Моё деревенское счастье. Секреты молодости

Чем можно озадачить новоиспечённого возницу в колхозе, тем более, если ему тринадцать лет? Однако вверенная ему лошадь хоть и старенькая, должна работать. Бригадирша выдала наряд с ежедневным заданием:
Утром отвезти остатки суточного надоя с колхозной фермы на маленький молокозавод, размещённый в бывшей церкви соседней деревни (основную массу молока возили в город бидонами на грузовике или в цистерне автомолоковоза). Потом загрузить сепарированное, то есть обезжиренное молоко, называемое обратом и отвезти обратно (вероятно отсюда и название) на деревенский свинарник напоить поросят. Потом в родниковой речке набрать воды и доставить на тот же свинарник для больших хрюшек.
Это была очень мудрая процедура. Таким образом, промывалась молочная бочка. Заполненная на две трети, она, колтыхаясь по неровной дороге, очень интенсивно прополаскивалась. На этом первая упряжка заканчивалась.
Во вторую упряжку после обеда проделывался второй рейс на молокозавод с той лишь разницей, что обратно бочку заполняли сывороткой.
Для перевозки молокопродуктов  использовалась огромная, литров на двести пятьдесят, деревянная бочка, положенная боком на остов обыкновенной телеги без горизонтальной площадки, которую называли таратайкой. Сверху пропилен квадратный вырез, который должен был через холщовую ткань закрываться деревянной крышкой чтобы молоко не расплескалось. Но этого никто никогда не делал. Потому что крышка, когда в ней не было необходимости, почему-то всегда попадала в какую-нибудь грязь. А грязной крышкой пользоваться нельзя. В принципе, от расплёскивания содержимого на ходу прекрасно помогала одна холщовая ткань, без крышки. Молоко подтекало очень незначительно.
Так и делали.
Однажды мальчишка, возвращаясь с обратом и сидя верхом на бочке, догнал вековую старушку одиноко бредущую в соседнюю деревню, что находилась ещё на четыре километра дальше.
Бабуля очень устала, еле передвигала ноги. На загривке несла ещё какую-то котомку. Видимо приехала из города, а теперь просёлком добиралась до своей деревни, куда автобус не ходит.
Как водилось, парнишка поздоровался и посетовал, что не может подвезти её. Посадить-то некуда!
«Милай, – взмолилась она, – совсем невмоготу. Пусти меня хоть на бочку, а то с непривычки совсем ноги не шагають!»
В чём вопрос? Мальчишка с готовностью уступил ей своё место, а сам пристроился сзади кобылы, стоя на оглоблях упёршись спиной в бочку. Старушка, как могла, взгромоздилась наверх, и они рысью быстро добрались до деревни.
На подъезде к деревне, в низинке остановились перед мостиком через родниковый ручеёк. Пацан здесь всегда слезал с бочки, потому что около мостика образовались колдобины, переезжая которые бочку уж очень сильно кидало.
Бабушка отказалась слезать: «Езжай! Я как-нибудь удержусь!»
Дело хозяйское!
Ветка аккуратно тронулась. Когда передние колёса въехали на мостик, бочка вздыбилась. Но старушка, мертвой хваткой вцепившись в закраину лючка, удержалась. Однако когда передние колёса, миновав мостик, провалились во вторую ямку и одновременно задние колёса подпрыгнули на мостик, бочка, как взыгравшая лошадь резко подкинула бабку вверх и вперёд. Она легко соскользнула в люк и застряла там, подняв вверх ноги и руки с криком:
«Ой, тошнёхонько! Никак спину мне сломал?»
Раздался дружный мужской хохот. На завалинке крайней избы перед обедом сидели четыре мужика и «точили лясы». А тут вдруг такой спектакль! Они дружно бросились на помощь бабуле, легко выковыряли её из бочки, и отвели её на деревянные мосточки к заводинке около баньки, чтобы она там хоть слегка застиралась. Один остряк пошутил:
«Ишь, старая-старая, а знает секрет, где молоком подмываться, чтобы побаловать дедку свово, мяконькой, да молоденькой!»
Мужики вновь расхохотались.
До мальчугана смысл шутки полностью не дошёл, но некую суть он уловил, и теперь, при случае, освобождая бочку на свинарнике, он иногда умывался обратом, чтобы быть моложе.
Для тринадцатилетнего «старичка» это очень актуально…