Лес. Рассказ

Лес.

Всякий раз, когда я приезжаю на родную Кубань, меня непреодолимо тянет в лес. Он начинается сразу за рекой с жёлто-мутной водой, лениво текущей рядом с домом матери.
Огромными зелёными пузырями высятся над станицей  холмы и горы с узкими ложбинами, по которым  после сильного ливня или таяния снегов несутся бешенные пенистые потоки грязной воды, вливаясь во вспухшую  от половодья реку.
Мне нравится предвечерний лес, когда спадает полуденный зной, веет прохладой, нет изнуряющей духоты.
Стоит тишина как в храме, когда заканчивается служба, и людей там почти не остаётся. Ветер застыл, не дыша, птицы умолкли, тревожно прислушиваясь к торжествующему покою.
Медленно, ступая по скользким камням, вхожу под изумрудные своды.  Иду осторожно, что бы, не хрустнула ветка, не шуршали листья под ногами, стараюсь не нарушить гармоничной симфонии тишины.
В этом лесу царствует старый почтенный дуб, с огромной раскидистой кроной, император среди деревьев. Его кора давно сморщилась от старости и потрескалась. Прикоснувшись к его стволу, улавливаю  его мысли, он тоже  понимает, о чём я думаю.
Он очень стар, этот дуб, но ещё  не дряхл. Многое ему пришлось видеть, многое познать.  Мир менялся на его глазах, мимо него проходили люди с разными судьбами. Мудрость времён таится под его ветвями.
Рядом с дубом, иронично покачивая листвой, растёт юный ясень. Ему кажется, что этот старожил, с его замшелыми воспоминаниями ни чего не смыслит в новых временах.
Что может  ответить старик? Он ведает, что придет срок,  он  истлеет,  не останется даже пенька. Ясень же будет расти, и к нему тоже придёт старость и мудрость. Потом иссохнут его корни, древесина превратится в труху.  А рядом с ним будет стоять молодой дубок, выросший из жёлудя давно исчезнувшего патриарха,  так же с усмешкой, посматривающего на благородного ясеня, осенённого  годами.
Потом  этот  дубок состарится, а возле него поселится молодой ясень. И так будет из века в  век, до скончания мира.   
Не спеша бреду  сквозь галерею стволов,     сияющих в  переливах солнечных  бликов,   к светлому просвету на краю леса, и выхожу на небольшую лужайку.
Резкий запах девясила,  сладкий привкус медуницы дурманит голову. В глазах рябит от   разнотравья, буйства красок и оттенков. Здесь и приветливый кипрей, с его нежно-розовыми цветками, скромный, тускло-жёлтый зверобой, солнечные ромашки почтительно расступаются, пастушьи сумки, застенчиво  кланяются белыми, как наряд невесты соцветьями. Живут они здесь дружной семейкой, вместе переживая зной и холод.
Только зловещий, ядовитый борщевик, разлаписто раскинувший свои изрезанные, острые листья, как изгнанник, держится гордо и одиноко, возвышаясь над прочими травами.
Обхожу травянистый ковёр по кромке,  дабы не помять ненароком какой-нибудь стебель, опасаюсь сломать тонкую былинку,  внести разлад в их размеренную жизнь.
Пора уходить. Меня провожает прощальный взгляд тысяч глаз зеленеющих трав,   ветвистых  деревьев, скрывающихся в потаённых местах зверей, непоседливых птах.
 В  лесу осталась частичка своей души, лес подарил мне частичку своей души. Он благодарит меня за то, что я не вторгся грубо в его пределы, не нарушил величавого покоя. Я благодарен  ему за очищение от суетности мира,   красоту,  мудрость и понимание.    


Рецензии