Бельевая веревка

6 утра.
   
    Даже летом на улице в это время еще царит прохлада. Солнце только-только, подобно жирной улитке, начинает выползать из-за горизонта. Птички уже вовсю потрясают округу своим щебетанием, тогда как люди, подобные облаченным в саванны мертвецам, еще сладко дремлют под одеялами в своих постелях. Джессика и Роберт тоже спали. Обнявшись, лицом друг к другу. В тишине комнаты, которую от внешних вторжений тщательно охраняли крепкие окна и двери, было слышно их размеренное дыхание. Так не будем тревожить их, пусть поспят. Зайдем через часок.
   
7 утра
 
   О, какое-то движение. Посмотрим. Ага! Роберт уже встал, большой и грубый, как орангутанг, с обветренным, покрытым щетиной лицом. Стоит возле зеркала в ванной, мажет щеки пеной для бритья. А что же Джессика? Джессика все еще спит. Ее утонченное лицо, которое, к сожалению, успело покрыться морщинками прожитых дней, безмятежно и по-своему прекрасно, в пробивающихся сквозь окна утренних лучах солнца. Какой-то шум на кухне – это Роберт хозяйничает, готовит себе яйца с беконом и варит кофе. Газ, как северное сияние, вырывается из воронок плиты, чуть шкворчит на сковороде масло, шипит вода в турке. Просто прелесть!
   
8 утра
   
   Ну вот, Роберт умылся, побрился, поел, оделся в свою рабочую одежду и готов выходить. Как же привольно должно быть живется Джессике, спокойно спит и отдыхает дома, когда муж работает в поте лица. Но.. нет, стойте! Слышен какой-то грохот. Это Роберт, как дикий зверь, ворвался в спальню, чуть не опрокинув тумбочку.
- Эй ты, быстро вставай! – вокруг губ разозленного мужа вскипает пена – Весь день будешь тут лежать, когда муж работает?
Джессика, сонная и напуганная, приподнялась на кровати.
- Милый, прости! Я сейчас же встану! – в ее глазах застыли печаль и страх.
  Она быстро, в одной ночной блузке, вскочила с кровати и юркнула в ванную. А Роберт, некоторое время простояв посреди комнаты с горящими от гнева глазами и сжатыми кулаками, выбежал на улицу, при этом громко хлопнув дверью.

9 утра
   
   Девять утра. Увы, час этот для нас не богат на события. Джессика уже успела справить все утренние нужды и перекусить на кухне овсянкой и остатками яичницы. Сейчас она молча стояла у раковины, мыла посуду. Вода с напором и надрывом вырывалась из крана, стоял звон. Затем она облачилась в простую домашнюю одежду – ситцевое платьице и тапочки, и начала заниматься домашними делами.
   
10 утра
 
   Как сильно заблуждаются мужья, наговаривающие на своих жен, что мол, им дома делать нечего, а они, мужья, несчастные, надрываются на работе. Нашу милую и запуганную Джессику ждало много дел по хозяйству. И, надо отдать должное, она, в качестве поддержания статуса образцовой жены, добросовестно их все выполняла.
  Солнце уже стояло на небосводе, радостное и лучащееся, словно только что напившийся сливок кот. Пение птичек слегка притихло, заглушенное другими звуками проснувшегося поселка и смешавшись с ними. Лай собак, топот ног, шум плуга, буравящего поле, рев трактора, мычание коров, шорох и гул проезжающих машин.
   
   11 утра

   Весь этот час Джессика провела за шитьем. Парадоксально, но факт – всегда в каждом доме накапливается приличная куча носков, трусов, штанов и одеял, которые требуют ремонта.
   Она сидела, понурив покрытую светло-русыми волосами голову, и орудовала иголкой. Чуть слышно играла музыка, вылетая из радиоприемника и прыгая по комнате, словно мячик для тенниса. Может, быть только может, мы заметили, как пару раз из лазурных глаз Джессики скатывались слезинки. Но скажите, кого это волнует?

