Криптония. Часть вторая

- По прошествии ста лет, решили мы на Криптонии, ставшей курортом межгалактическим, возвести вышку величественную: высокочастотную, космически-грозовые вспышки пропускающую, из кремания чистейшего изготовленную! Да так, чтобы эхоимпульсы, обратным кодом обработанные и  кодирование неалгоритмичное имеющие, не в одном направлении посылать, а в нескольких. А сигналы сами, от планет и звёзд отражающиеся, усилить антиредукцией и дальнейшим слиянием межпоточным, дабы радиус, путём рефлекции, расширить. Словом, всем вышкам - вышка! Строили её умнейшие и брюхастейшие нейродийцы, каких только найти смогли. Урановым клеем они вышку высокочастотную мазали, креманиевыми блоками обкладывали, провода рекомбинированные меж титановых крышечек проводили, даже в космос вывели спутник брюхастый, который команды посылал. На вершину же поставили сферу с плазменным спектром, что на Никарии приобрели. Не то, чтобы совсем брюхастая, а стало быть, и по-нейродийски красивая, но эхоимпульсы посылала, что надо.

- Рук…рухпк…рукхкфп…- послышалось писклявое, не свойственное ни одному нейродийцу, хрипение.

 - Закажите мне что-нибудь - вдруг вывелось у меня на экране -  а то я с голоду пухну и говорить более не в состоянии.

При этих словах нейродиец опустил руки и скорчил мученическую гримасу. Пришлось поднять трёхпалую конечность и поманить пальцем какого газофила прозрачного, около стойки вьющегося. Небольшое облачко с длинными щупальцам записало заказ, оторвало листок и кинуло внутрь. «Большая тарелка жвачных менян» медленно ловировала между мелчайшими разрядами его желудка и наконец спустившмсь превратилось в желанное блюдо. Через секунду оно уже было на столе.

Во, так гораздо лучше,- сказал Брюхастик, ползая по пояс в тарелке со жвачными менятами.

- Руководил сим проектом конструктор Локатроник - продолжил он. - Поэтому построили радиовышку как-раз во время. Но вы же понимаете, если бы проектом руководил трудоголик по-натуре, вроде меня, построили мы бы её раза в два быстрее! - Прочавкал Брюхастик, забивая рот менянами. Одна их них выпрыгнула из тарелки, и с истерическими криками «караул!», «анархия!», попыталась скрыться, но бравый нейродиец метким выстрелом прекратил её страдания. На экране появилась межпланетная брань, которой даже в глабакской цинюрии врядли услышишь.

Не дожарили – кончил Брюхастик и снова залез в жвачную тарелку.

- Как бы то ни было, открыли мы вышку к столетию курорта криптонийского -продолжил он. – Звучали маршы и гимны на всех планетах разноядерных, песни наши патриотические долетали аж до самых явтьюнов (которые, так сказать, тоже вышку имели, но только для приёма), возгласы наши величественные в каждый дом и самый глубокий бункер космический проникали, межгалактические спутники, что на проатомных ножках движутся, и то наш сигнал слышали! В перерывах, когда музыка прекраснейшая сменялась паузой мимолётной, говорили мы о планете своей и курортах разнообразнейших, о сувенирах дорогих и блестящих, об аттракционах гидровакуумных, которые мы до других планет протянули и название им дали – нейродийские коловратные гонки. Но суть вышки нашей, как вы уже догадались, была лишь одна – электрореклама и антипропаганда, существующая на фоне песен, гимнов и военных маршей. С того момента прошло около года, когда решено было планету нашу закрыть от посторонних глаз, ибо слишком много туристов межгалактических прилетало, слишком много мусора они после себя оставляли, надоело вконец с каждым узкополярным фотографироваться и комплименты про наше брюхо, отъетое  веками, выслушивать. Больше всего доставалось нам от жаберных турпинейцев, которые до того обнаглели, что корни свои в креманийскую почву пустили и сказали, что тут с создания вселенной растут и никуда, извините, не съедут. Решено было закрыть Криптонию и порядок навести. Собрали мы всю гадость от туристов оставленную, вырвали турпинейцев с корнем и номера гостиничные, наконец, ультразвуком прочистили. Когда готовы мы были, приказал наш король дать импульс от вышки такой силы, чтобы космос бескрайний два раза обернуть и на Криптонию вернуться. Хотел он туристов повидать, чвякишей, так приятно побрякивающих в кармане, побольше получить и в славе бескрайне вселенской побултыхаться. Локатроник же, сказал, что невозможно вышку включить, пока испытания не закончены, что может последовать взрыв дистокабеля, и планета вся без средств связи останется. Появился тут и Орунис, который, едва войдя во дворец, заорал, что нельзя космос бескрайний обойти, тем более два раза! Приходили к королю и братья Филосфоры, на батарейках человеческих работающие, ибо древние они были, как незнамо что. Промолвились они королю, что космос не изведан ещё и кто знает, каких гостей призовёт сферическая вышка. Но не слушал король речей их орущих и неймоверно писклявых. Приказал усилить импульс посредством антиматерии и запустить рекламу как можно дальше от планеты своей.

