Эстетика Кофе

   За окном, занавешенным полупрозрачными белыми шторами, всходило солнце. Его теплые золотистые лучи, едва взойдя над горизонтом, начали заполнять чистую, светлую комнату, скользили по по резным спинкам стульев, по мерно скользившим по кругу стрелкам часов. Восемь утра…
   Он стоял у стола и, аккуратно открывая банку с плотно притертой крышкой, наслаждался ощущением подготовки к таинству. Ритуал, который каждый раз был особенным, не терпел монотонных механических повторений. Одна из форм высшего творчества, сродни созданию картины, скульптуры, или музыкального произведения. Тонко хлопнула крышка, и по кухне, смешиваясь с запахом лежащей на столе розы, поплыл аромат кофейных зерен. Крепкий, тонкий, наполненный множеством оттенков, сплетенных в один удивительный букет. Крупные зерна с характерным звуком посыпались в мельничку. Накрыв крышку рукой, он начал медленно вращать ручку, стараясь создавать как можно меньше шума. Там, в соседней комнате, за тонкой, наверное, даже слишком тонкой стеной, мирно спала она.
   Глубоко вдохнув воздух, он ритмично, с какой-то совершенно особенной заботой, свойственной, пожалуй, лишь глубоко творческим людям, скользил пальцами по ручке, прикладывая усилия то самыми кончиками пальцев, то основанием ладони. Казалось, рука вообще не касается, а гипнотизирует жернова, заставляя их вращаться. Тихий шелест перемалываемых зерен наполнял воздух своего рода музыкой – таинство началось, светлый мир маленькой кухни обретал содержание – запахи, цвета, звуки. Тонкая струйка кофе, словно песок в песочных часах, собиралась в небольшую горку. Наконец, шелест жерновов затих, и, подняв руку, мужчина выдвинул поддон, наполненный мелко помолотым кофе, и медленно выдохнул. Первая часть ритуала закончена.
   Из аккуратного шкафчика он достал маленькую, ослепительно блестящую от первых лучей солнца медную джезву и длинную, перевитую затейливыми узорами серебряную ложку. Тихо щелкнула плита, над конфоркой задрожала голубая корона пламени. Осторожно прогрев джезву, он погасил огонь и, вооружившись кофейной ложечкой, с точностью фармацевта отмерил две полные ложки шоколадно-коричневого порошка. Его губы беззвучно двигались, словно он шептал какое-то заклинание, или разговаривал с горсткой кофе, равномерно заполнившего донышко. Снова щелкнула плита, но на этот раз пламя было крошечным, едва заметным – голубые язычки дрожали и колебались, силясь дотянуться до широкого медного дна. А в темное, отливающее красновато-золотистым блеском чрево джезвы полилась чистейшая вода, с тихим журчанием стекая по наклонным стенкам, заполняя её до самого горлышка. Деликатно повернув ёмкость с длинной ручкой, он зафиксировал на ней свой взгляд и затаил дыхание. Начиналась главная тайна и главное действо, от которого зависел успех всего утреннего ритуала.
   Солнце медленно поднималось, наливаясь светом и наполняя им каждый уголок дома. Вместе с ним, казалось, светом и теплом заполняется каждый уголок его души – в узеньком горлышке подрагивала пенная шапочка, а по кухне плыл запах, от которого буквально кружилась голова. Хотя сложно было понять, от чего же на самом деле она кружится – от запаха свежего кофе, или от переполнявших его эмоций. Предвкушение, светлое и возвышенное ощущение почти завершенного таинства, ожидание и настойчивое, бившееся в уголке сознания желание, которое он упорно скрывал. Наконец, пенка задрожала – кофе почти вскипел, и словно ожидая этого момента, его рука единым текучим движением подняла джезву над плитой, относя ее в сторону, на узорчатую резную подставку. Огонь погас, и кофе медленно доходил до кондиции, источая ароматный парок. Он улыбнулся – ничто не требует спешки, и сейчас все идет так, как нужно. Крошечному семени нужно время, любовь и терпение, чтобы прорасти в сырой благодатной земле, напитаться силой, окрепнуть и вырасти в прекрасное дерево, и лишь только после этого оно способно дать воистину чудесные плоды. Восхитительная симфония должна зародиться в разуме музыканта, пережить все муки творчества, сформироваться и отшлифоваться в его сознании, выстрадать сотни пробных рождений, пропустить через себя все ноты, прежде чем зазвучать во всю свою полную силу, мощь и великолепие.
   Одно маленькое чувство, родившееся от случайного взгляда, должно подобно крошечному огоньку, бережно хранимому от ветров и стужи, вырасти в душе, наполнить ее теплом, окрепнуть и утвердиться, прежде чем его светом можно будет озарить весь мир. Ничто действительно достойное не возникает мгновенно, всё требует времени. Так и кофе, настоящий кофе, требует времени, терпения, любви и внимания. А еще большого труда.
   Опустив глаза, он сжимал и разжимал ладонь. Он не был мастером, гением, или хоть кем-нибудь великим. Он просто любил. Любил кофе, которому готов был отдать всё то, что переполняло его душу, наполнить его своей любовью и заботой, частичкой самого себя. Вдохнув, он встал и взял в руки джезву – один щелчок, и замершая пенка снова начала подрагивать, скрывая от глаз происходивший в недрах сосуда полёт мириад крошечных кофейных пылинок, словно галактик, кружившихся в бесконечном черном пространстве.
Огонь погас, и снова заняв место на резной подставке, напиток ждал своего часа. Открыв шкаф, он достал тонкостенную, изящную фарфоровую чашку и блюдце – набор занял свое место напротив мягкого стула, отражая золотистые лучи утреннего солнца. Всё готово, теперь пора.


