The Glory - Слава

___
Перед повествованием: От автора
Просто история, просто возможность, просто любовь. Все события, описанные здесь являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми или событиями - случайны.
___


Преквил

                - О, когда же это кончится?
                - Это никогда не кончится. Так устроен мир.

Слава. Маленькое слово за которым стоит нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Но что? Жизнь или смерть? Ложь или правда? Истина или предательство? Что?
Искать славу - не мое. Бегать за ней, стремясь заполучить себе в безраздельное пользование, как многие из моего окружения, цепляться в нее кроваво-красными, измазанными в лаке, ногтями - увольте.
Она пришла ко мне сама... вы знаете, как это бывает? Однажды ты просыпаешься утром с каким-то странным чувством, выходишь на улицу в своей обычной прогулке до булочной, а все вокруг смотрят на тебе широко раскрытыми глазами, будто никогда не видели прежде. Те, кто посмелее спешат взять автограф, самые смелые - просят фото. Слава никогда не приходит постепенно. Она приходит однажды, сразу. Всецело заявляя на тебя свои права. И знаете, в самом начале, это даже нравиться, это как найти что-то новое в уже успевшей наскучить жизни...
Да, теперь ты - _Звезда_. Теперь даже обычный поход в булочную - событие номер один мирового масштаба на просторах интернета. Теперь даже скромная покупка неподходящей вещи - предмет обсуждения миллиона поклонников. Теперь всем интересно - во что _Звезда_ одета, с кем спит, что читает, что обсуждает, какой фильм любимый, какая мечта терзает ее мысли. Теперь _Звезде_ никогда уже не посидеть спокойно в баре, пропустив два или три фужера красного вина. Что вы! Пить красное вино теперь не в тренде, а _Звезде_ совсем не полагается вести себя не по тенденциям и веяниям странного отголоска рабства - моды. Еще _Звезде_ нужно следить за словами. Не забудьте, нельзя говорить своему другу о том, что ты любишь его - это дурной тон, пошлость - и это еще легко отделался. Если отделаться сложно - _Звезду_ обвиняют в нетрадиционной ориентации. Правда времена немного изменились, и за это уже не клеймят, просто толерантно покручивают пальцем у виска и делают очень понимающие лица, от одного вида которых сводит скулы и тошнит.
Слава поджидает _Звезду_ на каждом углу: безумными фанатами, серной кислотой в лицо, завистливыми взглядами бывших когда-то друзей. Знаете, когда к _Звезде_ приходит слава, от нее уходят почти все друзья.
Про любовь... я лучше деликатно промолчу, опустив глаза и отойдя с дороги тех, кто может говорить про нее часами, будто любовь еще жива. То, что мы имеем сейчас на этих грустных страницах жизни - это не больше чем желание, пошлость и грязь. Любви нет. В современном мире она не выживает. Это как - вымирающий вид из Красной книги. Рождается, вернее, зарождается и тут же гибнет на корню, разбившись о предрассудки, пересуды, глупости и вездесущую пошлость современного мира. Знаете, пошлость - это та же плесень. Проникает всюду и живет вечность. От нее кажется уже не избавиться. Да кажется, никто уже и не пытается...

Я не хочу славы. Я просто хочу делать то, что умею и что люблю. Получать за это причитающиеся мне деньги, дарить людям радость, светить с экрана на весь мир своей искренней улыбкой. Забирайте себе всю мою работу - все мои роли, образы, всех моих героев. Вот только мою жизнь оставьте мне. Она - лишь только моя.

Просто... оставьте _Звезду_ в покое...
Оставьте в покое меня.



Глава 1.

                - А знаешь, мне как-то сказали, что браки
                заключаются на небесах...
                - Да? Тогда про нас на небе забыли.

Однажды в жизни наступает такой момент, когда больше некуда отступать. Когда все слова уже сказаны, и все вино выпито... Когда впереди - пустота, а позади - бездна. И ты, стоя на тонкой проволоке настоящего, пытаешься балансировать и не упасть. А все вокруг пытаются низвергнуть тебя с твоего пьедестала. Они даже не видят, что пьедестала нет. Есть только маленькая площадка над пропастью, и ты пытаешься на ней устоять.
Безумие - уже не кажется таким далеким. А истерический смех - уже обыденная реальность... Смех, раздирающий глотку, смех, когда кажется, что смеешься уже не ты - над тобой смеется жизнь... «Разве не этого ты хотел?»... и твой крик, такой далекий и чужой крик, подстреленного волка вой и то не так ужасен, как этот крик: «НЕЕЕТ!»...

Безумная усталость опустилась на мои плечи. У меня не было сил даже поднять руки и натянуть на себя плед. Меня колотил озноб. Может от холода, может от душевного состояния. Первое - вероятно. Второе - еще более вероятно. Прокуренный фургончик где-то за пределами Лондона. За окном хлопьями падает снег, укутывая землю, и скрывая следы пороков своей блестящей белизной. На столе - сигареты, бутылка вина. Как это мило со стороны Дороти - оставить меня не один на один со своими мыслями, а один - на двоих. Где,  с одной стороны - я, а с другой - мысли и страсти.
Что мне еще может помочь в этот отчаянный момент моей жизни, когда страсти уже зашкалили за все мыслимые и немыслимые деления?
Я вдруг вспомнил слова одной знакомой актрисы. Она был так юна, и так умна в свои неполные двадцать один год. Слава пришла к ней еще раньше, лет с семнадцати она не знала проходу от журналистов и поклонников. Лет в восемнадцать за ней гонялись все ведущие таблоиды мира. Я встретил ее случайно на съемках. Она посмотрела на меня и сказала, что теперешняя моя роль принесет мне славу. Я навсегда запомнил ее слова: «Слава придет обязательно, а что будет дальше - решать только тебе. Либо сломается весь мир вокруг тебя, либо сломаешься ты...» Тогда я посмеялся над ее словами. Сейчас я их понял. И сейчас мне не смешно, потому что, кажется, ломаюсь я. А она ведь не сломалась. Осталась сама собой - веселой девушкой, с искренней, чистой улыбкой.
Это даже смешно. Я - взрослый мужчина оказался намного глупее юной девушки.

