Первый раз

Полупрозрачная ткань занавесок тоненькой сеткой  отгораживала их от внешнего мира.  Ему заложило уши от грохота собственного сердца, и он отчаянно пытался избавиться от внезапной глухоты, натирая уши  пальцами. Это немного помогало, но не снимало общей нервозности.
Ощущение Первого Раза снова и снова накатывало на него и поднимало полузабытые юношеские страхи: Как все произойдет? Сможет ли он? Понравится ли ей? Понравится ли ему? А вдруг все будет так плохо, что он не сможет, и что тогда?
  Тем не менее, время неумолимо тикало, и он, наконец, услышал, как прекратился звук льющейся воды в ванной.
«Интересно, а что думает сейчас она?» - про себя вопрошал он, не зная, куда разложить всю ту атрибутику, которую он приготовил к предстоящему Священнодействию.
Он услышал стук ее каблуков и обернулся к ней.
Так странно было видеть ее на расстоянии вытянутой руки, полуодетую, бледную. Дрожащими пальцами она теребила какую-то безделушку на груди. Тихонько позвякивали браслеты на руках. Было очень заметно, что и для нее этот момент напряженный и даже страшный. Она не могла поднять на него глаза и что-либо сказать, просто стояла возле дверного проема, слегка облокотившись и скрестив руки на груди. Потом бросила взгляд на все те штуки, которые он хаотично разложил на краю большой постели с коваными спинками, и яркая краска стыда залила ее щеки, и даже плечи, и грудь. Она стремительно развернулась  к выходу. Но он успел удержать ее за плечи. Снова навалилась глухота, и он не слышал, что она говорила. Он только наблюдал за шевелением ее губ и понимал, что уже не сможет остановиться. Она попыталась высвободить свои руки, но он не отпускал ее, продолжая, как завороженный, смотреть ей прямо в глаза. Потом легко усадил ее на край кровати, встал на колени возле нее, и  с трудом разжал свои руки, отпуская. Он не мог произнести ни слова. Только дышать стал чаще и глубже. Губы пересохли. Шум в ушах все еще был единственным, что он слышал. Он опустил глаза и увидел ее колени, обтянутые чулками. Ему захотелось провести пальцем по шелковистой поверхности. Он прикоснулся руками к ее ногам, очерчивая полноту икр, спускаясь к ее ярким туфлям. Почувствовал ее напряжение и скованность, и вдруг понял, что больше не боится делать то, зачем они сюда пришли. Он рассмеялся и поднял на нее глаза.
- Поиграем, а? – легко выдохнул он и ладонью погладил ее щеку, спускаясь к плечу заправил за ухо выбивавшуюся прядку ее волос, и, уже вставая с колен, он наклонился к ее губам, с силой вжался в них, преодолевая ее онемевшее сопротивление, и нащупал на покрывале металлическую прохладу наручников.
Не прекращая поцелуя, он мягко свел ее руки вместе, а потом, глядя ей в глаза, защелкнул наручники. Зрачки ее глаз стали огромными, и он видел, что слезы готовы политься из ее глаз в любую минуту. Он сказал: - Ты помнишь, наше кодовое слово: Стоп-игра или поочередно выброшенные пальцы от 1 до 5.. Если ты захочешь, то сможешь в любой момент прекратить все это. Я могу причинить тебе боль по настоящему, только если ты сама об этом попросишь, обещаю…
Она подняла на него взгляд, и предательские капли побежали по ее лицу, быстро собираясь в ручей, который стремился к ложбинке между ее грудей. Она сглотнула и кивнула ему головой. Прикрыв глаза, она приготовилась ждать…
Он с нарастающим возбуждением принялся делать сложную вязь пут для ее щиколоток, потом снял с нее туфли и надел на нее свежесплетенные узы любви, потом вернул на место лакированные туфли.Это было красиво...
