Амнезия

               

  Было это в самом начале августа 1997 года. Я возвращалась от своей подруги и коллеги, пожилой учительницы русского языка. Слева от дороги зеленели раскидистые ореховые деревья, матово поблёскивая крупными шариками грецких орехов. За деревьями виднелось здание учебного корпуса моей школы-интерната.  Заходящее солнце  ещё ярко светило и слепило мне глаза. Поэтому я смотрела под ноги и не сразу заметила чуть сутулую фигуру незнакомого мужчины, идущего впереди.  Когда я подходила к своей калитке, мужчина оглянулся и окликнул меня:
- Вы Римма Григорьевна?
- Да. А Вы кто? – я остановилась и всмотрелась в его лицо.

  На вид ему было лет около пятидесяти.  На голове у него была старая бейсболка, из-под которой видны были седые волосы на висках. Одет он был в застиранные джинсы и ситцевую рубаху в клеточку. В правой руке у него была пустая пластиковая бутылка от воды.
- Скажите мне, кто я! – голос его звучал просительно, а его светло-карие глаза из-под густых  ресниц смотрели на меня с надеждой и мольбой.

  - Я Вас не помню. Вы учились в интернате? Когда?
- Прошу Вас, вспомните меня! Я ещё тогда, в школе, танцевал матросский танец «Яблочко» на сцене. А ещё Вы учили нас французскому языку, меня и одну девочку Веру Тараненко.
 
  Тут я вспомнила свой первый год работы в школе-интернате и французскую группу из восьми человек, которую мне поручил директор. Тогда все изучали немецкий, а этих восьмиклассников, выпускников, переучивать не имело смысла. Я же в школе и в институте изучала французский, вот и согласилась учить этих ребят французскому языку. Веру Тараненко я помнила хорошо, хоть и прошло тридцать лет.  Вера училась в 8-Б классе, где я преподавала математику и была воспитателем. А этого незнакомца ещё предстояло вспомнить.

 - Вы Саша Здержко? -  спросила я.
- Нет,- быстро сказал он, - Мне кажется, что я Владимир.
- Вова Щадило! – обрадовалась я. Этих двух восьмиклассников – Сашу и Вовку, одинаково шебутных, часто путали. А на слуху всегда были Здержко и Щадило, которые нарушали режим дня и постоянно были замешаны в интернатских беспорядках.
- Вы вспомнили! Я теперь знаю, что я Владимир Щадило, - он радостно улыбнулся, и я увидела, что вместо передних зубов у него торчат «пеньки».
- Пойдёмте, расскажете, что с вами случилось.

  Мы вошли во двор моего дома и сели на скамейку. Владимир начал свой рассказ, а руки его нервно вертели пустую бутылку:
- Два месяца назад меня избитого, полураздетого нашёл под насыпью обходчик, железнодорожник. Я был без сознания. А когда пришёл в себя, оказалось, что я  потерял память, не знаю, кто я и  откуда. Очевидно, меня избили, ограбили и выбросили из поезда на ходу. Хорошо ещё, что эти бандиты не нашли денег, зашитых у меня в трусах. На эти деньги меня и выходили мои спасители.

  Они надеялись, что я вспомню хотя бы свою фамилию. Но я ничего не вспомнил. Тогда один пожилой железнодорожник мне посоветовал:
- Ты должен вернуться в места, где прошло твоё детство. Тогда ты всё вспомнишь.
Я стал вспоминать. Вспомнилось море и  новое здание школы на высоком берегу. А ещё вспомнились рельсы и шпалы где-то рядом с морем.
- Вот и поезжай, поищи это место, - сказал железнодорожник.

  Мне дали немного денег на дорогу, вот эти старые вещи, что на мне, и я поехал.
Сначала я обратился в Одессе в милицию, но там со мной даже не захотели разговаривать. Сейчас такое время, что и бомжей, и бандитизма хватает.
Тогда я сел в  пригородную электричку и поехал искать море. Наконец, сегодня утром я увидел из окна  электрички море и сошёл на платформе. Спустился к морю, сел на берегу и стал вспоминать.