Страстью к выпивке я никогда не страдал, а вот курил в своей жизни нещадно. Но в эту ночь курить мне не хотелось. Хотелось заснуть и забыться сном, в котором все будет хорошо. Все будет как раньше. Мэри не скажет мне этих ужасных слов, а время не отберет у меня моего ребенка...
Подумать только, я ведь уже придумал ему имя. Я даже не знал, что он есть, но же придумал для него имя.
Впрочем, что толку об этом говорить теперь, когда все уже сделано?
Но о чем тогда говорить? О славе? Об этом вездесущем безумии, поставившим меня на колени, низвергнувшим меня с высот простого человеческого счастья в бездну отчаяния и пустоты?
О славе - не хочу. Я расскажу вам о себе. И тогда быть может, вы оставите  _Звезду_ в покое?...
Началось все не сегодня... началось все безумно давно. Когда еще глупым юнцом, я радовался своей славе, будто какому-то внеземному счастью. Приятно было останавливаться на улице и раздавать людям автографы, улыбаться и фотографироваться с ними на память. Получать все новые и новые роли, окунаться в полубезумную жизнь звезды - вечеринки, тусовки, званные обеды. Я думал, что когда-нибудь попаду на обед к Королеве. Это придавало моей работе шарм. Я играл и жил на износ. Я забыл о том, что такое - простой тихий ужин в компании любимой женщины.
Я остановился резко, когда встретил ее - девушку из своей мечты. Я все реже стал бывать на вечеринках, проводя все свободное время с ней. Я бережно прятал ее от прессы и назойливых взглядов фанаток.
Вездесущие слухи и сплетни заставили меня вести двойную жизнь. Играть на два фронта. Но я, кажется, неплохо справлялся. О моей Мэри никто не знал. Все конечно подозревали, что у меня кто-то есть, упрямо пытались разведать подробности, но я лишь отшучивался. В этот момент своей жизни, я точно знал, что не должен рассекретить Мэри. Попав под это палящее солнце моей славы, она может не выдержать его огненных лучей, а люди, как это водится, все опошлят до такой степени, что наши отношения зайдут в тупик.
Этого я не хотел. Она сама захотела славы. Она всегда хотела этой славы. И от меня ей больше ничего не нужно было. Она пришла на вечеринку, куда я должен был пойти один и, не скрываясь, подошла ко мне. На вопрос журналистов, кто моя спутница, она ответила за меня:
- Я - его будущая жена.
- Та самая, которую он скрывал?
- А он скрывал меня? Вот негодник,- улыбнулась она.
Этим она поставила точку. Одну из трех.
Вторую и третью мы поставили уже дома. Мы не ругались. Мы поговорили. Удивительно спокойно и мирно мы разобрались в наших отношениях, и она ушла.
Сегодня.
- Разве ты не понимаешь, что ты значишь для меня? И как важно не дать им все испортить, все сломать.
- Если нашу любовь так же легко сломать, как карточный домик,- ответила она,- то зачем такая любовь?
- Неужели ты не понимаешь, Мэри! Они – это звери в человеческом обличии. Им нужны только сенсации. Они все способны опошлить и растоптать. В человеческих чувствах они копаются, словно в грязном белье. Ни во что не веря. Ничего не признавая.
Мэри смотрела на меня с какой-то странной улыбкой на губах. На ее щеках пылал румянец.
- Что? Почему ты смотришь на меня так, Мэри? Неужели… неужели ты не любишь меня?!
От пришедшей в мою голову этой мысли хотелось завыть в голос. Как? Как это может быть? Так неправильно! Так ложно! Так бесчестно!
- Скажи правду, Мэри. Скажи честно!- закричал я.
- Честно? Ты хочешь честно, Бэн?... Ты, который ведет двойную жизнь и лжет на каждом шагу всем и каждому, и в первую очередь себе, хочешь правды?
- О чем ты!
- О чем я?- Мэри засмеялась, громко и пронзительно. От этого ее смеха по спине у меня пробежали мурашки.
Она резко оборвала смех. На лице ее было величие. Словно британская королева, нет, словно королева всего мира.
- Я не люблю тебя, Бэн,- сказала она с высоты этого величия,- никогда не любила. Ты придумал меня такой, какая я не была, и не могла бы стать. И сам в это поверил.
- Почему?- выдавил из себя я. Мир еще не рухнул в тот момент, он лишь многозначительно накренился.
- Как можно любить такого как ты? Эгоистичного, самовлюбленного, напыщенного, жаждущего славы и признания? Лишь актера – в жизни, в театре и кино. И не человека. В тебе нет ничего настоящего, Бэн. Эта двойная жизнь - которая никому не нужна - опустила тебя еще ниже, чем ты был.
- Но зачем?
- А кто сказал, что слава не нужна мне? Кто сказал, что мы не подходим друг другу и сделаны из разного теста? Ты в зеркало давно смотрелся? От тебя не осталось уже ничего искреннего, ничего из того, что ты считаешь добродетелью, и пытаешься чтить. Вся твоя жизнь игра. И даже рядом со мной ты играешь в счастье. Мы отлично подходили друг другу. И подошли бы, если бы ты смог признать, что играешь.
Я смотрел на нее в ужасе. Я не знал, что ей сказать. Я хотел кричать, что все это не так. Но вдруг подумал, а что если это действительно так? И она права во всем?
Что если действительно слава стала для меня всем? А добродетельная честь - лишь пустой звук, который я еще пытаюсь ценить.
- Зачем?- повторил я.
- Я хотела написать книгу. Да, так банально,- она покачала головой. На ее губах застыла улыбка,- Я хотела, чтобы ты помог мне ее издать. Я хотела быть одной из тех богатых леди, что без конца восхищаются своими мужьями и входят в высший свет. Я хотела войти в этот свет. И сегодня я туда вошла... Но кажется, только на миг. Теперь все кончено, я полагаю? А я не желаю об этом. Даже странно. Мне жалко лишь тебя. Ты слишком увлекся жизнью без жизни.
- Мэри, я ведь любил тебя!- воскликнул я.
- Я не верю. Но не это главное. Главное, что чаша весов, на которой находится мое нежелание разделить с тобою свою жизнь, перевесила ту чашу весов, на которой находятся все плюсы моего положения. Прости. Я должна уйти.
- Мэри...
- Что, Бэн?- усталым голосом спросила она. И я подумал, что лучше ее отпустить сейчас.
- Прости.
Она глянула на меня в тщетных поисках меня другого. И вдруг она отпрянула в сторону.  Будто споткнувшись обо что-то в моем взгляде.
- Почему ты просишь прощения? Почему ты продолжаешь играть! Неужели так трудно быть искренним! Ты должен кричать! Должен проклинать меня! И… знаешь…
- Почему я не могу просто тебя отпустить, Мэри? Я ведь люблю тебя…
- Нет! Ты играешь в любовь. Бэн. Лишь игра!- в ее глазах сверкнули слезы. Голос чуть сел от волнения.
Если я и играл, то она уже нет. Она схватила пачку моих сигарет со стола и судорожно закурила.
- Неужели, не играешь?- спросила она.
- Никогда не играл. Просто хотел любви и покоя.
- Любви и покоя?- пробормотала она и закричала,- врешь! Тебе слава нужна, а не покой! Ты без славы – никто и ничего не стоишь. Пятнадцать лет назад врачи сказали, что ты не будешь отцом. И с тех пор – твой единственный ребенок – слава! Не хотела составлять ей конкуренцию. В прошлом месяце, Бэн, я сделала аборт,- выплюнула она мне в лицо.
Ее губы искривились в усмешке, но в ее глазах было что-то далекое от этого. Может быть, сожаление, может быть, отчаяние.
Именно в тот момент, мой мир рухнул. Я смог только выдавить из себя: «уходи». Я не знаю, ушла она раньше или позже того момента, когда я прошелся по квартире, сметая все на своем пути. Разбивая зеркала и дорогие фужеры, разламывая деревянные рамки с фотографиями. Опомнился я не скоро. Посмотрел на свои залитые кровью руки и содрогнулся.
Прошелся в ванную и смыл кровь. Оказалось, что вся кровь была из одной руки. Я порезался осколком зеркала. Перебинтовав руку, я вышел на улицу.
Близилось Рождество. В воздухе витал предновогодний аромат свежей ели и снега. Я спустился в метро. В этот вечерний час на станции людей практически не было. Но и те двое, девушка и парень, мимо которых я прошел, бросились следом за мной, тыча мне под нос блокнотами и ручками.
- Пожалуйста, дайте автограф! Можно фото?
- Оставьте меня в покое!- крикнул я со злостью.
- Псих!- Сказал парень.
Я с размаху врезал ему в челюсть. И пошел прочь, не обернувшись. Я подошел к краю перрона.
В моей голове не было мыслей. Безумный, черный коллапс. Я выдохнул и сделал шаг вперед...
В ту секунду, я хотел только одного, чтобы все закончилось...

Меня схватили сзади за куртку и с силой потянули на себя. Я упал на перрон. Поезд пронесся мимо. Отстранено я подумал о том, что следующего ждать еще пятнадцать минут и огорчился.
Спасшая меня девушка поднялась на ноги и отряхнувшись протянула руку мне. Но я не думал подниматься на ноги. Мне было все равно как проводить эти пятнадцать минут. На холодном полу сидя или стоя. Тогда девушка бросила свою сумку на пол и села на нее напротив меня.
- Интервью?
Я отрицательно качнул головой. Сил на что-то большее не было.
- Ты не изменился совсем, Бэн,- сказала она, улыбнувшись.
Я узнал ее в ту же секунду. Это была Кэтлин Тернер - моя одноклассница. Так улыбаться могла только она и только дорогим для нее людям. Будто откалывая от солнышка крупицы, она своей улыбкой и изумрудными, слегка лукавыми глазами, отдавала солнце людям.
- Кэтлин?
- Я кажется вовремя. Что тебе нужно, Бэн? Выговориться? Напиться? Или просто время, чтобы подумать?
- Что?- я не понял, о чем она меня спрашивает.
- Все так плохо?- спросила она и, не дожидаясь ответа, вскочила на ноги и настойчиво протянула мне руку. Я поднялся. Она повела меня куда-то за собой.
Очнулся я уже в фургончике. Кэтлин сидела за рулем. Итак, я был почти один. Оторванный от цивилизации и людей. Без связи с миром. Это действовало на меня успокаивающе.
Я сидел в кресле, передо мной на столе стояла бутылка вина и лежала пачка сигарет.
Я был не один в войне со своими мыслями и всем миром. Со мной были мои страсти. И со мной была Кэт.


Глава 2

                «Нужно быть действительно великим человеком,
                чтобы суметь устоять даже против здравого смысла»
                Ф.М. Достоевский

