Хуан

Многоэтажное здание строили быстро. Планировалось закончить его до наступления холодов. На лесах, стояли русские рабочие. Пожилой, бородатый прораб громогласно отдавал распоряжения.
- Ну-ка, шевелитесь, что вы как сонные мухи. Раствор подайте. Да куда понесли брусья? Говорю, на верх подайте! – прикрикивал прораб.
Поскольку работа была срочной, на стройплощадку допустили приезжих рабочих. Среди них находился китаец. Мужики удивлялись этому факту. Было непонятно как он попал в бригаду состоявшую в основном из таджиков и узбеков.
Китаец работал рядом с Гордеем Дмитриевичем, самым старшим из всех по возрасту. Гордей Дмитриевич имел большой опыт в такой работе. Мужчина с радостью подсказывал, помогал и обучал новичков.
- Ничего, опыт дело наживное, - успокаивал Гордей китайца, когда у того не ладилась работа. – Смотри на меня и делай все, как я. Через некоторое время будешь работать так будто всю жизнь только этим и занимался.
Китаец оказался на редкость понятливым учеником. На русском он говорил плохо, его речь трудно было разобрать. Работал молча. От других старался держаться в стороне. Среди всех он был в меньшинстве, его недолюбливали и игнорировали. Иногда случалось, что при походе в город его избивали. Поэтому он старался за пределы стройки не выходить.
Жили приезжие рабочие здесь же в вагончиках. И это была одна из причин по которой объект нужно было сдать до прихода зимы. Пока холода не заморозили людей в неотапливаемых жилищах.
Гордею было жаль китайца. Он пытался узнать, как тот оказался в бригаде. Но учитывая его неразговорчивость, что либо выяснить не удавалось.
- Ты как оказался здесь? – спрашивал Гордей Дмитриевич.
- Угу, угу…. – кивал головой китаец.
- Что ты киваешь? Понял, о чем тебя спросил?
- Угу… угу
- Раз понял, так отвечай.
- Угу… - пожал плечами китаец.
- Вот нерусь, - сплюнул недовольно Гордей. – Ничерта ты не понял. И откуда ты только взялся?
- Китай, Китай, - залепетал тот.
- Да знаю, что Китай, ты смотри, а говоришь, ничего не понимаешь. Все ты знаешь, только не хочешь рассказывать.
Гордей Дмитриевич окинул китайца взглядом. Маленький, щуплый, с исхудавшим лицом, в изношенной одежонке. Чувствовалось, что он еще очень молод. Его вид вызывал жалость и сострадание.
- Тебе сколько лет?
- Китай, - глупо заулыбался тот.
- Вот олух, говорю лет сколько?
Гордей стал загибать свои пальцы и считать их, в надежде, что китаец поймет его вопрос. Тот и в самом деле разобрал, что от него хотят услышать.
- Воть, - произнес китаец и так же на пальцах показал цифру девятнадцать.
«Совсем молодой. Ну как здесь оказался? – мысленно задал Гордей себе вопрос и тотчас же мысленно ответил: - Бесполезно расспрашивать не ответит. Нужно заняться его русским. Моему Ивану сейчас было бы тоже девятнадцать.»
Он вспомнил какая приветливая улыбка была у его сына. Гордей Дмитриевич не мог понять чем китаец напоминал ему Ивана, наконец разобрался. Его улыбка такая же широкая, простодушная. Каждый раз, когда Гордей видел ее на лице китайца, его сердце покалывало, а душа скулила, завывала, словно брошенный щенок, который жаждет внимания, заботы и надеется обрести покой. Прошло больше десяти лет после того трагического дня, когда Гордей Дмитриевич узнал о гибели сына, а боль все не проходила, душевная рана не заживала и время ее не лечило. Так он и доживал свой век с супругой.
Рабочие удалились на обед, только китаец остался сидеть на лесах, свесив вниз ноги, слегка сутулясь и низко опустив голову. Гордей заметил это, поднялся обратно наверх и присел рядом . Тот спокойно жевал кусок хлеба.
- Почему не уходишь? – поинтересовался Гордей.
- Воть, - тыкнул китаец пальцем в краюху хлеба.
- Вижу, - ответил Гордей Дмитриевич, - вниз почему не спускаешься?
Китаец молча дожевывал хлеб.
- Понятно, - покивал головой Гордей, - не скажешь, не принимают тебя, что же теперь голодать? Нехорошо это. Пойдешь сомной?
Китаец немного помолчав, видно соображая чего от него хотят, закивал головой знак согласия.
- Хорошо, - хлопнул в ладоши Гордей, - пойдем ко мне в гости.
