Сорок пять

Три дня простого русского алкаша....



День первый

День начался как всегда, с утра. И как всегда, Рогов рано встал, тщательно прибрался и пошел в кухню готовиться к выходу. Жена еще спала, сын тоже.

Рогов достал припасенный пластмассовый контейнер и любовно уложил туда две домашние котлетки, кусочек сыра, соленый огурчик, разрезанное пополам круто вареное яйцо и большой зубок маринованного чеснока. Все это он накрыл двумя корочками «бородинского» и защелкнул крышкой контейнера.

- Столовая на ремонте? – спросила прошмыгнувшая в туалет жена.
- Я на обед не хожу! Некогда! Да и еда там, сама знаешь!
На часах без десяти восемь. Рогов быстро оделся и подошел к улегшейся опять жене.
- Я пошел! – чуть прикоснулся он к одеялу в районе пухлой попы.
- Чего рано-то! – соблазнительно шевельнулось попа.
- Совещание с утра! – сглотнул подступившую слюну Рогов. - Надо подготовиться!
- Ну, иди! Шарф одень!

«Хороший мужик! Аккуратный, хозяйственный! Только не веселый! Скучно с ним! Тоскливо!» - успела подумать жена и опять уснула.

Рогов заглянул в комнату к сыну и выскочил на улицу. Небольшой утренний морозец обдал свежестью его потное лицо и ноги сами понесли к стоявшему рядом  маленькому то ли уже магазину, то ли еще палатке.
- Как обична, увяжаэмий?! – оскалился молодой, пышущий здоровьем азер.
Рогов быстро взял шкалик и, низко опустив голову, также быстро покинул храм общепита. Иногда он бывал тут с женой.

До парка оставалось метров пятьдесят. Но, Рогов не спешил, он купил еще газеты, чинно присел на край скамьи, прочел передовицу и только потом, вздохнув, будто нехотя открыл дипломат.
Достал шкалик из кармана пальто, быстро отпил большой глоток, опять припрятал и приступил к закуске.
А почему человек не может перекусить утром, в парке, на свежем воздухе?

После второго, основного, глотка тяжелой шаркающей походкой подошел Семеныч, старый его тутошний дружок.
-И вот так вот! С утра! – качнул он  головой осуждающе. – Жене - то, чего соврал? Тяжко, каждый раз новое придумывать!
- У-у-у! – промычал неразборчиво набитым ртом Рогов.
- Уймись! Ты же семейный человек! Не дворняга, какая!
- Гав! Р-р-рр! – дружески припугнул его Рогов, придерживая в кармане уже открытый для третьего глотка шкалик.
- Э-эх! Пропадает человек! И неплохой, в общем! Хоть и человек! Обидно, блин! -  мотнул заросшей мордой Семеныч, с достоинством слизнул с ладони Рогова кусочек котлетки и ушел, старчески повиливая облезлым хвостом и чуть припадая на больную заднюю лапу.

Шкалик заученно ушел в пять размеренных глотков. Рогов убрался, огляделся вокруг, закрыл дипломат и, прикрыв глаза, откинулся на спинку скамейки. Душа его постепенно заполнялась странным тревожно-радостным чувством. Голова чуть кружилась, откуда-то из самых пяток медленно, все ускоряясь, поднималась теплая волна.  Руки, ноги, все тело становились легкими, хотелось взмыть в небо и улететь в далекие, теплые страны. Волна подступила к горлу, с силой прорвалась наверх и ударила в самую середину макушки.   
Рогов резко выгнул грудь, потом весь обратно скрючился, затем опять выпрямился и застыл на мгновенье. Через несколько секунд все встало на свои места. Солнце вытащилось из-за туч, птички вяло зачирикали, заорали голодные коты, заворочались на лавках обложенные газетами бомжи.

Рогов легко поднялся и бодро зашагал по направлению к выходу. По дороге к троллейбусной остановке, он временно раздвоился и, как бы отдельно от самого себя, основного, заскочил в тот же магазинчик, автоматом купил стограммовочку, и тут же, на остановке махом ее прикончил, не запивая уже и не закусывая.

