Гей-парад

Г Е Й – П А Р А Д

      Какая-то черная полоса у Ленки. Непруха. Дура, зачем было замуж выходить за  ботаника? А все из-за этого черта лысого, Ивана Петровича Сидорова, который ее похитил и сначала богиней величал, а потом в подвале спрятал. И оказался  не Сидоровым, а Эфроимом Фадейкиным, а в конце даже объявил себя графом Калиостро. (О предыдущих злоключениях Ленки Прусовой можно узнать из романа Самбия - авт.)
      В общем, была она тогда еще невинной студенткой и понесло ее на археологические раскопки в Калининградскую область. А ботаник уже в аспирантах числился. Случайно попал Ленке в руки прусский артефакт. Вот из-за этой штуковины ее и похитили. И похититель, дед старый, золотые горы обещал, если артефакт отдаст и замуж за него пойдет. А аспирант спас. Ленка, напуганная до смерти тогда, сдуру замуж за ботаника и выскочила. 
      Аспирант, хоть и стал со временем кандидатом и доцентом, но оказался нудным, скучным и нищим. И, как не пыталась Ленка его растормошить, погряз в своих раскопках и черепках и не растормашивался. Ленка деда-похитителя частенько вспоминала и  жалела, что ботаник ее спас. У деда, видимо, в самом деле бабла и антиквариата было немерено и остров на Карибах обещал! Все равно с ботаником развелась и вот теперь крутись…
      Единственно, что детей она не нарожала и выглядела все еще аппетитно, так что шансик был…
Университет Ленка Прусова кое-как закончила и успела проработать в разных фирмах и фирмочках, но там ее прелести привлекали лишь планктон офисный, а топ-менеджеры почему-то не клеились…
      А муж бывший все намекал, что ей в науку неплохо бы пристроится. Но там все такие же нищие и нудные… Правда, однажды побывал у них в гостях молодой профессор-историк. Вальяжный, модный, стройный, только из европ заявился с какого-то там симпозиума. Предлагал покровительство. Визитку сунул тайно, когда ботаник по нужде отвлекся.
      Может, позвонить ему. А вдруг…
      Дозвониться до историка непросто оказалось. То на симпозиуме, то в Австралии и всегда – оставьте сообщение. Прусова их с десяток наоставляла. Через месяц сам перезвонил. Домой пригласил. Ленка дня три парилась, массажилась, макияжилась – готовилась к встрече с наукой…
      Вальяжный принял ее ласково, но дистанцию держал. Ленка и бретелечку на платье поправляла, а она все соскальзывала, приоткрывая потаенное. Ручку уронила, наклонилась, изогнулась. Вальяжный помог. Головы рядом оказались. Губы приоткрыла в немом вопросе и призыве. А тот встал и уселся напротив. В глазах безразличие и насмешка.
- Леночка, прорыв в исторической науке сейчас может быть только в одном направлении: в гей-векторе!
      Вот это номер! Он что, гей?:
- Видите ли, я еще не лесбиянка и как-то не вижу особых перспектив…
- Лена, не путайте теорию с практикой. Вам вовсе не обязательно экспериментировать на себе. Нужно лишь изучить вопрос. Представляете, что вы, с вашими внешними данными, выступите на международной конференции где-нибудь в Лондоне или Париже. Успех гарантирован. Это вам не кастинг на телевидении.
- И какую гей-теорию я со своими внешними данными  буду демонстрировать в Лондоне или Париже?
- В науке немало белых пятен и одно из них – история гей-движения в России. Я вам список литературы на е-мэйл сброшу. Кое-что в интернете нароете, а кое-что в закрытом отделе бывшей ленинки. Допуск я вам оформлю. Пока поработаете нелегально. Потом  аспирантуру устроим. А я буду осуществлять научное руководство.

      Так Ленка Прусова нелегально занялась историей гей-движения в России. Но ноги этого популярного движения росли, конечно же, не отсюда, а совсем из другого места. И пришлось двигаться к истокам, то есть к античности. Пока она ковырялась в анналах истории (не путать с аналом), прорезался научный руководитель и потребовал срочно подготовить доклад о состоянии гей-вектора на постславянском пространстве для конференции во Львове. Ленка надергала из сети всяких умных супергейских идей и полетела во Львов. Правда, за свой счет. Точнее за счет бывшего мужа, придурка-археолога, по сути – ботаника.
 