В назначенный день собрались все нейродийцы около вышки величественной, ибо кто это видывал, эхоимпульс квадротронный силы? Нажал Локатроник на кнопку красную, заскрипела вышка, заискрились провода неоновым светом, засветилась сфера ярким светом солнечным, прогнулись опоры креманиевые, урановым клеем смазанные, повылетали гвозди ртутные, молотом бикрейным забитые, и упала вышка, задавив добрую часть нейродийского народа. Разозлися тогда король, приказал всех на кол из кремания сделанный посадить, и на срочную диету отправить, ибо это страшный позор был – худой нейродиец. Но не слушал его никто, а лишь Паяльбус, подойдя к королю, уж хотел рот снова запаять и самого его на диету отправить, да тот уже сам всё сделал. Даже к цепи себя приковал и блюдечко с молоком поставил – в знак извинения и смирения великого. Но поздно было уже.

Заплакал Брюхастик и голову свою маленькую на живот огромнейший, словно на подушку, положил. Даже меняны есть перестал.

- Остались мы без телефонных узлов, без вышки и без малейшего понятия, когда увидим мы туристов снова, ибо, как и предсказывал Локатроник, повредил импульс все узлы балочные и опорочные, что планету двигали, застопорив механизмы тончайшие и толстейшие. Сломалось великое творение Шумяшки. Поглотила его тотчас космодепрессия и неопессимиз тяжёлой степени, не выдержал он и воды, из колодца испив, умер. Предварительно ржавчиной покрывшись и со всей роднёй, как это принято у нас, попрощавшись умер. Заколотили мы гроб шарообразный да в землю закопали. Остались мы без великого конструктора, без связи и без туристов, которых мы так любили, так любили! – Кричал Брюхастик, вытягивая руки к потолку.

Наступила долгая пауза. Брюхастик уселся на дно тарелки и стал медленно загибать пальцы.

- Двадцать два. Нет. Двадцать три. Двадцать дней с момента прилёта и три дня на момент распила. Как же так. Нет. Я же счёт времени потерял. Тогда скорее двадцать два. Но на шарообразный гроб нужно как минимум три миллисекунды. Нет, я слишком категоричен. Так нельзя. Да, и причём тут распил. А если он был позже? Значит возможно. Время-то исчезло. Да. Значит точно двадцать три. Точно, двадцать три! Двадцать три секунды счастья и передумий всяческих! –  наконец высветилось на экране.

Разве я не говорил? – спросил Брюхастик, уловив мой пустой взгляд.