Через сорок минут он был уже на службе. Первым делом взял листок и крупно написал в столбик:
- 250
- 100
- Что корябаем с утра, Рогов? – спросил внезапно появившийся сбоку начальник, близоруко вглядываясь в листочек и тревожно принюхиваясь.
- Да, так! – смутился Рогов. - Домашние расходы!
- Домашние! А Вы ведь на работе, Рогов! Так и займитесь работой!

Следующие три с половиной часа он этой самой работой и занимался. Писал письма, изучал сводки, согласовывал цены, собирал подписи, бегал по всему огромному зданию из лаборатории в цех, из цеха к снабженцам, оттуда в бухгалтерию и только к обеду очутился в своем отделе. Налитый с утра кофе так и остался стоять отхлебанным на полглотка. Рядом валялось несколько зернышек корицы.
- Что Рогов?  -  поднял на него глаза коллега. - В обед, опять уточек кормить пойдешь?
Все затихли в ожидании ответа.
- А чего ж! – искренне ответил Рогов. – Здесь что ли, в духоте сидеть!

Все ехидно переглянулись, а Рогов взял дипломат под мышку, вылез из-за стола, кое-как оделся и выбежал на улицу. Нельзя было терять ни минуты!
«Сорок пять!» - стучало в обоих висках бегущего Рогова. - Сорок пять! Сорок пять!»

Всего сорок пять минут длился обед в его учреждении.
Задохнувшись от бега, он перешел на быстрый походный пеший марш.
«Сорок пять! Сорок пять! Сорок пять! Сорок пять!»       Чеканил он, то правой, то левой. Правой! Левой! Сорок пять! Правой! Левой! Сорок пять!

Завернул за угол, метнулся к палатке, взял ноль пять, полбуханки черного, две сардельки, бутылку минералки и маленький плавленый сырок. Через несколько минут он стоял у парапета протекавшей рядом городской реки.
Увидев его, все, что тут плавало, летало, бегало и даже ползало, ожило от сонной спячки и устремилось к тому месту, где он уже раскладывал нехитрую закуску.

Выпивал Рогов исключительно из горлышка и черт его знает почему! Вот и сейчас он, резко свернув башку поллитровке, приставил ее к губам и запрокинул голову, готовясь сделать вожделенный глоток. Но глотка не получилось! Пробка оказалась с шариком внутри.

Рогов грязно выматерился, что почти никогда не делал. Судорожно, на последнем дыхании пошарил по карманам и нашел, к счастью, спертую, по случаю, в цеху, маленькую, удобную отвертку. Гадкое буржуйское изобретение с треском улетело в реку, горлышко приобрело девственную чистоту и, загрустившие было, внутренние полости Рогова стали медленно и тягуче заполняться эликсиром счастья.

За его спиной, по набережной шли люди, проносились машины. Процокала мимо, неизвестно откуда взявшаяся лошадь, роняя тяжелые, светлокоричневые какашки. Но ничего это не имело значения в тот счастливый миг!

Оторвавшись на время от горлышка, Рогов чинно перекусил и огляделся вокруг. Струхнувшие было животные, подошли, подползли и подлетели поближе. Рогов щедро раздал им почти все, что у него с собой было и приложился опять.

Последней прилетела речная утка, кряква, худая, страшная, хромоногая. Она упала на асфальт, прямо к самым ногам Рогова, расправила жиденькие крылышки, отгоняя остальных, и принялась жалобно крякать и приплясывать, кося на него свои несчастно-желтые, с поволокой глаза. Растроганный Рогов осчастливил и ее. Остатки хлеба он мелко покрошил и побросал в реку.
Миссия была исполнена. До конца перерыва оставалось пятнадцать минут. Рогов вылил оставшуюся водку в пустую бутылку из-под минералки, сунул ее в карман и, тяжело шагая, потащился в сторону работы.