   Немногие знают, что означает наслаждаться каким-то определенным моментом. Или минутой, или даже коротким мгновением. Но если выйти за рамки условностей, можно попытаться представить это.
   Звучала медленная, приятная классическая музыка – всей своей сутью она передавала покой, гармонию и умиротворение, заполняя душу каким-то особенным теплом и уютом. Нежась в лучах утреннего солнца, за столом сидела девушка и, держа в одной руке исходящую блаженным ароматом чашку, смотрела куда-то вдаль, сквозь пространство. На ней была лишь длинная мужская рубашка, едва скрывавшая от случайного взгляда хрупкое, по-птичьи тоненькое тело. На столике возле плиты блестела медным боком джезва, и если чуть повернуть голову, становилось видно, как отраженный от неё зайчик замирает на изящной шее девушки. Она поднесла чашку к лицу и глубоко, с чувством, втянула запах кофе – на её лице заиграла счастливая улыбка. Сделав короткий глоток, она чуть опустила чашку и с нежностью посмотрела на пенку, замершую в чашке.
   Он смотрел на неё и улыбался. А в глубине души молил бога, чтобы этот момент никогда не прекращался. Чтобы стрелки на часах остановились, и солнце прекратило свой поспешный бег к вершинам небосвода. И был только «Облачный Атлас», медленным перебором по клавишам фортепиано заставлявший вздрагивать душу, и божественное многоголосье оттенков аромата кофе, и игра лучиков утреннего света на краю фарфоровой чашки, и на ее губах, и эта счастливая, бесконечно счастливая улыбка, застывшая на её лице. Тепло ее глаз, лучившихся не меньше небесного светила, и каждая черта ее лица, и тонкий голос, произносящий долгожданное и невинное «Спасибо», и какое-то совсем невероятное ощущение счастья, опьяняющее, кружащее голову.
   Она медленно, с наслаждением пила кофе, ловя с каждым новым глотком все новые оттенки вкуса, словно перебирала струны гитары, издававшие такие разные, но прекрасные звуки. Сейчас этот мир, наполненный музыкой, светом, теплом, запахом и эмоциями, казался совершенным, и бесконечно далеким от всего, что было вчера, что будет завтра, что было за дверью, что было минуту назад и будет через час. Она закрыла веки, и в уголках ее прекрасных глаз блеснули крошечные капельки.
   Им не хотелось ничего говорить, да и нужды в этом не было. Они ловили те хрупкие мгновения, что им посчастливилось пережить вместе.  Это не нуждалось в словах, равно как дружба, любовь и радость не нуждались в жертвах. Они знали, что это кончится, и может, через день, неделю или месяц они вспомнят этот момент – и не смогут сдержать слёз, бесконечно жалея о том, что не могут ни вернуть, ни повторить его. Этого больше не случится никогда, но оттого этот момент становился еще более ценным. Они должны были запомнить его навсегда, в мельчайших деталях, таким ярким, каким они его ощущали здесь и сейчас.
   Если есть у человека хотя бы один шанс познать счастье, то эстетика кофе, творившая вокруг него особенный мир, безусловно, была одной из дорожек к познанию этого самого счастья.




Той, что вернула мне вдохновение.
7.12.12. 1:59