Мельницы реки Колокши. Продолжение 1

Вторая мельница.  Окружающий пейзаж. Разлив реки в середине шестидесятых годов. Принцип работы мельницы. Мельничный омут. На фотографии  вид с Кручи.
 Вторая мельница находилась выше по течению Колокши от первой мельницы, на таком расстоянии, что перепад высот позволял  избежать на ней подпора воды от омута первой мельницы. Она находилась недалеко, примерно в полукилометре, от деревни Демино, под «Кручей» - так называется обрыв почти 40 метровой высоты у Колокшы, с растущими на нем соснами, в этом месте река делает крутой поворот, почти петлю, так, что расстояние в самом узком месте составляет около  ста пятидесяти метров. Места в окрестностях Кручи даже сейчас очень живописны, и приезжающие отдохнуть люди раньше называли их местной Швейцарией.  Я же, прочитав в детстве рассказ Тургенева «Бежин луг», мысленно представлял, что писатель рассказывал о месте, подобном «Круче», такой же громадный обрыв, такие же замечательные по красоте виды и такой же расположенный рядом большой луг. Более того, в рассказе упоминалась мельница, где происходили необъяснимые и таинственные вещи, а наша мельница как раз и находилась под «Кручей». Одним словом, читая книгу, я видел как бы со стороны всё действие рассказа в знакомом  мне месте, и уже потом, видя на лугу костер, я представлял себе, что у него собрались  герои этого замечательного рассказа.
  Действительно, виды, открывающиеся с каждого из этих мест, заслуживают восхищения. Так, стоя под самой Кручей, видишь перед собой громадный обрыв, заслоняющий от тебя полнеба, да так, что кажется, что ты находишься в горах. Сверху, с обрыва,  видно почти до самой Волги течение Колокши, ее повороты, а дальше уже видна и сама Волга и плывущие по ней теплоходы, виден другой поросший лесом берег Колокши с деревней Седлово, полями, дорогой.  Сейчас этот пейзаж немного изменился: на лугу проложены лыжные трассы с асфальтовым покрытием, виднеется трибуна и другие строения стадиона, но даль, прекрасная даль ничем не закрыта. Но иногда вечерами, во время соревнований в конце лета и осенью на стадионе и вокруг него включают светильники, и пейзаж преображается – что-то неземное неестественное видится тогда в долине реки, как будто марсиане высадили здесь свой десант.
 А если, стоя на верху Кручи, посмотреть в другую сторону, то станет виден другой берег Волги, деревни и поля на нем, видна церковь и старинная усадьба Тихвино-Никольское, видна колокольня и церковь села Спас, находящаяся в четырех километрах, и южная часть деревни Демино.  Правда, сейчас этот пейзаж значительно урбанизирован: на месте поля рядом с Кручей выполнена громадная автостоянка, построена электроподстанция и вышка мобильной связи, и теперь её красные огни по ночам светятся подобно глазам гигантского Терминатора.
 И сейчас очень обидно, что такой пейзаж, с которого можно было писать прекрасные картины, на который можно было любоваться часами, так непоправимо изменился.  А раньше стоящая в таком живописнейшем месте мельница вносила свой неповторимый колорит в этот пейзаж, и местные художники часто писали здесь свои картины, запечатляя на полотне тот сейчас навсегда ушедший мир.