Войдя в комнату, не раздеваясь, он взял давешнюю бумажку и четко подписал пониже двух первых цифр:
- 300
Столовая у них была старенькая, всех не вмещала, длинная очередь долго рассасывалась, потому в комнате еще никого не было.

До прихода коллег, Рогов успел вылить не допитые 200 граммов в большую кофейную чашку, а другую, поменьше, поместил уже, собственно, кофе. Только он забросил в рот несколько зерен корицы, как в помещение ввалилась толпа полупьяных от сытости сослуживцев.
- Ффу-у! – поморщился первый их них. – Что за запах у нас!
- Так красят же! – смущенно пробормотал, прикрывая рукой полость рта Рогов. – Внизу! Под нами! Вроде окна красят! Вот и пахнет! Краской!
- Странная краска! – прошел на свое место сотрудник. – И потом! Кто же на зиму, окна-то красит!

Рогов промолчал, уткнувшись в бумаги. Красят, значит так надо! Открыли окно, проветрили и приступили к работе, брезгливо принюхиваясь.
Работа у него после обеда не шла никогда! Наваливалась усталость, одолевала сонливость. Буквы и цифры расплывались, исчезали, потом появлялись вновь, сливались в странные вальсирующие фигуры и танцевали, танцевали, кружась и веселясь. Пришлось сбегать в туалет и пару раз ополоснуться.

Вернувшись, Рогов взглянул на бумажку.
- 250
- 100
- 300
«Пятьсот пятьдесят!!! И ни в одном глазу! Только попахивает! Вот организм! А! От деда пошло! Дед казак был! Ночью, вдвоем с братом, выпивали четверть (два с половиной литра), под одни яблочки моченые! И в пять утра! В пя-ять! Пахать шли!» - гордо выгибал спину на стуле Рогов.
Идиллию нарушала только большая кружка, стоявшая рядом! Покоя не давала! Какая-то недосказанность! И ведь, буквально, в десяти сантиметрах! Только руку протяни!

Рогов приоткрыл ящик стола, разломил вслепую пополам засохший пирожок с мясом, вытащил половинку и, не отрываясь взглядом от бумаг, лениво отхлебнул водки из большой и тут же запил кофеем из маленькой. Быстро зажевал пирожком и в блаженстве откинулся на спинку стула.
Никто ничего не заметил. Все были заняты своим делом! Да и место Рогов выбрал себе неприметное. В углу, за сейфом. Никто туда не хотел, а Рогов  - с удовольствием! Темно и неуютно! Зато надежно!

До конца рабочего дня он успел исполнить несколько документов, допить остатки из большой кружки и догрызть  пирожок. Добавив в бумажку еще 200, он тяжело призадумался.
«Семьсот пятьдесят! Пожалуй, хватит! А то жена заметит! Нехорошо это!».

Вскоре он стоял на остановке, ежась от злого  ветра и кутаясь в шарф. Переполненные троллейбусы проносились мимо. Пешком до метро далековато, но придется идти! Не замерзать же здесь, на самом деле! Заодно и проветриться!

По дороге, как назло, повстречался ласкающий взор рекламными огнями небольшой уютный кинотеатр, состоящий из нескольких залов.
Уставший и замерзший Рогов решил зайти в кассы,  погреться. Там было так тепло и уютно! И какой-то, не наш, фильм начинался прямо через пару минут!

Рогов вышел на улицу и набрал дом по мобильнику.
- Ни-ин! – позвал он жену! – Ты уже дома? Чего делаете?
- Уроки делаем! – устало ответила замотанная бытом жена. - Вот тебя ждем! Ремня твоего! Идешь, уже?
- Да нет! Нинок! Не получается! Надо кое-чего доделать! Задержусь!
- Ну, тогда тебе Лешка сейчас перезвонит! У него с задачками – беда! Контрольная завтра! Первым уроком!
- Не-не-не-не!!! Я не у себя! У начальства сижу! Сюда не надо! Неудобно!
- Ну, ладно! – положила трубку жена.

