Свой-чужой

«Есть ли жизнь на Марсе?» Вопрос этот теряет популярность и волнует все меньшее число людей. Среди них отдельные ученые, полусумасшедшие уфологии и энтузиасты совсем уж нежного возраста. Между тем, подобный вопрос, в другом ракурсе носит принципиальный характер. Как можем мы познать себя, без встречи с Другим. Известно, что Пётр смотрится в Павла, а Павел в Петра, и так люди узнают не только других, но и свое «Я». Социумы, выявляют особенности своей культуры, изучая другие человеческие цивилизации. На пути этом можно дойти до идей какого-нибудь полигенетического зарождения людей (типа «происхождения от разных обезьян») и обосновать потребность в той или иной форме расизма. Сами расовые различия нельзя «отменить политкорректностью»; национализм так же крайне необходим для выживания различных обществ. Мы не можем понять себя и жить без Других. Но глобальный масштаб бытия иных пока носит мифологический характер. Разнообразные спекуляции и фантазии на этот счет просто обречены появляться снова и снова во все более «конспиралогическом» и глупом виде. Реальных фактов то нет,  и приходится придумывать фантастическое зеркало, чтобы поглядеть на себя со стороны. Так есть ли жизнь на Марсе? Или хотя бы вблизи Сириуса?
 Свои и Чужие! Без этого разделения жизнь людей невозможно себе представить. Поводы для  расколов могут быть самыми ничтожными, поистине, лилипутскими (остро- и тупоконечники; или: см.: Г.Зиммель «Человек как  враг»), но есть ли мощные реальные детерминанты инаковости для представителей вроде бы (?) одного вида. «Кровь» и «Среда» - первейшие здесь претенденты. 
О влиянии «крови» свидетельствует реальный опыт жизни в сходных условиях.  детстве наш дом находился в нескольких кварталах от жилищ цыган. Мы ходили за хлебом в один магазин. Там давали по две буханки в руки, а поскольку нужно было кормить скотину и комбикормов не хватало, то приходилось заходить по несколько раз и снова занимать очередь. Бабушка брала для коровы, цыгане – для своих лошадей. Вот пример несомненной «конвергенции» социального поведения под влиянием социальной среды. А «дивергенция» начиналась уже в младших классах. Большинство цыганят не заканчивало даже начальной школы – и мы с детства хорошо видели (порой терпя на себе!) их инаковость. То, что «романы» - это Другие - ни у кого из нас не было сомнений, в отличие от пропагандистов «социалистического интернационализма» (или нынешних «толерантных этнологов»). Для незамутненного взгляда, разница между нами была очевидна, как между летом  и зимой. Между прочим, это оценивание не всегда идет по шкале «хорошо – плохо», ведь нельзя же утверждать, что лето всегда лучше зимы. Наоборот, приступы толерастии, в своих наиболее острых формах, вызывают массу негативных оценочных суждений, как реакцию на насильственное нивелирование и отрицание очевидных различий.  Но, возможно, случай «рома» не характерен,  и данное племя является редким исключением, живя рядом, но совершенно по-другому (хотя, конечно, есть и более показательный и ужасный по последствиям пример такого рода).
Но многие настаивают именно на «среде».  Образ действия, необходимый для выживания, определяет образ мысли и поведенческие стереотипы. Почему же тогда, религия, появившаяся среди Пустыни (природной и мифологической, по которой сорок лет гуляло одно сообщество) так широко распространилась среди тех, кто жил среди лесов и имел совсем другие привычки и стереотипы. И оказалось ли это изуВЕРие, христианские вы наши,  хорошим приобретением для совсем иного образа жизни? Почему с такой экзальтацией и упорством, достойным лучшего применения, его настоятельно предлагают считать  нам «своим» и даже «родным»?
Сколько веков нужно для «перекодирования» поведения того или иного социума? Что делать сейчас с «детьми гор», спустившимися с гор, или теми, кто веками рождался среди гумилевской Великой Степи. Сможет ли адаптация (и к новой среде и к другому образу жизни) пройти так быстро, как этого требует новая тоталитарная «толерантность»? Или произойдет взрыв от слишком интенсивного смешивания различных компонентов, от взаимного давления, или кому то придется уступить? В очень многом уступить. Совсем уступить. Будут ли причины этого «естественными» или социально и морально оправданными? Не адаптация к изменениям, а уничтожение одной из сторон конфликта является требование всечеловеческой терпимости и отказа от своих национальных интересов.
И – вопрос уже о деталях (правда, конкретно для нас это не такие уж «детали»), касающихся эмблем-символов: скоро ли всем надоевшего «голубого медведя» сменит «чёрный ишак»?