      В самолете и гостинице она долго оттачивала финальные фразы доклада, расставляла акценты, потому что не понимала, где же акцентироваться:
…  развитие индивидуалистического сознания в конце концов сотрёт полюса сексуальной идентификации. Полисексуальность — лишь  переходный этап к постсексуальности. Достижения науки сделают секс-ориентацию модифицируемой. Но пока этого не случилось, всем нам — геям и нашим братьям-христианам — следует трудиться во благо наших человеколюбивых ценностей и идеалов…
       Ее выступление  встретили бурными овациями и даже отметили в некоторых СМИ. Было несколько звонков от перезрелых дамочек. Ленка вежливо отказывалась, ссылаясь на занятость. После конференции в  кафе ее скаредно потчевал один из лидеров украинского гей-вектора, представившийся Щербетом или чем-то таким сладеньким:
- Елена, вы буквально прочли мои мысли. Представляете перспективы сексуальной модификации. Вот у нас  с вами просто родство душ. Но вы, к сожалению, не можете в данный момент загасить бурю пробудившихся во мне страстей. А в будущем вы могли бы модифицироваться в прекрасного парубка, и мы были бы на седьмом небе. Но прогрессу, как всегда, препятствуют ретрограды и мракобесы.
- А им то чего?
- Представьте себе, что в  бар пришли два одиноких натурала. Ведь они смогут не только духовно общаться, но и помочь друг другу. Один из них станет женщиной – и все. Ни мучений, ни страданий. А вот полиция этого никогда не допустит. Потому что менты крышуют проституток. Огромные деньги. А кто посетит бордель в сексуально модифицированном обществе? Проститутки тоже против – они лишатся заработка.
- А обычные женщины будут за?
- Почему нет? Ведь они смогут трансформироваться в мужчин и помогать подругам.
- А кто же тогда будет дарить им машины, шубы, бриллианты, цветы?
- Самим себе при трансформации. Но как только вы трансформируетесь в мужчину – потребность в этом отпадет. Таким образом, не надо будет ничего дарить, как  не захочется и получать. Захотели бриллианты – трансформировались – и расхотели. Правда, этому будут сопротивляться все представители крупного бизнеса, многие из которых, будучи геями, имеют на женских разводках чудовищные бабки…
               
      В принципе Ленка к геям относилась спокойно. Нравятся взрослым людям такие игры – пусть играют. Но это? Выходит, дамочки всю душу, деньги, здоровье вкладывают в липосакцию, фитнес, массажистов, прически, пилинги  и ждут благодарности от мужиков в виде чумачечего шопинга. А здесь - простота хуже, чем у примитивных натуралов. Орган заменил – и пользуйся. Правда, подарков дорогих Ленка так и не видела. Купил ей однажды ботаник шубку. По ночам подрабатывал, курсовые, дипломные писал. Ну, пару колечек еще, цветочки изредка, брошки-сережки. Об этом ли мечтает истинная женщина?! Но она еще свое возьмет! За попытку уничтожения мечт Ленка люто возненавидела геев. Хрен им в задницу, а не сексуальные модификации. Женщины будут бороться за свои права. Ишь, чего пидоры удумали! Трансформеры! А мы уже всем по фигу. Вот только прославлюсь и разбогатею – сразу начну бороться с этим гей-вектором!

      По приезде Прусова вновь занялась ковырянием анналов. Проштудировали статью Анжело ди Берардино, президента института патристики св. Августина в Риме. Классическое греческое воспитание юношей как-то не очень ей понравилось: древних греков от 12 до 17 лет воспитывали и имели старшие товарищи. В зрелом возрасте эти юноши должны были иметь жену, но параллельно воспитывать и обслуживать подрастающее поколение.
Также не понравилось ей то, что знаменитые спартанцы поголовно были гомиками. Из книги Пола Рассела "100 кратких жизнеописаний геев и лесбиянок" она узнала, что ими были  Великий князь Константин Романов, Сергей Эйзенштейн, Петр Чайковский, лорд Байрон, Святой Себастьян, Жан Марэ, Сократ, Александр Македонский, Святой Августин, Микеланджело Буонаротти, Леонардо да Винчи и множество других весьма почтенных граждан, перед которыми преклоняются женщины всего мира.
Ленкины предвкушения сенсации прервал звонок:
- Лена, что новенького? Скоро симпозиум в Париже.
- Ой, вы знаете, и Македонский тоже наш!
- Ты с этим в Париж собралась? Еще объясни французам про Жана Марэ и Сократа! Деревня! Россию копай!