Полдень

  Полдень – блаженное время… Мы все уже успели сделать столько дел, а впереди осталась целая прорва времени. Полдень дарит ощущение богатства, богатства временем. А солнце – солнце тоже на пике своего величия, жалит весь мир своими колючими лучами, надсмехается и переливается разноцветными всполохами. Люди во всю заняты своими повседневными делами – кто работает в поле, кто сидит в душной конторе, а кто-то, подобно Джессике, ведет боевые действия на домашнем фронте. А этот фронт, хоть часто его значительность преуменьшают, является одним из самых тяжелых и кровопролитных. Будто бы застрявшая в проекторе кинолента, он повторяется, снова и снова, вселяет уныние и принуждает изо дня в день сражаться с одними и теми же врагами.
   В этот прелестный дневной час Джессика, все такая же милая и смиренная, убиралась в доме. Набирала в ведра воду, отжимала тряпки, орудовала веником, совком и шваброй. Потрясающая исполнительность! После ее кропотливого труда во всех комнатах воцарились чистота и свежесть, все разбежалось по своим местам. Признаемся, не каждая семья может похвастаться подобным.
Но что же дальше?

1 час

   А дальше час дня. Солнце уже перевалило через хребет своего величия и славы, и начало потихоньку горестный спуск, утомленное, теряющее блеск с каждой минутой.
  Джессика же начала приготовления к обеду, ведь муж скоро придет на перерыв. Хорошо, что они закупили все необходимые продукты на выходных! А то бы пришлось бедняжке бежать в город, а это дело ужас как утомительно!
   Ну вот, все готово. В духовке томится изумительная курица под шоколадным соусом, на плите дымится кастрюля с пряным мясным бульоном, хлеб аккуратно порезан и лежит в корзиночке на столе, а рядом – посудина с вкуснейшим картофельном пюре. Любой муж, увидев такую картину по приходу домой, зацеловал бы свою драгоценную жену до смерти.

2 часа

   Но Роберт, видимо, был исключением. Подобно грозовой туче или клубку оголенных нервов, он сердито влетел в дом. Джессика, в этот момент присевшая отдохнуть и почитать немножко свой любимый роман, была застигнута врасплох. На ее лице застыла трогательная в своей невинности маска страха перед грядущим.
- Ну вот! Опять ты ничего не делаешь! – лицо Роберта напоминало сейчас раскаленную до красна сковороду – Я пашу, как вол, а ты прохлаждаешься – читаешь книжечки! 
Он с воплем выхватил роман из дрожащих рук супруги и с силой швырнул об стену.
- А ну марш работать! – орал он – Дома бардак, разруха! Ты – дрянь!
   Злобное создание отвесило мощную оплеуху несчастной, да так, что вся правая сторона ее лица покраснела в миг.
   Роняя слезы и не произнеся ни слова, наша, ни за что ни про что обиженная, Джессика убежала в прихожую и плача, начала разбирать вещи в шкафах.

3 часа

   Муж-тиран уже успел поесть, и, не расщедрившись ни единой благодарностью, сохраняя  хмурое выражение лица, ушел на работу.
   Джессика, по прежнему грустная, но давно успевшая стереть слезы и умыться, предалась привычному занятию – мытью посуды. 
  А люди, словно тени, бродили по поселку, рабочие работали, а собаки лаяли. Все вокруг было равнодушно к нашей героине и ее обидам. Лишь ветер, казалось, проявил сочувствие, легким касанием потрепав Джессику по щеке.

