Модель

Она сидела с утра у компьютера и проверяла своё индексирование в гугле.

Опять падает, подумала она. Ей было тридцать три, она была не замужем и у неё не было ни детей, ни собаки. Всю свою жизнь она боролась за известность, за инддексирование на гугле, на йаху и других поисковых системах интернета. Всю свою жизнь она положила на то, чтобы стать моделью для других, неизвестных ей людей.

В её  годы Моцарт уже умер, оставив после себя кучу музыкальных шедевров, Пушкина, правда, ещё не убили, но он был уже известен, а вот Христа уже распяли - и как раз в тридцать три. А она? Она не стала ни Моцартом, ни Пушкиным, ни Христом. Тот, правда, тоже хотел стать моделью, но не фото - на страницах иллюзорного глянца, как хотела этого она, а в сердцах людей. А ей хотелось и на глянец, и в сердца, хотелось с самого детства, хотелось во что быть ни стало.

Она видела их на страницах блестящих изданий - тощих, хмурых, неулыбающихся, с невозможными прическами, нереальной одеждой и театральным гримом. И она хотела того же. Быть как они - на рекламе, в телевизоре, в журналах, на автобусах, на домах - она хотела, чтобы все её видели и знали - вот она, модель, и мы её знаем, она - модель для подражания, для обожания, для зависти.

Что же будет потом с ней, моделью, когда она будет стареть, дурнеть, толстеть, покрываться старческими пятнами - она не думала. Но дома над ней смеялись и говорили - ничего не выйдет! Посмотри в зеркало - а оно отражало детское кругленькое брюшко без намека на талию, довольно толстые пальцы крепких рук, мясистый нос, круглые глаза непонятного цвета и выступающие татарские скулы. Да и волосы были жидкие и какие-то невзрачные - скорее, цвета детской неожиданности - не то коричневые, не то с рыжинкой. Кроме того, она любила поесть, и остановиться для неё было всегда проблемой, поэтому её вес скакал, как белка на дереве - вверх и вниз.

В школе она прилежностью не отличалась, считая себя особенной, а учителей - дураками и  серыми мышами, а дома её баловали, как единственного ребёнка, бабушка с дедушкой, видящие в ней свои нереализованные мечты. Она их любила, так как для них она уже была моделью - моделью современной молодёжи, моделью нового поколения свободных от идеологий людей, моделью будущего мира. Но ей было этого мало. Она хотела завоевать всю планету, поэтому в шестнадцать она убежала из дома и стала жить своими мечтами и своей цепкость - а это у неё было врожденное.

Она жила в коллективах, где амфетамин, спид, конопля на подоконнике в горшочке и другие современные средства являлись едой и стилем жизни, а секс - средством утверждения своей свободы, но и там была зависть, выживание и мечты о беспечной жизни красивой, тощей модели, стоящей на красной ковровой дорожке перед камерами и обожателями. И она решила действовать в-абанк.

Она разыскала адрес фотографа, снимавшего моделей для глянца и приехала к нему - со своей спортивной сумкой - единственным, чем она владела и своим опытом самостоятельной жизни с наркотиками и алкоголем. Он оказался пожилым лысым, брюхастым мужчиной, живущим в небольшом домике на окраине деревни, наполненный камерами и компьютерами. Он принял её с любопытством, как принимают дикую кошку, случайно пришедшую к незнакомому дому, привлеченную запахом пищи и человеческого тепла. А ей нужно было и то и другое.

Фотограф взял её к себе, но карьеры модели  не сулил, а сказал,что она будет ему помогать снимать других, убирать дом и готовить ему пищу. В доме царил хаос и разгром, всё время звонил телефон и приходили модели для съёмки - в одежде и без.

Она стала вести его картотеку, познакомилась с его методом съёмки - шутингом -  с последующей доработкой фото на компьютере до качества, нужного глянцевым женским журналом с миллионным тиражом, когда не всегда идеальные лица и фигурные линии моделей, которые то толстели в период месячных, то худели, страдая от булимии , переходящей в анорексию с непомерным контролем над пищей и телом, изнуряемым упражнениями и голодовками, ретушировались до определяемого кем-то и где-то идеалом.