      Пришлось ковыряться в России. В одной статье нашла, что кто-то из убиенных Святополком окаянным, то ли Борис, то ли Глеб грешили. Но материал отбросила. Еще камнями побивахом, как Пусси Райт. Так вроде и в монастырях процветало. И особо не каралось. Осторожно доползла до века 20-го. Революция забрезжила. А тут!!! То Ленин с Зиновьевым в шалаше. То изменил Зиновьеву с Троцким. А тот ревнует. То Яков Свердлов заявляется к Ильичу в Шушенское, чтобы заняться содомитским грехом. И первые декреты Советской власти, сразу  за декретами «О мире», «О земле»  -  «Об отмене брака» и «Об отмене наказания за гомосексуализм»! И общество «Долой стыд»!  А послереволюционный комсомол: Каждый комсомолец может и должен удовлетворять свои половые стремления! Каждая комсомолка обязана идти ему навстречу, иначе она мещанка!

      Ленка в комсомол не успела, а вот в октябрятах побывала, но после  прочтения переписки Ленина с Зиновьевым, опубликованной неким И.А. Соколовым с комментариями, Ленка пожалела о походе в мавзолей, совершенный некогда ею еще в октябрятском возрасте.

Зиновьев Ленину:
«Вова! Каждый раз, когда я оказываюсь далеко от тебя, я мучаюсь ужасно. Мне все время кажется, что я вот сижу тут, тоскую по тебе, а ты как раз в эту минуту изменяешь мне. Ты ведь большой баловник, я-то знаю... Не всегда можно устоять, особенно в разлуке с любимым. Но я держусь и ничего себе не позволяю. А у тебя положение скверное — нужно всегда быть рядом с Надей. Понимаю тебя, все понимаю... И как тяжело притворяться перед окружающими, тоже понимаю. Сейчас хоть стало немного легче — не нужно ничего от нее скрывать. Не то, что тогда в Женеве, когда она впервые нас застала...»

 Зиновьев Ленину: 
 "Это совсем не глупые подозрения насчет тебя и Лейбы. Кто же не видел как ты кружил вокруг него все последнее время? Во всяком случае, у меня есть глаза, и я достаточно долго тебя знаю, чтобы судить... Мне ли не знать, как загораются твои глазки, когда ты видишь мужчину с крупным орудием. Ты сам всегда говорил, что у маленьких фигурой мужчин великолепные орудия..."

Комментарий Соколова:
 Действительно, в то время Лейба Троцкий — наркомвоенмор Республики — был продолжительное время в Москве рядом с Лениным. И, надо полагать, тут у двух вождей и зародилось взаимное чувство.

Ленин Зиновьеву:
 
    "Не обижайся на меня, Гершеле. Ты прав, я действительно не смог устоять. Лейба такой брутальный мужчина. Он просто обволакивает меня своей лаской. А я так в ней нуждаюсь, особенно в такой напряженно политический момент. Мне очень трудно без ласки, а ты уехал, негодник. Вот я и не устоял. Но ты ведь простишь мне эту маленькую слабость, Гершеле? Возвращайся, и ты увидишь, что я полон любви к тебе. Твоя маленькая Вова"

 
      Тут уж Прусовой стало не по себе. Большевики эти нарядили женщин в дерюгу, вручили носилки, серпы, топоры и отбойные молотки  и отправили шпалы укладывать! Во имя счастья всех трудящихся. А им женщины по барабану! Потому что гомик Ежов НКВД руководил и баб эшелонами в лагеря гнал (конкуренток убирал), за что и расстреляли. Но с этим в России разве можно выступать? Коммуняк еще вон сколько. Строили, надрывались, подвиги совершали, верили в кучку гомиков! Да сожгут перед мавзолеем и пепел торжественно развеют…

      Опять звонок от «научного руководителя»:
- Чем порадуешь?
- Боюсь я. Тут и про Ленина, и Троцкого, и Свердлова,  Зиновьева, Чичерина, Ежова и других большевиков - такой компромат!
- Слушай сюда. Я чем руковожу? Мусором  интернетским или научными изысканиями? Дуй в ленинку, в отдел рукописей. Пропуск у тебя есть. Я бы и сам нарыл, да некогда мне там задницу просиживать!
- Ага, у тебя она занята более важными делами, – про себя, а вслух, - А это не сенсация?
- Только для неофитов! Ищи новые данные!

