Ева

Ева - моя лучшая подруга. Она красавица, умница и просто очень хороший человек. О красоте Ева знает все!  Она знает, как стать  красивой за тысячи, она знает, как стать сногсшибательной за копейки. Золушку она превращает в Принцессу одним взмахом своей руки. Евочка работает в престижном салоне красоты в центре Варшавы, живет в хорошей квартире, имеет классную машину и выглядит на миллион.
В детстве я была частым свидетелем скандалов Евы с мамой. Мама Еву любила…но считала, что она произвела на свет некрасивого ребенка. У девочки были не того цвета  глаза,  узкие губы, слишком большой нос, слабые безжизненные  волосы и нестандартная фигура. Маме хотелось все это стереть, замазать, закрыть, спрятать, удалить напрочь с лица Земли, то есть с  лица дочери… Ева упорно сопротивлялась, и к 16 годам, кажется, выработала устойчивый иммунитет.  Но в 16 лет мама сменила тактику - теперь тоннами покупались тушь, помада, тональный крем всех цветов, румяна и краска для волос. Ева не красилась принципиально. Не потому, что делала это назло матери,   а потому что считала, что красота души  важнее.  Мальчики красоту души в этом возрасте еще не научились  видеть и больше  интересовались  размером груди и накрашенными симпатичными мордочками. Ева запиралась в своей комнате, читала книги и учебники, и, похоже, ее мало доставали крики матери о том, что всех женихов уже разобрали, а коли ты такая страшная, то сиди дома….
Но крики доставали папу Евочки. Он брал жену за руку и уводил на кухню, где у нее уже горели котлеты. Папа Еву любил безумно, любил по праву рождения. Он считал ее самой красивой девочкой на планете, и любил не за что- то, а потому что она была его плоть и кровь. Не обращая внимания на вопли жены, что шоколад вреден зубам и фигуре, покупал плитку за плиткой, покупал джинсы, а не юбки и платья, на книжном рынке выбирал «Дракулу», а не «Сто рецептов красоты»…
На выпускном вечере Ева была прекрасна.  Ее стройную точеную фигурку обтягивал удивительно подходивший ей костюмчик розового цвета, пиджак и короткая  юбочка. Блестящие длинные локоны обрамляли ее милое личико, на котором был легкий макияж. Глаза блестели от счастья, губы от блеска для губ, а на щеках был румянец, думаю, свой, природный… Не меньше Евы светился ее папа. С фотоаппаратом в руках, он постоянно подмигивал дочери и нам, девчонкам. Мама Евы стояла в стороне бледная  и дулась, как мышь на крупу. Проходя  мимо нее, я слышала, как она шептала: «Господи, какое уродство, какое уродство…»