Рогов облизнул пересохшие губы. И чего он звонит все время! Все чего-то предупреждает, все чего-то боится!  Полтинник скоро!  А он все звонит! Все предупреждает!
Раздосадованный, вошел в знакомую палатку и автоматом взял ровно тот же джентльменский набор, что и в обед. Вскоре он сидел в грохочущем долби - звуком зале и отпивал очередной глоток. Бутылка и закуска удобно располагались в дырках под попкорн, в ручках кресла. Рогов засыпал и просыпался, теряя и находя сложную, быстро меняющуюся нить сюжета. Под конец совсем устал вникать, успокоился, расслабился и крепко заснул.

Разбудила его дежурная по залу. На редкость вежливо растолкала, показала дорогу на выход и спокойно убрала в большой мешок пустую бутылку и остатки еды! Проделала она это буднично и привычно! Молча, культурно, без мата! Видать, не он один был таким изобретательным!

В метро он достал из кармана бумажку и с изумлением приписал  внизу еще 500. Получилось:
- 250
- 100
- 300
- 200
- 500
Итого: 1150
«Однако, рекорд сегодня! Кило сто пятьдесят! Однако, рекорд! Все! Завтра передых! А то это плохо кончиться! Даже, если дед казак! Даже при хорошей закуске и растянутости процесса!»

По парку Рогов уже бежал, задыхаясь и отпихиваясь от Семеныча. Дома все спали. Он принял контрастный душ, присел за любимый приставной столик на кухне, выпил кофе и посмотрелся в старинное зеркало.
Человек, как человек! Только помятый слегка! От усталости и общей жизненной неустроенности.

- Что-то попахивает от тебя! – заворочалась жена, когда он нырнул к ней под одеяло.
- Начальник предложил! Неудобно было отказаться!
- Выпил бы рюмочку и все! – настаивала жена.
- А я думаешь сколько?! – почти искренне привстал Рогов. – Именно так, как ты сказала! Угадала!
Жена отвернулась к стене, Рогов прижался к ее теплому, коровьему боку и сразу уснул.
«Все хорошо! И ладненько!» - была его последняя угасающая мысль. 
 
      
День второй

Через год после описываемых событий Рогов сидел в кухне за своим любимым приставным столиком и с удивлением всматривался в висящее, напротив, на стене  старинное зеркало.

В зеркале отражались сам Рогов, в чьем-то парадном майорском кителе, накинутом на голый торс и край стола, заваленный окурками, осколками давно разбитого стакана, морковными огрызками и пустыми бутылками.

На его левом плече возилась белочка-альбиноска, царапая острыми коготками край погона и тыкаясь симпатичной мордочкой в его небритую щеку.
"Откуда животное?" – изумлялся Рогов и резко, как цыганка в танце, встряхивал плечами.
Но пушистый зверек не исчезал, а наоборот, бурно рос, занимая все большее пространство, наполняя собой помещение и вытесняя самого хозяина.

Рогов выскочил в коридор, добежал до ванной и ополоснул мокрое от пота лицо холодной водой. Взглянул на себя уже в туалетное зеркало, он увидел позади огромную, оскаленную морду белочки, хищно шевелящую безобразными, похожими на корабельные канаты усами, и пытающуюся протолкнуть свое громоздкое тело в узкую дверь ванной.

Рогов не выдержал нарастающего напряжения и упал на пол без чувств.