- Объясняю. После великого разрушения башни наступил период всеобщих раздумий и скорби, который длился двадцать три секунды. Много тогда полегло нейродийцев: кто от мук философских к вечному одиночеству ведущий, кто от стресса ожиданий, башней высокочастотной не оправдавшей, кто воды из злосчастного колодца черпаемой, к которому выстроилась длинная очередь… По прошествию же секунд этих, далеко за горизонтом, показались огни ярчайшие. Чем ближе приближались они, тем больше становились. Присмотрелись мы внимательней и оказалось, что один огонёк величиной примерно со всю планету. А корабль космический, на котором этих огней было бесчисленное множество, над нами завис. В ту же секунду открылся люк неописуемых размеров, опустилась на нас лапа крючкообрзная, впилась своими когтями в почву креманиевую и что есть силы дёрнула вверх. Не успели мы очухаться, как оказались в кромешной тьме. Подумали, что смерть за нами пришла, что погибли мы все от напасти неизвестной, как вдруг зажглись ламы платоидные, осветили брюхи наши величественные, показались нам стены корабля железного и решётка лазерная, в которой наша планета парила и  сквозь которую свет щёл. Поняли мы тогда, что оказались внутри корабля огромного, что над нами завис и хватолапу свою, о которой я только в легендах слышал, на нас направил. Испугались, забегали, закричали! Потому что лишь один корабль во вселенной обладал размерами такими - Победосный Репьян во главе с грозой всех космических дыр и солнц – Гасбаком.

- Перепугались мы все и разбежались по домам. Семью свою засунул я в чулан, в котором было места весьма достаточно для всех, но из-за брюха предательского: объёмного и тяжёлого, пришлось мне довольствоваться пледом пуховым под кроватью пружинной. Долго лежал или мало, не знаю. Но наскучило мне. Пузо в конец затекло, да и руки сводить начало. Стал я потихоньку плед-то стаскивать и подглядывать, не произошло ли чего. Вскоре  вылез из-под кровати, и с пледом на спине, панцырем защитно-маскировочным мне служившим, медленно подполз к замочной скважине. Тишина. Звукосининицы поют, калатунодятелы в креманиевые деревья постукивают – благодать. Вдалеке можно было разглядеть поломанную башню, а за ней, немного повыше, светила огромная лампа. Уж решился я, наконец, дверь открыть, что бы получше поглядеть, как застыл в изумлении. Вдалеке, наша поломанная башня, выпрямившись, стала словно расти и тянуться к небу. Тросы натянулись, провода лопаться начали, а сфера подпрыгнула резко и неожиданно, да и взлетела наверх. А башня, словно реактивная ракета, внезапно стартовала и улетела в космос. Вернее, не в космос, а в пустошь корабля гасбакского. У меня, признаюсь, тогда началась икота от увиденного. Может башни и летают подобно ракетам или существам живым, но точно уж не на Криптонии! Отощёл я от двери металлической, запрыгнул под кровать и давай дрожать. Страшно было, аж сил нет! Но любопытству нейродийскому, как вы знаете, нет предела, поэтому скоро я оказался около щёлки во второй раз. Также подполз, аккуратно глаз приставил, правда, дрожал теперь, что аж пузо побрякивало. Посмотрел я и удивился пуще прежнего. Рядом не было ни соседнего дома, ни моторельсов транспортических, ни лужайки моей. Везде голая криптонийская земля. Испугался, закричал и только хотел под кровать прыгнуть, как засвистело в ушах, загудело в стёклах, оторвалась крыша дома моего и унесло меня наверх. Пролетел я полном ужасе и неведении всего пару секунд, пока не скрылась планета за спиной моей и не показалась вдалеке огромная труба всезасасывающая. Влетел я в неё, несколько раз ударился о толстую стенку, перелетел пару изгибов и оказался в прямом тоннеле, с красной рамкой посередине. Зажглась она ярким светом и тутже потухла, словно и не было её. Разверлась тогда тьма и показались ещё два туннеля, в одном из которых пустота чернеющая, а в другом - шестерёнки острые, переламывающие всё подряд. Ну, а я что? Закрыл глаза и сильнее сжал мягкий плед. Оставалось всего пару километров, когда мощный поток воздуха толкнул меня, вырвал плед, что ещё моей праймобабушкой соткан был, и унёс его к шестерням, которые безжалостно его и перемололи. А меня подкинуло и понёсся я в другую сторону. Дальше помню лишь: длинный спуск вниз, свист в ушах, маленький пучок света впереди и небольшой толчок.