Криптония. Часть первая

Во времена электропринцесс и электррыцарей, во дни когда ещё не изобрёл Великий Тлоб свою машину по поеданию планет, звёзд, чёрных дыр, да и просто всяких космических недоразумений, довелось мне повстречать в цинюрии – заметьте, единственной в созвездии Глабака - величественного нейродийца, всего орденами да медалями завешанного. Имя его, увы, не поддаётся никакому рациональному описанию, ибо язык нейродийцев настолько быстр и запутан, а имена настолько неоабстрогированы и сложны, что нельзя записать или произнести их не на одном языке вселенной, кроме  нейрийского. Поначалу разговор с моим новым знакомым щёл из рук вон плохо: трепиальный переводчик заклинило на самом интересном месте и вместо того, чтобы читать на подсвеченном дисплее речь нейродийца, пришлось мне разбирать тысячи писков и миллионы рукоплесканий, гласящих о чём-то чрезвычайно важном, но, когда наконец, синтезированный модуль в действие прищёл, и лампочка красная загорелась, и символы мне понятные на экран начали выводиться, понял я, что рассказывал он о жёнах своих бесчисленных и детях прекрасных, во всём походивших на отца. Брюхастик, а именно так я назвал своего нового друга, во многом походил на многих нерайдицев, но имел часть среднюю, титаном обклеенную и уроновым клеем смазанную просто огромных размеров. Признаться, все нейродийцы по существу своему, были жуткими обжорами и выпивалами, отчего в процессе эволюции отрастили большущий живот, (именуемый также трудовая электромозоль) а так как имели чип центральный от антиполя питаемый, то есть от всего, чего не существует, не знали меры себе. Поэтому порой наедались так, что брюхо титановое распухало, руки безпальцевые опускались, а голова кабачкобразная на бок ложилась. Поэтому, имя Брюхастик здесь вполне оправдано, и да простят меня все нейродийцы за хамство моё великое. Кстати о кабачках. Кабачок, в данном случае, – это вовсе не овощ, каким привыкли видеть его все мягкотелесные и бесцветные, это Конденсатор антиполийных батарей, армотизирующий чётные орбиты круга. И естественно имеющий форму кабачка. К такому выводу пришёл Совет Вселенной на третьей по счёту конференции по межгалактической коммуникации, где планету Земля представлял Механизмус – робот беспроводной, от космического вай-фая питаемый - решено было упростить многие названия, дабы не путать алгоритмы в думалках заложенные. Так было принято Счётчик галактических мили секунд, отображаемый на электро, про, атомо, или просто дисплее – часами назвать, а сам результат отображения - временем. Переименовали также понятие Возбуждающе-ускоряюще-головотеряющую, делающую неймоверно счастливым формулу, не имеющую решений - просто в любовь. Но особое место в этой конференции имел вопрос о красоте, ибо первая вселенская красавица – Мисс Белоснежная с планеты Блестяшковой, долгое время не могла понять изречений инопланетных, гласящих – «О моя Клапаносжимающая», или « Чипообразная, алмазной пылью намазанная», или «Трумбука бубастая». Обижалась Белоснежная ужасно на изречения сии  и, наконец, не  выдержав комплимента с планеты Труф – « О свет алюминеевой дыры нашей» пожаловалась Грифу Ленивому с планеты Бедные Электрописатели, на горе своё. Написал он гневное письмо Игорю Владимировичу с кучей ошибок межгалактических потому, что неграмотен был по лени своей. Но бравый Игорь Владимирович, или, как называли его в народе, Ютикс, был занят, сражаясь с некой бякой инопланетной, настолько сильной, что способна была  плевком одним самый мощный экран расколоть. Но сколько бы не  плевалась она серной кислотой, из вескяных жил черпаемой, сколько бы не колола своей маленькой шпажкой электроимпульсной,  победил её наконец Ютикс и, распилив на три квадратные части, отправил на переплавку. Вскоре же,  отослал капсулу видеобращенческую с кинопосланием на конференцию межгалактическую, где вес среди вельмож разнопланетных имел наивысший, и где, после недолгих споров, было решено слово Красота ввести, и корону Белоснежной переделать, дабы вместо надписи «Бесчисленные атомы в атомах» написать просто Красавица.

Но давайте уделим внимание нейродийцу или как мы его назвали – Брюхастик. Был он микроскопического роста, едва превышающего человеческий дюйм, с голосом тонким, писклявым, порой даже жутко противным, с пузом настолько большим, что едва был виден он сам. Благо, что передвигались все нейродийцы посредством телепортации и к их великому счастью не знали проблем с перемещениями, в чём им могут позавидовать злостные, безногие паровые гусеницы с отвратительной планеты Гнусь. Да, впрочем, они всем завидуют, даже безмозглым анчоусам с планеты Земля. Ах, да, Брюхастик. Поведал он мне историю планеты своей – Криптонии, на которой был сделан, программным кодом обработан и выпущен в железной упаковке, пока не настала нужда вскрыть её, и кнопку включения активировать.