В следующий раз он обнаружил себя стоящим навытяжку перед начальником наркологического отделения и отвечающим на его  странноватые вопросы:
- Военный!? Тогда Вам не сюда! В госпиталь!
- Гражданский... я!
- А китель?
- Так получилось!
- Родственники в курсе? Жена, дети,  родители? – не отрывал головы от бумаг начальник. – Искать будут?
- С женой не живем! Сын мелкий еще! Родители померли! Давно!
- Сколько пьете?
- Сильно!? С полгода!
- Это как – сильно?
- Ну! Литр!
- За один раз?!
- Нет! За день!
- И как здоровье? – поднял на него глаза начальник. -  Не беспокоит?
- Вроде нет! Только с головой чего-то! Галлюцинации! Иногда!
- И что наблюдаем?
- Преимущественно, зверьков всяких!
- Не чертиков, не бегемотов зеленых?
- Нет! ...Белочку! Только большую такую! Белую.
- А …! Белую …! Понятно! Когда последний раз пили?
- С недельку назад! – легко соврал Рогов.
- Уточните! Это важно! Для Вас важно!
Рогов промолчал. Доктор понимающе кивнул.
- Пятая палата!
- А это где? – робко спросил Рогов.
- Рядом с шестой! – пояснил доктор. – Верхнюю одежду и обувь сдать! Также любые колющие и режущие! В столовой - только ложки! Устраивайтесь! Вас проводят!

Рогов прошел по узкому, пахнущему лекарствами коридору, свернул за угол и остановился у решетки, отделяющей его теперь от остального мира.
Шедший позади санитар равнодушно отворил сложным ключом решетку, пропустил Рогова и аккуратно закрыл за ним. Больной прошел дальше и очутился перед обшарпанной дверью с большой жирной пятеркой, жестко намалеванной черной масляной краской. Рядом и вправду была дверь с такой же огромной черной шестеркой.

Рогов аккуратно приоткрыл дверь и вошел. На двух койках лежали больные, еще две, в том числе и одна у окна, были свободны. Рогов тихо прошел, никто не шевельнулся.
«Спят!» - догадался он и, сунув вещи под койку у окна, лег в чем был на нее и затих.

- Простудиться не боитесь? У окна-то!– донесся через несколько минут скрипучий голос.   
Рогов приподнялся и сел на край койки. Напротив, сидел взлохмаченный старик, его коротенькие ножки не доставали до пола и он весело болтал ими, как ребенок.
- Саныч! – представился старичок. – Так меня тут зовут!
- Рогов! – представился вновь прибывший.  – Сегодня вот! На лечение!
- Лечение!? Ну, и ладушки! – дед забросил свое невесомое тело на койку и отвернулся к стене.

После обеда пришел врач-психотерапевт.
- Будем с Вами лечиться по Декартовой системе! – без всякой подготовки начал он. – «А» – пить, «В» - не пить! Что будет, если: «А», но не «В»,  «В», но не «А», не «А» и не «В», и «А», и «В»! Это, понятно? Вот опросники! За час все заполнить! Вопросы есть?

Пациенты будто онемели, все разом! Какие же тут  вопросы! Декарт, он и в психушке, Декарт!
Рогов с тоской взглянул на череду таблиц, формул, плюсов, минусов и кружочков и в изнеможении откинулся на койку.

Проспал он почти до ужина. Сходил, поел кое-как и уснул опять до самого утра.
Психотерапевт больше не появлялся, зато пришла специалистка по дыханию с музыкальным центром подмышкой.
- Пьете вы часто, но все равно дышите еще чаще. То есть дышите, в тыщу раз чаще, чем пьете! Это понятно?
Рогов прикинул в уме, но, в принципе, внутренне согласился.
- Дышать будете неглубоко, поверхностно! Но очень часто! Раз в десять чаще, чем обычно! Начали!

Под дикую, со страшным ритмом музыку они минут сорок дышали как загнанные лошади, перед тем, как их пристрелят. После этой процедуры они не то, что на обед, головы от койки до вечера приподнять не могли.

Вечером пришла уже совсем другая специалистка, но все по тому же дыханию.
- Все мы дышим неправильно! – заявила она прямо от порога. – Дышим быстро, неровно, неглубоко, прерывисто, поверхностно! А дышать надо медленно, вдыхая носом и медленно выдыхая ртом! Пошли! И-и! Вдохнули! И-и! Через минуту выдохнули! Ну, как? Почувствовали разницу?
- Так ведь вот та, что до Вас! Говорила …! – заикнулся дотошный Саныч.
 - Вы глубже дышите! Глубже! И-и! И-и! - оборвала его докторша и вышла в коридор, столкнувшись в дверях с новым психотерапевтом.