Вторую вязку он делал ей на колени, едва сдерживаясь от желания обладать ею прямо сейчас, не заморачиваясь всей этой, вдруг ставшей слегка лишней, атрибутикой. Но,все-таки хотелось следовать сценарию, и он попытался представить, что связывает не женские ноги, а пачку старых пыльных журналов, которые давно пора выбросить. Не помогло! Эрекция мешала  продолжать начатое, веревка осыпалась к ее туфлям причудливыми вензелями. Он бросил это дело и провел руками по ее телу, ощущая его дрожь и гулкое биенье сердца. Дойдя до груди, он остановил движенье рук, с наслаждением ощущая остроту ее сосков у себя в ладонях. Он легонько толкнул ее за плечи, и она мягко упала на кровать спиной. Проведя пальцем по  ее запястьям, словно обрисовывая браслеты наручников, он прикрепил их тонкой цепочкой к кованым цветам и жар-птицам спинки кровати, и встал, чтобы посмотреть на все открывавшееся его взору великолепие…
На кровати лежала полуобнаженная, им лично связанная женщина, готовая принять его  своим пышным телом. Глаза ее сверкали неутоленной страстью, и только остатки стыдливого румянца говорили о том страхе, который она только что преодолела.
Он взял в руки плетку, о которой они столько раз говорили, и слегка ударил себя ею по ладони. Потом провел ремешками по ее ногам, поддел рукояткой край ее сорочки, приоткрывая потайную ложбинку, поднялся выше к груди,  стал поглаживать набалдашником ручки ее соски. Он ждал, когда же из ее рта вырвется хоть какой-нибудь звук. И она ответила ему протяжным выдохом. Она попыталась отвернуться от него вбок и закрыть глаза. Он властным жестом повернул ее голову обратно, коснулся губ, стирая остатки помады. Она прогнулась в пояснице, попыталась притянуть ноги в коленях, туфли свались с ее ног на пол, глухо стукнувшись об пол. Смертельно захотелось поцеловать этот рот, поцеловать так, чтобы мир вокруг перестал существовать, чтобы податливое тело забилось в его руках трепетом утоляемого желания. Отбросив в сторону плеть, он коснулся ее губ губами, нежно раздвигая языком сухие лепестки. Взрывом реакции, возникшей в этот миг, они были сражены оба. Химия любви, возникающая в слиянии двух страждущих Душ, ураганом пронеслась по их мыслям и телам, сминая остатки разума и осторожности. Единственным понятным движением было желание сплестись телами, врастая друг в друга, выпивая друг друга до остатка, до самой последней капли, до гулкой и бархатной темноты оргазма.
Скованные руки не давали ей возможности прикасаться к нему, и эта обездвиженность заставила обостриться все ее чувства. Каждое его прикосновение было одновременно ожогом и врачующей лаской, и она уже не понимала, где сосредоточие ее наслаждения. А он упивался своей властью и играл на ее ощущениях, едва сдерживая свое рвущееся наружу естество. Потом резко повернул её тело на бок, грубоватым движением рук заставил согнуть ноги в коленях, и, слегка оттянув ее голову за волосы ближе к своему рту, снова впился в нее, жестким поцелуем. Треск рвущейся ткани добавил нужной тональности происходящему, и он перестал ждать чего-то, войдя в нее сразу, мощно и глубоко. Она замерла, принимая на себя печать его тела, словно отдавая ему право раз и навсегда быть её Хозяином, и послушно прогнулась спиной, приглашающе  выставляясь ему навстречу. Второго приглашения ему не потребовалось, и он продолжил движение любви, погружаясь в ее тело, как в вечную реку Жизни.
Она вздрагивала от каждого его толчка, а когда он прихватил руками ее соски и стал дразнить их легкими прикосновениями, почувствовала как все вокруг завертелось с бешеной скоростью, и вошла в крутое пике высшего наслаждения, увлекая своими спазмами на вершину и его.
 Он не спешил отцеплять наручники от спинки кровати, и слегка поглаживая ее грудь рукой, сказал:
- Играем дальше?
Она облизнула губы, и, наконец, сказала:
-Да, мой Господин… - лукаво глядя на него из-за привязанных рук.