 Разумеется, я, родившийся уже после Великой войны, не застал тех весенних разливов Волги, которые были до постройки Рыбинского гидроузла, но однажды в моей жизни  в середине шестидесятых годов, на Рыбинском водохранилище по весне был очень большой уровень воды. Чтобы вода не перелилась через верх плотины Рыбинской  ГЭС, что было чревато катастрофой ввиду возможного сноса плотины и затопления города Рыбинска, воду усиленно сбрасывали вниз. В результате уровень воды в Волге ниже плотины  поднялся примерно метров на пять, при этом вода плескалась на пешеходной дорожке Волжского парка. А в устье  Колокши она поднялась настолько, что вся примыкающая низина, вся пойма, на которой сейчас расположено пространство перед трибунами лыжного стадиона была полностью залита водой. Зрелище, открывающееся тогда с Кручи, было если не фантастическим, то просто потрясающим! После этого разлива берега Колокши в низовье были сильно размыты, так на левом берегу обрыв в месте поворота реки к первой мельнице обрушился на два метра, начиная с середины левобережного луга до одиноко стоящей на обрыве сосны, то есть на расстоянии примерно двести метров. Вполне возможно, что с того времени и начался интенсивный процесс подмыва берега у Кручи, который до этого был покрыт до самой воды зарослями ольхи и ивы, и имел относительно пологий склон за исключением верхней части обрыва. Сейчас русло Колокши под Кручей сместилось к западу примерно на десять метров от того первоначального положения, обрыв появился и чуть ниже верхней ее точки. Самое страшное – подмыв и обрушение берега продолжается, и стоит случиться сильному наводнения, усиленному дождями, или повторению того весеннего половодья, как вся Круча может рухнуть. Что будет, потом с окрестностями не поддается описанию, но ясно одно: поле, расположенное южнее деревни Демино может исчезнуть, превратившись в речной склон, покрытый оврагами. Говорить, что будет в этом случае с ниже расположенными по реке объектами, я просто не берусь.
 Я застал вторую мельницу работающей, живой. Мы в те времена ходили на пароход, на пристань Пирогово «через мельницу» - это название до недавнего времени, до постройки лыжного стадиона использовалось местными жителями, а даже сейчас иногда оно проскользнет в их разговоре. Поэтому  я помню и дорожку к мельнице, и переезд через реку, который находился  тогда рядом с мельницей, и небольшой мельничный омут и стоящие в нем сваи, помню маленький мостик через Колокшу, помню заросли сирени и тополя, когда-то посаженные рядом с мельницей, может быть рядом с домом, где раньше  жил мельник. Еще по рассказам старожилов рядом с мельницей раньше располагалась пекарня, но ее я не застал.  Говорят, что у мельницы раньше был сделан специальный мостик, позволяющий подводам заезжать на уровень второго этажа для разгрузки, но при мне его уже не было. Помню, как у мельницы с подвод разгружали мешки с зерном, или наоборот шла погрузка мешков с мукой, и мужики с лицами, испачканными мукой, а оттого казавшимися мне смешными, здоровались с нами. Иногда мы заходили внутрь мельницы укрыться от дождя, но,  чтобы не испачкаться в муке стояли у порога, а так обычно проходили мимо. Помню, как крутилось, постукивая мельничное колесо, шуршали жернова, мучная пыль висела в воздухе. Почти перед закрытием мельницы в 1955 году я ходил туда с мамой и тетей, тогда родители собрались покрыть купленный дом дранкой, вот и пошли мы договариваться с мельником об этом заказе. Это посещение мельницы особенно запомнилось мне. Тогда мельница не работала и мучная пыль не висела в воздухе. Помню гладкий пол первого этажа мельницы, помню лестницу на второй этаж, куда я так и не решился войти (может быть, моя мать не захотела, чтобы я испачкался в муке, тонкий слой которой лежал на балках, перилах, ступенях и висящей под крышей паутине). Помню, как мельник что-то рассказывал нам об устройстве мельницы, показывал, как передается вращение от мельничного колеса на жернова, показывал приспособление для изготовления дранки… Как это было давно и хорошо, что моя память еще сохранила этот эпизод  моей жизни!
 Мельник в свободное время драл дранку – так назывались тонкие определенного размера дощечки толщиной около 5 мм, срезаемые с чурбанов специальным ножом, на приспособлении, устанавливаемом вместо жерновов. При практическом отсутствии других материалов – железная или шиферная крыша в те времена была большой редкостью – этот материал постепенно вытеснил из обихода солому, но я помню, что сараи и конюшни в деревнях ей еще крыли. А потом мельницу закрыли, что стало причиной закрытия, я не помню, возможно, стали молоть зерно на зернодробилке, но она стояла еще довольно долго, до начала шестидесятых годов, когда ее разобрали на дрова. Еще лет двадцать назад на месте, где стояла мельница, валялись ставшими ненужными громадные жернова, а еще раньше сгнили детали мельничного механизма.