- Меня зовут Илья Абрамович! – тихим, проникающим в самую душу голосом проворковал врач. – Будем  с Вами работать!
- А тот, что до Вас, с Декартом тем! – опять высунулся Саныч.
- А! Александр Васильевич! Так он в командировке теперь, длительной! Не скоро будет! – взглянул доктор брезгливо на валяющиеся кругом так и не заполненные таблицы. – У меня своя методика!
- Сядьте удобно, расслабьтесь!  - начал он ласково. - Ваши руки, ноги и тело ощущают приятное тепло и уют! Все заботы уходят, вы погружаетесь в сладкий сон! Ваши веки тяжелеют, ваши глаза закрываются, все, что вокруг уходит, все, что внутри вас засыпает …!
«Вот так цыгане, на вокзале, и тырят деньги у людей!» - успел отрывочно подумать Рогов и вырубился до конца сеанса.

Не смотря на мощное воздействия, после окончания сеанса он все же незаметно проверил наличие тощего кошелька и часов. Докторов их, много, а часики-то, понимаешь … ! Подарок мамкин!

На следующее утро, когда соседи ушли на процедуры, Рогова вежливо попросили прилечь, задрали ему рукав и  ввели какой-то препарат в вену. Ему почти каждый день что-то вводили. Чистили, промывали. Поначалу он интересовался, потом надоело! Покорялся. 

Вот и в этот раз ничего его не смутило, лишь удивился, что посмотреть на эту простенькую процедуру пришел сам начальник отделения и еще один, в очках.
Медбрат, Николаич ловко вогнал иглу в вену, Рогов прикрыл глаза и стал ждать, пока емкость на штативе полностью опорожнится.

Но дождаться ему не удалось.
Внезапно онемели руки и ноги, язык перестал слушаться, голоса медиков отошли куда-то вдаль. Началось резкое головокружение. Рогов с удивлением заметил, что смотрит как бы внутрь самого себя. Он четко видел свою черную, жутко скрюченную, всю в грязных отвратительных лохмотьях печень, раздавленную всмятку поджелудочную, окаменевший желчный, бьющееся в страшных судорогах, измочаленное вконец сердце. Все внутри горело и плавилось! Это был сущий ад, каким-то невероятным способом переместившийся внутрь его организма.

Не успев даже испугаться, как следует, Рогов понесся куда-то вниз, по спирали. Он явственно наблюдал свое стремительное падение в глубочайшую пропасть, дна которой даже не проглядывалось. Небо над головой сузилось, верхние края пропасти соединились, образуя черный, удаляющийся вверх круг, сквозь который проскальзывал последний лучик света и надежды.
«Почему, вниз-то? – успел удивиться, ничем, особо, кроме пьянства, не грешивший Рогов      

Через мгновенье все исчезло, наступила полная тьма. Падение вниз все убыстрялось. Стало трудно дышать, точнее, дышать уже даже и не хотелось. Тело стало невесомым. Рогов словно завис между жизнью и смертью!
Потом вдруг стало невероятно хорошо. Радостно и свободно. Он будто сбросил проклятые оковы жизни и перешел в иное, высшее состояние.

«А ведь это я помер!» - осознал Рогов почти с удовольствием. – Видать, что-то напутали доктора! Или влили много! А вообще, ничего такого! Не так уж и страшно! И чего люди умирать бояться? Почему вот только вниз летел-то, а скажем не наверх, блин!?»
Рогов полностью расслабился и приготовился к встрече, непонятно, правда, с кем!
- Отвечайте! – строго потребовал чей-то объемный, суровый голос.
Рогов приоткрыл глаза. Кругом все было в беловатой дымке. Чьи-то огромные глаза смотрели на него прямо и строго!
«Вот оно! Страшный суд?»  - похолодел Рогов.
- Отвечайте! – повторил тот же голос.
- Я умер? – решился Рогов сразу задать главный вопрос.
- Умер? – удивился голос, и его интонации мелькнуло что-то человеческое. – Как это, умер?