4 часа

   Необычный это час – четыре после полудня. Вроде бы, еще светит солнце. Вроде бы, еще не скоро спать. Его уже сложно назвать дневным часом, но ведь это и не вечер. Одно ясно, что в этот час люди начинают потихоньку ощущать дыхание ночи, утомляются, чувствуют нехватку времени.
   А что же чувствует Джессика?
   Вот она, понурая и поистрепавшаяся за день, стоит возле бельевых веревок, паутиной раскинувшихся по двору. Стоит, и вешает белье. Брюки, платья, наволочки, трусики – все, абсолютно все представители царства одежды находят себе пристанище на этих нейлоновых веревках. Солнышко уже не пригревает, как когда-то. Оно уже тихо плещется в голубизне небосвода, и его мягкие лучи, прорывающиеся сквозь космос и тьму, напоминают сейчас приглушенные крики утопленника, который не может вынырнуть из коварных глубин. 
   Джессика, милая Джессика… Последовательно и целеустремленно развесив все белье и закончив все прочие домашние дела, она совершает непростительную в ее ситуации ошибку – садится отдохнуть на шезлонг, брошенный во дворе, в надежде насладиться клонящейся ко сну летней благодатью. 
 
5 часов

   Но муж Джессики, этот свирепый лев, рьяный трудяга, видимо не разделял романтических наклонностей своей прелестной жены.
   Вот он, показался на тропинке, торопится, орудует ногами, как жерновами, подобно дымящему паровозу приближается к дому. Жаль, ох, как жаль, что Джессика так поздно его заметила, а он так рано заметил Джессику.
- Ах ты мразь, неблагодарная стерва! – заорал он, брызжа слюной, еще на подходе.
   Джессика резко вскочила с шезлонга, и, походкой затравленной лани, посеменила было к дому. Но нет, проклятые бельевые веревки! Она запуталась в них, как несчастная форель в сетях рыбака.
- Ты у меня сейчас получишь по полной! – возопил Роберт, и глас его был подобен гласу разгневанного бога. Воспламенившись, как факел, он пантерой прыгнул на жену, стремясь растоптать и уничтожить ее.
   Свет померк, и все как будто замерло - приоткрытый в крике рот Джессики, выпученные глаза Роберта, его ноги, отделившиеся от земли. Птички испуганно замолкли, ветер замер, солнце пошатнулось, а собака на соседнем дворе жалобно заскулила.
Но судьба, ах, эта чертовка судьба! Как часто играет она с нами злые и ироничные шутки.
   Именно руке судьбы, ну а кому же еще, был обязан исход разразившегося конфликта.
   Не успел Роберт приземлиться на землю, как шею его обмотала бельевая веревка. Он прыгнул так неудачно, что как раз столкнулся с ней в полете. На его беду, она была уже провисшая, и вместо того, чтобы отскочить, она, обратившись змеей, опутала его своим  коварным телом. И надо же было сложиться обстоятельствам так, что именно в том месте, куда Роберт прыгнул, был небольшой овражек…
   Хрипя и дрыгая конечностями, тиран повис на веревке, на обычной бельевой веревке. Нейлон был крепок и тягуч, не поддавался его трепыханиям, крепко, по-дружески, держал его своей хваткой. Джессика в ужасе замерла, не способная предпринять хоть какие-то решительные действия. Рот ее открылся в беззвучном крике ужаса, глаза изумленно мерцали. Роберт же шипел и сипел, как пробитый баллон с воздухом, кровь отхлынула от его лица, которое превратилось в отвратительную гримасу. 
   Наша храбрая Джессика, в любых ситуациях остававшаяся верной мужу, наконец опомнилась и попыталась помочь Роберту. Но ее немногочисленных сил едва ли хватило бы на то, чтобы поднять и освободить этого увесистого борова. Безуспешно она пыталась снять мужа с веревки, своими действиями лишь продлевая мучения несчастного.
Прошло несколько минут борьбы – и все затихло.
   Собака вновь залилась лаем, птицы зачирикали, ветер, как опытный серфингист, понесся дальше по воздушным волнам, а солнце, чуть усмехнувшись, продолжило свое шествие по небосводу.
 