- Криптония была крайне необычной планетой, ибо имела массу настолько огромную, что даже невидимые пласты космические не могли удержать её. Поэтому, так и падала Криптония всё ниже и ниже в бескрайние просторы космоса, иногда притягиваемая чёрными дырами, иными планетами или огромными звёздами… Одиноки были нейродийцы, падали они вниз с огромной скоростью и не видели никакой жизни, кроме своей, уже целую вечность - тут Брюхастик всхлипнул и покатились капельки по его огромному брюху, защекотали пластинки титановые, распухло пузо, урановым клеем смазанное, и прекратился писклявый плач его так же быстро, как и начался.

 - Наша планета, продолжал он, состоит из кремания - ценнейшего вещества на земле. Но кому нужна такая тяжесть и столько возни дабы её заполучить? Отчаялись мы совсем. Правитель наш, уж удумал жизнь свою закончить, воды из элеткроскважины испив, начал он ржавчиной покрываться, да прибежали лекари со шприцами филийными и спасли короля. Правда… - тут Брюхастик вздохнул - пришлось ему отверстие одно запаять, дабы он воду больше не пил. А чтобы разговаривать смог, приделали ему синтезатор речи, что импульсные заряды центрального чипа в звуки преобразовывает. Так и падали мы, пока конструктор наш Шумяшка, не предложил от планеты часть отрезать, дабы полярность её изменить и траекторию исправить. Ибо, как объяснял он, если полетим дугой, по теории вероятности, найдём больше космической жизни и, авось, помогут нам. Но король, будучи расстроен, что придётся распилить планету дорогущую, пару раз пикнул и один раз глухим стоном протянул. На том и порешели. «Не нравится ему сей подход». Пришлось Шушяшке о другой идеи задуматься. Думал он, думал, антиполийные извилины распрямлял, синхронизировал алгоритмы бессчетные и вскоре, по прошествию двадцати лет, предложил королю преинтереснейшую вещь. Король же, выслушав его, встал да как пикнул, что стёкла из дворцовых окон повылетали. Начали нейродийцы в скором времени огромные ямы рыть, а на самой  глубине их вышки бурильные строить. Да не просто вышки, а с алмазным наконечником, из сокровищницы самого короля позаимствованных. Ибо  в дефиците у нас алмазоиды, понимаете? - повернув своё брюхо, спросил нейродиец.

 - Идея-то была проста. Внедрить в планету палу балок, которыми можно было управлять, тем самым, передвигая планету. Наподобие летающего жука, который раскрывает крылья. Теперь счастье нам стало, ибо научились мы поворачивать, тормозить и что самое главное, останавливаться. Завидев неизвестную планету, главный штурман Рубоносец, весь наградами бесчисленными обвешанный, передавал импульс тончайший по нейропроводам прямо вниз констуктору Шумяшке, который нажимал одну из трёх кнопок:  вперёд, назад и направо – пояснил Брюхастик.

- Приближаясь к планете, опускали мы космонавтов обученных, чтобы с местным населением связь наладить. Иногда попадались нам племена весьма дикие, например электрботов или злостных автоматов, которые камнями артиллерийскими кидаются и обшивку корабля нашего величественного портят! – закричал Брюхастик и ударил маленьким кулачком по столу.

На минуту в цинюрии все притихли и с удивлением посмотрели на бравого нейродийца, от удара которого стол немного прогнулся. Но Брюхастик даже вида не подал.

-  О чём это я, поднимая тоненькую шею из-за большого живота – спросил он. Ах, да, племена… Были, конечно, и высокоразвитые, и среднеразвитые, и плохо развитые, и неразвиторазвитые, даже развитые были! – Крикнул Брюхастик, от чего какой-то Ксеппонимапанис прищюрил свой единственный глаз.

- Повстречали мы огромное количество разнообразных цивилизаций, узнали о истории их неповторимой, научились технологиям биполярым и клинейным, но наибольшую ценность досталась нам на планете Чёс, ибо торговала она книгами древними, бескрайними знаниями наполненных. Начитались мы книжек умных, поняли, что есмь рынок, прибыль и доход, поняли, что туризм – дело хорошее, а сувениры из кремания – подарок неоценимый.  И зажилось нам тогда, лучше некуда! Продавали мы другим народам по крупице креманий свой, собирали вещества неустойчивые, материи неисследованные и животных самых невиданных. Открывали на планете зоопарки и библиотеки, воздвигали рынки всеобъемлющие и всепродающие, туристические зоны под любой климат межгалактический приспособленные, ибо могли вокруг звезды любой вечность крутится, целые сети музеев, в которых, под медными колпаками, можно было рассмотреть самый мельчайший атом, целые ландшафты отдали мы под сувенирные магазины, даже королю на радость рот отпаяли и синтезатор речи, так ему ненавистный, сняли и на полочку вольфрамовую в центре музея положили. Словом, из планеты вечно падающей вниз, стали мы Курортом вселенского масштаба -  для одних, неиссякаемым источником знаний для других, и, конечно же, бесконечным рынком для третьих! – Заявил Брюхастик и залез на стол, на котором принялся танцевать и петь. Что-то на нейрийском, я не знаю.

-А? Что? Почему я сейчас в дешёвой цинюрии и пью радийное пиво пятой пробы? – Тут он немного успокоился, снова сел за стол и продолжил.

- А вот почему: