Фройлен Игры разума - 4

Сильно пахло опилками. Он с трудом разлепил глаза и попытался осмотреться вокруг. Солнце пробивалась сквозь щели  тонкими лучиками, в которых неспешно плыла пыль. Птичий щебет, приглушенный стенами, собачий лай, отголоски мычания коров -все это говорило о том, что он где-то за городом, скорее всего на какой нибудь ферме. Ощупав себя руками, он понял, что одет в линялые джинсы и нечто похожее на футболку. На ногах были обычные кроссовки, (Точно! Он же сам их себе купил на прошлой неделе). Встряхнув головой, он снова закрыл глаза и перед ним всего за один миг пронеслись образы: белый трон,он сам в ошейнике, наручники и тиски, красные женские туфли и ощущение полной власти над незнакомым женским телом.Видение было настолько реальным  что он опять потряс головой, чтобы убедиться, что это -лишь призрак, видение, не более того.
Он осторожно встал и решил исследовать помещение на предмет выхода. Потолок у сарая был невысокий и ему приходилось слегка нагибаться. Чуть правее себя он увидел дверь, обычную деревянную дверь с полуотвалившейся ручкой. Тем не менее, когда он потянул за нее, она смогла выполнить свое предназначение и,с легким скрипом, открылась. Яркое солнце ударило ему прямо в глаза и он зажмурился, щурясь от наслаждения светом и теплом. Было странно просто идти по мягкой утоптанной тропинке, странно видеть вокруг солнце и траву, странно ощущать свободу тела. Хотя местность вокруг не была ему знакома. То, что это ферма - он уже понял. Невдалеке он увидел несколько строений, похожих на коровники, теплый ветер щедро разносил вокруг запах навоза и скошенной травы. Мир был полон блаженства и спокойствия. Чувство голода, почти забытое им, вдруг ясно дало о себе знать, сведя желудок нешуточной болью. В поисках еды он направился в сторону строений.
   Строения оказались не только коровниками, но и свинарниками. Хотя, вопреки его ожиданиям, пахло там вполне сносно. Заглянув в пару из них, он заметил много оборудования : автоматические доилки, мини-тракторы, и прочую сельскохозяйственную атрибутику. Людей он не заметил. Обойдя так 4 или 5 строений он увидел небольшой домик,расположенный чуть в стороне от остальных зданий, похожий на обычный жилой. Оттуда доносилось женское пение, даже не пение, а мурлыкание, так обычно делают женщины, когда стряпают или занимаются по хозяйству с удовольствием. Он постучал в дверь и вошел, едва не стукнувшись о низкий косяк двери. На небольшой кухне пышнотелая фройлен (почему фройлен?! Но именно так ее хотелось назвать), одетая в белую блузку, то и дело сползающую с полных плечей, и длинную клетчатую юбку, повязанную поверх белым передником с кружевами, месила тесто на большом  и широком столе. Полные руки, обсыпанные мукой, мастерски управлялись с тестом, ласково, но твердо превращая его в будущий пирог. Она обернулась на его стук и приветливо улыбнулась. Что-то неуловимо знакомое было в ней, в ее улыбке, плечах, глазах. Но что, он так и не вспомнил.
-Здравствуйте,  -сказал он, проходя в кухню. У вас так вкусно пахнет. а я очень голоден. вы могли меня накормить?
-Привет. - просто и по-русски ответила она.- Проходи. Если подождешь  минут 10, пока я закончу с тестом, то смогу накормить тебя. Борщ любишь?
-Да я сейчас что угодно бы съел,- улыбаясь ответил он.-Подожду, конечно!
Она  продолжила свою работу. Увесистый комок светло-желтого теста подчинялся ее рукам мягко и податливо. Когда она собирала тесто с краев, ей приходилось ниже наклоняться над столом, и он смог с удовольствием наблюдать, как в такт с ее движениями колышется ее грудь, не стесненная ничем, кроме кружевной блузы и его пристального взгляда. Иногда ему удавалось разглядеть ее сосок, который становилось видно из-за широковатого ворота, то и дело сползающего ей на плечи. руки у нее были в муке и она не хотела ею пачкать одежду, поэтому не поправляла блузку, не замечая как взгляд незнакомца становился чуть более пристальным и даже страждущим.
Наконец , тесто было спрятано под пленку и укутано полотенцем.Она убрала со стола остатки муки и стала вытирать стол, чтобы накрыть к обеду. Случайно она задела его локтем, а он не спешил отстраниться. Она пахла хлебом и молоком, так ему показалось. "Все, жрать хочу!"-подумал он и обрадовался запаху, шедшему от тарелки, с которой она направлялась от плиты к нему.  Глубокая и  глиняная , она  до краев была ароматным варевом, и поставлена перед ним. Ему выдали обычную столовую ложку. Он поторопился начать есть, и , обжегшись, стал дуть в тарелку, пытаясь остудить еду.
Она засмеялась и сказала:
- Спускайся с небес, господин!
Он едва не подавился, услышав эти слова. Но так и не смог вспомнить, почему они так его поразили. Но есть хотелось очень сильно, и он не стал заморачиваться. Тем более, что еда была вкусная. Щедро приправив борщ сметаной и зеленью, он взял на столе широкий ломоть белого хлеба и с удовольствием стал есть. Женщина продолжила свою работу.