      Ленке уже порядком надоели и геи, и хамство руководителя, но деньги, слава и Париж стоили жертв. Она просиживала все доступное время в библиотеке, но не нарывалось ничего. Потом забрезжило: Юсупов – гомосексуалист. И его любовник - великий князь Дмитрий Павлович Романов! А ведь они Гришку Распутина замочили! Выходит, геи грохнули самого брутального русского мужика. А Григорий царя Николая предупреждал: "Если меня убьют ... дворяне, то их руки остануться замаранными моей кровью... Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга... царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай, если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, т.е. детей и родных не проживет больше двух лет. Их убьет русский народ..." Получается, что геи-аристократы мистическим образом повинны в гибели царской семьи???

      Позвонила вальяжному. Тот похвалил. Попросил подготовить статью и разместить в интернете. Только акценты поменять. Дескать, геи стояли на передовых позициях, а Распутин – символ мракобесия. Министры царские стонали от него, но поделать ничего не могли, трусили. На прием к Гришке записывались… А наши мо`лодцы не побоялись и послужили прогрессу, так сказать…
Ленка статью подготовила. Размещать не стала. Перезвонила:
- Может, повременить, я бы для Парижа приберегла.
- Для Парижа слабовато. Они всех геев, даже потенциальных изучили.  Гоголя и того причислили к латентным гомосексуалистам. Мечтал, дескать, но стеснялся. А женщин вообще сторонился… Что-нибудь новенькое, жареное. Революцию копай в зале рукописей…

      Перекопала, перелопатила в зале рукописей. Не налопатила..,  перешла в обычный, рылась в старых подшивках, и вдруг что-то проявилось: «Ведомости» сообщали о безобразиях, учиненных группой неустановленных лиц в Румянцевском саду 9-го января 1905-го года. Поскольку в этот  день произошли события, именуемые Кровавым воскресеньем,  то небольшая заметка о хулиганствующих клоунах осталась незамеченной историками, исследователями и просто любопытствующими. Донесения же околоточного и дворника хранились в архивах НКВД. Прусова сообщила об этом научному руководителю. Тот возликовал, говорил вежливо и пробил пропуск в архивы…

      Донесение дворника было направлено во 2-й полицейский участок Васильевского острова. Странно, что именно этот участок (и только он) подвергся нападению 9-го февраля и был частично разгромлен. Большинство источников отмечает, что рабочие стекались к Дворцовой площади со всех окраин Петербурга и здесь был не самый оживленный маршрут. Вторая странность заключалась в том, что именно здесь, а не где-либо сооружались баррикады. Причем целых три. Сооружали их также не рабочие, а некие студенты. «Такое зрелище было настолько чуждо общему сознанию рабочих, что тут же из направлявшейся к центру города громадной толпы раздавались восклицания: «Это уже не наши, нам это ни к чему, это студенты балуются» - отмечено в большинстве источников.
      Кроме того, именно здесь (и больше нигде)  были попытки порчи телефонного и телеграфного сообщений. Из окон соседних к баррикадам домов в войска стреляли, и здесь же была разграблена фабрика холодного оружия Шаффа, причем толпа пыталась вооружиться похищенными клинками, большинство которых, однако, было отобрано.
      В других местах толпа вела себя вполне адекватно, как и полагается толпе: «в Кирпичном переулке  напали на двух городовых, из которых один был избит. На Морской улице нанесены побои генерал-майору Эльриху, на Гороховой улице нанесены побои одному капитану и был задержан фельдъегерь, причем его мотор был изломан. Проезжавшего на извозчике юнкера Николаевского Кавалерийского Училища толпа стащила с саней, переломила шашку, которою он защищался, и нанесла ему побои и раны. В тот же день на Петербургской стороне были разграблены 5 частных лавок…»
      Получалось нечто вроде операции прикрытия в американских экшенах: пока полиция гоняется за террористами с шутихой, умные люди на другом конце города грабят банк…
Осталось лишь выяснить, что же на самом деле случилось в Румянцевском саду. Находился он между первой и второй линией. Маргинальные личности всегда обходили сад стороной, поскольку за вход взималась плата…