Наконец рабочий день закончился и Гордей Дмитриевич с китайцем направился к себе домой. Шли недолго. Дом находился недалеко от стройки. Двое мужчин спокойным шагом приблизились к выкрашенным в зеленый цвет воротам. Прошли во двор. Гордей Дмитриевич открыл входную дверь и переступив порог оказался в узком коридорчике. Оглянувшись назад заметил, что китаец застыл в нерешительности у входа.
- Ты чего там топчешься? Проходи.
Китаец подчинился и прошел вслед за Гордеем. Тот в свою очередь снял обувь и побрел на кухню.
- Посиди на диване, сейчас соберу ужин. Жена в гости укатила, будем сами хозяйничать.
Гордей поставил на стол тарелку, насыпал гречневую кашу, разложил котлеты. Зажег огонь под чайником, стоявшим на плите.
- Садись, - пригласил к столу Гордей, - Как зовут тебя?
- Китай, - ответил тот с глупой улыбкой.
Гордей Дмитриевич окинул взглядом китайца, а затем тихо произнес.
- Ты не юли, знаю, понимаешь русский язык. Только почему это скрываешь?
Между ними повисла пауза. Несколько минут китаец внимательно всматривался в лицо мужчины сидящего напротив. Наконец произнес на ломаном русском.
- Хуан, Хуан.
- Я же говорил, что понимаешь все. А зачем врал?
- Нет вопрос.
- Угу, покачал головой Гордей, - значит не хочешь отвечать на вопросы, а чего так, скрываешь что от людей?
- Нет, нет.
- Тогда ответь, как оказался на стройке? Да ты ешь, а то остынет.
Хуан взял вилку в руки.
- Выгнал Хуана, работать надо.
- Кто тебя выгнал?
-Ли привез, работа, - объяснял Хуан.
- Значит это Ли тебя выгнал.
- Нет, - махнул рукой китаец, - Ли привез.
- Понял.
- Много привез, много, - и Хуан замахал руками в воздухе.
- Да ты не волнуйся, все понял. Вас привез на работу Ли а сам пропал.
Китаец сдвинул плечами.
- Ли не работь, не знать куда. Ли привез.
- Никак не пойму, почему ушел?
 -Работа много, кушать мало, нет денег.
-Вам мало платили?
- Угу… - закивал Хуан, - кушать.
- А дальше что случилось?
- Не дал ав, ав, - сложив губы неумело пытаясь объяснить, Хуан залаял, - ав, ав, нет кушать.
- Что? – удивленно переспросил Гордей, - причем здесь собака. Ничего не понимаю.
- Мясо, они мясо хочет, - нервно продолжал свой рассказ Хуан, - не дать мясо, жалко.
- Вы едите собак? – воскликнул Гордей Дмитриевич.
- В Китае вкусно. Хуан нет. Они голод, я не дать.
- С собакой что случилось?
- Там стройка, дом, стройка. Кормит Хуан.
- Батюшки, - простонал Гордей Дмитриевич, - тебе самому нехватает, а ты псину кормишь. Не совсем разобрал где она?
- Показать? – спросил китаец.
Гордей Дмитриевич взглянул на настенные часы. Маленькая стрелка циферблата застыла на цифре двенадцать, а большая медленно опускалась вниз, подползая к цифре шесть.
- Нет, нет, - завертел головой Гордей Дмитриевич, - поздно уже, ты ложись спать. Завтра рано встанем и перед работой сходим проведать твою собаку. Я тебе постелил на диване. Иди отдохни.
Была половина четвертого утра. Гордей плохо спал всю ночь, несколько раз просыпался, а после вновь засыпал. Наконец он решил, что пора встать и покончить с этим мучительным ночным отдыхом. Поднявшись с кровати, мужчина вышел из комнаты и обнаружил, что диван на котором спал Хуан, пуст. Гордей осмотрелся вокруг, но китайца не увидел.
- Бежал, чтоб его, - ругнулся Гордей.
Но тут же пожалел об этом, потому как боковым зрением увидел в окне знакомый силуэт. Гордей подошел ближе и через стекло рассмотрел Хуана сидящего под забором и что-то прижимавшего к своей груди руками. Гордей дернул щеколду и открыл окно. Высунувшись наружу почти до половины тела, громогласно спросил:
- Ты это чего?
Хуан медленно поднял голову, и на его лице, обычно неподвижном, промелькнуло выражение огромной доброты и ласки.
- Маленькая, - словно простонал, ответил китаец.
Гордей прищурив глаз внимательно присмотрелся и заметил в руках Хуана птенца какой то пташки, дрожащей от холода.
- Ага! – выкрикнул Гордей неожиданно для самого себя, - теперь ты еще и птиц решил спасать.