 Начинкой для пирогов должны были стать персики. Нежно-розовые, покрытие легким пушком, они лежали целой грудой на блюде,  помытые только что. Она брала каждый персик в руку, тонко надрезая ножом по ложбинке, освобождала плод от косточки и снова складывала теперь уже половинки на другое блюдо. аромат поплыл по кухне, перебивая все остальные запахи. Она взяла одну половинку и надкусила ее. В это момент он почувствовал, как напрягся желанием его член. А она продолжала беззаботно доедать спелый фрукт. Он все еще ел свой борщ, а женщина стала делать свои дела дальше. Не найдя нужной ей вещи в нижних шкафах (когда она нагибалась, он старался закрывать глаза, чтобы не  замечать её округлостей), она поставила почти рядом с ним табуретку и полезла на самый верх. Её юбка поднялась, обнажая  крепкую лодыжку  и смешные вязанные тапки. В этот момент табуретка пошатнулась и она  стала падать на него прямо сверху вниз. Он успел поймать ее и удержать равновесие, крепко обхватив руками ее ноги. Большая часть его рук оказалась у нее под юбкой и он снова почувствовал мощный призыв плоти. Она засмеялась, и стала спускаться вниз, держа в руках древнюю кофемолку с длинной ручкой.
 -Вот бы я грохнулась, если бы не Вы!- смеясь, сказала она. И вдруг так посмотрела на него, что ему было бы впору покраснеть.
Засыпав в жерло машинки крупный сахарный песок она стала с усилием крутить ручку, проворачивая ее слева направо.Каждый поворот ее руки  ритмично колыхал ее грудь, и он как завороженный смотрел на это, не отрываясь. Мерный скрип сахара в жернове, колыхание груди, белые полные руки - все это гипнотизировало его и он встряхнул головой, чтобы снять это наваждение.
Снова было извлечено тесто и вывалено на густо посыпанный мукой стол. Разравнивая пласт скалкой, она почти касалась грудью теста  и он представил себе, что она делает это голышом, врезаясь плотным зовущим соском в нежную ноздреватую массу. Воображение сыграло с ним злую шутку, потому что эрекция стала очевидной и требовательной.
Она потянулась за персиками , но не удержала большого блюда, и сочные половинки, теперь напоминающие ему никак не плоды дерева, посыпались ему на колени. Она ойкнула и  бросилась их собирать, нечаянно касаясь его в самом чувствительном месте. Ее руки были обсыпаны мукой и теперь, кроме сока персиков, по его джинсам была размазана мука вперемешку с остатками теста. Он схватил ее за руку:
- Ну ты даешь!ты зачем меня так испачкала? Я как теперь выйти смогу?А?
- Да ты не переживай, сейчас все ототрем. А если что. то я быстро постираю,  - сказала она, все еще пытаясь оттертеть тесто практически с его возбужденного члена.
-Да ладно, я сам, - сказал он, поднимаясь с табурета. Они оказались лицом к лицу, правда она смотрела на него снизу вверх. В этот момент он перестал думать и впился поцелуем в ее рот. Не успев даже ахнуть, она ощутила требовательный напор его рук, скользнувших к ней за вырез блузки.И попыталась вырваться от него, но он крепко прижал ее своим телом к столу. Она смешно держала руки вверх, потому что все еще боялась запачкать одежду мукой. И он воспользовался этим. Беспрепятственно стянув великоватую блузку ей под пышную грудь, он обхватил руками обе груди одновременно, и с наслаждением стал делать с ними то, что она не так давно делала с тестом, не обращая внимания на  слабые женские  протесты. А когда понял, что протесты прекратились вовсе и она податливо отвечает на его ласки, он повернул ее и мягко наклонил на раскатанным тестом. Поглаживая рукой ее спину он заставил ее прогнуться в сладком вздохе  и ее отвердевшие соски отпечатали на тесте замысловатые звездочки.
-Ух ты, - сказал он, -Красота-то какая! - и двумя руками задрал долгополую юбку ей на поясницу. Под юбкой ничего, кроме белого гладкого тела, не было. Он снова наклонил ее к тесту, и рисунок умножился ровно на два отпечатка.
-Порисуем, - сказал он самому себе, и не ожидая согласия от нее, провел руками между ее ног. Женщина была возбуждена, иначе как можно было расценить ее частое дыхание, вздрагивающую от его прикосновений поясницу и жесткость напряженных в истоме сосков?!
-Хочешь меня? - Слегка прикусывая ее мочку уха, тихо спросил он.
-Да - только и смогла выдохнуть женщина.
Он не спешил. Медленно, слегка надавливая на ее спину, он то прикасался к ней, то отстранялся, не проникая глубоко, сладострастно оттягивая момент полного погружения. Ее волосы рассыпались по плечам, и он подхватил их руками, чтобы они не испачкались в соке персиков  и муке. Взяв ее за волосы, он понял. что миг настал, и с наслаждением вошел полностью.Она отвечала ему всем телом, подчиняясь его ритму и впечатывая свое вожделение десятками  оттисков своих сосков на тесте. Ее грудь испачкалась в муке и персиковом соке и ему захотелось ощутить ее вкус во рту. Но он уже не мог остановиться, и постепенно ускоряя ритм, неизбежно шел к яркому финалу, когда почувствовал, как сокращаются в сладких конвульсиях ее и его тело, наполняя друг друга эйфорией и сытостью.