      Дворник  Ахмед Халилов сообщал околоточному надзирателю, что в 2 часа пополудни возле калитки в сад собралась толпа числом не менее пятидесяти мещан и потребовала у сторожа пропустить их в парк безплатно во имя свободы и справедливости меньшинств. Сторож, решивший, что мещане представляют некое общество призрения сирот, и испугавшийся неразберихи, царившей вокруг, калитку открыл, а сам сбежал вместе с ключами. Только дворника предупредил. В саду в данное время совершали моцион три институтки с кадетами и барышня с нянькой и двумя девочками семи и пяти лет. Дворник сам в саду не был, но обыватели, проходившие мимо, рассказывали, что мещане полотна с надписями непонятными разворачивали, флагами голубыми и зелеными махали, кричали что-то непонятное.  Некоторые особы мужеского полу поведения безсовестного  вырядились проститутками. Один, несмотря на мороз и присутствие маленьких барышень, показывал срам, другой бегал с голым седалищем. А две девицы, остриженные наголо, перси вывалили до пояса и подвергли друг друга лобзаниям… При выходе из парка безштанный мещанин  получил нагайкой по седалищу от проезжавшего мимо казачьего разъезда. Толпа же с криками «Казаки» быстро разбежалась по переулкам, и никто не подвергся задержанию, так как казаки умчались к 4-й линии, а больше задержание соорудить было некому…

      Ленка где-то уже читала, что до революции не было приставки БЕС, а только БЕЗ. Это большевики БЕСов наплодили. Судя по донесению дворника, похоже…

      Донесение околоточный приложил к рапорту и отправил по инстанции их Благородию начальнику участка. Благородие переадресовало рапорт вместе с грудой бумаг о беспорядках Высокоблагородию, а оно заслало рапорт еще выше… Так, в канцелярской неразберихе от инстанции к инстанции с соответствующими резолюциями доползло сообщение дворника до Высокопревосходительства начальника Департамента полиции. К тому времени третье специальное жандармское отделение было упразднено и передано со всеми потрохами Департаменту, директором коего уже два года служил Алексей Александрович Лопухин. Потомственный дворянин, кандидат правоведения, он был человеком, безусловно, грамотным и глубоко «порядочным». Не  чужд либерализму.  Одной рукой боролся  с революционерами,  другой – поддерживал их и сдавал им своих же завербованных провокаторов. Поэтому после революции 1905 года от должности был отстранен и, по российской замечательной традиции, не был арестован, а назначен губернатором Эстляндии. Хотя позже все-таки  приговорили Лопухина к каторжным работам. Однако он извернулся чудесно и уже через несколько лет служил вице-директором Сибирского банка. И даже после революции в банкирах пребывал, вначале в Совдепии, а потом и в Париже.
- Как все у нас повторяется в России! Был директором бани – стал министром, потом сенатором, потом банкиром. И, как с гуся вода… - возмущалась нелегальная исследовательница российского гей-движения Ленка Прусова.

      События 9-го января  не стали неожиданностью для Департамента. Лидер движения поп Гришка Гапон уже давно кормился из не очень щедрых полицейских рук и должен был привести толпы возмущенных рабочих к дворцу с петицией об их нуждах насущных. Царь-батюшка благосклонно принял бы жалобщиков, пообещал облегчение, пожурил фабрикантов, наказал пару не в меру лютых заводских мастеров, и в Империи воцарились бы тишь и гладь да божья благодать. Но все пошло как-то не так. В последний момент этот иуда Гапон включил в петицию целый ряд политических требований. Явно по чьему-то наущению и, вероятно, не бескорыстно. Рабочие о таком вероломстве – ни сном ни духом.  А в департаменте об этом узнали только накануне, причем не от Гришки. Идея всенародного примирения оборачивалась бунтом…
      А какая идейка-то была хитромудрая, непонятно только, кто подбросил: то ли клерикалы, то ли антиклерикалы… Престарелый двуглавый державный орел должен был обрести новую силу в молодых крыльях – в двух победоносных православных Григориях: Григории Распутине и Григории Гапоне!
      Лопухину это православие  осточертело. Реформ хотелось, как в Европе. А вместо реформ – реляции, петиции, резолюции, доносы, донесения, рапорты …
      Интересовали  Алексея Александровича две вещи: кто и зачем перекупил Гришку и что за чехарда случилась на Васильевском… Арестованный мещанин Семен Рехтзаммер, руководивший строительством баррикады на 4-й линии,   в процессе дознания намекал, что баррикада и вся шумиха должны были отвлечь внимание полиции и рабочих от более значительного события… 
      Что же это за событие такое? – ломал голову Лопухин.
Только к октябрю доползло до директора Департамента полиции донесение дворника Ахмеда Халилова. Только в октябре понял Алексей Александрович  подоплеку происшедшего и наложил резолюцию: Произвести самое тщательное дознание! После чего был снят с должности.
 