Рогов окончательно открыл глаза, дымка рассеялась и он увидел напряженные выражения на очкастых лицах сгрудившихся вокруг него врачей.
- Так что! Нет!?
- Нет, пока! Мы Вас спасли! – торжественно пояснил начальник отделения.  – Но теперь!!! Одна капля спиртного! Одна! Любого – пива, вина, тоника, водки! И все! Вас уже, никому не спасти!
И вот тут Рогов поверил ему сразу и навсегда!
 

День третий

Еще через полгода Рогов, проезжая на новеньком авто мимо знакомого, по прошлой жизни местечка у парапета реки, остановился, вышел и с умилением уставился на возившихся внизу  водоплавающих.   

Рогов с замиранием глядел вокруг, вспоминал свою старую, непутевую жизнь, не переставая удивляться силе духа человеческого. Победить такой недуг, восстать из небытия, всему и всем назло!

Такое доступно только сильному человеку! Сильному и цельному! И никто и никогда не свернет его с раз и навсегда выбранного пути!
Рогов вздохнул полной грудью, повернулся  к автомобилю и увидел, вдруг, старую знакомую, дряхлую утку-хромоножку. Она, как и тогда, с размаху плюхнулась в самые его ноги и жалобно закрякала, кося пронзительный,  жалобный взгляд.

- Миленькая ты моя! – растрогался Рогов. – Узнала! Ну, надо же, узнала!
Он  похлопал себе по карманам, но они были пусты! Ни корочки хлеба для уточки! Для миленькой!
- Ах ты, господи! Боже мой! Пустой пришел! Нет ... ничего! Погоди милая! Погоди! Я сейчас! Сейчас! Я быстро!

Он перебежал набережную и метнулся к почти уже забытой палатке.
Постепенно бег его, безобразный и безответственный, перешел в быстрый, походный, пеший марш.
«Сорок пять! Сорок пять!» - застучало в висках прошлое.
Шаг становился четче, спина ровнее.   
«Сорок пять! Левой! Сорок пять! Правой!» - разрывало мозги, сметая все клятвы и обещания, превращая великую силу духа человеческого в трухлявое ничто.
Он чеканил легко и свободно! Правой! Левой! Сорок пять! Правой! Левой! Сорок пять!

Дошагал до палатки и, не замечая никого и ничего вокруг, взял "нольпять", полбуханки черного, две сардельки, бутылку минералки и маленький плавленный сырок.

По набережной несся сплошной в это пиковое время поток машин. Кряква на той стороне тревожно притихла, вытянув худую, болтающуюся на ветру шею.
- Сейчас! Сейчас! Ты моя миленькая! – прошептал Рогов и шагнул на проезжую часть.

Взвизгнули тормоза. Огромный «ЛэндКрузер», как шаловливый малыш игрушку, подкинул Рогова высоко вверх. Шедшая вторым номером, «Мазда-6» свободно и легко разорвала его на несколько, произвольных по форме обрывков  человеческой плоти!

Опавшие же на асфальт фрагменты прозревших мозгов Рогова, уж совсем бессовестно раскровявил шедший третьим, груженый левым мокрым песком, калужский Камаз.

Рогов же, тем временем, свободный и счастливый, в белых одеждах на голое тело, широко раскинув руки и задрав вверх голову, влетал в огромный, длинный тоннель, похожий на метро, с ярко-белым, изумительным, пронзительно волшебным светом в конце!

И летел он таки, вверх, а не вниз!
«А все же, не сорвался я!» - сразу начал оправдываться, легко понявший все Рогов. - Не сор-ва-лся, блин! Не успел … !».