Она увидела обратную сторону жизни моделей, которые продавали свои тела и улыбки фотографам, а они в свою очередь торговали их фотографиями на международном рынке женских и мужских журналов, создающих мифы и мечты о красоте и счастье для простых людей. Тут она поняла, что мифы красоты и пропорций зависели от компьютерных програм фирмы эппл и пикселей японских камер.

Тело было все то же - две руки, две ноги, шея, голова и живот, куда ежедневно попадала пища, меняя со временем структуру и тела, и кожи и лица. Грим, требуемый фотографами, приводил к раннему старению кожи, начесы и лаки  делали волосы жидкими и неблестящими, а глаза становились мутными от непомерного света и вспышек камер при съёмках, но она всё равно, с упорством маньяка хотела тоже туда -  на глянец.

Ей надоело убирать его мастерскую и дом, стирать его бельё, пахнущее потом, табаком и старым мужчиной и ложиться с ним в кровать, деля её с другими моделями. Он сделал несколько её пробных снимков, но был ей недоволен  - перспектив у ней было мало, очень мало, если только.......

Однажды он проговорился, что если она сделает пластическую операцию, да не одну, переделав нос, скулы, грудь, волосы - то шанс у неё был, небольшой, только небольшой, может, попасть в третьесортный глянец, но это будет ей стоить - и он назвал пятизначную цифру. Она замолкла и затаилась.

Однажды она пропала на месяц, но фотограф не беспокоился, взяв тут же на её место новую искательницу его внимания - помоложе и покрасивее - недостатка в непрофессиональных моделях у него никогда не было.

А она решила добыть деньги и изменить внешность. Деньги она одолжила у бывших членов своего свободного от условностей общества коллектива, теперь ведущего обширный наркобизнес на дискотеках и в военных казармах, и они одолжили ей нужную для операции сумму, так как дела шли хорошо, даже очень хорошо.

Она нашла лучшего хирурга, имевшего частную клинику, и заплатив всю сумму сразу, легла под его умелый нож. Через месяц она вышла из клиники с новым профилем, европейским овалом лица и высокой, набитой силиконом грудью. Она была довольна. Зеркало отражало звезду с силиконовыми, припухшими словно от поцелуев губами и её круглые глаза приобрели теперь благородный эллиптический разрез, так часто печатающийся в глянце.

Однажды она решилась - и поехала  в ту деревню,  где жил её фотограф. Она вошла, не стучась, в его небольшую, знакомую ей до тошноты избушку. Навстречу ей вышла длинноногая полногрудая белокурая и длинноволосая девица, одетая только в спустившуюся на одно плечо мужскую футболку и спросила, когда её фотосессия, принимая её за модель.

Сейчас,  - ответила та и, не спрашиваясь, прошла в студию. Там она разделась до белья и стала ждать фотографа. Тот вошёл, как всегда, из боковой двери, включил сильные лампы, затянутые белой бумагой, и стал командовать:

- Садись на стул, голову налево, рот немного приоткрой,  - и он защёлкал камерой. Съёмка, как всегда, длилась около часа, и он даже не поинтересовался, как её зовут,  предполагая что его новая длинноногая помощница-секретарша вела контроль за моделями. В какой-то момент он скомандовал:
- Снять бельё, и перед ним предстали упругие силиконовые груди, тонкая талия и до боли знакомая татуировка, заполнявшая безволосое пространство на буре Венеры. Он знал эту татуировку - тёмно-синюю стрелу, пущенную прямо в её нижнюю щель, на верху которой были ввинчены в кожу два искусственных бриллианта. Он даже снимать перестал на секунду.

- Лина??? С вопросом в голосе позвал он её, но девушка-модель не откликнулась и даже не повела умело нарисованной бровью.

-Нет, наверное, я ошибся, ведь у той были круглые глаза, чуть скуластое лицо и довольно тонкие губы.

Фотограф опять принялся за съемку.