Голова болела нещадно. Сколько я выпил за эту ночь? Бутылку, две... с трудом я огляделся по сторонам. Под столом стояло четыре бутылки из-под красного вина, еще две от пива. Да уж. Мешать пиво и вино - не самая удачная моя мысль. С огромным трудом я все же вспомнил, где нахожусь и что произошло вчера. Выпитое еще не успело выветриться из организма и воспоминания не принесли боли. Они ничего не принесли. «Я расстался вчера с Мэри, чуть не прыгнул под поезд, меня спасла Кэт» - все, что я подумал в ту минуту. Никаких эмоций. Может только удивление об их отсутствии.
В фургончике было просторно и уютно. Два довольно широких дивана напротив друг друга. Два столика у каждого из них. На одном диване спал я. На другом, подложив руку под голову и обняв маленькую плюшевую игрушку ежика, спала Кэтлин.
Я попытался принять горизонтальное положение. С третьего раза мне удалось спустить ноги на пол. Кэтлин проснулась от шума и села. Вместо «доброго утра» она лишь улыбнулась и достала из холодильника бутылку пива.
- Держи. Полегчает.
Я отрицательно качнул головой. Ничего не хотелось. Абсолютно.
- Дороти Паркер,- сказала она вдруг и внимательно посмотрела на меня, ожидая реакции. Реакции не было. Где-то в глубинах моего мозга это имя отозвалось чем-то волнительным, но вспоминать, что с ним связано, я не хотел.
- Дороти Паркер,- повторила Кэтлин,- мое второе имя Дороти Паркер. Журналистка.
- Та самая из «Evening Star»?- выдавил из себя я, вспоминая.
- Да. Я могу по стенке размазать кого угодно, и того, кто тебя обидел тоже.
- А я все никак не мог понять, почему Дороти Паркер не добралась до меня? За мной бегали все ведущие таблоиды, не было только мисс Паркер.
- Я боялась.
- Чего?
- Того, что все окажется правдой. Я так привыкла к звездам, чью жизнь сломала слава. Кто поддался на ее гнилое дыхание и прогнил душой. И я боялась, что ты тоже... Что ты уже не тот Бэн, которого все любили в школе.
- И что ты скажешь теперь?- мне ее ответ не нужен был. Не в это утро. Я не думал разбираться в этой сложной философии и логистики. В это утро мне нужно было только увидеть Мэри. Увидеть ее и заставить сказать, что все вчерашние ее слова ложь. Правда, я знал, что этого не будет. Постепенно, возвращалась боль, сжимая сердце и медленно-медленно режа его будто тупым ножом.
У меня был ребенок. Не так. У меня мог быть ребенок. Но эта одна женщина решила все за нас.
- Я скажу, что слава надломила тебя. Но ты еще живой,- Кэтлин не знала, что творится в моей голове и сказала свой вывод.
- Скорее мертв,- я запустил в волосы руки и с силой сжал голову. Мне казалось, что без этого простого движения голова попросту расколется на мелкие кусочки, которые даже Кэтлин с ее любовью к собиранию пазлов, не сможет расставить по местам.
- Я знаю хорошее местечко, там варят такой суп, что твоя голова мигом перестанет болеть,- сказала Кэтлин и пересела на водительское место.
- Я надеюсь, там не будет журналистов?
- Его владелец мой брат,- улыбнулась Кэтлин,- единственный журналист, которому позволено там находиться, это я. И это довольно далеко от столицы.
Я не знал толком, где мы находимся. Но мне было достаточно и того знания, что фургон Кэт мчал меня прочь от всех проблем.
Мы приехали в небольшой мотель. Я принял душ и переоделся в новый спортивный костюм, который мне дала Кэтлин. Без понятия, где она достала его. Мне были чуть коротковаты штаны, но это была мелочь. Я села за столик в пустом зале и брат Кэтлин, кажется, его звали Майк, поставил передо мной тарелку ароматного супа. Он был высоким и уже не молодым человеком, с седыми висками и затерявшемся в бороде серебре. Борода у него была не городская - такие носят деревенские, по крайней мере, мне всегда так казалось. Немного неряшливого вида, подстрижена не очень коротко. У него были зеленые глаза, почти такие же, как у сестры.
- Как дела у вас тут?- спросила Кэтлин.
- Не буду жаловаться, Кэт, работы хватает. Трасса оживленная. По вечерам многие останавливаются на ночевку. Это что, Бэн, что ли?- спросил он, всматриваясь в мое лицо с напряжением. У него было тяжелый взгляд, но добрые глаза. Даже не знаю, как все это сочеталось. Я улыбнулся.
- А это ты, Майк?
- Кто ж еще? А ты здорово изменился с той поры, как я помню тебя совсем мальчишкой.
- Ты сам тогда был мальчишкой!- я попытался съязвить. Майк засмеялся.
- Ну школу то я уже закончил, когда с тобой познакомился.
- М-да... как давно это было?
- Ты теперь звезда ведь, Бэн?- бесхитростно спросил Майк. Краем глаза я заметил, что Кэтлин делает брату какие-то знаки. Резко обернулся. У нее на лице было написано - «не лезь к нему с этим!». Мгновение - и она уже улыбается своей солнечной улыбкой. Она поправила волосы, чтобы как-то оправдать поднятую руку.
В душе я усмехнулся - Кэтлин поняла, что не стоит со мной разговаривать о настоящем.  О будущем разговаривать тем более не имеет смысла. Вот о прошлом будет в самый раз.
- Помнишь, как вы подрались?- спросила она и хлопнула меня по плечу.
- Я помню только, как ты привела маму, чтобы нас разнять,- протянул Майк, изображая обиду.
- А что мне оставалось делать?
Впрочем, о прошлом я тоже не хотел говорить. Мне хотелось превратиться в какую-нибудь хлебную крошку на идеально чистой барной стойке Майкла, быть тут же смахнутым со стола и канувшим в небытие. 
Кануть в небытие... да, это было идеальное выражение всех моих желаний и стремлений в ту секунду. Раз - и нет меня. И нет ничего.
- Как голова?- спросил Майк, заметив, что я не хочу вспоминать прошлое.
- Удивительно, но значительно лучше.
- Пойдем, прогуляемся,- сказала Кэтлин и тронула меня за плечо. Я вздрогнул, кивнул и мы с ней вышли на улицу. Кэтлин увела меня вовремя, сразу после нашего ухода в столовую на завтрак стали спускаться из верхних комнат постояльцы.
Мы зашли в лес и через заросли колючих кустарников пробрались на открытую поляну. Здесь стояла скамейка. Тайное место Кэт.
- Рассказывай,- просто сказала она.
- Зачем? Чтобы завтра об этом напечатал «Evening Star»?
- Если бы я хотела о тебе напечатать, я бы не везла тебя сюда. Ты забыл? Это – наше место. И я поклялась тебе, что никто кроме нас сюда не попадет. Дороти Паркер - не исключение.
- Годы прошли, Кэт.
- Настоящей дружбе годы не помеха, Бэн,- ответила Кэтлин и улыбнулась.
Но в этот раз ее улыбка была какой-то грустной. Мне захотелось ее просто обнять, просто, как в старые добрые времена, сесть рядом с ней на эту скамейку, а точнее лечь, положив головы на плечи друг другу, и смотреть на звездное небо.
До звездного неба пришлось бы очень долго ждать. Мы сели на скамейку и я, притянув ее к себе, обнял за плечо.
- Кэт. Как хорошо было тогда. В нашей юности.
- Мы и сейчас не старики, Бэн,- сказала она.
- Кажется, но я постарел душой.
- И что ж, ты не хочешь жить?
- Пятнадцать лет назад мне сказали, что у меня практически нет шансов стать отцом. И все эти годы я пытался с этим смириться… И вот я встретил ее. Я знал, что с ее приходом в мою жизнь все изменится. Да, она смогла забеременеть…
- Что?- спросила Кэтлин, повернув ко мне голову.
- Да. Я мог бы стать самым счастливым человеком на свете. У меня могло быть все – любимая жена, ребенок, работа…
- Что случилось?- Кэт напряглась и, отстранившись от меня, села чуть поодаль, внимательно всматриваясь в мое лицо, как будто боясь пропустить едва уловимую мимику, которая все объяснит. Я молчал.
Наконец выдохнул и сказал.
- Она сделала аборт. Ни слова. Не сказав. Мне.
Кэтлин закрыла рот рукой. Ее глаза наполнились слезами. Теперь уже я внимательно смотрел на нее. А она, опустив глаза, часто моргала, стряхивая с пушистых ресниц маленькие капельки соленых слез.
- Вчера?- спросила она.
- Да. Ничего не случилось. Просто. Предательство и смерть. А так – ничего страшного. Такая она – жизнь.
- Жизнь не такая!- возразила Кэтлин и, схватив меня за руку, прижала ее к своей груди,- нет, Бэн! Жизнь больше, невообразимо больше.
- Что в ней такого «большого»?- спросил я, свысока бросая словами. Я делал Кэт больно. Сознательно. Я будто обвинял ее во всем, что случилось со мной. Я знал – она выдержит. И если выдержит она – смогу пережить все это и я.
- Любовь!- воскликнула она, резко бросая мою руку и вскочив на ноги, отошла от скамейки на несколько шагов, обняла руками березу.
Даже сквозь ее нелепую большую куртку можно было различить ее стройную хрупкую фигурку и как вздрагивали ее плечи от душившего ее плача.
Почему? Почему она плачет? Ведь даже я…. Я не проронил ни единой слезы. Мое сердце будто стало каменным. Мое сердце хочет только одного – покоя. Кануть в небытие. Упасть тяжелым булыжником на дно реки, а чтобы сверху спели «Реквием» небесные голуби.
Мое сердце будто не стучит. Будто просто отбывая повинность, методично бьет по венам кровью. Мое сердце стало куском льда. Ударьте по нему кто-нибудь. Разбейте его на части – прекратите мою никчемную жизнь.
Я потерялся в этой жизни. И я перестал понимать, что происходит. Случилось ли что-нибудь вообще? Или все это я себе надумал?
Что случилось? Ведь ничего не случилось? Что такого – ребенок?! Я ведь уже почти смирился, что его никогда не будет. А предательство Мэри… я кажется, ее не люблю. У меня есть – работа, деньги, слава! Что. Мне. Еще. Нужно?!
- Что?!- закричал я.
Испуганные моим криком в небо взмыли птицы, сидевшие на дереве. Лес зашумел ветвями, будто отзываясь эхом.
«Ничего» - шептал он.
Кэтлин повернулась ко мне и неуклюжими движениями руки стерла со щек остатки слез.
«Ответь! Просто скажи!- взмолился я про себя, обращаясь глазами к Кэт,- Ты не знаешь вопроса, и твоими губами скажет судьба – скажи! Что мне еще нужно? Ответь «ничего» как этот лес. Ответь! И я уйду! Ответь!»
- Прости,- сказала она и улыбнулась. Ее глазам вернулось сияние изумрудов.
«Но за что? За что она просит прощения?- в отчаянии подумал я,- что значит ее ответ? Что говорит мне судьба?»
- За что я должен тебя простить?- наконец облек я свои мысли в слова.
- Бэн, давай я отвезу тебя в город?
- Разве все возможно вернуть?
- Ту девушку нет, и не стоит. А жизнь – длинная штука, и всю ее нужно прожить. Потому что ты сильный. И потому что – в этом есть и положительная сторона, ты знаешь теперь – у тебя будут дети.
- Нет, Кэтлин. Жизни моей уже нет. Я не понимаю… просто вернуться и снова попасть в рутину этой славы? Как ты говорила – ты боишься увидеть, что я прогнил душой под этим соусом из славы и признания? Если я пройду мимо того, что случилось, не докажу ли я это…
- Нет. Ты не пройдешь мимо. Ты просто перешагнешь, чтобы жить дальше. Не сразу – но у тебя это получится… Бэн,- она взяла меня за руку,- я бы хотела сказать тебе то, что ты ждешь! Но я не могу. Много изменилось. У меня теперь муж, дети…- она опустила глаза.
- Что? Ты о чем, Кэт? Ты…
- Когда-то я хотела составить твое счастье, Бэн… Ты помнишь. Ты не мог забыть. Но теперь – я не могу быть рядом. Просто потому что мисс Дороти Паркер обязательно об этом напишет в газете, а мистер Джеймс Тернер прочитает и выгонит меня из дому.
Я не понимал, о чем она говорила. Я только думал, что в ее словах что-то кроется. Что-то большое и тяжелое. Я должен был понять это. Но – не мог. О чем она говорит? Зачем она вспоминает те счастливые дни прошлой жизни? Зачем она мучает меня еще сильнее?
Должна быть причина. Должен быть ответ. В ее словах. Я должен понять сам. Она не скажет.
Не скажет прямым текстом что?
Я замотал головой. Нет. Я ничего не соображал – давало о себе знать выпитое спиртное и пережитая попытка самоубийства.
- Ты должен пообещать, что будешь жить. Иначе, я наплюю на мистера Джеймса Тернера и останусь возле тебя, чтобы не допустить твоей смерти.
- Я обещаю,- сказал я.
Тогда она потянула меня за руку, и мы пошли через лес обратно к мотелю ее брата. Молча мы сели в фургончик, и она повернула его к столице.
Всю дорогу мы не сказали больше друг другу ни слова. Кэт сидела за рулем. Я лежал на диване и смотрел в обшарпанный потолок.
Я не заметил, как заснул. Проснулся уже в городе. Машина стояла в квартале от моего дома и Кэт трясла меня за плечо.
- Приехали, Бэн. Помни свое обещание. Прощай.
Я кивнул ей и вышел из машины.
Фургончик быстро ехал прочь.  Я хотел закричать.
Но потом понял, что не знаю, что кричать и так и остался стоять с раскрытым ртом.
Улица к счастью была пуста. И никто не обратился ко мне с просьбой дать автограф. Потому что, если бы кто-то подошел, я бы его тут же прибил до смерти. Во мне бушевала плохо сдерживаемая ярость… Я сжал руки в кулаки, впившись ногтями в ладони, почти до крови и повернулся на свою улицу.



