайшие валерные переходы тонов, ювелирная передача игры света

и цвета, блики, тени говорят о появлении неизученного Мастера",- записано в журнале для

посетителей выставки о нём.

  Виталия там не была ни разу.