      Сменивший его  Эммануил Иванович Вуич наложил свою резолюцию: Че-пу-ха! Бред суфражисток! Правда, он тоже прослужил недолго (всего семь месяцев) и тоже после отставки подался в сенаторы…

      Ленку колбасило. Нашла! Вот оно! Первый гей-парад в России! И в какое время! Головка кружилась: златые горы, парижи, бриллианты, признание… Позвонила руководителю. Взахлеб пересказала все, что нарыла. Тот выслушал молча, зевнул: Забавненько. Статью об убийстве геями Распутина  в интернете разместила? Как нет? Немедленно этим займись! А материалец этот, про гей-парад, попридержи пока. На всякий случай сбрось мне на ящик, посмотрю на досуге…

      Окрыленная, Ленка оформила и разместила в сети статью о Распутине…
Несколько дней закупала шмотки для Парижа. Денег назанимала, кое-что ботаник подбросил. Потом решила, что ей при такой славе это вторсырье не понадобиться. В Париже все и закупит. А, может, фирмы в целях рекламы приоденут знаменитость на халяву…
Уже неделю сидела Прусова на чемоданах. Ежечасно звонила научному, но абонент был недоступен. Слала эсэмэски. Безрезультатно. Потом пришла слава. Но не с той стороны. В интернете появилось множество гневных откликов на ее статью. Возмущенные геи требовали дать опровержение, поскольку их движение носит абсолютно мирный характер, и обозвали Ленку мракобеской. Православные открещивались от Распутина и тоже требовали опровержения. Националисты  заклеймили Ленку жидовской пидараской и жаждали крови. Какие-то комиссии по нравственности грозили судом. Казаки предлагали высечь, магометане и иудеи - побить камнями…
      Вспомнился Гоголь. Хома Брут и Вий. Поднимите мне веки! Подняли веки Вию, и указал он на Хому – вот он! И вся нечисть бросилась на несчастного! Только веки Вию Прусова подняла сама. И вот результат…
      Посыпались звонки с оскорблениями и угрозами. Ночью пытались взломать дверь. Пришлось вызывать милицию, которая была еще не в курсе Ленкиной славы и расспрашивала об отвергнутых и неотвергнутых сожителях…  Сменила сим-карту. На новый номер пришло сообщение: «Привет от Эфроима Фадейкина. Калиостро». И вспомнила Прусова похитителя, и страшно ей стало, как тогда, – так это он все подстроил! А на новый номер звонили и угрожали…  Выбросила телефон и, как и тогда, бросилась к защитнику своему, ботанику, который, несмотря ни на что, все-таки ее любил…

      Позже, через несколько месяцев, увидела она в глянцевом журнале лоснящуюся физиономию вальяжного научного руководителя. Тот преуспел в Америке, сделав важное открытие в области гей-вектора в России. Собирался баллотироваться в губернаторы одного из штатов…