Глава 3.

                «Истина без любви ложь.
                Истина — поэтичнее всего, что есть на свете…»
                Ф.М. Достоевский

Вспышки камер, навязчивые вопросы журналистов - все обрушилось на меня сразу же. Но что произошло? Я выиграл «Оскар»? Или был обвинен в убийстве? Странно - но пока я смотрел на них - на всех этих мелочных и маленьких человечков в поисках сенсации - мою душу отпускала злость. Что на них-то злиться? Когда я должен злиться только на себя? Я сам выбрал этот путь. Путь _Звезды_. Я остановился и прислушался к их вопросам.
- Где вы были прошлую ночь? Ваша жена разыскивает вас по моргам и больницам.
- Правда, что вы избили человека в метро?
Жена... метро... вчерашнее уже не казалось призрачной издевкой воображения и памяти. Вчера все случилось на самом деле.
Я широко улыбнулся, смахивая с лица все беспокойные мысли и переживания - им не место на глянцевых обложках. Хватит и моего внешнего вида - в непонятном костюме, плохо причесанный, немного с бодуна.
- У меня очевидно должна быть веская причина,- я не заметил, но я уже начал говорить вслух,- моего отсутствия. Что ж, я был похищен безумными фанатами. К счастью, мне удалось от них сбежать почти сразу же. Половину ночи я добирался до дому. Знаете, если вы не в пиджачном костюме от Армани, вам не верят, что вы знаменитость.
Кто-то засмеялся моей шутке. Всем стало ясно, что истинную причину, я все равно не скажу - да об этом никто уже и не думал. Истине в газетах сейчас было не место. Все размышляли над тем, что бы поинтереснее придумать, чтобы пустить на первый лист глянцевого чтива.
Я еще раз улыбнулся и скрылся в подъезде. Гнетущая тишина подъезда окутывала с ног до головы сомнениями и переживаниями. Там - один на один с толпой я чувствовал себя гораздо увереннее, чем здесь, где единственный мой противник - это я.
Я не вызвал лифт, поднялся по ступенькам. Перед дверью остановился, пытаясь привести в порядок сердцебиение и попутно найти в кармане ключ.
Ключа не было. Ключ остался в том мятом, испачканном в грязи лондонского метро, моем костюме. Запасной ключ был у моего агента. Но ему еще нужно было позвонить. Мало на что надеясь, я неожиданно сам для себя нажал на звонок двери.
Дверь открылась тут же. Стоящую на пороге девушку я не узнал. Нет, это была, конечно, Мэри. Но вовсе не та Мэри, которую я однажды полюбил. В глазах этой девушки не было ни капли любви или сожаления. Идеально накрашенная, с длинно подведенными стрелками у глаз она производила впечатление неземной богини, сошедшей со своего Олимпа. Длинную, белую шейку в два кольца обрамляла серебряная цепочка с синими камушками. Тонкую фигурку украшало синее узкое платье. На плечи небрежно был наброшен синий же теплый шарф. На ее лице фальшиво была написана грусть... ах да, она ведь искала своего «мужа» по всем больницам и моргам города. В глазах должна быть грусть. Но радость от моего появления в ее глазах не появилась. Скорее туда проникла реальная грусть и огорчение. Но отчего ж? Мы не расписаны, если бы я и умер вдруг, после моей смерти мои деньги перешли бы к моим дальним родственникам, а не к ней. Или она так ненавидит меня, что просто желает мне смерти?
- Моя жена?- спросил я.
Мэри ничего не ответила и не двинулась с места. Я подвинул ее за плечи и прошел внутрь.
- Мы живем вместе, естественно я жена,- сказала она и, закрыв дверь, прошла следом за мной,- о небеса, Бэн, что на тебе надето? Где ты был?
- Не стоит изображать беспокойство. Тебе настоящей это не идет.
Я огляделся вокруг - очевидно Мэри вызвала домработницу - в комнатах был порядок. Лишь отсутствие на привычных местах старинных стеклянных вещей могло напомнить о том, что вчера они стали всего лишь осколками. Я достал из шкафа джинсы и футболку и прошел в ванную. Быстро принял горячий душ и переоделся.
Мэри сидела на стуле, закутавшись в свой платок.
- Итак?
- Итак что? По-моему, мы все выяснили вчера. Оставь ключ на столе и уходи.
- Не так быстро, Бэн. Кажется, я вчера погорячилась?
- Вчера? Мне, кажется, ты сказала, это было месяц назад? Когда ты сказала, что поехала навестить мать?
- О, я навещала маму,- сказала Мэри.
- Мама у тебя гинеколог?
- А ты про это…- протянула Мэри,- нет, мама у меня работает в одной фирме секретарем.
- Мило. Мы ведь даже не знакомы.
- Зачем?- с искренним непониманием спросила Мэри.
- Верно. Незачем,- я сел на диван и закинул ногу на ногу.
- Мне нужна квартира в центре Лондона, Бэн. Не хочу жить в трущобах.
- Да?
- Да,- сказала она, пожимая плечами.
- И ты думаешь, что я, лишь играя в любовь к тебе, куплю тебе квартиру?
- О, ну спали-то мы с тобой по-настоящему,- она поправила волосы и облокотилась рукой на стол.
- Что?
- Я сказала, что мы с тобой вместе спали…- повторила Мэри с улыбкой.
- Я это слышал! Я не…
Она поднялась на ноги и подошла ко мне. Положила руку мне на плечо и наклонилась к моему уху.
- Или квартира, Бэн, или я делаю операцию!
- Какую операцию?- едва слышно спросил я.
Мэри улыбнулась и снова вернулась на свое место у стола.
- Аборт, Бэн. Не тупи, а? Моя цена за сохранение жизни твоего ребенка - квартира. Пока что... Я подумала, зачем его убивать, когда можно его так выгодно продать?
Ее змеиная улыбка прожгла мое сердце насквозь. Не слова – поведение. И эту женщину я полюбил когда-то. Эту женщину – я считал подарком неба? Я бросился к ней и замахнулся, чтобы ударить по лицу. Но в последнюю секунду отвел руку и со всей силы ударил ей по столу, рядом с которым сидела Мэри.
- Как ты можешь так говорить, Мэри? Неужели ты на самом деле такая тварь? Но даже тварь не бросает и не убивает своего ребенка!
- Каждый выживает как может.
Я схватился руками за голову и отошел к окну.
- За какое мое прегрешение ты послана мне в наказание,- пробормотал я.
- Может быть не в наказание? Бэн, ты пятнадцать лет мечтаешь о ребенке. Может, я тебе дана как подарок?!
- Замолчи, Мэри! Я не хочу тебя слышать!
Я схватил ее за руку и поставил на ноги. Сдернул шарф с ее плеч и посмотрел на обтянутый платьем живот.
- Только второй месяц, Бэн,- Мэри не сопротивлялась,- еще не видно.
- Собирайся, мы идем к врачу. Я хочу убедиться в том, что сейчас ты говоришь правду!
- Ладно.
Она не спорила. А моя жизнь снова переворачивалась вверх дном. Я не позволял себе ни о чем думать, пока мы ехали в больницу. И только когда врач показал мне на УЗИ крошеное пятнышко, и сказал, что это ребенок, только когда врач дал нам послушать, как бьется крохотное сердечко нового человека, я выдохнул и позволил мыслям захлестнуть меня с головой.
Мой ребенок. Мой! Мой! Мооой! Ребенок!- с невероятной скоростью проносились перед моим мысленным взором картины будущей жизни - маленький человечек, который прикасается ко мне своими крошечными ручками, который шепчет одно только слово «папа», человечек, который будет любить меня просто за то, что я у него есть, и которого я буду любить бесконечно, не ожидая предательства... Мой маленький ребенок. Мой сын или моя дочь...
Мэри оделась и тронула меня за плечо.
- Квартира, Бэн,- сказала она, руша все мои небесные замки в голове,- не забудь. Я, пожалуй, теперь к себе поеду.
Я вздрогнул.
- Нет, Мэри. Ты едешь ко мне. Ты будешь жить у меня, пока он не родиться. Потом, я переоформлю на тебя свою квартиру...
- Обманешь ведь...
- Я?- я посмотрел прямо в ее синие глаза.
Она не выдержала моего взгляда, и первая опустила взгляд.
- Но ты ведь не вынесешь моего общества так долго?
- У меня большая квартира, мы можем встречаться только за обедом.
- Ладно...- у Мэри попросту не было выбора. Она сдалась.
Я вышел на улицу и, отойдя в сторону, закурил. Я должен был быть самым счастливым человеком на свете в эту минуту. Должен быть! Но счастье не пульсировало у меня в голове радостной новостью - я буду отцом! Эта мысль просто бродила по пустым коридорам моего разума и пыталась достучаться до чувств.
Может быть все было не так - потому что и ситуация была не та. Этот ребенок еще не родился, но уже обречен на жизнь в неполной семье. Он не нужен собственной матери, она продает его за квартиру в центре Лондона... А отец? Что может дать ему отец? Любовь - да безграничную любовь и всю свою жизнь. Но достаточно ли этого?
Три дня. Всего три дня. А такие разные мысли. Еще позавчера моя жизнь текла по тонко накатанной колее. Вчера - она рухнула в пропасть. Сегодня - невидимой силой извлечена из черной бездны и брошена в старую темную шахту. Не смерть, но и не жизнь - существование.
Я понятия не имел, что несет за собой завтрашний день, что будет со мной? Что будет с моим ребенком? Что будет с Мэри? Что теперь вообще будет?
Я задумался и не заметил, как догорела сигарета и обожгла мои пальцы. Я выронил ее на землю и затоптал ботинком. Потом подошел к машине и открыл перед Мэри дверцу.
Мне нужно было что-то решать. Вопрос только что?