6 часов

    Вечерний час, час, когда семьи собираются за столом, чтобы испить вместе чаю, побеседовать, поделиться прошедшими за день событиями. Час, когда весь мир как-то успокаивается, становится мягче, ласковее. Час, когда день передает свои права и регалии вечеру.
   Прискорбно, но в этот час Джессике не с кем было испить чаю. Она, словно живой мертвец, продолжала безучастно сидеть на зеленоватой травке, потухшими глазами уставившись на то, что когда-то было ее мужем. Она была настолько выбита из колеи случившимся, настолько обессилена, что не могла ни встать, ни пошевелиться, ни тем более вызвать врачей.  Бедная Джессика – она осталась наедине со своей мертвой любовью.
   А ветер, ветер безучастно колыхал белье на веревках. Оно слегка развевалось под его нежными касаниями. И, подобно тяжелому одеялу, развевался на веревке и труп Роберта. Замерший, безобразный, похолодевший, он чуть покачивался под собственной тяжестью. Вот, глядите ка! Какой-то смелый воробушек юркнул на его недвижимую голову и начал что-то выискивать в его волосах. А вот бабочка, абсолютно не стесняясь, присела на шершавую ладонь мертвеца, прошлась по ней, как фотомодель по подиуму, и, порхнув пестрыми крылышками, улетела по своим делам.
   Ведь Роберт уже перестал быть человеком, личностью. Душа покинула его тело. И теперь весь мир вычеркнул его из списков живущих. Теперь Роберт стал не более чем, если позволите выразиться, предметом интерьера, частью окружения, не более одушевленным, чем вон те мятые джинсы, которые висели возле него. И так происходит с каждым, кто умирает, уходит от нас, улыбнувшись на прощание и передернув белыми крыльями.

 
7 часов

   Начали сгущаться сумерки. Вечерняя роса потихоньку окропляла поверхность земли – листья, травинки, кору деревьев, крыши домов, оставленное на сушке белье и белую, как мрамор, кожу Роберта.
   Солнце в этот момент уже подобралось к границе мира, почти закончило свой долгий спуск. Оно было грустным и выдохшимся, и уже скоро должно было покинуть нас. Подобно раненому солдату, шло оно, ковыляло к своей могиле, оставляя на небе брызги своей крови и части тела. Вот она, кровь, алым сиянием заливает горизонт! Облака, как шапки снега, окрашиваются ею, тяжелеют. Причудливая и пестрая картина – это силы ночи добивают солнце, завершают свой неравный бой, а лучше сказать, бойню.
   Но у солнца было пусть и одно, но надо заметить, крайне значительное, преимущество перед Робертом. Ведь уже завтра оно снова рождалось, снова начинало свой путь к славе, смеясь, словно ребенок и пуская во все стороны свои кораблики света. Вспыльчивого мужа на его дальнейшем пути ждали, все-таки осмелимся об этом сказать, лишь дерево гроба, полотняное одеяние и сырая, полная червей, почва. Ну, и, конечно же, забвение.
   Джессика уже слегка очнулась. Она привстала, нашла в себе силы пройти несколько шагов, и в слезах рухнула на шезлонг. Долго она сидела так, разрываемая печалью и ужасом произошедших событий. Целый океан слез подарила она земле, мириады всхлипов успели наполнить пространство. Ее лицо, особенно прекрасное в свете заката, было столь одиноким, милым и изящно скорбным, что даже мы, дорогой читатель, не могли не пустить  в этот момент скупую, но очень тяжелую, слезу.
 
8 часов
   
   Ничто не изменилось в этот час. Хотя, на улице несколько похолодало. Птички уже не пели, последние из них порхали в кронах деревьев, в попытках найти местечко для сна. Солнце уже окончательно сдалось, и, перегнувшись через горизонт, рухнуло в свою могилу, чтобы завтра воскреснуть из мертвых. А Джессика, чувствительная девушка Джессика, все также роняла слезы и предавалась бессвязным свинцовым размышлениям.
 