 Сейчас  рядом с этим местом построено главное здание лыжного стадиона, стоят вагончики для переодевания спортсменов, и только остатки свай напоминают о, кажется, совсем недавно стоявшей здесь мельнице.
Поскольку я застал эти мельницу работающей, то могу рассказать об уникальном способе подачи воды на мельничное колесо. При весенних половодьях, а также после проливных летних дожей вода в Колокше резко, порой в течение часа, поднималась на полтора метра, и небольшая  речка превращалась в шумящий водяной поток. Поэтому любая мельничная плотина, построенная рядом с мельницей на этом участке реки с  большим перепадом высот, была бы просто снесена водой. Для исключения этого случая необходимо было вносить в конструкцию плотины устройство для перепуска воды, а именно, ставить специальные щиты, поднимаемые при большом количестве текущей в реке воды. Конструкция при этом значительно усложнялась, требовала ухода и, самое главное, требовала оперативных действий при повышении уровня воды, так как в случае промедления возникала вероятность смыва плотины, что, кстати, и произошло в конце 50 годов на плотине стоявшей выше по течению электростанции, но об этом случае расскажу чуть позднее. Поэтому, с целью исключения ежегодного размыва плотины, в этом месте реки был применен метод  деривации, то есть  плотина была расположена значительно выше по течению реки, и вода оттуда подавалась к мельнице, пройдя сначала по специально выкопанному 200 метровому каналу, проложенному по прибрежной низине. Начало канала находилось в верхней части омута (канал чуть ниже омута сохранился до сих пор, но его верховье сейчас замыло песком), а дальше низина вдоль берега Колокши оканчивалась, и начинался обрыв «Кручи». В этом месте вдоль всего тогда еще относительно пологого берега на расстоянии примерно 200 метров, до самой мельницы параллельно реке был поставлен  на стойках желоб метровой ширины, выполненный из досок. Туда вода поступала из канала и откуда она и попадала на мельничное колесо с постоянным напором, вне зависимости от того, сколько воды в реке, много или мало.
 Я прекрасно помню  мельничный омут (его в деревне называли «Большим»), находящийся совсем недалеко от деревни Демино -  на нем деревенская детвора очень любила купаться, там почти каждый год был плот, принесенный откуда-то с верховьев. Помню, как мы любили прыгать в воду с плота, или, возомнив себя путешественниками, плыли на нем вверх по течению реки, пока не становилось совсем мелко. Омут был достаточно глубокий, глубиной до двух метров, в нем водилась рыба, а иногда во время летних разливов заходили с Волги щуки и лещи.  Там, где было не очень глубоко, а именно в начале и конце омута, росли кувшинки - кубышки, и мы, плавая на плоту, часто срывали их цветы. Полню хорошо утоптанную тропинку, ведущую к омуту, по которой так приятно было идти в летний зной босыми ногами, ощущая прохладу земли. Затем мы, чтобы подойти к омуту, переходили начало канала по теплой медленно текущей воде, помню цветущие желтые ирисы, растущие по краям канала, плотину, сложенную из бревен и камней, проложенную для уменьшения утечки воды еловыми ветвями. Во время весеннего разлива и при летних паводках весь избыток воды просто  перетекал сверху плотины, не нарушая ее целостности. Эта плотина служила еще лет двадцать после «закрытия» мельницы, но, в конце концов, была постепенно размыта водой и сейчас на этом месте во времена половодий образуется приличных размеров порог.  А сам омут обмелел, тропка к нему совсем заросла и только бобры, появившиеся на реке в последние годы живут сейчас там, кстати, построив плотину на месте бывшей мельничной.