Глава 4.

                «Нужно любить жизнь больше, чем ее смысл».
                Ф.М. Достоевский

- И где ты был?- мой агент и по совместительству хороший друг Крис Браун уже ждал меня дома. Мэри шмыгнула мимо него в спальню, я остался в гостиной. Стянул с себя куртку и упал на диван.
- Я же просил тебя, не заходить в мою квартиру, когда меня нет дома.
- На улице было холодно тебя дожидаться. Твой мобильный молчит. И ты пропал где-то со вчерашнего дня. Впрочем, то, что ты уже нашелся, я знал. Журналисты уже настучали, что ты дома. Итак?
- Итак что?
- Где твой мобильный и твой вчерашний день?- он подмигнул мне и, подойдя к бару, налил себе виски,- трудноватый у меня был из-за этого денек. Ты в курсе, что ты не явился на банкет, где тебе должны были вручать Премию?
- Что толку искать день вчерашний?
- А то, что из-за этого был поднят на уши весь город. Кстати, что случилось с твоими вещами?
- Моими вещами?
- Да – где все те старинные безделушки, что ты любил собирать?
- Это не важно,- резко перебил его я.- Мне нужно, чтобы ты снял дубликат ключей. Я потерял свои. Еще - купи мне телефон той же модели, что был... хотя,- перед моими глазами вдруг предстала Кэт. Она сидела рядом со мной за столиком в мотеле своего брата. В ее руках был большой совсем не женский телефон. У меня замечательная память на всякого рода гаджеты. Я без труда вспомнил модель и сказал Крису купить именно ее.
- Естественно, заполни его нужными телефонами. И еще...
- Подожди, Бэн, я достану блокнот. Так,- он раскрыл тоненький блокнотик,- дубликат... Бэн, а ты уверен, что не надо сменить замки, раз ты потерял ключи?
- Нет. Просто сделай дубликат.
- Хорошо... Телефон... дальше?
- Что там журналисты?
- А что журналисты? Хотят тебя, как и прежде. Теперь, еще больше.
- Устрой мне интервью...
- Пресс-конференцию, Бэн!- взмолился Крис,- нужно сделать пресс-конференцию - это экономия времени и нервов.
- Нет. Мне одно интервью с «Evening Star». Пусть пришлют Дороти Паркер.
- Ты в своем уме? Зачем тебе эта... - Крис постарался подобрать в голове менее оскорбительное слово для определения журналистки, но я не дал ему закончить.
- Пусть будет Дороти Паркер. Точка. Еще... мне нужен адвокат, компетентный и который не будет болтать.
- Хорошо. Есть один такой на примете. Все?
- Нет. У меня будет ребенок.
- Мэри?- Крис налил себе еще виски,- это же замечательно! Поздравляю!! Когда назначить свадьбу? У меня предложение...
- Оставь предложения для другого случая. Свадьбы не будет.
- Вы хотите дождаться, когда ребенок родиться. Понимаю...
- Ни до, ни после... вот так,- я поднялся на ноги и, забрав из рук Криса бутылку, налил себе. Выпил залпом.
- А поздравлять тебя имеет смысл?- озадаченно протянул Крис.
- Поздравь,- пожал плечами я и налил еще.
- Расскажешь, что случилось? Ты души в ней не чаял.
- Души в ней и не нашлось,- задумчиво пробормотал я,- нет, Крис. Это личное. Мне нужно только что-то сделать с прессой. Дороти Паркер - единственный журналист, который напишет правду. Напишет то, что я скажу. А не то, что будет выгодно сочинить.
- Ты так уверен в ней? У нее дурная слава!
- Ты читал хоть одну статью мисс Паркер, где бы была написана неправда? Ее слова все правда - ненужная, грязная, провокационная, тщательно пытаемая быть скрытой, но правда! Все, Крис. У меня вечером спектакль. А я хотел бы отдохнуть перед ним.
- Ладно. С Паркер и адвокатом как получится, а дубликат и телефон привезу тебе в театр. Давай, держись!
Я кивнул. Крис пожал мне руку и ушел. Я подошел к окну. На улице шел снег. Медленно, очень нехотя он опускался на промерзшую землю и не таял. Напротив, у магазинчика дворник сметал его со ступенек, а он снова и снова падал, делая проделанную работу никому не нужной.
Интересно, а кому нужен этот снег. Я еще могу понять в северных странах, где он лежит всю зиму, грея землю, но у нас - выпадая на несколько дней, он снова тает. Какой в нем смысл?
Какой смысл в том, что Мэри беременна? Если я ей не нужен? Какой вообще в этой жизни смысл?
Театр?  Я даже посмеялся над своими мыслями. Я подумал, какой смысл в театре? Но жизнь и есть театр. И я в ней просто стажер, просто декорация заднего плана - ненужная и неважная. Я поежился и вышел на балкон. Снег ударил в лицо мокрыми капельками.
Нужно как-то жить... как-то дальше жить.
Просто - жить...