  Я вспомнил только два имени: Георгий Львович и Римма Григорьевна. Тогда я перешёл через рельсы, и стал спрашивать об этих учителях. Мне сказали, что Георгий Львович, старый учитель физкультуры, умер шесть лет назад. А вот Римма Григорьевна жива и живёт здесь, рядом с интернатом. Так я и оказался рядом с Вашей калиткой.
- Так Вы с утра ничего не ели, - остановила я его рассказ. – Пойдёмте в дом, Вам надо поесть.

   Мы вошли. Я усадила его за стол в кухне и подогрела тушёную капусту, налила сладкого чаю. Ел он очень медленно, сказал, что у него выбиты зубы и нечем жевать. Пока он ел, в кухню вошёл мой муж.
- Помнишь наш первый год работы, - сказала я. – В 8-А классе был такой мальчик Вова Щадило. Так это он перед тобой. Два месяца назад бандиты его ограбили и сбросили с поезда. Теперь у  него амнезия. Даже не помнил, как его зовут. Теперь вернулся в своё детство и начинает вспоминать.
- Хорошо помню Вову Щадило. Ты ещё ходил ко мне в кружок юных техников.
- Вот здорово! И Вы меня вспомнили! – Владимир улыбнулся и вытер рукавом рубашки повлажневшие от волнения глаза.

  Часы на стене в кухне уже показывали начало одиннадцатого. Я постелила Владимиру постель в летнем домике во дворе, налила тёплую воду в оранжевый пластмассовый  тазик:
- Пора спать. Вымойте ноги и ложитесь. Утро вечера мудренее.
  Утром я встала рано и вышла во двор. Дверь летнего домика была открыта, постель аккуратно накрыта одеялом, а Владимира нигде не было.  Я начала  волноваться и вышла за калитку его искать. Постояла на дороге несколько минут в полной растерянности и уже хотела возвращаться домой. Но тут из-под орехов вынырнула небольшая, почти мальчишечья, фигура Владимира.
 
   Он шёл ко мне, улыбаясь и размахивая руками:
- Я всё вспомнил! Нашего директора звали Сергей Ефимович. А прозвище у него было «кишеня», потому что он всегда говорил: « Вийми руки з кишені».
Я вспомнил наш стадион, футбольное поле, грушевый сад. А главное, я вспомнил, что у меня есть жена Нина и четверо детей – мальчик и три девочки. Я всё вспомнил!
 
   Мы вернулись в дом. Владимир завтракал, медленно жевал хлеб и рассказывал:
- Своих родителей я почти не помню. Они умерли от туберкулёза, когда я ещё не ходил в школу. Смутно помню санаторий, где были такие же, как я, малыши. Потом была санаторная школа в Дубках, откуда всех нас перевели в эту новую школу-интернат на берегу моря. После школы я окончил ПТУ в Беляевке, отслужил в Армии, женился. Живём недалеко от станции Выгода.
 
  Помню, в мае жена отправила меня на Промрынок, знаете, седьмой километр.
В той электричке на меня и напали четверо бандитов. Вывели в тамбур, сорвали куртку, стали избивать и требовать денег. Забрали всё, что нашли, и выбросили с поезда. Дальше Вы уже знаете.  Представляю, как моя Нина меня искала. Наверное, уже давно похоронила. А я оказался живучий, живой. Поеду домой.
 
  Мы проводили Владимира на станцию. На всякий случай написали записку, подтверждающую, что он действительно Владимир Щадило.
  Когда электричка увезла его в Одессу, мы с мужем ещё долго стояли на платформе и представляли, как трудно будет ему возвращаться в прежнюю жизнь.
  Через несколько дней мы получили телеграмму: « Всё хорошо. Спасибо Вам»