 - Ноги сведи, коленки в сторону вместе, груди прикрой руками, улыбка!

И съёмка продолжалась.

Модель выдержала это испытание и не отреагировала на призыв своего бывшего сожителя, а татуировка, которая была на её бугре Венеры - такая же татуировка могла быть и у сотен других девушек, заботящехся о том, чтобы нижние волосы не мешали виду их притягательных межножных бугорков и выемок.

Когда фотограф выключил свет, она оделась и пошла в переднюю комнату, где происходил расчёт с фотомоделями. Фотограф вынес ей деньги за съемку, и она передала ему карточку, где стояло её новое, бразильянское имя и новый номер только что купленного ею сотового телефона.

Она ушла, так и не открыв ему свою тайну превращения гадкого утенка в мечту любого мужчину, смело раздвигающую ноги и улыбаясь навстречу звёздному успеху на глянце.

А он уже забыл о ней, занимаясь обработкой фото на специальной программе, доводящей линии и тени до уровня глянцевого стандарта. Ему удалось - как он и предполагал - продать её фото третьесортной фирме, продающей спортивную одежду в Европе, но она была рада и этому контракту. Наконец её мечта смотреть на мир со страниц рекламных журналов - пусть как модель спортивной одежды - наконец осуществилась. Она стала зарабатывать деньги позированием и познакомилась с суетной и неустроенной жизнью моделей, которые должны были хорошо выглядеть несмотря на недосыпания, нерегулягную еду и другие неустройства жизни на колёсах. Но она старалась следить за своим здоровьем и уклонялась от алкоголя и наркотиков, которыми был полон этот блестящий мир глянца и моделей.

Однако через пять лет её контракт был закончен и больше не продлялся. Её оттеснили со страниц журналов новые, более юные, более гладкие модели, ещё не усталые ни от грима, ни от перекрашивания волос, ни от полуголодных диет. Она так и не завела семью, и в животе её не родились из невидимых икринок никакие младенцы - она панически боялась потерять свою талию и испортить грудь родами.

Моделью для всех людей на земле она так и не стала, потратив несколько лет своей молодой жизни на гонку за призрачным успехом, но в своём курикулуме она теперь с гордостью писала - модель, очень профессиональная и с обширным опытом.

Теперь ей было уже тридцать три, и её уже никто, совсем никто не помнил с того времени, когда она была моделью глянца. Она постоянно голодала, контролируя свой вес три раза в день, и её холодильник был вечно пуст - чтобы не поддаться внутреннему искушению наестся, наестся до отвала.

Она не знала, как жить дальше, а силикон её стал потихоньку просачиваться наружу, изменяя форму ее грудей. Когда она просыапалась утром, она “организовывала” груди, убегающие за ночь подмышки, а ее улыбка стала однобокой из-за растянувшихся силиконно-негритянских губ.

Теперь она сидела перед компьютером и смотрела количество своих  хитов на гугле. Они падали, так же как и её желание продолжать борьбу за судьбу модели. Модели чего? Она и сама толком не знала - чему она могла научить других?

Изменять до неузнаваемости свою внешность? Голодать до состояния обморока? Не обращать внимания на противный свет ламп и вспышек и продолжать улыбаться? Держать неестественные позы до бесконечности? Да и зачем людям это знание?

Она пошла в ванную, густо накрасила глаза, одела обтяжную одежду, скорее обнажающую её тощую грудастую фигуру, чем скрывающую и стала названивать своему агенту, узнавая, нет ли у него заказов для неё на фотосъёмку.

Она выпила чашку крепкого кофе, отбивающего всякий аппетит, и открыла интернетную газету. В рубрике смертей она нашла имя своего фотографа. Она вздохнула и подумала:

 - Может, это и хорошо - в последнее время его фото были какими-то тусклыми, да и агент её настаивал на смене фотографа.

Через минуту она уже забыла о нем и стала читать статью на интернете о новом типе ботокса, смешанного с кислородом.

- Надо обязательно попробовать, подумала она и стала собираться на фитнес.