Литературная машина

                Литературная машина.

  У него была литературная машина.  Не новейшей марки, но настоящий рабочий агрегат для перемалывания разных пород  и строительства путей жизни разных придуманных героев, стран, эпох, да и мало ли чего всевозможного для удовлетворения читательской публики.
  Когда он только поступал на курсы вождения этой самой машины, ему мнились безоблачные горизонты и сады счастья, хотя детективы продаются лучше всего, но и писать романтические романы ему претило вовсе, труднее всего было строить воздушные замки, это вообще редко кто может. Да его сразу и не поймешь, замок это или нет, говорят, что современники никогда этого не могут заметить.  Его вначале в земле копают, а он потом из земли начинает вырастать и потом повисает в воздухе, все ходят, смотрят на него, любуются, только дотронуться не могут, не допрыгивают.
 Предполагал, что он будет рыть в глубину, докапываться до истины, сам отделять зерна от плевел. А оказалось: редактор  постоянно приезжал на своём быстроходном, и, по его мнению, излишне поверхностной машине и подправлял края или свод, ну чем ему еще и свод то не угодил? Потом машину иногда приходилось в ремонт к рецензентам отдавать, ну с ними хоть и, кривя душой, можно согласиться, особенно если еще и критики придут, тут вообще такое начинается, пытаются полностью машину переделать; когда был молодой, всегда соглашался, а теперь,  вполуха, стал слушать да на ус мотать, не всё зря говорят.  Иногда подводил мотор, и тогда приходилось просто выжидать, когда детали восстановятся, изредка удавалось отремонтировать после 2,3 стаканов крепких напитков, но такое получалось редко и кратковременно и чаще всего утром не нравилось, что накопал вечером. Зато попыток  из 2,3 стаканов делал гораздо чаще, и, бывало,  с исправным двигателем.  « Чтобы не заржавел» - так объяснял он себе и друзьям.
Обучение вождению на литературной машине длилось долгих пять лет и нельзя сказать, что это было утомительным занятием.  Они проходили разные типы моторов, агрегатов, разные стили вождения, строение грунта, где и как нужно копать или же закапывать ходы, делать ложные ответвления и не забыть самому, что это начиналось как обманка  и помнить внутри себя истинный маршрут. Правда, редко кому удавалось, попав на благодатный слой перестать его разрабатывать и идти своим путём.
 Мастера обучения тоже народ был разный, но в зависимости от стиля было нечто, что их роднило. Аграрники пили долгие чаи  в рубленом доме,  где всегда остро пахло смолой и почему – то помоями, не смотря на наличие в доме центральной канализации.  Были они по большей части молчуны и в основном копались среди грядок и в толковых словарях. Фантасты были сильно разобщены и редко собирались вместе, а уж, чтобы бутылочку совместно выпить – ни, боже мой. Духовники, как и следует из термина, составляли отдельную секцию и в основном  что-то бормотали под нос и курили благовония, имея при этом приятную одутловатость в теле и маслянистые глаза. Но уж непотребства у них были какие-то совсем не потребные. Понравились ужасники. Они делились на две группы, в зависимости от того, кто в каком месте организма материал накапывал. Легкий вариант – «ковыряльщики», «соплежуи» почему то не прижилось, хотя на других факультетах этот термин был в ходу. Другая группа называлась – «гопники» на букву «ж», что поделать, физиология, других мест для добычи материала нет, а мочевина не подходила вовсе, так как протекала насквозь, да и слава богу, а то термин был бы совсем непечатный. Сами эти ужасники несмотря на унылый общий фон, ночные походы на кладбище, спальное место в виде гроба, скелеты в шкафу, были ребятами весёлыми и не  злобивыми. У детективщиков всё всегда были пронизано слежкой, обсуждением планов и переговорами. Например, докладывают:  «Там-то зарыта собака». Тут же организовывается отряд на мотоциклах, с лопатами, выезжают на место, раскапывают, а там (он и сейчас помнит их серьёзные лица, когда он сам чуть не лопнул от внутреннего смеха), а там вместо собаки уже подложили свинью – живой волк в овечьей шкуре который так страшно оскалился, а потом прыжок и убежал. Никто даже не шелохнулся, так проняло, а некоторых и пронесло. Самое тяжелое обучение – у политиков, приходилось пить и не хмелеть, печень начала болеть и он кое-как доучил этот семестр и сессию сдавал на таблетках, обильно запивая огуречным рассолом, похмеляться уже не мог, начали выпадать волосы и зубы, во всем теле, особенно в руках, появилась дрожь. Мрачная картина: пьют, а песен не поют, как  работу работают, тяжелую и бесконечную. Ох, и муторно.
 Но самое тяжелое воспоминание вынес он от «самостийщиков». Их водили смотреть на тех, кто не учился работать на литературной машине. Они во множестве рылись в стороне, именно рылись, а не до истины докапывались, ходы и лазы были настолько непрезентабельны и убоги, что с этим могли конкурировать только их неимоверная самонадеянность, помноженная на убогий инструмент в виде палки – копалки и живописные лица, красные оттенки которых  оттеняли только кружева лохмотьев, которые, как нарочно, были настолько посредственными, что не вызывали никаких эмоций. Они ходили возле своих отверстий и спорили у кого больше. Но впечатлило и ужаснуло другое. Молчаливый и одинокий с какой – то медленной решительностью в движениях он только работал, работал и работал. Но пещера была на удивление! «Вот что такое ручная работа!» - воскликнул экскурсовод. Это работа, не надо даже быть мастером, чтобы оценить произведение. Они вошли вовнутрь и прошли мимо автора, который работал в боковом коротком ответвлении и когда увидел их остановился и заискивающе заулыбался, безвольно опустив руки. Пальцы были обезображены со сбитыми ногтям, красные глаза были видны даже в полумраке, взлохмаченный, шрамы везде, где неприкрыто тело отталкивающими лохмотьями. Группа пошла вглубь, громко восторгаясь, а работник пошел на выход, а он за ним. Творец поднялся на гору вынутой земли и со стоном сел, потом упал, скорчился и застонал: «Не так, не так» и потом затих. И тогда прилетела небесная сестра – Отдохновение. Она взяла его за руки и тихо, как эхо ответила: «Не так, не так». Потом оттолкнувшись от земли, взлетела с Созидателем и поднималась всё выше и выше, пока не превратилась в точку. Только тут он безнадежно  и страшно понял, не будет у него Отдохновения, не приходит Она к ездокам на машине.