- Добрый день. Мисс Паркер еще нет, вы, кажется, пришли чуть раньше,- пробормотала девушка в приемной редакции. Я посмотрел на часы. Встреча была назначена на двенадцать. Сейчас было только пятнадцать минут после одиннадцати. «Чуть раньше» - было весьма ложное определение. Я пришел бессовестно рано.
- Я позвоню ей сейчас. Вы проходите в кабинет. Располагайтесь. Кофе? Чай?
- Воду, без газа. Спасибо.
Я прошел в кабинет. Дела у Дороти шли хорошо, даже очень хорошо. Раз у нее имелся свой собственный кабинет, хотя все остальные сотрудники ютились в одном большом зале, состоящем из офисных клетушек. Она не была редактором или директором газеты, просто одной из ведущих журналисток.
Наверное, самой лучшей.
Я прошелся по кабинету. В нем совсем не было фотографий, или каких-то мелочей, что составляют жизнь молодой замужней и счастливой женщины. Это был обычный серый кабинет. Ничего лишнего. Компьютер, не новой модели. Черная мышка и черная клавиатура. Рядом кипа бумаг. Бумаг было чересчур много и от этого кабинет выглядел немного захламленным, но не живым. Он никак не мог быть живым. Я сел в кресло Дороти и постучал пальцами по столешнице.
Кэтлин обманул меня? И она не Дороти Паркер? Это было всего вероятнее.
Дверь открылась и в кабинет вбежала женщина. Одета она была в яркий ультрамариновый костюм, состоящий из короткого жакета и длинной юбки. Глаза у нее тоже были ярко синие. Волосы ярко рыжие, сама ярко накрашена. Даже чересчур. 
- Я – Дороти Паркер. Начнем интервью?- сказала она.
Следом за ней вошла секретарша и поставила передо мной стакан с водой. Быстро вышла и закрыла за собой дверь.
- Я, кажется, ошибся,- пробормотал я.
- Возможно. Вопрос только в чем, Бэн?
Она подошла к своему столу, встав справа от меня, и открыла верхний ящик. В нем лежал мой телефон и ключи. Глянув на остальное содержимое этого ящика, я понял, что не ошибся. Это была Кэтлин. В столе лежал альбом с фотографиями, маленькие детские поделки, рисунки с поздравлениями для «мамы». Все – самое личное и все то, что она никому не показывала до меня.
- Забирай свои вещи, Бэн. И выкладывай, с чего вдруг ты сам ищешь встречи со мной? Неужели только для того, чтобы вернуть телефон?
- Нет. У меня уже новый.
В ее кресле я стал чувствовать себя неуютно и, собрав в карман телефон и ключи, пересел за кресло с обратной стороны. Кэтлин села в свое.
- Ну и?
- У тебя дочка или сын?- неожиданно спросил я.
- Дочь и сын…- улыбнулась она,- ну и?
Любая другая женщина на ее месте показала бы мне фотографию в этот момент. Но Кэтлин не спешила этого делать. Может быть, в альбоме есть слишком личные фото ее и Джеймса? Я пришел поговорить обо мне и о том, что делать. А хотел говорить о ней.
- Как зовут?
- Скарлетт и Джон.
- Скарлетт,- протянул я,- когда-то я…
- Не надо, Бэн,- перебила меня Кэтлин,- давай начнем. Что случилось? Что такого важного я должна правильно сообщить народу?
- Я не знаю.
- Как?
- Почему Скарлетт?- спросил я.
- Это не важно, Бэн. Просто красивое имя.
- Нет, важно! Почему Скарлетт?
- Потому что я… помнила, как ты хотел назвать свою дочь. И назвала так свою, что такого?
- Не знаю. Странно.
- Ничего странного. Красивое имя. Красивая история. Ничего больше… ты как?
- Нормально,- немного резко сказал я,- если у меня будет дочь, мне теперь придется выбрать для нее другое имя. Пол ребенка еще рано определять. Два месяца. Мэри не делала аборт.
Кэтлин молчала. Она смотрела на меня немного диким взглядом. Будто ждала от меня совершенно других слов. Будто, услышав эти, она в чем-то разочаровалась.
- Ты ничего не скажешь?- спросил я, прерывая затянувшееся молчание.
- Я просто в небольшом шоке. Я не думала, что кто-то способен так играть человеческими чувствами. Забрать, не дав. А потом дать обратно. Это… жестоко…
- Да нет,- я усмехнулся,- нормально. В том мире, в котором мы живем, это нормально.
- Ты так сказал, будто этот мир не твой.
- Не мой. Мой был другим. В моем мире я был счастлив. Помнишь… сирень и ярко-синее платье. Помнишь… тот крошечный домик, из которого теперь твой брат воздвиг такой шикарный мотель. Нам ведь больше ничего не нужно было… только…
- Замолчи!- резко перебила меня Кэтлин,- этого не стоит вспоминать. Тот мир уже давно мертв. Что я должна написать в статье? Что ты станешь отцом, что скоро ждать свадьбы или что?
-  Я не хочу свадьбы. Мэри продала мне своего ребенка. Его цена – квартира в центре. А я купил. Просто, не было другого выхода. Просто… ребенок – это не предмет купли-продажи, а она сделала его таким. Я бы простил ей ложь, но это простить уже не смогу…
- Ясно. Продолжим? Какие новые роли нам предстоит увидеть?- миссис Кэтлин исчезла, за креслом напротив меня сидела другая женщина – уверенная, въедливая журналистка мисс Дороти Паркер – свободная, незамужняя и… я бы сказал… нелепая… хотя так органически и подходившая этому, летящему в пропасть на бешеных скоростях, миру…



Глава 5.

                «Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека:
                стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он
                занимается, никому не нужно»
                Ф.М. Достоевский

Когда мы закончили наше интервью с Дороти, и я вышел на улицу, было уже около часу дня. Я решил пройтись пешком. Погодка была приятная. Снег весь выпал еще вчера, а сейчас он лишь сверкал с земли своим перламутровым белым цветом.
Я не удивился, когда увидел на газетном прилавке свою фотографию и даже подпись к ней меня не задела: «Он наконец-то станет отцом» - кричали таблоиды.
Откуда?- вяло подумал я. Вариантов было три: Крис, Мэри и… подумав секунду, Кэтлин я не стал добавлять в этот список. Если уж не верить ей – то кому после этого верить? Только себе? Глупо.
Впрочем, кто из этих двоих успел рассказать все раньше, чем это теперь сделает «Evening Star» мне было все равно. Я купил все ведущие издания столицы и устроившись в небольшом кафе, принялся их читать.
Много нового о себе из этих выпусков я не узнал и даже расстроился. Обычно, читая статьи, открывал в них о себе все новые и новые лжематерики Америки. А теперь земля объезжена вдоль и поперек и настоящая Америка уже не покрыта тайной.
Я вздохнул и отпил несколько глотков сладкого, обжигающего кофе. На душе было спокойно. Впервые за несколько дней. С адвокатом я все обговорил. С Дороти тоже все было решено. Я знал, что буду делать в ближайшие часы.
Спектакля ни сегодня, ни завтра у меня не было. А на съемках два дня ничего не решали. Решали ли они что-то в моей жизни? Навряд ли. Мне нужно было семь месяцев, потом все будет кончено. У меня будет ребенок, а Мэри навсегда исчезнет из моей жизни.
Не хотелось видеть Мэри, не хотелось разговаривать с Крисом - все, что я хотел - это отдохнуть. Просто закрыть глаза и не думать о том, что через несколько часов их придется открыть.
Наскоро расплатившись за кофе, я свернул в прокат машин и взял себе желтый BMW - желтый - любимый мамин цвет, BMW - папина марка.
Дорога и приятная прохлада в салоне успокаивала нервы, яркие лучики солнца скользили по желтому капоту машины и согревали душу.
Кажется, в ту секунду я был счастлив.
Когда я приехал в *таун уже успел наступить вечер. Я вышел из машины и обмотал вокруг шеи шарф. Простывать было совсем не к чему. Свежий снежок искрился на земле первозданной чистотой под светом фонаря. Я захлопнул дверцу машины и поспешил к ним - к моим родителям. Я давно уже их не навещал, и сейчас чувствовал едва заметный укор совести - он заглушался здравым соображением - но сейчас ведь пришел.
Фонарь тусклым светом ударил в белую плиту и отразился от нее. Черные матовые буквы поглотили свет.
- Мама, папа, я пришел!- выдохнул я и упал на колени.
Дальше было только их время. Мое и их. Тех, что ушли так рано, тех, которых я любил всем сердцем, и тех, которых мне не хватало в этой жизни больше всего...
- Мама, что мне делать? Папа? Что делать с Мэри?- шептал я, раскладывая желтые хризантемы по плите,- скажите мне…
Слова прервались рыданиями.
Слишком рано они ушли. И слишком мало я знал в этой жизни... Я был знаменит, известен, слава шагала за мной по пятам, наступая на ноги всей своей тяжестью. Я сыграл множество ролей, множество исторических личностей промчались передо мной страницами сценарийного текста. Но… я так ничего и не понял в этой жизни. Ни что… ни зачем… ни почему…
Мне так не хватало их преданности и верности. Вокруг меня было много людей, но только эти двое не способны были предать. Это не заложено в программе «родители». А вокруг… столько людей и ни одного, кто бы ни разу не предал…
Я вдруг подумал о Кэтлин. Слабый ветерок дунул мне в лицо горстью снега.
Я бросился к машине, но уже в салоне пришел в себя. Куда мне ехать? Кэтлин дома с мужем и детьми. Я опустил спинку переднего сидения и закутавшись в плед, подложил под голову руку и провалился в тяжелый сон без сновидений…