- Это плохо? – спросил Хуан.
- Нет, - ответил Гордей, - это неплохо, но это глупо, что ты будешь с ней делать, ты не сможешь ее выходить.
- Почему?
- Потому что очень маленькая, слабая, а тебе нужно работать, нет времени за ней ухаживать.
Китаец невольно вздохнул.
- Выбрось, я выбрось ее? - спросил Хуан.
- Хм, как это выбросить, она ведь живая, раз нашел значить обязан позаботиться о ней. Что с тобой делать, неси ее в дом.
Хуан зашел внутрь дома и подойдя к столу, стоявшему посреди комнаты, положил на него крохотное, почти бездыханное тельце. Гордей разглядывая птицу, проворчал:
- Помрет, как есть помрет, не выживет, глупая затея.
- Помрет? – коряво переспросил Хуан нескрывая своего волнения.
- Конечно! Слабая и маленькая, - объяснял Гордей.
- Нет, - покачал головой китаец, - выживай.
И вскинув рабочую куртку на плечо вышел из дома, повторяя.
- Нет, не помереть, нет, нет…. Хуан знать, нет, нет…
Гордей смотрел ему вслед, затем натянул ветровку и двинулся вперед. Хуан продолжал идти в направлении стройки и вскоре оказался почти на своем рабочем месте. Но вместо того чтобы заняться работой, он быстрым шагом обогнул стройплощадку и остановился около небольшого подсобного помещения, которое осталось от бывшего дома, находившегося в недалеком прошлом на этой территории и благополучно разрушенного. Территорию расчистили для строительства, а о маленьком помещении, почему-то забыли. Так оно и стояло одиноко, сиротливо, немного в стороне. Как будто в ожидании своей участи, с надеждой, что о нем все же вспомнят и решат его участь. А пока это место захватил Хуан. Хотя это не совсем верно сказано. Конечно сделал он это не для себя.
Хуан, огляделся, и убедившись, что вокруг никого нет, отодвинул поржавевшую от времени, небольшую, железную дверь, которая скрывала за собой отверстие в помещение. Удостоверившись, что вокруг все спокойно, он зашел во внутрь и тихо позвал.
На зов, дружеским ворчанием, виляя хвостом отозвалась собака. Она медленно выползла из темного угла и присев около Хуана, уткнула свою морду в пол. Китаец погладил ее по голове. Без сомнения, собака узнала в Хуане своего друга, а вот что касается  Гордея то на него она бросала искоса слегка испуганный взгляд, но при этом не проявляла в его адрес никакой агрессии.
- Это друг, - произнес китаец обращаясь к ней и все так же гладя ее голову.
Гордей с любопытством рассматривал животное. Он пытался определить к какой породе принадлежит собака. Но так и не смог это понять.
Средних размеров, покрыта черной, вьющейся шерстью, с поднятым и закрученным в бублик хвостом, с маленькими глазками, с обвисшими чуть не до земли ушами, с толстыми, короткими лапами, с чуть выгнутой в виде дуги спиной, с мокрым носом сопящим и пытающимся уловить знакомые и незнакомые запахи.
«Странное создание, - подумалось Гордею, - неиначе в ней слились воедино гены от разного рода пород в следствии чего и появилось на свет божий это недоразумение.»
-Обычная псина, - ворчливо пробубнил себе под нос Гордей, - стоило из-за нее вступать в спор, у нас таких  хоть пруд пруди, стаями по улицам бегают.
Китаец погруженный в свои мысли ласкал животное, казалось он не слышал слов Гордея. Вдруг повернувшись в его сторону, он произнес.
- Ты  взять ее.
- Кого? – с нескрываемым удивлением переспросил Гордей.
- Вот, - Хуан тыкнул пальцем в голову собаки, отчего та вздрогнула.
- Хм! – сказал Гордей, - нет, и еще раз нет, - с этими словами он направился к выходу.
- Да, - перебил его китаец, - ты должен.
- Ничего, никому не должен, - закричал Гордей, ты в своем уме, зачем она мне сдалась. Даже не думай, что я соглашусь.
-Да, - снова произнес китаец.
- Нет, назови мне хоть одну причину по которой это животное поселиться в моем доме.
Китаец ничего не ответил. Он сложил свои тонкие губы в трубочку и негромко засвистел. На этот звук непонятно откуда выползло два щенка, точь в точь похожих на свою мать.
Гордей Дмитриевич посмотрел вокруг себя с удивлением и даже каким-то беспокойством.
- Этих я тоже должен забрать?
- Ну, - закивал головой китаец, - мама, - тыкал он энергично своим пальцем в сторону собаки.
Гордей следил за ним своими глазами и на его лице появилось выражение жестокости.