      Селились в разных концах города на квартирах, в доходных домах и  дешевых гостиницах. Собирались поодиночке в условиях строжайшей конспирации. Кто-то сумел добраться на извозчике еще до начала событий, кое-кто пробирался пешком. Строго-настрого было приказано обходить стороной 3-ю и 4-ю линии Васильевского острова – там намечалась смута. При подходе к Румянцевскому саду достали  флаги и транспаранты. Не обошлось и без препирательств. Англофилы размахивали зелеными флагами, парижелюбы – голубыми.
- Факт исторический, и не надо тут голубизной размахивать! Оскар Уайльд был приговорен к смертной казни именно за любовь к зеленому цвету. Так в судебном постановлении и записано!
- Какая мерзость! Цвет свободы - зеленый! Чтоб в траве от жандармов легче было прятаться?! Наш цвет свободного неба – голубой!
- Товарищи, не время для дискуссий. Давайте разобьемся на две колонны – голубую и зеленую. Цель у нас одна – свобода, равенство, братство для всех сексуальных меньшинств!
- Что-то Вовика не видно? Опять взбзднул и в Женеве отсиживается? Или в Цюрихе?
- Нельзя же так. Ильич осуществляет общее руководство, разрабатывает стратегию…
Сторож сада, завидя колонну, руками замахал: Господа, с флажками не велено. И билеты извольте покупить, только без флажков чтоб…
Ткнули ему в рожу лозунгом  «Наказание за мужеложство отменяется!» и другим – «Свободу сексуальным меньшинствам!»
- Читать умеешь! Все по высочайшему повелению!
От букв и флагов зарябило у того в глазах. Открыл калитку и драпанул.   
В сад зашли торжественно, распевая Марсельезу. Две малюсенькие барышни в шубках и панталончиках, оторвавшись от няньки, радостно побежали к толпе. Институтки и кадеты зааплодировали.
      Раздевались под лозунгом «Долой стыд!» Морозно было, но ради свободы и на каторгу шли…  При виде мужских чресел институтки завизжали, барыньки недоуменно вытаращились, кадеты заозирались.  Пламенные рэволюцьёнэрки вывалили огромные революционные груди и предались лесбийскому пороку.
- Господа, нельзя же так! Здесь дети! – попытался призвать к порядку сознательный кадетик. Двое других не без удовольствия наблюдали за перфомансом.
У входа в сад собралось несколько зевак, среди которых были и свои, дозорные. Господин в бобровой шубе восторженно ржал.
      Раздался предупредительный свист дозорного. «Казаки!» – пронеслось по рядам митингующих. Бросая транспаранты и сминая друг дружку, бросились к садовой калитке, на бегу натягивая портки и прикрываясь жоржетками.
      Разъезд состоял всего из двух казаков. Рысцой трусили они в сторону  четвертой линии, где были замечены беспорядки. Арьергардный осадил коня, стеганул нагайкой по заднице активиста движения, как-то не во время выскочившего из калитки, но не успевшего напялить порты, и ускакал вслед за товарищем. Выпоротый юноша со спущенными штанами, застывший у садовой решетки, напоминал античную скульптуру (без спущенных штанов, конечно). Зеваки тыкали в него пальцами, бобровый господин ржал. Было мучительно стыдно: Его, мечтавшего покорить весь мир, как Александр Македонский, его, будущего великого политика и полководца, прилюдно высекла какая-то тупая скотина! Глаза   активиста сузились, и тонкие губы ядовито прошептали: Ну, казачки, ответите! Поквитаемся! Кровью умоетесь!  Всех под корень…  Клянусь…


      Бывший сторож Румянцевского сада прихлебывал водку из пиалы и скулил:
- И куда ж мне теперь на старости-то лет. Служил службу исправно, калитку запирал, деньги за вход  до копеечки сдавал…
- Так уж и до копеечки… - сыронизировал дворник Ахметка, в руках  которого дымилась пиала с ароматным чаем.
- Да зачем красть-то. От господ и так на чай перепадало…
- На водку тебе перепадало…
- Хорошо тебе! Барином живешь, – тоскливо канючил сторож, оглядывая дворницкую. - А я что теперь? Барчуки озоруют, а мне после них хоть в петлю. Ты  растолкуй, кто такие меньшинства эти, чего хочут-то?
- Шайтан его знает. Может, карлики какие?
- Так им и без того все дозволено. А ежели то  малые по годам ребяты, чтоб прелюбодеить, как большие? Так ведь неположено, рано еще!
Ахметка важно дул на чай и молчал.
- А еще я слыхал, что братьями меньшими псов кличут. Что ж их с цепов посымать,  чтоб на улицах гамкали?
- Непорядок это  -  псы бродячие. Еще покусают кого…
- Эх, баре! Доозоруют…