- Привет. Ты что здесь делаешь?- она подошла сзади, и я вздрогнул от неожиданности.
- Как ты узнала меня?
- По походке,- коротко бросила мне Дороти Паркер. И это была именно она, что в принципе, учитывая то, что я стоял под дверью их редакции, было меньше всего удивительного. Не понравился мне только тембр ее голоса, которым она это сказала – резкий, даже грубый и нервный,- так что ты тут делаешь?
- Стою. Тебя жду.
- Зачем?
- Дороти, можно поговорить с Кэт,- я попытался свести все к шутке.
- Не зачем тебе с ней разговаривать,- шутки не вышло.
- Что происходит?
- Ничего. Я… просто… нам, наверное, не нужно больше видеться. Сегодня утром вышел номер с твоим интервью. А скажи, кто разболтал всем, что Мэри твоя беременна? Вместо сенсации у нас получилось просто отличное интервью.
- Ты из-за этого такая сердитая, Кэт? Я не знаю. Может быть Мэри, может Крис… не знаю… я никому кроме них не говорил.
- Я не сердитая, Бэн. Я просто устала. Хочу домой… ночью работала.
Она посмотрела на машину у меня за спиной, слегка наклонила голову.
- О, ты ездил к родителям,- задумчиво пробормотала она.
- Да. Откуда ты?
- Твой помятый вид, говорит, что ты спал в машине, а лепестки желтых хризантем на панели свидетельствуют о том, что они там были. А ты никогда и никому не даришь желтых хризантем. Потому что это цветы только для твоей матери…
- Да я был у них. Мне нужно было поговорить…
- А я помню, как твоя мама шила мне платье на выпускной в школу. Я стояла на табуретке, она ходила вокруг и все причитала: «Вы с Бэном будете идеальной парой. Не только на этом балу».
- Да, тогда все пророчили нам свадьбу. Мама и мне говорила «беречь эту девочку», а папа лишь смотрел на нас и многозначительно хихикал…
- Что мы сделали с тобой, Бэн?!- внезапно быстро проговорила Кэт..В ее глазах сверкали капельки слезинок.
- Мы, кажется, прожили наши жизни.
- Порознь. Ты думаешь, мы не ошиблись?
- А ты думаешь, что в шестнадцать надо было выходить замуж?
- В двадцать один можно было бы попытаться…
Я хотел ответить Кэтлин, но я не знал, что сказать. И так и остался стоять с раскрытым ртом. Кэтлин грустно улыбнулась и пожала мне руку. Я улыбнулся в ответ.
Она развернулась и побежала прочь. А я смотрел, как удаляется ее фигурка в синем пальто и понимал, что каждый удар сердца отдает болью. Я должен что-то делать… но что теперь я могу.
- Эй, Кэтлин!
Она обернулась и вопросительно подняла брови.
- Скажи, что это не конец!- выпалил я, до конца так и не понимая, о чем говорю.
- Что?
- Скажи, что это не конец!- по словам повторил я.
- Это не конец чего, Бэн?
- Не знаю…
Кэтлин сделала два шага ко мне и пожала мою руку.
- Тебе нужно выспаться, Бэн. Хорошо и долго выспаться! Семь месяцев пролетят, не заметишь! У тебя будет ребенок! И все будет хорошо!
- Ребенок… я не знаю, Кэт… что? Что я могу ему дать? Я хочу семью, хочу, чтобы у него была мать, у меня любимая жена и…- я беспомощно махнул рукой.
- Но в этом я мало помогу тебе, Бэн… я должна идти,- она отпустила мою руку, но я поймал ее и не позволил уйти.
- Я понимаю это, Кэт… я… все говорят, что я сильный, что я мужчина и могу и должен вынести все. А знаешь, Кэтлин, я могу вагон или два разгрузить – согласен, но… это все  выше моих сил.
- Бэн,- она с силой сжала мои руки. В ее глазах потерялись слезы и боль.
- Я просто знаю, Кэт, что это конец… и…
- Бэн. Ты обещал, что будешь жить. Возьми себя в руки!
- Да…- я кивнул и сбросил ее руки,- прощай, Кэт.
Быстро ушел прочь. Не оглядываясь.
Странная штука жизнь… когда-то я думал, что счастье безумно далеко, что любимая женщина еще не появилась у меня на пути. Все изменилось, когда я встретил Мэри. И во второй раз все изменилось, когда мы с ней расстались. Я перестал верить в любовь…
А все, что мне нужно было, это десять лет назад посмотреть направо и увидеть рядом с собой Кэт.
О, если бы я увидел ее тогда…
Теперь все было бы по-другому. Теперь, я был бы счастлив…
Но, что толку попусту об этом сожалеть? У Кэтлин семья – муж, дети. А у меня? У меня только работа.
Работа, которая мне надоела.
Я достал телефон и набрал номер Криса.
- Я не приеду сегодня на съемки,- сказал я просто,- делай, что хочешь. Нет, и завтра меня тоже не будет… Когда?... Когда земля остановится…
Положив трубку, я швырнул телефон на землю и растоптал его ногой.
Все. Было. Кончено.



Глава 6.

                «Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих»
                Ф.М. Достоевский

А о чем думаете вы, когда слышите это слово «Рождество»? Может быть о пряничном домике? Или о торжественной службе? Или о куче подарков? Или о долгожданных каникулах?
Когда я думал о Рождестве, я представлял себе елку и чудо. Ну, с елкой все ясно – зеленая, с длинными ветвями, колючая и обязательно живая. А чудо? C чудом все было намного легче. Чудо было то, чего я больше всего на свете хотел. В детстве – новые игрушки, в юности – хорошие оценки, сейчас – новые роли и любовь. Каждое Рождество я загадывал любовь. И каждое Рождество проходило в тишине. Пока я не встретил Мэри, я ведь и встретил ее на Рождество.
Она уехала к матери. Я не сильно возражал. Мне было все равно – с ней или без нее встречать этот праздник. Я знал, что сначала выпью бутылку вина, потом бутылку чего-нибудь покрепче. А потом лягу спать. Так пройдет этот день. Отличный от остальных тем, что я напьюсь до самозабвения.
Я стоял в очереди в супермаркете за этим самым вином, когда увидел, что впереди меня стоит женщина с огромной куклой в руках. Я засмотрелся на эту куклу. Сам не знаю почему, но вернулся и взял себе такую же – в красивом бальном платьице, с завитыми локонами, потом остановился у прилавков с игрушечными машинками и выбрал себе большую железную дорогу, только подходя к кассе, я понял куда иду. Я иду к Кэт и подарки эти для ее детей – Скарлетт и… имя мальчика я забыл.
- Упакуйте мне их покрасивее, пожалуйста,- сказал я.

- Бэн,- голос Кэтлин дрогнул,- что ты здесь делаешь?- грубо. Будто я вторгаюсь на ее территорию и чего-то требую. Но я ведь не требую, я просто пришел отдать подарки.
- На двери написано «Счастливого всем Рождества»,- улыбнулся я,- у меня подарки для твоих детей, для Скарлетт и… Джона!
Надо же даже вспомнил его имя. Рядом с Кэтлин я не мог его не помнить.
- Не надо было.
- Объясни мне, пожалуйста, что происходит?
- Ничего. Ты просто пришел не вовремя. У нас тут семейные посиделки, только близкие друзья.
- Я ни на что и не рассчитываю. Просто возьми подарки и я пойду…
- В эту минуту в коридор вышел мужчина. Он был нашим с Кэт ровестником, но выглядел значительно старше. Седина в бороде и на висках придавала ему мужественной красоты и благородства. В его глазах блестели искорки. Рядом с ним появился мальчик, лет шести.
- Джон, иди в свою комнату!- резко сказала Кэтлин.
- Но, мама… сегодня же…
- Я сказала, живо!
- Бэн!- всплеснул руками Джеймс, проводив взглядом послушного сына,- ты не узнаешь меня, Бэн?
- Джеймс?- я даже стал заикаться от неожиданности,- да ладно! Никогда бы не подумал, что это за тебя замуж вышла Кэт. Она ведь говорила, что я тебя не знаю…
- А ты меня знаешь!- Джеймс похлопал меня по плечу и горячо пожал мою руку,- что на пороге стоим? Проходи! Тут все наши со школы!
- Кэт сказала семейный ужин…- пробормотал я.
Я не думал, что может быть так – а не наоборот. Это Джеймс безумно рад меня видеть, а Кэт стоит и сердито смотрит мне в глаза, будто я украл у нее что-то ценное.
- Кэт так сказала?- озадаченно протянул Джеймс.
- Да, я так сказала!- начала Кэт, раздраженно,- Бэн, не глупи!
- Я просто…
- Разувайся уже и проходи. Свой кусок моей рождественской идейки ты получишь.
Она устало улыбнулась и кивнула на комнату. Жест явно давал понять, что теперь мне уже нельзя уйти. Она прошла вперед.
- Не обращай на нее внимания, Бэн. Это нормально в ее положении.
- В ее положении?- глупо моргнул глазами я.
- Да. Мы ждем третьего…
Мне ничего не оставалось, как поздравить его и пройти в зал, где уже собралась толпа людей.
Я почти ничего не помню из того вечера. Даже кто там был. Помню только, как смотрел на Кэт и думал, что теперь все уже точно кончено. Что ее беременность окончательная точка невозможности наших отношений. Не то, чтобы раньше у меня была надежда…
Нет, как раз таки раньше у меня была надежда. А теперь ее не было.
В середине вечера в комнату проскользнули дети. Девочка в костюме Феи подбежала к Кэтлин.
- Это Скарлетт, Бэн… дочь. Скарлетт, сними эту маску, милая!- в ее голосе мне послышался какой-то испуг. Но чего она испугалась?
Она не сказала «наша с Джеймсом», не сказала она и «моя». Она как будто сознательно опустила местоимение. Вот только для чего? Эта маска на ней… в половину лица розовая с пушистыми перышками и золотистыми стразами. Вот Кэтлин она была бы в пору, а Скарлетт она еще большая. Но что не так с этой маской? Где я видел ее раньше?
Я должен вспомнить! Должен вспомнить! Ну же, Бэн!
- Бэн, ты о чем думаешь?- Кэтлин сама стянула с девочки маску и бросила ее подальше на стол,- Скарлетт хотела тебя поблагодарить за твой подарок. Скарлетт!
- Спасибо, я давно хотела такую куклу.
- Рад, что угодил,- я улыбнулся девочке и пожал ее ручку.
Дочка мало походила на Джеймса – она была вылитая Кэт. Такие же глаза цвета свежей зелени, тот же милый вздернутый кверху носик. Миленькие пухленькие щечки. Вот только волосы – не русые, как у Кэт, и не рыжие, как у Джеймса. Ее волосы были темными, почти черными…
Девочка еще раз пробормотала «спасибо» и убежала к другим детям.
- О чем задумался?- спросила Кэт.
- Я думаю, откуда у твоей дочери такие черные волосы.
- От бабушки. Цвет волос в точности как у матери Джеймса,- сказала Кэт,- пойдем, потанцуем.
- С удовольствием.
Мы закружились в медленном вальсе. Другие тоже встали в пары. А я все думал, почему Кэт соврала мне. Мать Джеймса я помнил очень хорошо. У нее были рыжие волосы. А вот у его отца… нет, этого я уже не помнил. Должно быть, Кэт попросту перепутала. Я хотел думать, что перепутала. Иначе… иначе я уже совсем ничего не понимал.