9 часов

   В окнах зажглись огни. Люди ужинали, отдыхали, занимались своими, не обремененными высшей целью, делами обывателей. Мир зажил ночной жизнью. Джессика, в последний раз всхлипнув, поднялась и, не замечая ничего вокруг, пьяной походкой поплелась к дому.
 
10 часов

   Прекрасными алмазами рассыпались по небу звезды. Месяц, словно искрящийся серп, вознесся над миром. Вместе, они обволакивали все вокруг своим загадочным и бледным сиянием. Предметы теряли очертания и формы, пейзажи перерождались и абсолютно не походили на свои дневные прототипы. Одинокие путники, ссутулившись, бродили по округе. Выл пес. Качалось забытое на веревках белье, качался подвешенный подле труп. Идиллия ночи…
 
11 часов

   Джессика, подавленная, рухнула на постель, так и не переодевшись. Во дворе валялся забытый бельевой тазик. На кухне, из неплотно закрытого крана, стекала вода, накрапывая и разбрызгиваясь о железо раковины. Радио тихо играло – голос диктора передавал вечерние новости. Девушка, на долю которой свалилось такое горе, в беспамятстве уснула, отдавшись вся до последнего атома прекрасному богу Морфею.

Полночь

   В полночь, когда мир замер в сладкой дреме, Джессика нервно дрогнула и приподнялась на кровати.
- Надо позвонить в скорую! – воскликнула она с чувством. И тут же вновь рухнула на постель
  А звезды и месяц за окном все также мерцали, озаряя своим светом прелестное личико девушки, черты которого нежно разгладил сон. Муж болтался на бельевой веревке. Ветер чуть слышно порхал в вышине. Мир спал.


Эпилог

   На этом мы бы хотели подвести черту, ведь дальнейшее повествование уже лишено смысла. Читатель, безусловно, поинтересуется, что же произошло дальше, и мы, в качестве исключения, удовлетворим его безмерное любопытство.
   На следующий день наша героиня, как и всегда, проснулась. Стрелки часов показывали восемь утра. Сладко потягиваясь на кровати, Джессика даже и не вспомнила сразу того ужаса, что ей пришлось пережить накануне. Но вот лицо ее омрачилось, когда память вернулась в пробудившееся тело. Она быстро позвонила в службу спасения. Приехали врачи, полицейские – больше часа суетились во дворе. Наконец тело было снято, показания получены – и все разъехались. Джессика же зажила своей обычной дневной жизнью.
  Через три дня состоялись похороны. Немногочисленные родственники Джессики и Роберта сопровождали ее в этот скорбный день. Было пасмурно, моросил мелкий дождик, моросили слезы из глаз собравшихся. Но вот засыпали последнюю горсть земли, и люди стали расходиться, и потихоньку привычные мысли стали наполнять их головы, стирая с лиц грусть.
   Прошло около месяца, и милая вдова Джессика познакомилась с прекрасным молодым человеком, Джеймсом.  Он был высок и хорош собой, такой харизматичный блондин. Джеймс не так давно окончил университет, по специальности инженера-физика, и только вступил на свой путь к успеху и богатству. Это не помешало двум молодым людям по настоящему полюбить друг друга и вместе, рука об руку, идти по тропе жизни вперед.
   Еще через какое-то время они женились, и стали жить вместе. Нередко улыбки счастья расцветали на лицах этих двух влюбленных. Они были действительно довольны жизнью. И кто их за это осудит? Во всяком случае, не мы.
  Что ждало Джессику и ее нового супруга на извилистой тропе времени? Мы не пророки, чтобы дать вам ответ. Можем лишь высказать надежду, что судьба будет благосклонна к ним, как и фортуна, и они в гармонии проведут те нескончаемые дни, что остались у каждого из них.
  А, совсем забыли упомянуть. Молодожены срезали абсолютно все бельевые веревки во дворе. Теперь они стирали и сушили белье только в прачечной.
  На этом, позволим себе поставить точку. Удачи, читатель! И будем надеяться, вы извлекли что-то полезное для себя из нашего повествования.