- Это дворняга, ее место на помойке. Не понимаю тебя.
Казалось китаец не разобрал  фразы и твердил одно и тоже.
- Взять, себе взять!
- Нет, - раздраженно отвечал Гордей.
- Пожалуйста, - умолял Хуан, - взять, холодно им будет, мороз, зима.
- Нет, - категорически отрезал Гордей Дмитриевич и сделал шаг в сторону Хуана. Он схватил его за рукав и пытаясь увлечь за собой повторял:
-Этой собаке не место в доме, она и ее щенята никому не нужны, оставь их.
Но китаец не слушал советов и твердил свое.
- Пожалуйста, взять себе.
Гордею это надоело и он удалился оставив китайца одного наедине с собакой.
Больше в этот день Гордей так и не увидел китайца. Не появился тот на стройке и на следующий день. Прошел еще день и еще, а китайца так и не было на рабочем месте.
Гордей глядя на птицу, ожившую от тепла и ухода, вспоминал Хуана и чувствовал себя виноватым, что вспылил и оставил его одного. Жена глядя на терзания мужа пыталась успокоить его, но эти попытки были тчетны.  И когда уже Гордей был готов кинуться в поиски к нему на стройке подошел прораб.
- Слышал новость, - произнес тот, - вроде наш китаец нашелся.
- Где? - отрывисто и с тревогой спросил Гордей.
- Так это, - замялся с ответом прораб, - убили его, вроде.
От этой новости Гордей опешил и онемел. Он хотел спросить как это произошло, его рот открылся, но произнести он ничего не смог.
- Говорят, нашли его недалеко отсюда, - продолжал прораб, - в забытом и пустующем помещении.
- За что? Кто? –  простонал Гордей.
- Подробностей не знаю, кажется защищал собаку. Пьяная компания забила обоих.

Прошло две недели после этого разговора. Гордей никак не мог поверить в случившееся. Чувство вины все больше терзало его душу. У него появилась страшная тоска, он стал видеть ужасные сны. Гордей всматривался в окно, не идет ли Хуан к нему в гости, оглядывался по сторонам на стройке, в надежде, что китаец жив и появится на рабочем месте. И тогда Гордей обрадуется, что вся история окажется всего лишь непроверенными слухами, и он снова увидит возле себя улыбку своего сына. Но чуда не происходило. Хуан так и не появлялся. Наконец не выдержав угрызений совести, Гордей решил отправиться к заброшенному помещению, туда где в последний раз он видел и разговаривал с китайцем, туда где он его бросил.

Первые утренние лучи проникли сквозь голые, почти без листьев ветви деревьев. Не было ни малейшего ветерка, ни пения птиц, ни громких звуков. Природа замерла в ожидании зимы и первые ее признаки уже стали появляться в виде мелкого снега падающего с неба, затянутого серыми тучами, и тут же мгновенно тающего и исчезающего не долетая до земли. Миновав стройку, Гордей шагал по дорожке, стараясь держаться по середине – наверное больше по привычке, чем чтобы избежать неровностей дороги и грязи на обочине. Дойдя до уже знакомой постройки он остановился, внимательно осмотрелся. Не увидев ничего необычного, или стоящего его внимания он толкнул рукой железную дверь и та со скрипом открылась. Мужчина шагнул во внутрь и услышал странное шуршание в углу. Сначала было подумал, что это крысы, но после понял, что ошибся.
На шум его шагов оба щенка выскочили из своего укрытия, готовые затявкать на незнакомца. За время которое Гордей их не видел, щенки успели заметно подрасти и окрепнуть. Но все же они были еще слишком малы и слабы для самостоятельной жизни.
Гордею стояло немалых усилий изловить щенят и принести в свой дом. Да и после с ними было много хлопот. То вещи погрызут, то мясо своруют, неосмотрительно оставленное хозяйкой на столе, то нагадят в неположенном месте. Да и с птицей дружба их не складывалась. Все норовили ей перья выдрать, да хвост общипать. Гордей ругался, объяснял, что нельзя делать, а что дозволено. Да куда там, характер оказался у собак боевой, неугомонный, спесивый и упрямый.

Время шло, птица окрепла и Гордей с приходом весны выпустил ее на волю. Оказалось, что это ласточка и на следующий год своей вольной жизни она вернулась к спасителю под крышу и свила там гнездо.
Собаки так же выросли и глядя на них Гордей с теплом и нежностью вспоминал китайца с улыбкой похожей на сына и в глубине души надеялся, что тот жив и вернется к нему, увидит щенят, обрадуется и простит его за то недоразумение произошедшее между ними, за тот глупый и нелепый разговор и за то что Гордей тогда оставил его одного.