***

Я знал, что когда-нибудь она придет ко мне. Не знаю почему, но я точно это угадал. В тот день я даже отменил несколько запланированных интервью и съемок. Она позвонила в дверь и стояла на коврике за ней, неловко переминаясь с ноги на ногу. На ней была одета одежда, больше походившая на мешок, из которого только что высыпали картошку – даже цвет был таким же – светло коричневым. Ее светлые волосы были собраны в косу, которую Кэт заплела, наверное, еще утром, судя по тому, как она уже успела истрепаться и выбившиеся непослушные пряди лезли в глаза и локонами обрамляли ее худое, осунувшееся лицо.
Я, конечно, понимал, что она беременна и теперь должна носить подходящую одежду. Однако не понимал. Мэри тоже была беременна, но продолжала одеваться изысканно, элегантно подчеркивая свое положение. Кэтлин же, казалось, пыталась это скрыть, спрятавшись за бесформенное платье и еще более ужасный вытянутый жакет черного цвета.
Шел апрель месяц, а если точнее его двадцать пятое число. Кэт была не по погоде тепло одета. И вообще выглядела болезненно – опухшие глаза смогли рассказать мне гораздо больше, чем тысячи иных слов.
- Привет.
- Заходи,- вместо приветствия кивнул я, пропуская ее внутрь,- ты поругалась с Джеймсом.
- Да, но…
- У тебя это на лице написано. Что случилось…
- Да,- Кэт безнадежно махнула рукой.
- Когда-то ты сказала, что для дружбы годы не помеха…
- Он изменил мне,- не долго отнекиваясь, выдала Кэтлин и, пройдя в кухню, налила себе воды.
- Да?
- Да. Он сказал, что терпеть еще четыре или больше месяцев не в силах, поэтому снял в каком-то клубе какую-то... А еще добавил, что он не просил меня беременеть. И… что я сама виновата! Представляешь?
- Напьемся апельсинового сока?- сказал я.
- Пустишь пожить дня на четыре? Скарлетт и Джона я отвезла к маме, сама у нее остаться не могу. Джеймс быстро меня там найдет.
- Без проблем. Тем более, моя Мэри временно живет у матери.
- Все так сложно?
- Ну, как тебе сказать?- протянул я.- Она сама предложила, я согласился. Честно говоря, другого выхода у нас не было. Мы с ней целыми днями молчали. Просто смотрели друг на друга и молчали…
Кэтлин грустно вздохнула и села на стул. Я подошел к ней сзади и приобнял за плечи. Я подумал, что в ту минуту ей не хватало именно этого – просто человеческого участия. Я был прав. Кэтлин схватила мою руку как спасательный круг и, прижав к себе, тихо заплакала.
Я гладил ее по голове и шептал что-то утешительное.
- Вот скажи?- она вдруг запрокинула голову и посмотрела на меня,- мне вернуться к нему? Простить?
- Знаешь, Кэт. Я боялся именно этого вопроса. Во мне борются два человека: один – добропорядочный друг - говорит, что все у вас наладиться. Вы помиритесь. Джеймс не плохой человек. Все у вас будет, как раньше и даже лучше.
- А другой человек?
- А другой – оторви и выбрось - приказывает тебе развестись.
- И какой из них ты?
- Если бы я знал, Кэтлин, если бы я только знал…

Я смотрел на Кэт, на эту хрупкую девушку с таким большим, не вязавшимся с ней животом, по которому она с такой любовью гладила рукой, и терял последние остатки разума, здравого смысла, чести и совести. Я пытался отключить свое воображение, перестать думать о ней, как о женщине, но ничего не мог с собой поделать. Я хотел ее. Прямо сейчас и прямо здесь. Впиться губами в ее губы, застывшие в полу обиженной мимике. Сорвать с нее всю ее нелепую одежду. Прижать к себе, до боли сжать в своих объятьях, хрустнуть ее тоненькими пальчиками, которыми она по-детски наивно-невинно водила по странице читаемой книги. Беременность сделала ее красоту особенной - одухотворенность была во всех ее жестах. Но это было не важно. Я злился от того, что не могу даже коснуться ее. Безумная ярость охватывала меня при всяком взгляде на ее живот. Почему не я отец ее ребенка? Почему мне досталась Мэри, которая даже оценить не сможет того, что станет матерью?
Где ты раньше была, моя Кэт! В эту минуту я ненавидел все живое. Весь мир вокруг. Даже ее саму, за то, что она сейчас же не может быть моей, ненавидел ее ребенка, мешающего этому. Ненавидел Джеймса. Ненавидел время, которое забрало у меня возможность быть с Кэт.
Я хотел выпить ее всю, как просто стакан дорого вина. Сладкую. Незабываемую. Любимую. Мою и только мою - хоть мир и будет кричать на каждом шаге - «ложь»...
Кэтлин почувствовала мой взгляд и оторвалась от книги.
- Ты чего?- спросила она с искренним непониманием.
- Я пойду,- хрипло сказал я.
- Куда? Ночь уже.
- Вот именно,- буркнул я,- буду очень поздно. Можешь меня не дожидаться.
- Бэн, что происходит? Ты никуда не собирался и тебе никто не звонил, куда ты уходишь?
Простая причина «подышать воздухом» вряд ли теперь устроила Кэт или мисс Паркер в  ней?
- Я в магазин схожу. Хочется чего-нить слабоалкогольного глотнуть. Тебе что-нибудь купить?
- Яблочного сока,- Кэт успокоилась и снова погрузилась в чтение. Эх, глупенькая... Если бы ты знала, что сейчас творится у меня в голове, что мой ненормальный мозг делает в своем воображении с твоим телом - ты бы кажется не была так спокойна.
Я резко поднялся и выбежал на улицу. В воздухе, пропитанном дождем, висело какое-то напряжение. Дышать было совсем нечем. Ни в квартире, ни здесь... По моей спине пробежался озноб. Я попытался успокоиться и сделать несколько глубоких вздохов. Помогло. Я огляделся и пошел через дорогу к магазину.
Яркой вспышкой ударила в сознание боль. Боль... боль... вокруг везде - одна сплошная боль. В каждом движении и вдохе...
«Все кончено» - подумал я и еще отстранено - «неужели так приходит смерть».
Ее мерзкое гнилое дыхание было у самого моего лица - гарью, копотью, бензином и болью...
Вдруг все исчезло. Ничего уже не болело... И мысли постепенно теряли свои очертания. Мне не о чем было думать. Все было не важным.
Чернота перед глазами стала светлеть, наполняться белым и вот - перед глазами проступил белый, длинный коридор...
«Только... Кэтлин»... - выдавил из себя я. Ее имя отозвалось в моем теле пульсирующей резкой болью. Лишь на несколько мгновений.
- Кэтлин,- повторил я. Все пролетало мимо, мысли расползались на мельчайшие фонемные символы.
Я больше ничего не понимал. Только свет впереди, который звал меня. Звал настойчиво и непреклонно. Звал вперед, к счастью, к любви, к покою...




____
П.С. Продолжение возможно. Если попросите. Правда, не уверена.
Спасибо, что дочитали этот рассказ до конца. Большая просьба - оставьте отзыв.
В написанный любым автором любой рассказ ложиться частичка его души - это невообразимо много. И написать пару строчек в ответ - гораздо легче.
С теплом, Ваш автор
____